Телохранители тройного назначения

Глава 3

Когда я просыпаюсь, комната почти пуста. Глен сидит в кресле рядом с кроватью, держа в руках крошечный сверток. Я приподнимаюсь на локтях. Должно быть, я отрубилась на несколько часов; за широкими стеклянными окнами уже садится солнце. Красные и оранжевые полосы расчерчивают Лондонское небо, отражаются от зданий и придают коже Глена красивый золотистый оттенок. Он сияет словно ангел. Я молча изучаю его, пока он осторожно, одним пальцем, гладит щечку нашего ребенка. Пока я наблюдаю, он широко зевает, уткнувшись в свое плечо.

— Можешь поспать, — бормочу я.

— У меня сейчас ночное дежурство, — бормочет он. Я не могу удержаться от смеха.

— Вы все такие зануды.

— Дежурство — самый эффективный метод. — Он смотрит на меня. — Блять, ты такая красивая.

Сомневаюсь, что многие таблоиды согласились бы с этим утверждением, учитывая, что я без макияжа, с грязными волосами и в помятой одежде, но я знаю, что он говорит не о том, как я выгляжу.

Я слабо улыбаюсь ему.

— Где остальные?

— Кента понял, что мы забыли взять тебе запасную одежду, поэтому он поехал домой, чтобы привезти что-нибудь. А Мэтт пошел за едой.

Я фыркаю.

— Вы вспомнили про крем для сосков, но не про одежду?

— Мы нервничали. — Он протягивает руку и поглаживает меня по щеке. — Никто из нас не может мыслить здраво, когда тебе больно.

Я судорожно сглатываю и раскрываю объятия.

— Дай мне малышку.

Он усмехается, передавая её мне. Я беру крошечную новорожденную девочку на руки. Она мирно спит, её крошечный розовый ротик слегка приоткрыт. Я вздыхаю, купаясь в теплом счастье, пронизывающем меня.

— И сам иди сюда, — бормочу я.

На этот раз он смеется ещё громче. Я приподнимаюсь с подушек, морщась, и позволяю Глену вместить свое гигантское тело между мной и кроватью. Когда я бронировала одиночную палату, я попросила очень широкую кровать, чтобы мои огромные мужья могли обниматься со мной. Когда в больнице сказали, что у них нет свободных кроватей такого типа, я купила им ещё десять. Чему они были очень рады.

Так что, возможно, я всё ещё немного дива. Если мне нужно потратить сорок тысяч, чтобы получить послеродовые объятия, да поможет мне Бог, я это сделаю.

Глен осторожно заключает меня в объятия, зарываясь носом в мои волосы. Мы оба смотрим сверху вниз на нашу крошечную дочь, мягко дышащую в мягком вечернем свете.

— Она такая тихая, — бормочет он.

— Какой отец, такая и дочь. Эта черта уж точно досталась ей не от меня, — фыркаю я. — Иисусе, ты помнишь Деймона? Он ревел на всю больницу. Крикун, прямо как его отец.

— Она идеальна, — говорит он глубоким сонным голосом. Он прижимается поцелуем к моей шее. — Спасибо тебе за неё.

— Ты участвовал в зачатии, насколько я помню. С большим энтузиазмом.

— Ты проделала всю работу, — отмечает он, прикасаясь костяшками пальцев к крошечной, мягкой щечке малышки.

— Чертовски верно. — Я кладу голову ему на плечо. — Теперь ваша очередь. Подгузники. Полночные кормления. Отрыжки. Это всё на вас, ребята. С меня хватит. Я занимаюсь только веселой работой.

— Конечно, ласс, — трется он губами о мой висок. — Я… придумал имя. Пока ты спала.

— Хм? — Имена для всех наших детей я позволяла выбирать их биологическому отцу. Мы с Гленом обсуждали, как назвать нашу дочь, но так ничего и не выбрали.

Глен обхватывает её крошечную головку своей огромной ладонью. Его большой палец размером с половину её лица.

— Дав, — мягко говорит он. — Как символ мира^[98].

Я поднимаю на него глаза.

— Мирная жизнь? Мы? — Учитывая папарацци, таблоиды и работу парней, это не совсем то слово, которое я бы использовала для описания нашей жизни.

Он колеблется.

— После отставки, я присоединился к «Ангелам», потому что мне было насрать на то, умру я или нет. Я уже прошел через ад. Я подумал, что со всем моим багажом и этим, — он проводит рукой по лицу, — у меня никогда не будет нормальной, счастливой семейной жизни. Поэтому вместо того, чтобы пытаться создать её, я использовал свою жизнь для того, чтобы обеспечить другим людям безопасность и счастье.

В моем горле встает комок.

— Глен…

Он качает головой.

— Но больше я этого не хочу. Я не хочу опасности, насилия, сражений. Я просто хочу мира. Я хочу, чтобы мы все были в безопасности. Я готов к этому.

Слезы обжигают мне глаза.

Глен плохо воспринимает мое молчание, его щеки краснеют.

— Это слишком странно?

— Я знаменитость. Мы могли бы назвать нашего ребенка Эппл, Мэйфлауэр или Тропикана, и никто бы и глазом не моргнул. — Я ещё раз вдыхаю теплый детский запах Дав и целую её мягкие, пушистые кудряшки. — Думаю, что «Дав» — прекрасный выбор. Думаю, что ты прекрасен. Всё прекрасно, чудесно и идеально.

Видеть улыбку, которая появляется на его лице, всё равно что наблюдать за рассветом.

— Я люблю тебя, — шепчу я, и он притягивает меня для поцелуя.

Раздается легкий стук в дверь, и мы отстраняемся друг от друга.

— Войдите, — кричу я.

Дверь распахивается, и Мэтт заходит в комнату, держа в руках шуршащий пластиковый пакет. За ним идет Кента, ведя Эми и Деймона за руки. Они оба в пижамах, поверх которых наброшены куртки.

Я удивленно моргаю.

— Хей, ребята. Что вы здесь делаете?

— Когда я вернулся домой, я показал им фотографию, на которой ты держишь ребенка, — объясняет Кента. — Они увидели капельницу и испугались. Они не поверили мне, когда я сказал, что с тобой всё в порядке. — Он делает шаг вперед и убирает волосы с моего лица. — Я подумал, что ты будешь не против.

— Конечно, нет. Всё замечательно. — Я тянусь к своим детям. — Идите сюда, ребята. Познакомьтесь с малышкой Дав.

Деймону не нужно повторять дважды, и он практически запрыгивает на кровать, прижимаясь ко мне сбоку. Он смотрит на Дав огромными глазами.

— Она моя сестра?

— Нет, — говорит Мэтт, — твоя мать украла ребенка. Мы пытались заставить её остановиться, но она не слушала нас.

Дав открывает рот и издает нерешительный крик.

— Ох, бедная малышка, — говорю я, укачивая её. — Смотрите-ка, она уже поняла, какой придурок её папочка. — Я поворачиваюсь к Деймону. — Да, она твоя сестра.

Он размышляет.

— Её кожа сморщена.

Я целую его черные волосы.

— Это пройдет. — Я поднимаю взгляд на Эми. Она застенчиво стоит в сторонке, сжимая руку Мэтта. — Иди сюда, Эм.

Она делает шаг вперед, протягивая мне белого плюшевого мишку.

— Я купила ей игрушку в магазине, — с гордостью говорит она. — На мои собственные деньги.

— Ты самая милая старшая сестра, которая когда-либо могла быть у Дав, — говорю я ей. Она улыбается и забирается на кровать с другой стороны от меня. Я обнимаю её и подталкиваю Деймона ближе, прижимая всех своих детей к груди. Парни тоже делают шаг вперед, присаживаясь по краям кровати. Несмотря на то, что каркас усилен так, чтобы выдерживать нагрузку до 450 кг, он угрожающе скрипит. Мы игнорируем это и сбиваемся в кучу.

И я начинаю плакать.

Мэтт целует меня в висок. Кента напевает, откидывая мои волосы назад. Глен сжимает мою руку.

— Почему ты плачешь, мамочка? — шепчет Эми. — Тебе грустно?

Я качаю головой и прижимаю свою семью ближе.

— Я счастлива, детка. Я просто очень, очень счастлива.