Тебя никто не ждал

Глава 1

— Вот он, — чашник с опаской указал на невысокого жилистого мужика, сидящего на траве, прислонившись спиной к стволу дуба.

— Который час сидит уже. Не заказывает ничего, просто сидит и молчит.

Кабацкий вышибала пожал плечами.

— Ну сидит и сидит. Мешает он тебе, что ли?

— Он мне так всех посетителей распугает!

— Грубит посетителям? Задирается? Девок за всякие места хватает? — решил уточнить вышибала.

— Нет… — чашник запнулся, пытаясь подобрать нужные слова, — Он такой, как бы это сказать …неприятный, что ли. Сразу видно, с войны возвращается. Одним словом — ветеран.

Вышибала неприязненно глянул на чашника. Тот стушевался.

— Уважаемый Гриндаэль, не прими на свой счёт. Ты тоже ветеран, но этот другой совсем, не как ты, он…какой-то странный, что ли. Пугает он меня.

Вышибала снова пожал плечами. В конце концов, он здесь только для того, чтобы заработать денег для семьи. Раз чашник просит вывести этого человека с земли, прилегающей к таверне, значит надо вывести. Семью кормить надо, а с работой, за которую сносно платят и выполняя которую не приходится никого убивать, сейчас тяжело, особенно для таких как он. И для таких как этот мужик, сидящий на траве, прислонившись спиной к стволу развесистого дуба.

Размеренной походкой он подошёл к мужику. Тот повернул голову к вышибале, посмотрел на него таким пустым взглядом, что вышибала сразу понял, чем именно этот совсем нестрашный с первого взгляда человек пугает гражданских.

Сам он почти всю войну провел в охранении командующего северной армией, мешающей истерлингам прорваться южнее, на подмогу к остаткам армий Мордора. Но даже там ему приходилось встречать вот таких как этот. Тех, которые дрались на переднем крае, и не с кочевниками или южанами, а с двуногими человекоподобными чудищами, порожденными злым гением Тёмного Властелина. Тех, кто шел в атаку под страшными заклятиями чернокнижников. Тех, кто ходил в разведку на подконтрольные Тьме земли.

— Отдыхаешь с дороги? — спросил вышибала.

Мужик кивнул и улыбнулся. Глаза у него оставались такими же пустыми.

— Домой возвращаюсь. Совсем немного идти осталось.

Вышибала посмотрел на солнце, перевалившее за зенит.

— А куда идешь-то? — спросил он нарочито безразличным тоном. Мужик не ответил. Он поднял лицо к небу и неумело улыбнулся. Чувствовалось, что он давненько не улыбался. Разучился.

— Знаешь, — сказал он, — когда я уходил на войну, этот дуб был таким же как сейчас, точь-в-точь. Так мне он в память врезался… Не поверишь, скучал по нему. Когда с неба черные всадники пикировали, когда от их воплей и колдовского огня в землю вжимался — только об этом дубе и думал.

— Не о жене? — вышибала неуклюже попытался пошутить. Сразу понял, что не получилось. Осторожно нащупал в кармане свинчатку.

— Я люблю свою жену…наверное. Когда уходил — точно любил, помню. Сейчас…сейчас уже и не знаю.

Они помолчали пару минут. Вышибала никак не мог решиться выхватить свинчатку и садануть ей странному мужику по темечку. Потом можно будет отнести бездыханное тело к дороге. Если очнется, авось и не вспомнит что произошло. Можно ещё его пивом облить, дорожная стража примет за пьяного и увезет в город, на государевы работы. После войны много чего восстанавливать надо, а государева казна оскудела. С выжатого досуха народа просто нечего больше брать. Вот и издал Его Величество указ — всех праздношатающихся по королевским трактам и пьяных насильно в работу определять. Дороги мостить, поля вспахивать. Лошадей-то и быков не осталось почти. Какие получше были — тех давно на нужды армии забрали, а какие похуже…Прошлая зима была тяжелой. Да и та, что перед ней, была не легче.

Мужик неожиданно легко поднялся на ноги, дружелюбно кивнул вышибале и пошёл по своим делам. Вышибала облегченно вздохнул.

Эландер шагал по дороге, ведущей к дому. Он много раз представлял себе насколько волнительным будет возвращение в родной дом, но сейчас не ощущал ни малейшего душевного трепета.

Его родная долина располагается выше, чем тракт, ведущий с восточных земель в центральные. К проходу в долину ведёт извилистая дорога, она затейливо петляет вверх по склону, доходя почти до тех мест, где даже летом не тает снег. Далее путнику следует пройти сквозь неприметное узкое ущелье, которое и является единственным путем, ведущим в долину с большой дороги.

На такой высоте почти постоянно моросит холодный мелкий дождь, зимой превращающийся в мелкий сухой снег. В ущелье дорога сузилась, зажатая между узким, но очень бурным потоком и отвесным склоном. Когда путник вышел из ущелья, перед ним открылся вид на небольшую котловину, со всех сторон окруженную скалами. В долине почти всегда тепло, снег выпадает не каждый год, а что б небольшие озера замерзали, того не бывало на старожилов. В древние времена долина служила тайным логовом для банды разбойников, чей главарь со временем превратился в барона, а потом сюда пришли другие люди, которые… на этом воспоминания Эландера были прерваны неприятно щекочущим ощущением опасности. Он всегда прислушивался к интуиции, и, как ему казалось, только благодаря этому остался в живых после многочисленных глубоких рейдов в тылы легионов Тёмного Властелина. Вот и сейчас он очистил разум от посторонних мыслей и начал осторожно оглядываться, не крутя при этом головой и не сбавляя шага. Тоже привычка, выработанная годами службы в войсковой разведке. Если что-то идёт не так — не стоит резко менять поведение. Враг не должен заметить, что ты его учуял.

А что-то, за время его отсутствия, несомненно, пошло не так.

Для начала, на обрамляющих долину склонах, покрытых вечно зеленеющей травой, не видно размытых бело-серых пятен. Так всегда выглядели отары пасущихся на верхних пастбищах овец. Эландер с детства привык к тому, что его окружают склоны, по которым медленно ползут эти похожие на облака размытые силуэты. Когда он впервые вышел из долины во внешний мир — отец взял его с собой на ярмарку — то сразу после того, как они вышли из ущелья по ту сторону окаймляющих долину гор, он почувствовал себя неуютно. Долго не мог понять почему, пока отец смеясь не объяснил ему: всё дело в том, что гор на горизонте нет. Вот и непривычно.

Эландер немного постоял, вглядываясь в пейзаж, который вспоминал не раз. Похоже, память его подвела. Или разум, угнетенный ужасами войны, услужливо рисовал в его воображении сильно приукрашенную картинку родных мест. Дорога, ранее регулярно очищаемая обитателями долины от последствий постоянных камнепадов, теперь была загромождена валунами. Колея от колес фермерских телег петляла между ними. Когда он спустился ниже, его удивили поля, по большей части заросшие непролазным бурьяном. Похоже, сеять пшеницу этой весной было некому. Яблоневые сады, на которые он в детстве совершал набеги в компании лучшего друга, превратились в дикие заросли, на ветвях не было видно плодов, даже на траве Эландер не заметил ни единого яблочка.

Наконец он увидел первых жителей долины. Это были дети, усевшиеся в кружок прямо посреди дороги и сосредоточенно ковырявшиеся в грязи. Похоже, они строили миниатюрную копию твердыни Тёмного Властелина, так как представляли её. Один из них, лохматый мальчишка с тонкими словно спички ногами, первым заметил приближающегося к ним Эландера, что-то сказал негромко, и дети опрометью бросились в разные стороны, словно вспугнутые охотничьим псом куропатки. Эландер немного удивился, но продолжил размеренно шагать по дороге, к этому времени перешедшей в центральную улицу поселка. До его усадьбы оставалось шагов двести или двести пятьдесят. С обеих сторон дороги доносились звуки захлопывающихся ставен и опускающихся дверных засовов. Эландер криво ухмыльнулся. Пока добирался до родных мест, он успел услышать множество историй о бандах разбойников, в великом множестве расплодившихся во время войны. Дезертиры, скрывающиеся от рекрутчины простолюдины, лихие и просто отчаявшиеся люди сбивались в банды и принимались разбойничать на дорогах, иногда даже устраивая набеги на отдаленные деревни. Похоже, одна из таких банд добралась и до долины. А то и не одна. Наверное, его приняли за разбойника. Надо постараться не выглядеть убийцей, подумал он. Сейчас ведь собак спустят. Он на всякий случай положил ладонь на рукоять молота, заткнутого за пояс. После страшных орочьих боевых псов обыкновенные сторожевые собаки ему не страшны, но все же не стоит расслабляться.

Однако, собак на него не спустили. Более того, даже лая слышно не было.

До дома оставалась едва ли сотня шагов, и из-за верхушек окружавших его усадьбу деревьев показалась выстроенная им собственноручно сторожевая вышка. Натренированным глазом разведчика Эландер заметил, что с платформы наверху вышки кто-то наблюдает за ним. Наблюдатель, похоже, понял, что его заметили и скрылся в люке, ведущем в дом.

Эландер услышал неприятный звук, словно кто-то прочищал горло. Скосив глаза, он увидел старика, высохшего и сморщенного словно лич, с пергаментной, покрытой старческими пятнами кожей. Старик посмотрел с вызовом, мол, меня уже ничем не испугаешь. Эландер улыбнулся ему. Старик нахмурился и презрительно сплюнул себе под ноги.

Вот и знакомая тропинка, ведущая к дому. Она, к радости Эландера, не пребывала в запустении, ей явно постоянно пользовались и за ней ухаживали, обочины были выложены камнем, так как он и помнил. Сердце забилось быстрее. Он сделал ещё десятка два шагов и вот оно — крыльцо, которое он с отцом строил. На крыльце стояла Виитрисса — такая же светловолосая, белокожая и тонкая в талии, как и раньше. Она выглядела уставшей, но всё так же прекрасной. Посмотрела на Эландера широко распахнутыми глазами и склонила голову.

— С возвращением домой, муж мой, — тихим мелодичным голосом сказала она.

Тельта и Брига, их дочери, стояли по бокам от матери и тоже склонили головы перед вернувшимся главой семейства. Эландер почувствовал, как защипало у него в глазах. Он скинул мешок с плеча, подошёл к ним и порывисто обнял, сгрёб длинными руками всех троих, зарылся носом в волосы жены, вдохнул их запах, зажмурился и наконец почувствовал себя дома. Он выжил и вернулся. Вопреки всему. Один из немногих, с кем уходил в поход по призыву Старшего Народа и будущего Государя. Женщины покорно ждали пока Эландер совладает с чувствами. Наконец, он успокоился и открыл глаза. На него снизу вверх во все глаза смотрел незнакомый мальчонка. Виитрисса уловила недоумение мужа и тихо произнесла:

— Я нашла его в горах, когда ходила за хворостом. Бродил по лесу один совсем, как дикий зверек. Родители умерли, наверное, или сами отнесли его в лес. Зима была тяжёлой…Фермы в горах вымерли. Я взяла его в дом. Не прогонишь?

В её глазах сквозила тревога. Эландер тряхнул головой и ободряюще улыбнулся:

— Ты всегда была лучше меня. Конечно же, не прогоню.

Жена аккуратно отстранила его, сделал шаг в сторону.

— Добро пожаловать домой. Умойся с дороги, а я накрою на стол. Тельта, подбери мешок и отнеси в нашу с отцом спальню. Брига, займись малышом.

Девочки послушно принялись исполнять распоряжения матери.

Эландер вошел в дом. Там было чисто, уютно и как-то непривычно, по-домашнему. После долгих лет, проведенных в полевых лагерях, ему показалось, что здесь роскошнее чем во дворце Государя. Он там не был, конечно, но не сомневался, что здесь, дома, в родной усадьбе намного лучше.

Спустя некоторое время, умытый, выбритый и причёсанный, он сидел за столом. Жена поставила перед ним глубокую тарелку с похлебкой, кусок серого хлеба и даже небольшой кусочек сыра. Эландер запустил ложку в тарелку и остановился.

— А вы? — спросил он. Жена сидела напротив неё, дочери стояли у стены, опустив глаза.

— Мы уже поели, — спокойным голосом ответила жена. У одной из дочерей громко заурчало в животе.

Эландер понял: дела у семьи идут плохо. Возможно, то, что стояло перед ним на столе — это всё что есть в доме из провизии. Но поесть надо, иначе Виитрисса обидится. Он быстро съел похлебку, после чего встал и сказал:

— Благодарю, было очень вкусно, жаль, что я более не смогу проглотить ни кусочка, мой живот полон. С твоего позволения я прогуляюсь по саду.

Жена вежливым кивком отпустила его. Дочери стояли с напряжёнными лицами.

Эландер прошёл за дом, в сад. Как только скрылся за деревьями, так что б его точно не было видно с окон дома или с наблюдательной вышки, осмотрелся. Сад изменился за время его отсутствия, и у Эландера ушло некоторое время на то, чтобы сориентироваться. Наконец он отыскал взглядом нужное место, вытащил из-за голенища сапога широкий нож и принялся копать. Через пару минут нож уперся в нечто твердое. Эландер аккуратно обкопал вокруг, и вытащил из тайника маленький сундучок. Он припрятал его перед уходом на войну, брать с собой было опасно, а Виитриссе он никогда не доверял полностью. В сундуке было фамильное серебро. Немного, но достаточно, чтобы семья могла пережить внезапно наступившие темные времена. Сейчас Эландер чувствовал вину за то, что не открыл тайник жене перед уходом. Возможно, тогда ему бы не пришлось сегодня ловить на себе голодные взгляды дочерей, пока он ел похлебку.

Он вытащил пару серебряных монет, выбрав те, на которых чеканка стерлась до такой степени, что уже было невозможно понять, где их сделали, и сунул в карман. Аккуратно закопал сундучок, разровнял землю и присыпал листвой. Критически осмотрел дело своих рук, удовлетворенно кивнул и пошёл назад в дом. Ему хотелось улыбнуться. Он представлял радость в глазах жены и дочерей, когда он покажет им серебро. И в глазах мальчишки—найдёныша тоже, разумеется. Парнишка теперь тоже член семьи, кем бы он ни был раньше. В тяжелые времена люди должны помогать друг другу.

Подойдя к крыльцу, Эландер увидел стоящего к нему спиной широкоплечего мужчину с корзинкой в руке, другой рукой он опирался на костыль. Мужчина был в замешательстве, он не знал, как постучать в дверь, поскольку обе его руки были заняты

— Тебе помочь, друг? — Эландеру с немалым трудом удалось не пустить в голос ни капли угрозы. Он не на войне и не в дороге. Он дома, среди друзей. Надо быть вежливым и доброжелательным.

Мужчина не без труда обернулся. Мгновение ушло у обоих чтобы узнать друг друга.

— Эландер? — удивленно воскликнул гость, — Живой? Вернулся?

Эландер подошёл и без лишних слов стиснул в объятиях своего друга детства, а после — собрата по оружию, Микейло Тарнаса. Это с ним они в детстве совершали опустошительные набеги на яблоневые сады, а когда повзрослели, и Старший Народ позвал людей на войну со злом, оба с радостью откликнулись. Они вместе прошли через тяжелейшие бои начала войны, пробивались сквозь окружение, штурмовали горные перевалы на границе Тёмной Страны, и делили кусок хлеба на двоих во время коротких привалов. Пока однажды в бою Микейло не попал под боевую телегу, которую тащили горные тролли. Его отправили домой. Это было давно, и с тех пор много чего произошло.

Дверь распахнулась, Виитрисса, похоже, услышала довольный рёв неожиданно встретившихся боевых товарищей. Она отчего-то смутилась, подхватила корзинку, которую расчувствовавшийся Микейло выпустил из рук, и ничего не сказав ушла в дом.

— Что ж я, заходи в дом, друг, — Эландер подхватил Микейло за локоть и буквально втащил внутрь.

— Угостить нечем, не обессудь, хотя, сейчас…— не договорив, он осекся. Виитрисса выкладывала на стол из принесенной Микейло корзинки хлеб, сыр, холодное мясо и прочие яства, Эландер такого не видел с тех пор, как они перехватили обоз восточных кочевников, груженый провизией. Он разжал кулак с монетами, которые собрался уже достать из кармана. Пускай пока останутся в кармане. Что-то странное здесь происходит.

Дочери кинулись обнимать Микейло. Они называли его «дядя Мика», теребили за волосы и укоризненно спрашивали, почему он так долго не заходил. А найдёныш просто вцепился в здоровую ногу Микейло и всем своим видом демонстрировал, что не отпустит его ни за какие коврижки.

Наконец, суматоха улеглась, все уселись за стол. Эландер с удовлетворением отметил про себя, что Виитрисса и девочки, хоть и явно были голодны, тем не менее ели не спеша и с достоинством. А ещё он заметил, как странно его старый друг смотрит на его жену. И как странно она смотрит на него.

Микейло заметил взгляд Эландера, но истолковал его по-своему. Он заговорщицки подмигнул старому другу, вытащил из-за пазухи плоскую оловянную фляжку, отвинтил крышку, плеснул в неё напитка и протянул со словами:

— Давай выпьем. Здесь ведь выпить не с кем. Не понимают они того, что там было.

Эландер принял напиток и опрокинул в рот. Горло обожгло, дыхание перехватило. Микейло хохотнул.

— Всё ж есть кое-что у темных, чему стоило научиться, а? Помнишь, как мы их караульную башню на перевале Зуур-Таргант взяли?

— А то как же, — сказал Эландер охрипшим от огненного напитка голосом, — и как перегонный куб нашли, тоже помню.

— А Умника, как назло, ранили сильно, ходить не мог, бредил постоянно. Так мы без него понять не могли что это за штука, но нутром чуяли что вещь нужная, ха-ха-ха!

— Да, помню. Сайзан выбросить хотел, нам ведь ещё Умника на себе тащить надо было, а тропу орочий отряд перекрыл…

— И мы попёрлись в пургу через хребет. Помню, всё помню. Только как ты смог перегонный куб соорудить? Кроме Умника ведь никто так и не смог разобраться, как он устроен, а его кибиточники убили, когда нас Государь после победы над Врагом на северо-восток повел?

— А я и не разбирался. Это тот самый куб и есть. Единственный, наверное, по нашу сторону гор.

— Его же этот эльфийский прихвостень у нас отобрал, как мы с рейда вернулись? Как увидел на нём черные руны, так сразу принялся верещать.

— Да, отобрал. А потом, когда меня в госпиталь уложили, оказалось, что неподалеку стоят лагерем всякие мудрецы, которые изучают всё что от врага к нам попадает.

— Ведь уничтожать положено?

— Положено, кто ж спорить с Первородными станет. Они и уничтожали. Но человеку свойственно любопытство, вот мудрецы изучали всё это понемногу — втайне от эльфов, конечно. Я как немного отошёл от ранения, подрядился мудрецам по хозяйству помогать. Сначала только воду носил да дрова колол, к палаткам, где они свои эксперименты производили, меня и близко не подпускали. Но прошло некоторое время, и мне удалось их убедить что я тупая деревенщина, ничего не понимаю, совершенно не любопытен и болтать не люблю. Словом, перед отправлением домой я выбрал ночку потемнее, и уволок куб в обоз.

— Не боялся, что найдут тебя?

— Так они же эльфам уже доложили, что куб уничтожен. Да и вообще, скорее всего друг друга в краже подозревали. Они ж не менее нашего оценили достоинства этого…артефакта.

Друзья посмеялись, Микейло снова налил в крышку из фляги, протянул Эландеру, тот выпил.

— Микейло, а сейчас чем занимаешься? Судя по содержимому корзинки, что ты принес, не бедствуешь. Спасибо тебе, кстати, что заботился о моей семье.

Микейло улыбнулся. Как показалось Эландеру — немного вымученно.

— Стараюсь по мере сил. Мужчин, как сам понимаешь, всех почти на войну забрали, если в поход на Темные Земли все шли добровольно, то после падения Саурона большинство засобиралось домой, но не тут-то было. Государь повел войско в степь, приструнить кочевников.

— Это было необходимо, — ровным голосом отметил Эландер.

— Так-то оно так, государству с того несомненная польза, безопасные границы и всё такое. Но вот народ-то устал воевать. Да и здесь, в тылу, нелегко было. В полях работать некому, а кормить армию надо. Ладно, не будем об этом, всё уже позади, хвала Валар.

Он налил себе и выпил. Женщин сидели молча.

— Я как с войны пришёл, не знал куда себя деть. В поле работать не могу, ремесла никакого не знаю, а учиться мне уже поздновато. И зашёл я однажды в таверну, что на дальнем краю долины, там, где дорога в горы начинается. Выпить хотел. Только оказалось, что теперь это не просто таверна.

— А что же там теперь?

— Вербовочный пункт. Баронов и прочих землевладельцев на войне ведь покрошили едва ли не всех, вместе с их дружинами. Государь все земли, лишившиеся хозяев, заслуженным воинам раздаёт. Те и набирают себе дружины. Торговцы не отстают, времена неспокойные, им охрана нужна. Ну и другие наниматели имеются…Время неспокойное, как я уже говорил. Вот и меня в той таверне завербовали.

— И чем же ты теперь государю служишь?

Микейло посмотрел Эландеру в глаза.

— Хозяином долины я теперь. Милостью Государя Элессара.

Эландер помолчал, почесал подбородок. Он давно отучился раздумывать. Раз решение принято, надо действовать.

— Знаешь, пойду-ка я снова в сад схожу. Живот совсем слабый стал от военных харчей.

Он встал и вышел в сад, после припал к земле и словно во время рейда в Темные Земли, бесшумно прополз по траве к окну, и прислушался к разговору. Говорила Виитрисса, тихим, торопливым голосом. Она явно была взволнована до крайней степени.

— Он всё понял, он же убьет меня!!! И тебя, за то, что его место занял — и в моей постели, и в кресле хозяина долины!!!

— Не волнуйся ты так, — перебил её ровный, успокаивающий голос Микейлы, — помнишь, как зимой ты с дочерьми лежали в кроватях и ждали смерти? Я пообещал спасти вас, и сдержал слово.

— Да, помню, — Виитрисса сказала это таким голосом, что у Эландера сначала сладко защемило сердце, а потом оно упало куда-то в бездну. Она говорила это не ему, и слышать это было страшно.

— Я сделал это ради вас. И ради нашего малыша. Ради него, ради тебя, и ради девчонок я сделаю всё что угодно. Неважно, что было раньше, теперь это моя долина. Наша долина. Это важнее всего. Мы справились со многим — справимся и с ним.

Они продолжали говорить, но Эландер не стал дальше слушать. Он вернулся в сад, откопал сундучок. Тихо, словно в орочью крепость, прокрался в комнату, где раньше стояла его с Виитриссой, а теперь похоже, её с Микейлой общая постель. Открыл её шкафчик — она всё так же хранила ключ под половицей у окна — и высыпал туда большую часть фамильного серебра, остатки положил в карман. После тихонько покинул усадьбу и пошёл по направлению к летней дороге, где, по рассказам Микейлы, была таверна вербовщиков.

Как ни странно, он испытывал облегчение. Похоже, вернуться домой получается не у всех.