Танцор Ветра. Том 2

Глава 17

Ответом мне был долгий внимательный взгляд. Молчание затянулось, но я не хотел нарушать его первым, и в итоге моя новая подруга Сюэжун потянулась к чайнику и долила нам чаю в пиалы.

— Ты знаешь, как найти того, кто это сделал со мной? — спросила она, сделав глоток чаю. Идеальная выдержка, но я чувствовал, что эта снежная девочка готова убивать.

— Думаю, ты прекрасно понимаешь, что расследовать преступления — не моя задача. Но сейчас этот человек пересек черту. На моих руках уже есть кровь жреца Искажения. И будем честны — его я убил с наслаждением. Того, кто решил обмануть небесный порядок за твой счет, я тоже не пощажу. Мой наставник учил меня другим вещам, но чем дольше я живу на этом свете, тем отчетливее понимаю, что тень и магистрат — это всего лишь две стороны одной медали.

— Почему Тянь Фэнбао?

— Ты, драконорожденная из благородного дома, предложила мне дружбу. Вчерашнему каторжнику с кучей проблем и сложностей. Так почему бы мне не помочь моей подруге?

— Я чувствую, что здесь есть второе дно. Но ты мой друг, и ты помогаешь мне, так что пусть это второе дно остается скрытым до тех пор, пока ты сам не решишь мне его раскрыть, — я в очередной раз удивился уму и выдержке этой девушки.

— Благодарю. Но чтобы начать, мне нужно знать, как давно все это началось?

— По моим ощущениям — около полугода назад. Я как раз была в Облачном городе по делам семьи. Проводила инспекционную проверку. Отец этого никогда не признает, но я лучше всех в семье умею выводить на чистую воду тех, кто хочет нажиться за счет дома.

— Мне нужно знать больше, Сюэжун, — сказал я, допивая чай. — Все, что ты помнишь о той поездке. Где жила, с кем встречалась, что держала в руках. Даже мелочи. Особенно мелочи. Зачастую именно они — ключ ко всему.

Она опустила взгляд. Линия ее плеч чуть напряглась, но голос остался спокойным, будто она сейчас разговаривала не о смертельном проклятии, угрожающем ее жизни, а об отчете, который она сделала в поездке:

— Полгода назад отец отправил меня в Облачный город. Я прибыла с двумя сопровождающими, провела проверку одного из внешних филиалов. Там были подозрения на хищения, и я хотела разобраться до того, как отец направит кого-то менее… осторожного — и прольется кровь. Это слишком сильно вредит делам, особенно когда они касаются украшений и давних покупателей.

— Отлично, но нужны еще детали. Где остановилась? Шифу был с тобой?

— Нет, дядя совершал паломничество, и поэтому со мной была пара телохранителей. Наше поместье находится в восточном квартале Верхнего города. Им управляет семья наших слуг. Они с нами уже пять поколений. Мы часто пользуемся этой резиденцией во время визитов в Облачный город или при проверке шахт. Это старая усадьба, выстроенная по всем правилам геомантического искусства. Там всегда было тихо, но сейчас мне кажется, что тогда было куда тише, чем обычно.

— Ты располагалась в хозяйской спальне?

— Да. Обычно там останавливается старший в семье. Из этой комнаты отличный вид на юго-восточные горы.

Я начал напоминать себе следователя, что задает вопросы, чтобы найти истину. И самое смешное, что подобным же методам меня учил наставник для допросов. Главное в таких делах — дотошность. Отхлебнув уже остывшего чаю, я задал следующий вопрос:

— Кроме тебя, в поместье были еще гости?

— Конечно. Двери нашего дома открыты для тех, с кем мы работаем. Там останавливалась пара чиновников, прибывших из столицы, но еще не получивших свои назначения. Отец считает, что помогать таким людям очень полезно, и я с ним полностью согласна, — она чуть сморщила лоб, словно пытаясь что-то вспомнить. — Еще был провинциальный цензор, но он уехал утром следующего дня, буквально сразу, как я приехала. Кроме них, там была девушка в одеждах чиновника Министерства Обрядов. По бумагам — подмастерье. Хорошо воспитана, но при этом очень молчаливая. Пожалуй, слишком молчаливая. Я видела ее буквально один раз, а потом она словно растворилась. Тогда я не придала этому значения, но сейчас все кажется совсем по-другому.

— Что-то еще о ней помнишь? Цвет глаз, запах?

— Точно! — Сюэжун резко вскинула голову, отчего ее волосы водопадом скатились по плечам. — Она пахла полынью. Едва уловимо, но в том, что это была полынь, уверена.

Я кивнул. Любая зацепка важна. Зачастую вор или убийца может проколоться в мелочах.

— Тогда и началось?

— Нет. Тогда я только почувствовала: что-то… стерлось. Как будто часть моей души кто-то аккуратно срезал. Ни боли, ни меток. Только пустота. Как комната, где забыли окно закрыть — и все благовония растворились в ночном воздухе. Будем честны, я не придала этому значения, поскольку обнаружила не просто растраты. Нас целенаправленно грабили наши же люди. И им пришлось за это заплатить.

— Ты что-то увозила оттуда?

— Несколько свитков, два личных письма, подарочный гребень, присланный из гильдии ювелиров. Я почти уверена, что он тут ни при чем, — она прищурилась. — Хотя мне почему-то больше не хочется брать его в руки. При этом изначально я была от него в восторге.

— Где он сейчас?

— Там же, в поместье. Лежит под замком в сокровищнице. Тянь Фэнбао, а ты точно не замаскированный магистрат? Я видела, как они работают. Ты действуешь как они, — ее слова вызвали у меня легкую улыбку. Она думала так же, как и я сам.

— Конечно. Сейчас только достану свой нефритовый жетон. Ой, я, кажется, его потерял на каторге, — в ответ на мои слова она рассмеялась. Небо, какой же у нее прекрасный смех. Но сейчас не время наслаждаться — нужно выяснить все детали. — Когда ты в последний раз касалась гребня?

— Тогда же и касалась. Вначале хотела забрать с собой, но потом почему-то решила, что пусть остается.

Я закрыл глаза, перебирая в уме все, что говорил мне призрачный судья Чжу Чэн: след от чернил, предмет, остатки энергии. Все это будет только на месте. Пустые слова — не доказательства.

— Мне придется увидеть все это самому, — сказал я. — Если там и правда был ритуал, место должно помнить. Особенно если в нем участвовали кровь или огонь. Слова забываются. А пепел остается.

Сюэжун некоторое время молчала. Потом кивнула:

— Тогда поедем в Облачный город. Я дам распоряжение подготовить все. Ты получишь доступ ко всему, что сможешь потрогать, разломать, растереть в пыль и сжечь. Но — есть одно условие.

Я поднял бровь.

— Ты мой друг. Ты должен быть осторожен, Тянь Фэнбао. Мой дом не переживет еще одного проклятия. Но еще хуже будет, если из-за меня пострадаешь ты.

— Если я найду источник, — сказал я, — он не доживет до нового рассвета.

И в смерти он тоже не спрячется, но моей новой подруге не стоило об этом знать.

Пыль дороги еще не осела, когда повозка начала замедляться, въезжая на мощеные улицы Облачного города. Колеса больше не скрипели по гравию — вместо этого под копытами лошадей зазвучал ровный камень, знакомый каждому, кто хоть раз ступал в сердце нашей провинции.

Стража лишь молча отсалютовала повозке дома Изумрудного Кедра. Да, быть высокородным — это очень удобно.

Я поднял полог и выглянул наружу.

Город встретил нас густым, плотным воздухом, наполненным ароматами жареного мяса, благовоний и человеческой суеты. Узкие переулки вились между старыми домами с крышами, загнутыми вверх, словно они ловили туман, спускавшийся с гор. Знаменитый пар Облачного города клубился в углах улиц, расползаясь по ним как живое существо — в нем терялись даже цвета. Все казалось чуть приглушенным, будто нарисованным на рисовой бумаге и залитым водой.

И все же для меня он был кристально ясен.

Я был дома.

Не в уюте, не в защите — нет, но мне это и не требовалось. Я — плоть от плоти этого места. В этом городе меня учили выживать, воровать, прятаться, убивать. Где каждый камень мостовой знал мои шаги, а каждый переулок — мои дыхания. В этом месте я когда-то стал Тенью. В месте, где меня воспитал наставник. В месте, где он погиб. И тут я найду того, кто ответственен за его гибель. Потому что это — мой город, и если какой-то Первый Советник считает иначе, то ему стоит усилить охрану.

Мимо нас прошел разносчик, выкрикивая что-то про жареные булочки с пастой из бобов. Его голос смешался с грохотом повозки, на которой перевозили огромный чан. Судя по запаху, в нем еще недавно варили лекарственные травы. Слишком уж характерный и горький запах бил в нос.

Глаза сами находили то, что другие бы не заметили. На стене лавки, торгующей нефритом, я увидел тонги Луннолицых — они стали еще сильнее, раз их знаки добрались до среднего города. Ни один посторонний не поймет, но для своих — это предупреждение: «мы держим эту улицу».

У самого поворота пара подростков — обычные грязные оборванцы, у которых взгляд ищет не свет, а сумку на боку. Один делал вид, что читает табличку, второй держал в руках связку сушеной рыбы, но оба краем глаза следили за пожилым купцом. Я видел их, и они — меня. Один из них увидел мой взгляд и понял, что их нехитрую схему раскрыли. Он сглотнул и резко ушел в переулок, а второй сделал вид, что зевнул и тут же отвернулся.

— Ты улыбаешься, — тихо сказала Сюэжун.

— Я дома, — ответил я. — Неужели это не видно?

— Ты будто дух, вернувшийся на родную землю. Здесь ты жил?

— Здесь меня научили всему. Это мой город. Если твой враг здесь, то я его найду. — В ответ на эти слова она аккуратно сжала мои пальцы. Жест доверия, возможный лишь среди равных.

Повозка свернула на боковую улицу. Здесь уже не было шумных торговцев. Переулки сужались, стены становились выше, и над ними виднелись резные ворота поместий. Это был Верхний город — место, куда таким, как я, не было хода. Вот только когда меня это останавливало?

Поместье Цуй располагалось в восточной части Верхнего города. Врата были старые, из темного дерева, укрепленные латунными гвоздями. На перекладине — резьба кедровых ветвей и инкрустация нефритом, как символ богатства дома. Два стража в броне старого образца встали по стойке, когда повозка подъехала, не задавая вопросов. Один из них, кажется, узнал Сюэжун и сразу постучал трижды по створке. Та сдвинулась без звука.

Мы въехали во внутренний двор.

Здесь все было вычищено, гравий аккуратно разровнен, вода в каменном пруду — кристально чистая. Чистота и порядок — не просто ритуал, а воля дома, навязанная каждому его камню. Тишина царила такая, что было слышно, как падает чайный лист на воду.

Я вышел первым. Воздух отличался: ни тумана, ни вони улиц Нижнего города. Только запах сосны, жасмина и благовоний. Но в воздухе ощущалось что-то еще. Тонкая, почти неуловимая нота — едва заметный намек на присутствие чего-то неестественного. Нечто подобное я ощущал, когда мой начальник вызвал Книгу Проклятий.

Глубоко вздохнув, я начал осматриваться. Внутренний двор поместья дома Цуй был устроен по всем канонам старого южного фэншуй. Пространство тянулось вглубь, разделенное на три террасы, каждая из которых символизировала один из аспектов жизни рода: созерцание, дело и память.

Первая терраса — Сад Тихого Ветра — была выложена белым гравием, расчерченным граблями в изящные волны. Среди ровных линий возвышались пять плоских камней, каждый из которых символизировал силу одного из великих драконов.

И как полагается тем, в чьих жилах течет кровь Дракона Дерева, именно его символ был в центре композиции. Вдоль стен цвели сосны бонсай, обрезанные так, чтобы напоминать силуэты танцующих журавлей. Под карнизами висели шелковые ленты с цитатами из трактатов о Долге и Сдержанности.

Вторая терраса — Зеркальный двор — была вымощена гладким черным камнем. Здесь стоял пруд с зеркальной водой, в котором плавали два прекрасных карпа-кои. Поверхность воды пронзала дорожка из белых плит, ведущая к чайному павильону. Как мне сказала хозяйка поместья, именно здесь принимали посланников и чиновников, которым доверяли. Даже ветер, врываясь в эту зону, стихал — настолько точно были выверены углы и пропорции дворца. Звук шагов гас мгновенно. И то, о чем говорилось в беседке, оставалось тайной от любопытных ушей.

Третья терраса — Кровь Рода — была самой простой. Меньше орнаментов, больше пустоты. Темная сосна в углу. Древняя бронзовая жаровня с тлеющим благовонием. На стене — фамильная доска с гравировкой всех, кто управлял домом последние шестьсот лет. Подходя к ней, я совершил три поклона, как полагается по этикету старой династии. Сейчас о таких нюансах уже забыли.

Подходя к лестнице, ведущей вниз, к жилому комплексу, я коснулся пальцами глины у основания. Что-то меня тянуло прикоснуться. Странно — обычная сухая глина. Но в ней была некая тяжесть. Не физическая — энергетическая. Здесь кто-то стоял. Тот, кто слишком сильно был связан с Изнанкой.

Сюэжун подошла сзади и негромко сказала:

— Сейчас не время. Сюда уже идут слуги. Я представлю тебя как моего друга и помощника. Вначале — формальности, а делом ты займешься позже. Хорошо?

Я кивнул, несмотря на то, что меня подмывал азарт прямо сейчас начать искать следы.

— Договорились.

Я выпрямился — и буквально через несколько ударов сердца к нам вышло трое. После опроса моей подруги я уже легко мог понять, кто есть кто.

Первым шел Хоу Гао — управляющий. Высокий, костлявый, с лицом сухим, как осенний лист. Волосы собраны в высокий пучок, одежда цвета крепкого чая, в руках — древний бамбуковый планшет с выгравированными именами всех обитателей дома. В нем чувствовалась абсолютная преданность и то пугающее спокойствие, что бывает у ядовитых змей. Он поклонился Сюэжун чуть ниже, чем было положено по этикету, что сразу выдало: уважает не титул — силу.

— Госпожа Ксу. Добро пожаловать домой. Мы получили ваше послание и подготовили западное крыло. Ваш гость будет размещен в Зале Созерцания. Комнаты очищены, а старший слуга произвела ритуал очищения.

— Благодарю, Хоу Гао, — коротко ответила она. — Мой друг будет иметь доступ ко всем архивам и хранилищам. Отдашь приказ.

— Уже отдан.

За его спиной стояли двое слуг. Абсолютно не похожие друг на друга.

Первая — Тань Цзин, пожилая женщина с лицом, больше похожим на каменную маску. Волосы убраны в сложную прическу, на шее — нитка иссиня-черного жемчуга. Дорогой подарок для служанки, пусть и старшей. Именно она отвечала за порядок в жилых зонах. Когда она смотрела на меня, мне показалось, что она видит во мне обычного хитреца, который хитростью сумел заручиться расположением ее госпожи. Это была та женщина, которую невозможно запугать, а в ее рукаве хранился тяжелый нож. И, судя по форме, он был похож на те, что люблю использовать я.

Второй — Хоу Цзэ. Юноша лет семнадцати, худой, с вечно напряженной осанкой и тонкими, будто вырезанными ножом, чертами лица. Он стоял чуть в стороне, но взгляд его был прикован ко мне — не дерзкий, не раболепный, а скорее тревожный. Ладони сжаты в кулаки с такой силой, что были заметны побелевшие костяшки. Похоже, он боялся. Он не отводил глаз от меня, будто старался разглядеть во мне что-то, что само отказывалось показываться.

Говорили, в детстве он чуть не умер от лихорадки, после которой начал видеть странные сны и чувствовать то, что остальные пропускают мимо. Он сам этого не понимает — просто знает: рядом с ним есть нечто неправильное.

Когда я шагнул ближе, он рефлекторно отпрянул, почти незаметно. На лице промелькнуло что-то вроде ужаса, скрытое под маской вежливого внимания. Но страх остался в глазах — тот самый страх, что бывает у собак, почувствовавших запах Изнанки. Хороший рефлекс. Правильный страх. Значит, мальчишка чувствует присутствие Изнанки.

Он — первый кандидат на разговор. Такие редко врут, но почти всегда говорят не то, что нужно. Главное — научиться слышать то, что они не договаривают. А слышать я умею….