Танцор Ветра. Том 2

Глава 15

Я не сразу понял, что оказался не там, где засыпал. Но как только мозг начал хоть немного соображать, я осознал, что каким-то образом переместился неизвестно куда. Здесь все было совершенно другим. Даже воздух чувствовался иначе, не так, как я привык за эти бесконечные дни в шахте.

Наметанным взглядом мастера-вора я тут же осмотрел кабинет. Высокие стены, увешанные тонкими свитками, на которых красными чернилами были начертаны незнакомые имена и цифры. Больше всего это напоминало некролог. Сразу почувствовалось: здесь никто не держит украшений для красоты. Каждый иероглиф — как гвоздь в гроб: плоский, точный, обязательный. Под потолком — перекрестные балки, черные, лакированные, с резьбой в виде бесконечных узлов, и между ними — ни единой паутинки. Все было сделано максимально функционально, и от этого мне стало не по себе.

Пол — из темного дерева, ровный и блестящий, как зеркало, но в отражении не было видно ничего, кроме самих досок. Ни ног. Ни лица. Ни теней.

Я на мгновение замер. Тени. Их не было!

Ни подо мной, ни под стулом, что стоял у стола. Ни у письменных приборов — кистей в нефритовых подставках, ни у лаковниц, ни у раскладных ширм у дальней стены. Предметы стояли, как будто их поставили не для использования, а для запечатления — и тень им была не положена.

Я встал. Слишком быстро — голова отреагировала легким звоном, но не закружилась. Значит, тело было цело. Только не здесь.

Свечи.

Их было девять. Семь — на настенном подсвечнике, и две — на низком треножнике у свитка на стене. Они горели не желтым, не белым. Зеленым. Не ядовитым, не болотным. Холодным, как серебро, растворенное в нефрите. Пламя не дергалось. Не колыхалось. Просто горело.

В памяти сразу всплыли детские страшилки, которые рассказывали на базарах сказители. И, похоже, это были не совсем сказки. Я находился в мире мертвых, но при этом оставался живым.

Мои легкие дышали. А я ощутил, как ногти впиваются в кожу от напряжения. Значит, я еще не полностью мертв. Но тогда почему я здесь?

Едва я задал себе этот вопрос, как увидел хозяина кабинета.

За массивным столом из черного дерева, покрытым глубокими царапинами — будто кто-то вырезал на нем приговоры прямо ножом — сидел судья пятого ранга Управления Защиты от Живых. По крайней мере, так было сказано на костяной табличке, стоящей на западной части стола.

Его фигура казалась вырезанной из лунного света — слишком резкие очертания, слишком бледная кожа, отливающая синевой. На нем был официальный халат — темно-синий, почти черный, с вышитыми серебряными цепями, оплетающими рукава, словно оковы. На груди — пять иероглифов, обозначающих его ранг, вытканных нитями, сплетенными из волос осужденных.

Больше всего меня пугали его руки, лежащие на столе. Длинные пальцы с синеватыми ногтями, похожие на костяные стилусы, которыми пишут смертные приговоры. Перед ним лежал свиток, исписанный кровавыми чернилами, и печать — нефритовая, в форме сжатого кулака. Когда он ставил ее на бумагу, в воздухе на мгновение появлялся запах тления.

Лицо — белое, как погребальный саван, с тонкими трещинами, расходящимися от уголков глаз. Глаза без зрачков — только мутная белизна, но в них отражалось гораздо больше, чем должно было быть видно.

Над столом висел фонарь с зеленоватым пламенем — внутри мерцал дух-писец, запертый в стекле, вечно записывающий чужие преступления.

От судьи исходила мощная аура смерти, как и от его печати. Она была явно очень тяжелая, сделанная из черного нефрита, с выгравированным девизом: «Смерть без срока».

— Я задал вопрос, сян вэй Лао, — произнес судья. В его голосе не было ничего, кроме бескрайнего холода.

Я выпрямился, поправил ворот халата и поклонился согласно этикету.

— Приношу свои извинения за неподобающее поведение и появление, почтенный судья. Фэн Лао, свободный сян вэй, прибыл… хотя и не планировал.

Ответом на мои слова был короткий жест, и тут же на стол судьи спланировал свиток, который он развернул.

— Действительно. Согласно записям, наша встреча должна была произойти через три ночи.

Он поднял на меня свой жуткий взгляд, и по спине пробежали мурашки. Это существо напротив меня могло прихлопнуть меня, как мошку.

В этот момент в голове зазвучали слова беззубого старика, который рассказывал байку о человеке, попавшем в мир мертвых и благодаря смекалке и хитрости сумевшем убраться оттуда не только живым, но и с прибытком. «Нельзя смотреть мертвым в глаза дольше трех ударов сердца, иначе ты их…»

На третьем ударе я отвел взгляд, а на губах судьи появилась легкая усмешка. Взмах руки — и перед его столом материализовался стул. Он указал на него кивком:

— Раз уж ты здесь, присаживайся, сян вэй Лао. Меня зовут Чжу Чэн, судья пятого ранга Управления Защиты от Живых Призрачной канцелярии. Тебя передали в мое подчинение. Ознакомься с назначением.

Он взмахнул рукой, и очередной свиток спланировал ко мне.

Выглядел он великолепно — серебро и тонкая выделанная кожа. Но ровно до того момента, пока я не взял его в руки и не развернул.

Стоило мне это сделать, как я услышал тонкие голоса в голове, которые шептали мне, что серебро на ручках свитка — это душесталь, из которой делают оружие для лучших воинов Призрачной канцелярии, а тонкая, полупрозрачная кожа с едва заметными синими прожилками сделана из некроманта, решившего обмануть смерть.

Идеально ровные иероглифы были написаны кровью, превратившейся в прах. Если слишком долго всматриваться в текст, можно заметить, что на месте моего имени мелькают другие. Похоже, я далеко не первый свободный сян вэй из живых, что служит мертвецам.

'По воле Призрачной Канцелярии и приказу Управления Защиты от Живых, Фэн Лао, сын [вычеркнуто], назначается сян вэй-ши с полномочиями:

Судить тех, кто крадет покой у мертвых.

Казнить без доклада тех, чьи имена уже горят в Книге Проклятых.

Казнить тех, кто использует силу Изнанки без надлежащего разрешения.

Казнить тех, кто нарушает вечный цикл.

Входить в места, где ступала Смерть, но не задерживаться там дольше, чем позволяет тень.

Печатью и мертвой кровью утверждено. Да не будет милосердия к нарушившим.'

Едва я дочитал, как в графе «Статус» в Призрачной канцелярии добавилось название моего управления.

— Добро пожаловать на службу, сян вэй.

В каком бы шоке я ни был, я обязан был ответить правильно.

— Подчиненный Фэн Лао, свободный сян вэй по воле Призрачной Канцелярии, прибыл на место службы. Прошу, позаботьтесь обо мне, старший.

Я поклонился.

— Ты, должно быть, устал. Испей со мной чаю.

На месте свитка передо мной появилась чашка ароматного чая, а рядом — небольшая тарелка с печеньем в форме молитвенных табличек.

Судья внимательно смотрел на меня, а я помнил правило: «Нельзя ничего есть и пить в мире мертвых, иначе сам станешь мертвым».

— Благодарю за оказанную честь, старший.

С поклоном я двумя руками взял пиалу с чаем, отсалютовал ею судье и поднес к губам. Самое сложное было сделать вид, что пью, прикрывая рот ладонью.

Аккуратно поставив пиалу на стол, я взял печенье и осторожно сломал его так, чтобы половина тут же превратилась в крошки, которые я смахнул под стол. Так угощают низших духов.

— Ты мне нравишься, живой. Знаешь правила и не дерзишь. Но в твоих жилах течет эссенция Изнанки. Ты одновременно и живой, и мертвый, так что, пока у тебя есть ранг чиновника, можешь не беспокоиться об этих условностях для живых.

— Благодарю за наставление, господин судья.

— Пустое, сян вэй. Это мой долг. Меня больше беспокоит твое появление. Почему ты оказался здесь до срока? Ты говорил в мире живых с призраком? Получал воздействие силой Изнанки?

Он говорил, как профессиональный следователь, пытаясь понять ситуацию.

— Из всего странного, что со мной было, могу отметить лишь то, что я увидел на живой «Проклятие отложенной смерти».

Судья резко вскочил, и его жуткие глаза уставились на меня.

— Повтори, что ты сказал.

— Я видел проклятие отложенной смерти на юной девушке.

— Мне нужно ее имя!

— Ее зовут Цуй Ксу из Дома Изумрудного Кедра.

— Сиди и не дергайся. Мне нужно кое-что выяснить.

С этими словами судья встал, сложил руки у груди и начал нараспев читать заклинание.

Если в комнате и до этого было холодно, как в склепе, то с каждым словом температура падала все ниже, а из моего рта начали вырываться облачка пара, которые я тут же разгонял. Чем меньше живой показывает, что он жив, находясь среди призраков, тем меньше будет проблем. Да, мой начальник сказал, что ко мне это относится лишь частично, но зачем дразнить тигра?

Как только странная литания закончилась, кабинет погрузился в зловещую тишину. Казалось, даже зеленый огонь фитилей свечей попытался затаиться.

— Цуй Ксу из Дома Изумрудного Кедра, — произнес судья, и его голос, обычно холодный, как лед на могильной плите, теперь звенел, как обнаженный клинок.

Он провел синеватым ногтем по воздуху — и пространство перед ним разорвалось. Из трещины хлынул черный дым, густой, как чернила, пахнущий гарью и тлением. Он клубился у пола, сгущался, принимая форму — огромного фолианта в переплете из человеческой кожи. На обложке, вытисненные раскаленным металлом, горели красными иероглифами:

«Книга Проклятых»

Судья ударил ладонью по столу.

— Яви имя!

Книга раскрылась сама, страницы зашелестели, как крылья мертвых бабочек. Они были исписаны кровью, но буквы не стояли на месте — извивались, словно пытались сбежать.

Я почувствовал, как волосы на затылке встали дыбом. Перед моими глазами вместо ровных столбцов иероглифов мелькали лица тех, чьи души пошли на чернила для этой жуткой вещи.

Судья провел ладонью по воздуху, и страницы замерли.

— Где оно? — прошипел он в бешенстве, и от этого звука температура понизилась еще сильнее.

Книга взвыла от боли, которую ей причинял разгневанный судья. Казалось, тысячи душ кричали в агонии, умоляя остановиться, но судья был непреклонен. Книга перелистывала одну страницу за другой, но было уже понятно, что имя Цуй Ксу не горело среди проклятых.

Чжу Чэн вскинул голову, и его жуткие глаза вспыхнули мутным светом.

— Кто-то посмел.

Пол под моими ногами начал качаться. Стены кабинета застонали, а резные узлы на балках разомкнулись, обнажив рты с игольчатыми зубами.

— Кто-то украл смерть у мертвых и жизнь у живых.

Судья сжал кулак, и Книга Проклятых взревела. Страницы забились в агонии, а из ее корешка хлынула черная жидкость — густая, как деготь.

— Ты знаешь, что это значит, сян вэй?

Я не успел ответить.

— Это значит, что ты прислан самой судьбой.

Ветер рванул свитки на стенах, сорвал их с крюков. Они взмыли вверх, разворачиваясь в воздухе, и я увидел, что на каждом теперь горело имя Цуй Ксу. Но не красным, как принято записывать проклятые души. Зеленым, как тех, кому еще рано попадать в чертоги мертвых.

— Некромант переписал судьбу, — прошипел судья. — И у нас нет ни имени, ни печати, ни даже тени, чтобы его найти.

Он захлопнул Книгу Проклятых, и та исчезла, оставив после себя запах сожженной плоти.

— Но ты, Фэн Лао, еще не мертв. А значит — сможешь пройти там, куда мне дорога закрыта.

Глаза судьи сузились до узких щелей, из которых светился ледяной свет.

— Найди того, кто украл это имя. И приведи его ко мне. Живым или мертвым.

— Слушаюсь, старший. Но позвольте вопрос: как? Я боец и мастер скрытного проникновения, но не колдун, который может выследить наложившего проклятие. Я готов исполнить указание, но прошу, наставьте меня.

Призрачный чиновник степенно кивнул, соглашаясь с моими словами.

— Хорошо, сян вэй Лао. Я обучу тебя, ведь когда-то я сам был сян вэйем.

От его слов тьма в кабинете не рассеялась, наоборот, она сгустилась в углах. И ее цвет стал все больше походить на давно запекшуюся кровь.

— Отложенная смерть, — заговорил судья, глядя сквозь меня, — не отсрочка. Это не милость, не чья-то благодать. Это наглое воровство, за которое требуется строго наказать. Это мерзкая подмена. Фальшивая монета в ладье, несущей покойного за Девять Рек. И, как всякая фальшивка, оставляет след.

Он вытянул руку. Воздух сжался. На черном дереве стола проступили иероглифы, как будто написанные пеплом и кровью одновременно. Образ: две нити судьбы, одна — тусклая, вторая алая и пульсирующая. И обе они завязаны в сложный узел.

— Кто-то взял нить ее жизни и прицепил к чьей-то смерти. Жизни не стало больше. Только чья-то смерть не дошла до финиша. Такой узел не может держаться вечно, но может убить живую. Найди того, кто выжил без права. Его дыхание и будет ответом.

Судья замолчал. А я внимательно слушал — такого не пишут в книгах. Увидев, что я запоминаю, он продолжил рассказ:

— Ты хочешь понять, как отследить проклятие? — Он провел пальцем по воздуху. — Я покажу. Но будь осторожен. Некоторые знания не забываются.

Он ударил по столу раскрытой ладонью. Из глубин дерева поднялась печать — нефритовая, с рельефом в виде сжатого кулака. Энергия от нее хлынула в стороны, как туман, заполнивший разум.

— Первое: проклятие всегда оставляет кровь. Это чернила жизни и смерти. Кровь используется либо того, кто наложил, либо того, кто принял заказ. Иногда — обоих. Если было жертвоприношение, ищи пепел, обугленную ткань, следы особых чернил. Все, что не от мира живых, пахнет иначе. И смерть чувствует это. В твоих жилах эссенция Изнанки, а значит, ты почувствуешь.

Слушая его, я активировал свой дворец памяти. Эта информация слишком ценна, чтобы я мог позволить хоть чему-то забыться. Пепел. Кровь. Остатки чернил. Они впитываются в место, где был ритуал. И даже если смоют, останется отпечаток — как след от клейма.

— Второе: предмет-носитель. Почти всегда проклятие прячется в чем-то. Амулет, лента, гребень, брошь или то, что украдено у жертвы. Волосы, ноготь, нить из одежды. Если найдешь предмет, хранивший имя Цуй Ксу — сожги. Но не раньше, чем вытащишь из него тень.

Он поднял руку, указав на фонарь над нами. В нем сидел дух-писец — запертый в свет, из которого не было выхода. Судья коснулся стекла.

— Третье: энергетический отпечаток. Все, что связано с Изнанкой, пульсирует. Как чиновник Призрачной канцелярии, ты видишь ауру проклятия. Чем выше ранг, тем больше ты можешь узнать. Если дашь мне ее кровь, я скажу, кто к ней прикасался. Если принесешь предмет — я назову, кому он служил. Но часть работы — твоя. И за мою помощь придется платить.

Я молча кивнул.

— Ты можешь попросить духа-писаря. Он записывает все. Возможно, он уже видел похожие случаи. Он не говорит. Но может показать. Достаточно спросить правильно.

Судья отступил на шаг, давая мне возможность сохранить все в дворце памяти. В голове уже выстраивались логические цепочки.

Тьма в кабинете снова сгустилась. Судья опустил руку и сказал:

— Эссенция Изнанки в тебе. С ней ты можешь пройти по следу. Магия смерти оставляет шрамы в пространстве живых. Ты увидишь их как паутину. Встань в доме, где это было, повернись на север и сосредоточься. А потом иди туда, куда ведет нить. Это будет непросто и потребует значительных трат эссенции. Есть более простой способ.

— И какой же, старший?

— Я могу дать тебе доступ к моей печати. На один раз. Она покажет путь к источнику проклятия. Но потребует плату. Не душу, но часть будущего.

Если я соглашусь, то никогда не смогу быть по-настоящему живым. И за каждое новое использование моя душа все больше будет становиться похожей на душу мертвеца, а потом я и вовсе стану призраком. По крайней мере, так говорится во всех сказках, где герой заключает сделки с мертвецами.

— Благодарю за столь щедрое предложение, но я должен справиться своими силами.

Призрачный судья лишь кивнул, словно его совсем не интересовала моя душа.

— Тогда последнее. Смотри на связи. Кто хотел, чтобы она жила — или страдала? Кто из ее родных исцелился внезапно? Кто должен был умереть, но до сих пор не похоронен? Ищи, кому выгодна ее смерть.

— Допроси их. В первую очередь — семью. Потом слуг. Потом соседей. Как ты это сделаешь, я не знаю, но это самый правильный след.

Он замолчал на пару мгновений, а потом продолжил:

— Если найдешь некроманта — не суди сразу. Следуй за ним. Он — ключ. Возможно, он сам только посредник. За ним — другой. И, возможно, не один.

Он подошел ко мне. Его дыхание пахло забытыми молитвами и холодом хранилищ.

— Твоя миссия — не месть. Не справедливость. Только возвращение порядка. Найди то, что вышло за рамки. И приведи обратно. Или уничтожь. Своей властью объявляю, что сян вэй ши по имени Лао принят в Управление для Защиты от Живых и поставлен на довольство. Свободен!