Танцор Ветра. Том 2

Глава 11

Темное дерево, отшлифованное до матового блеска, без украшений, с единственной надписью тонкой каллиграфией: «Незаконченные дела».

Открыв шкатулку, я сразу понял, что покойный чиновник был тем еще педантом. В его шкатулке все было рассортировано по разделам. Неотправленные письма его людей меня не интересовали. Слишком давно они умерли, и их содержание уже давным-давно стало бессмысленным. А вот отчеты, которые так и не были подписаны, и неисполненные приказы — это совсем другое.

У меня в голове сразу созрел план, который был основан на куче допущений и знаниях традиций прошлой династии. Испытательный срок для чиновника восьмого ранга без связей и поддержки знатного дома обычно длился около трех лет. И если не было никаких нарушений, то в личное дело ставилась отметка, что чиновник соответствует своему статусу. Но торчать тут три года я не собирался, а значит, мне нужно закончить его досрочно.

Имперская бюрократия позволяла и такое. Формально испытательный срок можно было пройти в трех случаях. Первый — это особые заслуги, например подавление бунта или нахождение новых залежей. Второй — это рекомендация кого-то сверху, и она мне не светит. Как и третий вариант — приказ императора. Такие прецеденты были крайне редки.

Были и неофициальные методы. Например, дать взятку проверяющему цензору, вот только если он окажется честным, то твоя голова навечно разлучится с телом. Можно, конечно, нарисовать красивые отчеты, какой ты молодец, но если раскроется, что отчеты — фальшивка, то твоя шкура будет снята плетью палача, а потом засыпана крупной солью. Самым безопасным было войти в семью своего непосредственного начальника, но и этот метод не для меня. А значит, мне остается хорошенько изучить все документы и сделать так, чтобы я проходил по категории «особые заслуги».

Аккуратно развернув первый свиток, я начал изучать информацию. В нем он писал, что работников меньше, чем полагается по уставу, и он вынужден закрыть часть выработок, чтобы остальные могли нормально работать. Требуется пополнение, но его запросы игнорируют уже десять лет, не посылая новых работников и каторжан.

Я провел пальцем по краю бумаги. Все эти люди уже рассыпались в прах, а их души стали свободны от уз этой шахты. Но суть отчета осталась, и он очень важен. На основании этого документа можно подготовить новый о том, что шахта не может функционировать и требует консервации.

Дальше шел длинный список испорченного оборудования. Основной причиной был банальный износ. И вновь все запросы о поставках были проигнорированы, и, судя по записям, этот отчет постоянно пополнялся, пока не остался единственный рабочий подъемник, как раз тот, на котором я сюда и спустился. Что ж, мне же лучше: это позволит усилить мою позицию при составлении документа о закрытии шахты.

Последний отчет касался духов. И в нем говорилось об усилении влияния Изнанки и о том, что тут требуется экзорцист, который сможет очистить это место.

Я откинулся на спинку стула и на мгновение задумался о смысле этого отчета. Получается, что влияние Изнанки стало настолько сильным, что работники и каторжники на этой шахте, медленно умирая, постепенно стали призраками, привязанными к залежам нефрита, что когда-то нужен был министерству обрядов.

Ладно, к демонам — потом. Пора заняться приказами.

Первый был о необходимости выделить каторжников на ремонт восточного штрека. Ответственный — надсмотрщик седьмого ранга Юй. От этого приказа у меня по спине пробежали мурашки. Ведь восточный штрек, согласно карте, — это как раз то место, где я работал. А убитый мной надсмотрщик был как раз седьмого ранга. Жизнь — забавная штука.

Разведя чернила в небольшой плошке, я взял кисть и размашисто вывел: «Невозможно исполнить». А значит, приказ аннулируется. Капля крови на бумагу — и тут же прижать печатью, подтверждая мой вердикт.

Второй и третий были о наказании каторжников, что пытались поднять бунт. Наказание было, как всегда, простым — смерть. Судя по тому, что в шахте нет никого живого уже почти тысячу лет, тут делается все просто. Властью своей должности накладываю на эти документы резолюцию — «Исполнено». И очередная капля крови для подтверждения печати.

Следующим был приказ о списании оборудования, так как оно пришло в негодность. Бегло просмотрев список, в котором была куча всего, начиная от деревянных рукоятей для кирок и заканчивая кожаными мехами кузнеца, я размашисто написал, что в ходе служебной проверки данное оборудование не подлежит восстановлению. За тысячу лет дерево давно превратилось в труху, а кожа рассыпалась в прах. Так что снова пишем «Исполнено» и капаем кровью, подписывая документ.

Последний из приказов требовал провести проверку северного тоннеля, но вот незадача: именно он был завален камнями, и по факту эту проверку я совершил, когда искал спуск вниз. Усмехнувшись, я вывел строгий столбец иероглифов: «Доступ в тоннель невозможен в связи с обвалом. Восстановление невозможно в связи с отсутствием инструментов и рабочих». И очередная резолюция, подтвержденная моей кровью, легла на приказ.

Вроде бы простой разбор документов вымотал меня не хуже, чем работа по добыче нефрита. Хотелось чего-нибудь перекусить, и моим единственным доступным вариантом было то самое вяленое мясо из тайника моего предшественника. А к нему отлично подойдет бутылочка вина.

Ломтик вяленой говядины оказался на удивление неплох — жесткий, чуть солоноватый, с легким приятным дымком и отличными специями. Я разжевывал его медленно, растягивая удовольствие, и мысленно поблагодарил покойного чиновника за предусмотрительность.

Плеснув из бутылки в пиалу моего предшественника, я присвистнул. Чуть золотистый, почти прозрачный напиток без малейшей взвеси говорил мне о том, что это напиток явно не из дешевых. Легкий, почти невесомый, с едва уловимым ароматом цветов запах подтвердил мое первое впечатление.

Первый глоток мягко обволакивал горло, раскрывая всю палитру вкусов на кончике языка. Пару секунд посидев с закрытыми глазами и наслаждаясь послевкусием, я подхватил бутылку и сделал еще глоток, совершенно игнорируя чашу. Второй глоток разлил приятное тепло по желудку. А третий заставил на миг забыть, что меня бросили в тюрьму по липовому обвинению, у меня есть серьезные проблемы с руководством этой тюрьмы, а еще я сижу в бывшей обители призраков и пытаюсь придумать, как мне отсюда сбежать.

Медленно прихлебывая вино, я мечтал о тушеных овощах. Хрустящий, чуть зажаренный бамбук, нежные ростки лотоса, может, даже кусочек тофу. Эх, мечтать не вредно.

Вместо этого — лишь еще один кусок мяса, который я оторвал зубами с таким выражением лица, будто это был личный враг.

Ладно, это хотя бы говядина, а не крысятина или, что еще хуже, один из дохлых каторжников.

Вино мягко ударило в голову, и я позволил себе расслабиться, откинувшись на скрипучую бамбуковую спинку кресла. Масляная лампа коптила, отбрасывая на стены пляшущие тени, и на мгновение мне показалось, что в углу шевельнулось что-то темное.

Я допил вино, лениво наблюдая, как последняя капля скатывается по стенкам бутылки. Ладно, отдохнул — и хватит. Теперь пора и за работу. Вино помогло мне взглянуть на всю ситуацию чуть по-другому. С точки зрения логики, если шахта не может работать, то и мой испытательный срок как управляющего автоматически заканчивается. Так что пора составлять официальный документ.

Развернув один из отчетов моего предшественника, я прижал его края бутылками с вином и начал работу. Первым делом пишем, кто я такой и по какому праву вообще составляю этот отчет. Далее рассказываем о том, что я как временный управляющий провел аудит вверенной мне шахты и клянусь пятью великими драконами, эта шахта требует немедленной консервации.

Работников нет, оборудование сломано, уровень влияния Изнанки просто зашкаливает. Шахта не может выполнять свое предназначение, так как работать в таких условиях попросту невозможно. А значит, единственный вариант — это консервация шахты с запечатыванием входов для предотвращения призрачной угрозы. Шахту требуется снять с баланса обоих министерств, а также вызвать сюда экзорцистов для очистки территории.

Внимательно перечитав свой текст, я остался им вполне доволен. Я, конечно, не знаю всех тонкостей оформления подобных документов, но дух отчета выдержан идеально.

Дальше все как всегда: ставим дату, подпись и личную печать, подтвержденную кровью. А чуть ниже добавляю приписку: «Если кто-то все же решит оспорить сию резолюцию — пусть сперва лично спустится вниз. Желательно ночью, когда влияние Изнанки будет особенно сильным. Рекомендация для подобного смельчака у меня одна — подготовить себе завещание».

Осталось понять, что мне сделать с этим документом? Сжечь, чтобы он ушел в призрачную канцелярию? Но она не вправе влиять на дела живых. Должен быть какой-то способ.

Гениальная идея пришла мне в голову, когда вторая бутылка оказалась наполовину пустой, но это как раз было не проблемой. Мертвец, лежащий на кровати, запас их изрядно.

С точки зрения имперской бюрократии все должны соблюдать иерархию. Управляющий направляет документ, его проверяет провинциальный цензор, а потом визирует ответственный чиновник из министерства.

Но в моем случае династия пала, а значит, и чиновники, что служат ей, обратились в прах. Вот только я живой, и должность мне передали официально, а значит, я считаюсь высшим чиновником старой империи и при этом единственным. Одна эта мысль меня рассмешила, и я хлебнул еще этого прекрасного вина.

Порядок есть порядок, и значит, мой документ пройдет через трех чиновников. Фэн Лао, управляющий, передает отчет Фэн Лао, цензору, а тот уже передает Фэн Лао из министерства Обрядов. Не откладывая в долгий ящик, я принялся писать предписания.

Пара минут времени, немного чернил и крови — мой документ был оформлен по всем правилам бюрократического искусства. И плевать, что я подписывал документы у самого себя. Иерархия есть иерархия.

Взяв свиток в руки, я аккуратно его сложил и поклонился трупу, лежащему на кровати, со словами:

— Ты исполнил свой долг до конца. Шахта закрыта. Приказ высшего чиновника династии Гуань.

После моих слов документ дрогнул у меня в пальцах. Чернила на поверхности вспыхнули серебристым светом, и через миг пламя само собой пробежало по краям свитка. Оно не было горячим — напротив, холодное, как ледяное дыхание смерти. Я наблюдал, как он медленно растворялся, превращаясь в тонкую струйку белесого дыма, что поднималась к потолку.

Стоило остаткам свитка окончательно рассеяться, как тени в углах помещения потекли, собираясь в единое целое. Буквально удар сердца — и они вытянулись вверх и тут же расступились, как театральный занавес, чтобы передо мной предстал актер, который будет играть главную роль в ближайшие минуты моей жизни.

Призрак был высоким, почти неуловимо нереальным — его облик колебался, будто вода над раскаленным камнем. Но одежда явно чиновничья, строгая, с печатями и глифами. Она попросту не оставляла даже малейшей толики сомнений. Передо мной стоял кто-то из старших чинов Призрачной канцелярии.

Он не поклонился. А вот мне этикет предписывал обязательный поклон перед лицом старшего, который я тут же исполнил. Мы оба знали правила и знали, что нарушать их будет очень плохой идеей.

Призрак задержал взгляд на мне — тяжелый, пронизывающий, но не враждебный. Скорее, оценивающий. Затем заговорил голосом, похожим на шелест пергамента и отдаленный звон серебряных колокольчиков:

— Фэн Лао. Испытательный срок пройден. Подтверждено по всем трем категориям: административная оценка, боевые показатели, решение ситуаций вне протокола. На основании этого — назначение утверждено.

Он поднял руку, и над его ладонью вспыхнул символ — сломанный меч, обвитый могильным плющом, который медленно плыл по воздуху, пока не коснулся моего лба, тут же впитываясь внутрь моего черепа. Интерфейс мигнул и тут же изменил мой статус, что подтвердил призрак.

— Фэн Лао, чиновник седьмого ранга. Отныне ты — свободный сян вэй, — продолжил он. — У твоей службы нет закрепленной территории. Полномочия закреплены за тобой согласно указу Высшего Совета Призрачной канцелярии. Непосредственный начальник свяжется в течение лунного месяца. А пока…

Он сделал взмах рукой, и моя шкала эссенции Изнанки выросла на десять единиц. Усмехнувшись, он посмотрел на меня и сделал паузу, будто ожидая, что я задам вопрос или поблагодарю. Я молча поклонился, благодаря его за дар. Мне было прекрасно понятно — нам с ним не о чем разговаривать. Слишком уж разный статус. Призрак кивнул — одобрительно или просто как факт завершения встречи.

Затем он шагнул назад — и исчез, как утренний туман, растворяющийся от первых лучей восходящего солнца. Тени снова легли по углам, как будто их и не тревожили.

Я остался один. Но теперь я уже не просто каторжник, сбежавший от смерти. Не просто вор, ищущий свободы и мести. О нет, я теперь чиновник Призрачной канцелярии, и моя должность дозволяла мне карать преступников без обязательного суда.

От таких перемен мне хотелось смеяться, и, пусть время играло против меня, не отметить изменение своего статуса я просто не мог. Когда вторая бутылка была приговорена, я понял, что не сделал очень важную вещь. Мой предшественник, дав мне шанс пройти ритуал, сделал меня намного сильнее, и я должен его хотя бы похоронить как подобает. Чтобы отдать ему должное за его верность долгу и показать мое уважение.

Вырыть ему правильную могилу тут совершенно нет возможности, а значит, остается огненное погребение. Оно практиковалось далеко не везде, и многие народы Закатной империи считали его варварством, но лучше уж варварское погребение, чем никакого.

Я сидел на корточках перед мумией чиновника, разглядывая его высохшее лицо. Кожа, натянутая на кости, напоминала старый пергамент. Глазницы пустые, но почему-то казалось, что он все еще смотрит на меня — оценивающе, как начальник на подчиненного.

— Ты сделал меня сильнее. Дал шанс. А теперь я должен сделать то, чего тебя так и не удостоили за тысячу лет — проводить как положено.

Лампадное масло густо стекало по иссохшей груди чиновника, заполняя складки его истлевшего халата. Бутыль с остатками я положил у его ног. Достав из шкафа самый крепкий алкоголь, что там был, я вылил его прямо в раскрытый рот — пусть там, в мире мертвых, у него будет чем промочить горло.

На его груди лежали его верные счеты, рядом с правой рукой — яшмовая подставка под кисти, а под левой — шелковая бумага. Пусть в загробном мире с ним будут его верные помощники.

Крепкое вино лилось на его кровать, пропитывая ее, чтобы она лучше горела, давая больше жара.

Огонь с треском рванул вверх, когда я поднес фитиль. Пламя лизало высохшую плоть, и на секунду мне показалось, что пальцы мумии шевельнулись — не от жара, а в благодарность.

Я отступил на шаг, достал последний глоток вина из горлышка и распылил его в погребальный костер. Пламя взвилось еще выше.

Тени на стенах затанцевали веселее. Где-то в темноте что-то зашептало. А я понял, что кое-чего не хватает. Не знаю, были ли у него дети, но согласно традиции начальник для подчиненных — как отец.

Я достал нож и провел лезвием по ладони. Кровь капнула в огонь, и пламя на миг стало синим, словно бескрайнее небо.

Дым поднимался к потолку, и мне вдруг показалось, что он складывается в один-единственный призрачный иероглиф:

«Благодарю»

Я усмехнулся и взял из шкафа очередную бутылку. Плевать, что мне еще выбираться отсюда. Он достоин того, чтобы хоть кто-то проводил его в последний путь. Я сидел, наблюдая за погребальным костром, пока от него не осталась лишь горстка пепла.

Дунув на пепел, я развеял его по комнате, а на месте погребального костра светился темной бронзой боевой глиф…