Телепорт.ru

Глава 14

Целую неделю мы были заняты запуском пассажирской части Телепорта. В наших лабах в Долгопрудном обычно дежурил на хозяйстве только один человек, остальные сайгачили в полях, страхуя и контролируя работу железа. Каждый день на сервер стекались терабайты всяких логов, с десяток комплексов демонтировали и отправили на контроль в условиях завода-изготовителя, не обошлось и без отстранения отдельных недоумков из местного персонала.

Но ничем, кроме придирок, оправдывать эти действия реально нельзя. Вообще, весь этот шухер оказался по факту одной большой перестраховкой — ни единого настоящего сбоя так и не зафиксировали. Больше того, когда я спросил Либанова, удалось ли их командам выдавить из необъятных данных хоть что-то полезное, тот только досадливо отмахнулся. Понятно, так я и думал. И хотя Ивлев (пусть и не особо настойчиво) зудел по телефону с намёками на продолжение банкета, я уже принял волевое решение и сначала накатал ему письмо об окончании программы сплошных тестов, а потом собрал всех наших в “перспективной” и рубанул: баста!

Может, физиогномист я и невеликий, но почти уверен, что недовольных не нашлось.

Мы и вправду устали.

Отсыпаться в итоге залегли все — и я, и Рыжая, и даже учёные. Про Жорку с аспирантами я и не говорю — парням досталось больше прочих. Повезло нам с профессором: на лабу он, конечно, забил, не отрываясь в этом вопросе от коллектива, но руку на пульсе стройки держать продолжил. Нашёл в себе силы. Кремень-человек. А ведь ему… страшно даже подумать — сколько именно? Под 80, никак не меньше. Тоже ведь ездил, в том числе — на самый первый пуск хаба, вместе со мной. Всё забываю спросить — что у них там с Алексеем, помирились? Зачерпнуть из первоисточника, так сказать.

В первые сутки я не нашёл в себе моральных сил даже залезть на сервер и посмотреть новости. Оправдал себя тем, что если б случилось чего, так, наверное, позвонили бы… а не звонят — стало быть, всё пучком.

Отошли мы только через 3 дня. Вероятно, мне досталось меньше остальных, да плюс мой всепобеждающий чит в виде умения “прыгнуть” из дома прямо в свой кабинет, потому первым в офисе оказался именно я. Самым первым прискакал живчик-профессор, похлопал дверями, заскочил ко мне, выяснил, что больше никого ещё нет, стребовал с охраны машину и укатил на стройку.

А я потом с интересом наблюдал, как помятые красноглазые личности сползаются на наш этаж. Забавно получилось, когда двое встретились перед входом: стоят молча, качаются, смотрят друг на друга недоумённо, будто видятся в первый раз. Кажется, что именно так сталкиваются друг с другом бильярдные шары: вот ничего себе — а ты тут откуда?!

В какой-то момент приковылял Либанов, зачем-то молча утащил меня в “перспективную”, а там сходу принялся уничтожать запасы минералки. И почти сразу к нам присоединилась Лина. Этому я был удивлён больше всего — думал, её вообще трактором с кровати не стащишь. Я по Рыжей, признаться, здорово соскучился, а когда один из вас спит мертвецким сном — общаться сложно, потому теперь я, пользуясь моментом, сразу же сграбастал её, усадил на колени и тихо млел. Лина, судя по всему, тоже была совсем не против тихо пообниматься.

Зато Либанов шумел за троих. Сначала он долго гремел запасами воды и пива, а потом, не найдя ничего пригодного в пищу прямо сейчас, принялся за решение сложной научной задачи: сходить налево в “Пятёрочку” и набрать там сухомятки, направо в ресторан или заказать доставку “всего, и побольше” прямо сюда? Поначалу он, надеясь на то, что мы возьмём ответственность за выбор на себя, просто озвучивал варианты в воздух. Но всего-то минутой позже, осознав, что мы никаких решений принимать не планируем, стал злиться и подступать к нам с вилкой в руках в самом буквальном смысле этой фразы. Лина, разозлённая нарушенной почти-семейной идиллией, выбрала момент и пнула его по руке, отчего вилка вылетела и со звоном ударилась в окно. Несильно.

Либанов, ясное дело, тут же вспомнил актёрскую молодость, снопом повалился на пол и изобразил умирающего лебедя. Возмущённая таким подлым поворотом Рыжая мигом вырвалась, хоть я и пытался её удержать, и мне в какой-то момент реально показалось, что сейчас чрезмерно умных учёных будут месить ногами! Похоже, Андрей тоже увидел что-то такое, поскольку мигом вскочил и набрал дистанцию, стараясь поставить между разъярённой Рыжей и собой хотя бы диван. А лучше - два, и ещё стол между ними.

В разгар этой совершенно дурацкой сцены дверь распахнулась, и в комнату вломилась четвёрка бойцов, на этот раз — настоящих. Моей первой мыслью было “а не надо ли делать ноги?”, но, к счастью, шлемами парни пренебрегли, и я тут же узнал пару знакомых лиц. Охранники, увидев, что ничего прям совсем уж смертельного не происходит, тихонько рассредоточились вдоль стен, один вообще утёк в коридор, а вместо него зашёл Артемьев.

Драссьте. Давно не виделись. Скучали!

Примерно это я и озвучил, каюсь, не без некоторого сарказма в голосе.

Двое мортальных комбатантов и вовсе здороваться не стали. Ну ладно — Либанов, а Лина-то чего? Надо будет спросить у неё потом.

Подпол окинул тяжело дышащую парочку довольно-таки равнодушным взглядом (признаюсь, как-то неприятно царапнуло), отстранённо им кивнул и обратился ко мне:— Есть минутка? Давай к тебе в кабинет отойдём — надо пообщаться.

И, не дожидаясь моей реакции, развернулся и вышел.

Что-то это всё меня начинает напрягать.

-*-*-

Когда я вернулся в “перспективную”, меня встретили две пары глаз. Очень настороженных. Отвечая на незаданный вопрос, только махнул рукой:

— А, ничего особенного. Так, по режиму чуть-чуть поговорили.

Лина явственно выдохнула, а вот Либанова мой ответ, похоже, не удовлетворил:

— И что по режиму? — требовательно спросил он.

Пришлось объясняться.

— В принципе — ничего такого, чего мы уже не пробовали. Например, в Троицке. Доступ на наши этажи для посторонних окончательно блокируют, например, так у нас и там его не было. Считай, помогли тебе с выбором: больше нет варианта что-то сюда с доставкой заказать. Любые выходы руководящего ядра за пределы охраняемого периметра — только с сопровождением, это тоже по факту так и есть сейчас. А, ещё в течение недели телефоны у нас соберут и выдадут другие. Высочайше одобренные, — я повернулся к Лине. — Так что, попрощайся, дорогая, со своим айфоном. Сюда, по крайней мере, с ним ты ходить не сможешь.

— А я в Питере тогда осяду, там можно, — совершенно легкомысленно отмахнулась эта егоза, а мне почему-то стало довольно неприятно на душе.

— А всё-таки — зажимают, — с кривой ухмылкой констатировал Либанов.

Я пожал плечами.

— И чего ты хотел? У нас тут сейчас не ерунда ведь какая, а, возможно, самая важная наука в стране, разве нет? И это мы ещё про всякое… даже говорить не начали!

— Вот и не начинай, — быстро проговорил Андрей.

Я насторожился и спросил его кивком головы — что за дела? Тот опять криво усмехнулся и, понизив голос, проговорил:

— Вилочка.

Я, так же молча, недоумённо пожал плечами, и Либанов, морщась, объяснил:

— Как думаешь, можно было услышать ту вилку, которую я в окно бросил… ну, пусть хотя бы в коридоре? И через сколько группа вломилась? Тридцать секунд? Сорок? Ну минута — уж точно не больше, да? Соображаешь, о чём я?

Я прокрутил в голове всю сцену и признал, что в этот раз он прав. Вилка стукнулась в стекло совсем несильно, вероятно, зубчиком, да под углом, это вообще ерунда. Датчик — даже если он есть! а так, навскидку, я ничего похожего не вижу — сработать никак не мог, они, насколько я знаю, даже на трещины в стекле не всегда срабатывают, чтоб сигнал пошёл — это прям реально разбить надо. Либанов, хоть и упал на пол, но аккуратно, себя жалеючи, тоже никакого особенного шума там не было. И ведь под нами — какой-то совершенно левый зал, который вообще институту принадлежит и используется от силы в месяц раз! Теоретически, конечно, кто-то мог туда с утра зачем-то впереться, услышать “падение тела” и немедленно пожаловаться (в Спортлото, ага), но и тогда ГБР никак бы к нам с такой оперативностью не примчалась. Отсюда — вывод: нас пасут. И очень плотно. Причём, со мной эти мероприятия не согласовывали. Я, конечно, мог запамятовать, но очень вряд ли.

Самое обидное, что если опять кто-то вроде тех японцев (или кто они там) припрётся, отбиваться нам, скорее всего, снова придётся самим.

-*-*-

Вчера мне позвонил Ивлев и не меньше получаса выносил мозг на тему “это очень важно” и “ты обещал”. Под конец я уже взорвался и наговорил ему… всякого. Возможно, поэтому, сегодня, встретившись и коротко поздоровавшись с Алексеем и Михалычем в ангаре, на первое время я нашёл себе дело в самом дальнем углу: не хотелось бы и им высказать что-то нелицеприятное.

Но в процессе поглощения притащенного заботливой Рыжей завтрака — отошёл, отогрелся и повеселел. Потому, увидев Ивлева, заходящего с небольшой свитой, уже даже почти не огорчился и сам пошёл к нему навстречу — здороваться.

Генерал же, в первый момент с беспокойством оббежав и пересчитав взглядом присутствующих, тоже явно расслабился и встретил меня своими привычными подначками.

— Что, отвыкли работать масштабно? Да с утра, рано? Вот бери пример с моих — они не ложились ещё!

— У нас работа квалифицированная, умственная. Она свежей головы требует и круглосуточные бдения на посту не одобряет. Разница! Понимать надо.

Ивлев хмыкнул и сделал рукой дирижёрский пасс куда-то назад. Оттуда чёртом выскочил Даниил, споро установил сбоку небольшой раскладной столик и уместил сверху даже с виду довольно дорогой кожаный кейс. А когда он его, набрав код на замочке, открыл, и верхняя крышка оказалась полностью съёмной, я и вовсе ошалел — это ж сколько такая игрушка стоит?

Пока я удивлялся, генерал звучно постучал по металлической столешнице каким-то ключом, добившись того, что народ, и так подошедший поближе, замолчал и внимательно на него уставился.

— Спасибо, — как ни в чём не бывало поблагодарил собравшихся Ивлев.

А потом как-то весь выпрямился, будто став выше и стройнее.

— Сегодня у нас довольно знаменательный день. Сегодня мне выпала честь вручить некоторым из вас знаки признания Родиной их заслуг. И поверьте, мне очень приятно начать с человека, которому мы обязаны тем, что сейчас занимает наши думы, время и силы — Телепортом. Саша! Александр Иванович! Позволь тебя искренне поздравить с высокой оценкой твоих заслуг со стороны, не побоюсь, всего российского народа! Высочайшей! — тут он прокашлялся и достал из кейса красную бархатную коробку размером с небольшую книгу.

— Указом президента Российской Федерации, за выдающиеся заслуги перед государством и народом, Тумину Александру Ивановичу присвоено звание Героя Российской Федерации! — открыл коробку, там внутри — та самая звёздочка, золотая. И удостоверение ещё. Красное, пухлое, всё как положено.

Я, понятно, затупил наглухо, так что генералу пришлось буквально самому меня за руку хватать, чтоб поздравить.

Но самое интересное было дальше.

Героем я оказался не единственным! Ивлев вручил ещё две звёздочки: Лине — Лине!!! И Михалычу. Который оказался Дмитрием Михайловичем Борисенко. Генерал опять не удержался от подкола, когда вручал награду Рыжей:

— Высокое звание присвоено Эйлин Марии… уж простите старика, но вы не представляете, с каким бы удовольствием я сейчас сказал “Туминой”! Нет, придётся по-старому — Келли! — и вывернувшийся из-за спины генерала Данила вручил Лине ещё и шикарный букет.

Либанова и Одинцева наградили орденами За заслуги перед Отечеством, а

почти всему старому составу вручили по медали. Только Георгий почему-то выделился — ему навесили орден Мужества. Народ гудел и строил смелые планы на сабантуй, я так и стоял в неадеквате, пытаясь осмыслить новости. Даниловские мальчики споро собрали столик и кейс, а Ивлев как-то испытующе посмотрел на меня, потом сделал полшага вперёд и поднял руку:

— Так, попрошу ещё минуту вашего внимания, товарищи! — и когда гул стих, продолжил: — Вы все, конечно, догадываетесь, что послужило главной причиной сегодняшнего награждения. Кто не понял - обратитесь к старшим по команде, они объяснят.

— Да они и сами не в курсе — вы на них посмотрите! — весело крикнул кто-то из задних рядов.

— Ничего, я проведу разъяснительную работу, — коротко оглянувшись на меня, пообещал генерал. — Но тут дело в другом! Болтун — находка для шпиона! Помните? Награды вам вручаю я, а не Президент, и не в Кремле, а в нашем ангаре. Не могу сказать, что мне это не нравится — наоборот, я горд, я благодарен судьбе, подарившей мне на излёте карьеры бесценную возможность поработать над таким важным для Родины проектом.

— А вас-то наградили? — опять перебил кто-то.

— Наградили, — с довольной улыбкой кивнул Ивлев. — Вот только у меня на груди этого ордена нет, как видите! И это не просто так. Ваши — безусловно, заслуженные и почётные — награды из тех, что должны вылежаться. В сейфе. Лет десять… Я всё понимаю, вы молодые, и когда форсить, как не сейчас? Было бы мне двадцать пять — сам бы первым прямо сегодня на улицу выскочил, вот ей-богу! Но — это не та тема, на которую сейчас можно болтать. Служба безопасности проведёт с каждым из присутствующих специальный инструктаж на эту тему. До этого момента запрещены любые упоминания про факт награждения и состав награждённых! Кому бы то ни было! Даже родителям, если вы живёте не с ними, даже девушке! Жене! Ни-ко-му! Всем понятно?

В ангаре ощутимо похолодало.

А Ивлев, как ни в чём не бывало, взял меня под руку:

— Ну что, пойдём в офис, пообщаемся?

-*-*-

Плюхнувшись на стул в кабинете, который Ивлев оставил за собой, я проводил его грузную фигуру взглядом — ему пришлось обходить стол, и он явно задержался. Неприлично — уселся раньше хозяина… С другой стороны — еще вопрос, кто тут хозяин.

Но разговор начал всё же генерал:

— Вижу, хочешь спросить что-то — дерзай.

Спрашивать я не стал, просто проговорил сосредоточенно:

— Нелогично.

— Что именно?

— Выбор награждённых, — Ивлев продолжал смотреть на меня молча, пришлось объясняться: — Я не хочу спорить и говорить, что кто-то чего-то недостоин. Но вот как можно было обойти Либанова… Я вообще не уверен, что не он в проекте самый главный! В успехе проекта. Это награждение в таком виде каким-то данайским даром выглядит!

— Ишь ты, слова-то какие выучил — данайским… — едко прокомментировал Ивлев. — А подумать?

Я покрутил в голове все сегодняшние события так и эдак — и ничего не нового не придумал. Поднял глаза на генерала и пожал плечами. Тот усмехнулся так, снисходительно:

— А при чём тут вообще проект? Телепорт же, верно понимаю?

Я кивнул.

— Так. Он что — запущен уже? — и сам же себе и ответил: — Нет! Говорить об успехе проекта пока рано, сделаны только первые шаги. Любая, не дай Бог, авария — и всё остановится! Так что, наград там никаких ещё никто не заработал.

Аж в горле запершило от неожиданности.Откашлявшись, я спросил:

— А что тогда?

— Неужели не ясно? Это за японцев, — и, видя, что намного понятнее мне не стало, генерал вольготно откинулся на спинку стула и пустился в срыв покровов. — Они нас здорово опередили в сборе и развитии своих одарённых. Это, конечно, объяснимо: у них что-то подобное в культуре — штука обыденная, половина населения свято верила в чудеса ещё до того, как оные проявились на деле. В числе прочих — нашли они и “прыгуна” очень серьёзной силы, гораздо сильнее тебя, уж ты не обижайся.

— Да я и не обижаюсь, — вставил я, — это с самого начала ясно было.

Ивлев согласно кивнул и продолжил:

И вот ладно бы на добрые дела нацелиться — так нет, эти твари решили, ни много, ни мало, всё-таки забрать у нас свою прелесть — острова. Курилы. И ещё Сахалин, целиком — в качестве арендной платы, видимо. Как я понимаю, расчёт был на то, что всё население оттуда в один день “пропадает”, джапы “свободные” территории занимают тишком, а нам потом их сковыривать оттуда традиционными войсковыми методами — так это война, российский империализм, мировое сообщество протестует. И ты знаешь — вполне себе у них шансы были! Когда раз за разом гарнизоны перестают откликаться без всяких видимых причин — тут в чёрта с рогами верить начнёшь! Повезло нам, что они наши достижения на этой почве переоценили. И решили подстраховаться — вырезать вас под корень. Нагребли где-то на Филлипинах крестьян, одурманили их чем-то и отправили в набег на троицкий институт. Но не рассчитали времени реакции военных с бронёй.

Я поморщился, вспоминая зиму и россыпи стреляных гильз под ногами.

— Кстати, без предателя среди персонала не обошлось. И даже имя мы выяснили.

— Кто, — выдохнул я, подавшись вперёд.

— Да не знаешь ты его, — отмахнулся Ивлев, — так, мелочь чиновная. Но данные сто процентов: такие отчёты им писал — зачитаешься! Самое обидное тут то, что этот дурак им же и подставился — нашли потом в парке с пулей в башке. Чужой, иностранной. То ли посмотреть припёрся, дебил, то ли с ними эвакуироваться планировал… А жаль — я бы с ним поговорил! — тут Ивлев хищно ощерился, а я непроизвольно вздрогнул.

— На второй раз они уже таких ошибок не совершили: возможную подмогу заблокировали по дороге. Вообще, почти всё сделали по уму: собрали всех своих в кучу, научились как-то делиться энергией, старший их сначала открыл большое окно и выпустил отвлекающую группу камикадзе — в городе по прохожим стрелять беспорядочно, плюс засады с ПТУРами по кустам… А сами, тишком, попытались вынести Либанова, которого спеленала группа захвата. Ну, тут нам повезло…

Я аж поперхнулся:

— Повезло?!

Генерал кивнул:

— Повезло. Влюблённые наши чуть-чуть рановато выскочили, не успели косоглазые до конца всё выстроить. И ты ещё это окно узрел… “в окно”, если можно так выразиться. А после Артемьевские сработали молниеносно — прижали этих огнём, не давая пленных вытащить.

— И Скип с парнями там был ещё, — глухо поправил Ивлева я.

— И Скип, — согласно кивнул генерал. — Да чего там — даже я, в кои-то веки, пострелять сподобился! А всё почему? Потому, что шило у кого-то в одном месте!

В ответ я молча постучал пальцем по красной коробке, лежащей передо мной на столе.

— Ну да, грудь в крестах получилась… Но и по-другому вполне могло быть!

Генерал снова прервался на уничтожение очередной бутылочки воды.

— Ты не представляешь, сколько усилий наша разведка потратила на то, чтоб это всё выведать, — несколько нелогично заявил он, барабаня пальцами по столу. — Правда, и ты сам тоже руку приложил, помог, окнами своими.

Я со значением откашлялся. Ивлев хитро посмотрел на меня, подмигнул и продолжил:

— А тут всё уже почти. Собрали они всех своих одарённых в кучу, открыли окно для отвлекающей группировки, потом, в спешке, основное — для эвакуации. А в него не идёт никто! Потому что наши им голову поднять не дают. Тут уроды задёргались, начали войска в портал пихать, а ты сообразил им подарочек прислать. Ответный. У них, конечно, там всё было по уму — не бетонный дот, как ты опасался, но не намного хуже, какое-то мобильное броневое заграждение. Но и их возможности тоже не беспредельны — когда акция стала затягиваться, поддерживающим портал одарённым тоже пришлось из-за брони своей вылезти и подойти к окну вплотную. Там-то их взрывом и накрыло, почти всех.

— А кто тогда последнее окно открывал, к ангару? — перебил я.

— Я ж говорю — “почти”. Один, самый сильный, был только ранен. Но очень, очень расстроен! Мы ему, можно сказать, в душу плюнули своим тротилом! Не захотели покорно на заклание идти, сопротивляться посмели! Ну и вот — перевёл он дух, перевязался, вояки их подтянули какие-никакие резервы, и здрассте-пожалуйста, получите ещё одно окошко, прям в ангар.

— Силён был мужик, — скрепя сердце, признал я.

Генерал покивал, поджав губы.

— Что есть, то есть. Точнее — что было! Здоровье, “подорванное”, хе-хе, не сдюжило бодания с вашими объединёнными силами! До госпиталя даже не довезли, как агентура доложила. Так что, теперь у них в работе полдесятка салаг сопливых, и ни о каких силовых акциях в нашу сторону пока не может быть и речи.

Я состроил максимально самодовольную рожу и шутовски погладил себя по груди.

— Вот-вот, — Ивлев ткнул в мою сторону пальцем, — как-то примерно так. И вот мы плавно подошли к пониманию того, кого за что наградили. Высшие награды получили те, кто внёс максимальный вклад в уничтожение критически опасного противника. Личный. С риском для собственной жизни. Кто закрывал “окна” в непосредственном противостоянии или управлял робоминой собственного инициативного изготовления — те Герои. А кто помогал, ручки крутил на аппаратуре, или стрелял из укрытия — тем ордена. Понятно теперь?

Я покивал. Да, понятно. Всё понятно. Только…

— А Жоре почему другой орден?

Ивлев глянул этак с жалостью, но потом снизошёл:

— Ну так он ведь военнослужащий у нас. По документам. Надо бы озаботиться вопросом, кстати… и лучше всего - тебе.

Опустив пока разбирательство с вопросом, как именно “озаботиться”, и почему именно мне, я задал последний вопрос из воображаемого списка:

— А почему болтать нельзя? Не то, чтоб я прям очень хотел, просто интересно.

— Чтоб противнику информации не подкидывать. Они, конечно, и так знают немало, наверняка… но всё же. Чем меньше — тем лучше! Вы все под ударом, потому как замены вам нет. Особенно — тебе и Либанову. Это, кстати, стало одной из причин, почему так легко согласовали переход Мордина на вольные хлеба — надо ваш коллектив множить и резервировать. Почкованием, если по-другому не получается. И тебя прошу, по-товарищески: займись резервом! Возьми хоть каких-то людей в работу по своей линии, есть же в Биоцентре молодёжь? Вон как с Георгием хорошо получилось — нет, скажешь?

— Хорошо, — согласился я, хоть и думал в этот момент совсем о другом.

— Вот и замечательно, — по-своему понял меня Ивлев. — Ну что, всё? Пойдём тогда? Гляну хоть одним глазком на взаимодействие родов войск, так сказать…