Танцор Ветра. Том 2

Глава 2

Дверь за моей спиной отворилась с мерзким скрежетом, будто и она не очень то желала открываться. Я не обернулся. Просто сидел, вытирая кровь из под носа. Наставник говорил, что показывать слабость нельзя. Люди хуже зверей и обладают теми же инстинктами — слабых сжирают.

— Подъем, падаль, — пророкотал знакомый голос. Тот самый, что когда-то радостно комментировал удары дубинкой. — Надзиратель велел. Перевод. И я буду очень рад если ты дернешься. Моя малышка очень скучает по тебе. — Ублюдок нежно погладил свою дубинку окованную металлом. Спорить с ними не самая лучшая идея, особенно сейчас. Они думают, что поймали меня. Но у меня есть для них сюрприз после того как я очистил эссенцию от искажения, ветер успел частично восполнить мою эссенцию и теперь у меня было почти два десятка, а это очень и очень не мало. Мои поединки с использованием этой странной энергии показали насколько я могу быть эффективен при ее использовании.

Выродки не рисковали, на одного меня их было шестеро одетых в доспехи при этом двое держали наготове копья. Похоже на случай если я решу, что-нибудь выкинуть. В Небесную клетку отправляют лишь действительно опасных преступников.

— Перевод? — спросил я. Мой голос звучал хрипло будто я не пил воды уже несколько дней.

— Именно. А то что это у нас такой дорогой гость, а еще не успел насладиться всеми удобствами нашей гостиницы, — усмехнулся один, а в ответ на эти слова остальные заржали. — Ты парень крепкий, так что будешь работать в шахте на благо империи. Нефрит стоит недешево, в отличие от таких ублюдков как ты.

Ветер прошелестел между решетками, будто предупреждая. Спасибо, брат. Правда я и сам все прекрасно понимаю. Как бы мне не хотелось вогнать колено в яйца этого улыбчивого, но стоит мне это сделать как меня тут же начнут избивать. Гордость штука хорошая, но мозги намного лучше.

Я поднялся. Ноги дрожали от напряжения, но в груди был покой. Моя кровь была чиста от искажения и теперь пора думать как отсюда сбежать.

— Вытяни руки, — произнес седовласый стражник. Он был единственным кто не смеялся. Похоже старший над этими недоносками. Я протянул руки вперед и на моих запястьях защелкнулись кандалы. Спасибо, что хоть ноги оставили свободными. Уроды.

Коридоры были узкими и извилистыми, словно кишки. От мерзкого застарелого запаха мне захотелось обратно в мою уютную камеру, где у тебя всегда в доступе свежий воздух пахнущий морем.

Мы двигались все ниже и ниже по запутанным паутинам ходов. Я пытался считать повороты, но вскоре понял, что совершенно запутался и сдался. В случае чего будет гораздо проще захватить кого-то и местных и заставить его вывести меня. От мыслей как я покидаю это ужасное место у меня улучшилось настроение. Правда не надолго.

Мы подошли к тяжелым металлическим воротам. По ощущениям, мы были уже ниже уровня моря. Мрачное пространство освещалось редкими масляными лампами.

— Добро пожаловать, домой. — Произнес ублюдок с дубинкой и тут же продолжил:

— Свежее мясо, девочки. Отнеситесь к нему понежнее. — Мрачные злые рожи, с улюлюканьем, потянулись к решеткам. Похоже новички попадают сюда не так часто, иначе с чего бы такой прием.

Меня втолкнули внутрь одной из камер, предварительно сняв кандалы. Не сказав ни слова. Дверь захлопнулась. Скрежет ключа поворачивающегося в замке прозвучал как звук молотка забивающего последний гвоздь в крышку гроба.

Я огляделся. На меня смотрело с десяток пар глаз. Рожи одна другой хуже. Тут были явно не люди гильдии воров. Там без мозгов ты очень быстро оказываешь на дне канала с перерезанным горлом, а тут ими даже не пахло.

Один из сидевших — здоровенный громила с мощными бицепсами, которые были толще моего бедра внимательно посмотрел на меня, а потом облизнулся и встал со своих нар.

— Хорошенький. Будешь греть мне постель. — Ну что за бред? Они это серьезно? Словно я попал не в тюрьму с самыми опасными преступниками провинции, а в банду уличных малолеток. Наставник говорил, что в любом обществе очень важно первое впечатление. И я собирался произвести его по полной.

— Предпочитаю женщин. И не таких уродливых как ты.

— Что? — Раздался вопль злого удивления и туша рванула ко мне замахиваясь для удара.

Шаг. Второй. Какой же ты медленный. Я скользнул в сторону и мой кулак встретил его челюсть. От точного удара усиленного эссенцией эта туша подлетела, чтобы тут же упасть без сознания.

— Я мастер-вор Фэн Лао. Мир этому дому. — Произнес я с легким поклоном. — Есть еще желающие проверить на что я способен? — Ответом мне был смешок прозвучавший из самого темного угла совершенно не освещаемого лампами. А затем раздался голос — низкий, неторопливый, будто катящийся по камням высохшего русла.

— А не слишком ли ты молод для звания мастера-вора, мастер Фэн? —

Из мрака медленно выплыла фигура старика. Его кожа отливала серо-зеленым, как потрескавшийся нефрит, а в мутных глазах мерцало что-то странное. Он стоял чуть пошатываясь, но в его согбенной позе было больше хищной выжидательности, чем немощи.

— Молодость, это недостаток, который очень быстро проходит. Я ученик Цзянь Вэйя. Мир его праху.

В камере повисла тишина, которая прервалась лишь стоном громилы, который начал приходить в себя.

Старик хрипло рассмеялся, и звук этот был похож на скрежет гравия под сапогом.

— Значит Вэй мертв. Жаль. Добро пожаловать в нашу семью, мастер Лао. Первую проверку ты прошел. Но в этом месте не действуют правила гильдии. Слушай внимательно и запоминай. — Мне ничего не оставалось как кивнуть. Анализ среды работающий в автоматическом режиме показывал, что в старике есть эссенция. Судя по знаку она относилась к стихии дерева, а оно дает силу жизни и умение эту же жизнь забирать.

— У нас есть пять правил, которые мы соблюдаем все.

— Первое: Камера — семья. Я, Лао Цзун, здесь отец для всех вас. Предашь семью — умрёшь в шахте. Случится «несчастный случай». — Он поднял кусок камня с пола камеры и на моих глазах улыбаясь его раздавил. — Все как в гильдии, мастер Лао. Думаю ты прекрасно это понимаешь. — У меня уже есть семья и за гибель своего отца я еще полностью не отомстил. Фушэ сказал, что был причастен к гибели наставника, а значит спрашивать я буду с его хозяина. Такие псы ничего не делают без команды.

— Второе: Норма — святое. Не выполнишь — будешь голодать. Не сможешь — семья тебя заменит… но сначала возьмёт своё.

— Третье: Драки — только с разрешения Отца. Убьешь или покалечишь, кого-то из семьи, без причины — пойдешь на удобрения для грибов, что растут в третьем тоннеле.

— Четвёртое: Добыл лишний камень — отдаёшь Отцу. Он решает, кому добавить пайку, а кому — нож между ребер.

— Пятое: Духи шахт не любят шума. В шахтах надо вести себя тихо и почтительно.

Мне оставалось только подтвердить эти правила. В таких местах выжить одиночке практически не реально. Но если они думают, что я буду мальчикам на побегушках, то очень жестоко ошибаются. Сейчас важно восстановить эссенцию и придумать как отсюда сбежать.

Нас вывели из камеры под усиленной охраной, в этот раз среди стражников были даже арбалетчики, которые держали нас на прицеле. Они были готовы начать стрельбу стоит хоть кому-то резко дернуться. В отличие от стражников наверху эти были спокойны и молчаливы. Казалось они понимали друг друга с полуслова, хотя это не удивительно. Те кто охраняют нефрит должны быть достойны такой чести и быть верны. Вот только вопрос кому.

Пока нас спускали в узкой тесной клетке подвешенной на металлической цепи, я размышлял о том, как подкупить стражу, чтобы сбежать. На воле у меня осталось достаточно денег и компромата, вот только дотянуться до них нет ни какой возможности. Наставник учил жить скрытно, верить лишь самому себе и полагаться на свои силы. И я всегда верил в его наставления, но сейчас мне бы очень не повредила помощь со стороны.

Думая над планами побега я внимательно рассматривал стены вертикальной шахты по которой нас спускали. В целом это неплохая мера предосторожности против большинства заключенных. Даже подняв бунт они смогут убить лишь стражников внизу, а без тех кто сможет их поднять наверх они будут обречены жрать тела мертвецов, а потом и сдохнуть. Вот только стены шахты были полны трещин и сколов, и для меня не составит проблем подняться по таким даже без приспособлений.

Ненавижу подземелья. Здесь нет ветра и я чувствую себя скованным. Тяжелые железные ворота отворились с жутким скрипом и надзиратели кнутами выгнали заключенных из другой камеры. Усталые, изможденные и злые они шли пошатываясь. Зеленоватые пятна на их коже говорили о какой-то болезни, но при этом я видел, что у те у кого есть такие пятна содержат в себе эссенцию. Создавалось такое впечатление, что тело обычного человека попросту не может справиться с эссенцией и поэтому изменяется.

— Смена! Получить инструмент и за добычу!" — рыкнул один из стражников, бряцая связкой огромных ключей.

Лао Цзун скомандовал и мы выстроились в цепочку с ним во главе. Какждый делал шаг и ему выдавали пояс с небольшой масляной лампой на боку, а в руку тяжелую кирку, которой удобно рубить каменный пласт в шахтах, но тяжело драться.

— Господин, у меня новенький. Дозволь объяснить правила. — Глухо произнес Лао Цзун

— У тебя пара минут до начала смены. Приступай.

— Слушаюсь, господин. — Отец камеры не гнушался гнуть свою одревесневшую шею перед охранниками, а они позволяли ему куда больше чем остальным.

Старик медленно подошел к нашему строю и начал вещать:

— Кроме нашего новичка вы знаете, как добывать нефрит. Но недурно напомнить вам, что мы добываем. Нефрит капризный, как юная аристократка. И столь же опасен для таких как мы. Он растет в жилах камня, как кровь в теле. Бьешь не там — трещина пойдет, и весь пласт рухнет. Бьешь слишком слабо — день потратишь зря. Бьешь слишком сильно… — он резко хлопнул ладонью по стене, и где-то в глубине шахты послышался далекий грохот. — … и тебе конец."

Голос Лао Цзуна стал тише, словно он опасался, что шахта услышит его слова:

— Здесь есть нечто древнее. Духи, что бродят по жилам нефрита, и если ты их разозлишь то умрешь быстрее чем успеешь позвать на помощь. Они приходят без звука и забирают с собой кровь глупцов.

Некоторые заключённые зашевелились, кто-то нервно потянулся за амулетом, висевшим у горла, кто-то лишь взглянул в темноту туннелей, будто вспоминая, кого уже унесли.

— Мастер Лао, ты знаешь, как держать нож и как воровать в Облачном городе. Но тут ты не вор. Тут ты — шахтер. Если не будешь слушать — погибнешь. Если не будешь работать — погибнешь. Если приносишь беду — погибнут все. — Он наклонился ближе, его мутные глаза сверкнули. — И тогда я лично размажу твою голову о стену, прежде чем дух шахты сделает это.

Некоторые заключённые сдавленно хихикнули. Но это был не смех. Это был рефлекс, будто на допросе: «смейся, когда страшно».

Я кивнул. Не стоит спорить. Пока я не пойму как тут все устроено.

Мы направились вглубь тоннеля. Масляные лампы дрожали на поясе, давая тусклый свет, которого едва хватало, чтобы не наткнуться на соседа. Воздух был влажный, с привкусом металла и плесени. Стены покрыты тонким блеском — здесь повсюду был странная зеленоватая пыль.

— Ты будешь работать здесь. — Лао Цзун указал на низкий коридор, где даже я должен был пригибаться. — Это новая выработка. Мало кто доживает до первой полной смены. Тесно, душно, но камень там чист. Принесешь кусок размером с кулак — получишь пайку. Принесешь меньше — останешься голодным. Принесешь больше — поговорим.

— А если я принесу слишком много? — спросил я, проверяя реакцию.

— Тогда ты начнёшь слышать голоса. — он не улыбался. — И если ответишь им — станешь одним из тех, кто шепчет в стенах.

Он оставил меня одного. Камень передо мной был тёмный, в прожилках зеленоватого света. Кирка в руке казалась неудобной, но со временем, думаю, и она станет продолжением тела, как любое оружие.

Пальцы сжали рукоять ставшую гладкой от множества рук. Глубокий вдох и я пытаюсь подражать ударам других заключенных, которых я видел раньше. Удар. Еще один. И я наконец-то ловлю ритм. Камень с шумом откалывается. Сквозь серость камня блеснуло изумрудное пламя. Похоже я наткнулся на жилу нефрита. А ветер внутри меня прошептал: Это не просто шахта. Это гробница. Живая. И ты — уже не гость, а добыча.

Я вгляделся в зеленый нефрит и в какой-то момент мне показалось — он моргнул.

Удар за ударом я постепенно очищал породу, чтобы наконец-то добыть кусок нефрита. Не очень большой чуть меньше моего кулака, но зато очень чистый, а значит намного более ценный чем остальные.

Раздавшийся гонг сообщил, что нам выдадут пайку. Немного воды и риса, чтобы мы не сдохли. С трудом распрямляя затекшую спину я подошел к столу во главе которого сидел Лао Цзун и протянул ему свою добычу.

— Новичок принес дары, — хрипло усмехнулся один из заключенных, но тут же замолчал под взглядом Отца.

Лао Цзун медленно протянул руку. Его пальцы, покрытые чешуйчатыми наростами нефрита, с легким звоном коснулись камня.

— Чистый и живой. Новичкам везет. — он повертел камень перед лампой, и тени заплясали по стенам, словно испуганные духи.

— Садись с нами мастер Лао. — кивнул старик, отодвигая миску с рисом. Вода в кружке была мутной, лепешка — черствой, но после смены в шахте это выглядело пиром.

Лао Цзун положил нефрит в железную шкатулку на столе. При свете лампы стало видно, что внутри уже лежали десятки таких же камней — но все тусклые, мертвые. Лишь мой кусок пульсировал слабым светом.

— Три таких за смену и получишь усиленную пайку. С кусками мяса. — Я молча кивнул и продолжал методично пережевывать пищу. Сейчас не до изысков, но если я хочу сбежать, мне требуются силы и понимание ситуации.

Между столов неспешно прохаживались охранники наблюдая за нами.

— Эй ты, новенький. — Раздался резкий голос, но я не ответил продолжая есть. Я устал, хотел доесть свою еду и поспать. А кто-то хотел развлечься за мой счет. Да пошел он.

— Слышь, падаль. — Я слышал как за моей спиной раздались шаги. — Когда с тобой разговаривают надзиратели заключенный почтительно отвечает.

Я медленно развернулся и посмотрел ему в глаза. Наглый, молодой и дерзкий. Пытается заработать авторитет. На улицах Нижнего города он бы уже ползал у моих ног пытаясь запихать свои кишки обратно в живот.

— У тебя что, язык отрезали?

Он ударил. Не сильно — показательно. Металл скользнул по скуле, оставив полоску крови. Ярость полыхнула внутри меня.

— Ну давай. — Его лицо было близко. — Попробуй сделать хоть что-то и ты очень пожалеешь.

Я не двинулся. Сейчас не время геройствовать, но ублюдку оказалось мало. Он плюнул себе на сапог и насмешливо приказал:

— Слизывай, ублюдок. — Я глубоко вздохнул и мысленно попросил прощения у наставника за то, что я не отомстил за его гибель. Но этот щенок перешел все границы.

— Я сказал слизывай. — На нас смотрели все и молчали. Лишь старший смены медленно шел в нашу сторону. А потом я взорвался серией ударов.

Кулак в пах без замаха, чтобы ошеломить. Соскользнуть со скамьи и его дубинка в моих руках. Колено разбивает его губы и крошит зубы, он кричит от боли, а я в ответ рычу:

— Слизывай, тварь. — И тут же его дубинка оказывается у него в пасти.

Охрана сработала оперативно и на меня начал сыпаться беспрерывный град ударов роняя на землю.

— Хватит! Оставить живым! — Раздался рев старшего смены. Сознание медленно меня покидало, но я слышал как он схватил юнца за шкирку и зашипел ему на ухо:

— Ты что творишь идиот?

— Приказ с самого верху. — Всхлипывающее произнес уже беззубый охранник, а мое сознание погасло.