Тёмный привкус восторга

Глава 27

Спустя десять минут Ноэль все еще дрожала. Дрожала с тех пор, как Гектор начал свой рассказ. О, какую боль он перенес.

Она переживала за травмированного ребенка, которым он был, переживала за сильного, но сломленного мужчину, которым он стал. Но. Да, есть но. Он все еще не готов попытаться с ней, недостаточно ее хотел. И вот к чему все сводилось.

Машина съехала на обочину, затем остановилась полностью и припарковалась перед «Альфонсо», фестиваль снобов только для членов клуба.

— Я могу это сделать, потому что я могу все, — прошептала она, подбадривая себя, когда вышла на прохладный влажный воздух и увернулась от гудящей заворачивающей машины. Эмоционально напряженная внутри, она показала средний палец водителю.

«Не думай о Гекторе прямо сейчас. Сконцентрируйся. Ради Бобби».

Впрочем, позже…

Гектор встал перед ней, чтобы заслонить от ветра. Он придержал для нее дверь, не позволив швейцару сделать свою работу. Какого черта? Отталкивает ее, а затем ведет себя как джентльмен?

«Убейте меня».

Внутри она увидела черный бархат, который драпировал стены, и вкрапления слоновой кости и черного дерева в половых плитах. Маленькие хрустальные люстры висели над каждым столом излучали приглушенный свет, мягкий рыжевато-коричневый свет создавал интимную обстановку.

Множество духов витало в воздухе — своеобразнаое сражение парфюмеров. Шампанское, шоколад… сделанный из настоящий, редких какао-бобов, а не синтетических… и икра присоединились в битве ароматов. Рот Ноэль наполнился слюной, но она сдержалась, не стащив ни кусочка с одного из подносов, которые проносили мимо нее.

«Умираю с голоду!»

В чем она винила Гектора. Она не позавтракала, поскольку была слишком занята, разыскивая его, кипя от злости.

Пока они маневрировали между столиками, разговоры затихли, затем возникли шепотки другого характера. Ноэль точно не знала, обсуждали ли посетители сейчас ее скандальную беременность или огромного байкера перед ней, мужчине, явно носящему целый арсенал на своем теле. Возможно, и то, и другое.

Ее не беспокоило то внимание, которое они привлекали. Для нее каждый гость в этом зале был копией ее матери. Осуждающий, надменный и избалованный. Так что, в принципе, они могли все отсосать. Ее жизнь принадлежала только ей, и Ноэль не собиралась оправдываться за свой выбор.

Ее взгляд остановился на очень красивом мужчине, сидящем за столиком в полном одиночестве. Он был ей почему-то знаком. Должно быть встречались на одной из вечеринок или чем-то подобном. У него была оливковая кожа и темные волосы. Боль излучали его лазурные глаза, но он порочно улыбнулся, когда понял, что она на него смотрит.

Ноэль кивнула в знак приветствия.

Гектор резко остановился, и Ноэль в него врезалась. Его рука в перчатке потянулась назад. На одну секунду, только на одну, он положил руку ей на бедро, чтобы поддержать. Конечно, потом он понял, что нарушил одно из своих основных правил… прикасаться к другому живому существу… и оборвал контакт.

Неважно. Прикосновение, каким бы мимолетным они ни было, наэлектризовало ее, жар прошел сквозь одежду, кожу, как и каждый раз до этого, и осел в костях. Она вздрогнула от восхищения. Однако, что действительно ее тронуло, тот факт, что Ноэль ни разу не видела, чтобы он трогал кого-то еще также небрежно, даже по ошибке.

«Не смягчайся. Ты должна сосредоточиться», — напомнила она себе.

— Что, по-твоему, вы делаете? — рявкнула Бренда Маркс. — Идите дальше.

Ах, вот и она. Ноэль обошла своего возможного партнера.

— Я агент Дин, — сказал Гектор. — И нам нужно поговорить о вашем сыне.

Спина Бренды, и без того прямая, как шомпол, напряглась под тонким я-почти-деловая-женщина платьем.

— Он мертв. Я знаю.

Интересно.

— Как вы узнали? — спросил Гектор. — Вы его убили?

Ее оскал обнажил слишком белые зубы.

— Как вы смеете обвинять меня в подобном. Я трауре.

В трауре? Серьезно?

— Я знаю, потому что кто-то из А.У.Ч. позвонил мне, — сказала она, фальшиво фыркая, — и сказал, что его застрелили, затем задал мне несколько вопросов.

Едва ли. Никто из А.У.Ч. не позвонил бы ей без разрешения Гектора.

— Как его звали? Того, кто звонил?

— Агент Смит.

У них нет агента Смита. Либо она лгала, либо… что? Плохой парень позвонил ей и представился агентом?

Гектор сложил руки на груди.

— Что он спрашивал?

— Мы должны сделать это здесь и сейчас? — потребовала Бренда, смущенно оглядывая ресторан.

— Да, — сказали Ноэль и Гектор в унисон.

— Ну, раз мы играем в вопросы и ответы, вот вам один. Как вы сюда попали? — Бренда не дала им время на ответ. — Официант. Официант! Выведи этих… людей наружу.

Официант просто стоял, переминаясь с ноги на ногу и нервно сглатывая.

— Я член, — сказала Ноэль, наконец полностью завладев вниманием Бренды. Они никогда раньше не пересекались, никогда не были представлены, но старая сука должна ее знать. Все знали. — Попасть внутрь не проблема.

Ее пристальный взгляд скользнул по трем другим женщинам, сидящим за столом.

Все женщина примерно одного возраста: за пятьдесят, а может и за сто пятьдесят. Трудно сказать, какому количеству хирургических процедур они подверглись.

На них было столько драгоценностей, что они могли бы потопить «Титаник» еще до того, как он столкнулся с айсбергом. Все локоны лежали на своих местах, их похожие стрижки были уложены таким количеством средств, что могли противостоять торнадо и ураганам. А макияж больше напоминал маску.

О, да. Они определенно были версиями ее матери.

— Проваливайте, пока я не решила сделать из вас примеры и вырезать свое имя на ваших лицах, — сказала она и, когда они заколебались, добавила, — сейчас!

И, да, он показала свой выкидной нож. Никогда не выходила из дома без него.

Двое встали так быстро, что их стулья упали позади. Третья осталась сидеть, сжав губы в линию.

— Нашу еду еще не принесли, и я не уйду пока…

— Она сказала сейчас.

Гектор постучал двумя пальцами по рукояти пистолета, висящего в кобуре подмышкой, и протестующая присоединилась к остальным. Они выстроились в линию и зашали прочь, скорее всего, намереваясь позвонить своим мужьям. Или адвокатам.

Ноэль засунула свой нож обратно в карман и заняла один из свободных стульев, затем жестом предложила Гектору сделать то же самое.

— Меня не волнует, из полиции они или нет. Избавьтесь от этих негодяев, — прорычала Бренда официанту. — Они меня оскорбляют.

— О, хорошо. Тимми, — сказала Ноэль, прочитав его бейджик. — Рада, что ты здесь. Мы будем есть яйца бенедикт, лосося, как на той тарелке, суп из лобстера и немного винограда. У вас есть сегодня виноград?

— Да, мисс Тримейн.

— Великолепно. И поторопись с заказом. — Она погладила свой (очень плоский) живот. — Малыш голоден.

— Конечно, мисс Тримейн.

С облегчением он убежал.

— Официант, — позвала Бренда.

Он проигнорировал ее, продолжая уходить.

Ноэль оперлась локтями на столешницу.

— Вероятно, ты не знала, но это место принадлежит моей семье.

Нахмурившись… или попыталась, поскольку ее черты застыли в маске вечного презрения… Бренда бросила салфетку на стол. Она пригладила слишком-красивые-для-естественного-цвета серебристые волосы. Ее глаза были скорее зелеными, чем карими, брови тонкими и изогнутыми в идеальную дугу.

— Тогда я уйду.

Когда она попыталась подняться, Ноэль схватила ее за руку и дернула вниз, не придавая значения возможной хрупкости костей.

— Ты останешься на месте, или я сделаю гораздо больше, чем просто вырежу свое имя на твоем лице. Я перегну тебя через стол и вырежу это на твоей задницей, — сказала она сладким голосом. И даже улыбнулась. — Это расследование убийства, и ты нам поможешь.

Выглядящая пластиковой кожа побелела как мел. Но, когда Бренда заговорила, ее голос остался сильным, сочащийся ядом.

— Ты разговариваешь со своей матерью также грубо?

— Не будь смешной. Со своей матерью я разговариваю намного грубее.

Уголки губ Гектора изогнулись, ямочки на щеках появились на секунду, но затем пропали.

Сердце Ноэль пропустило удар. «Нужно перестать замечать подобные вещи».

Свободной рукой Бренда схватила салфетку и вновь расположила ее у себя на коленях.

— Ладно. — Должно быть, внутри нее кипела ярость, поскольку ее хрупкое тело тряслось как вулкан, готовый извергнуться. — Но я посещаю это заведение в последний раз.

— О, нет. Гектор у тебя есть салфетка, чтобы вытереть мои слезы? — Ноэль отпустила женщина и откинулась на спинку стула.

Вздернув подбородок, Бренда рявкнула:

— Твоя мать узнает об этом.

— Пожалуйста, не забудь сказать, что я материлась, опозорила имя своей семьи и… я знаю, что этого еще не произошло, но обязательно случится… танцевала на столах. Я могу попросить Тимми все записать, чтобы ты не забыла.

— Ты действительно достойна порицания, как я и слышала.

Гектор заговорил впервые с тех пор, как сел.

— Еще раз так о ней заговорите, и я упеку вашу задницу за решетку по стольким обвинениям, что ваш адвокат будет подавать ходатайства о закрытии дела в течение года.

Глаза Ноэль расширились. Он только что ее защитил. Крутой Гектор, который не позволял себе ни о ком волноваться, только что ее защитил.

Черт, он причинял ей боль такими частыми изменениями в поведении.

— Погнали, — сказала она, прочистив горло. — О чем тебя спрашивал агент Смит? И что ты ответила?

— Разве ты не должна уже это знать? — фыркнула Бренда.

— Хватить болтать о ерунде. Отвечай.

Повисла тишина, затем Бренда качнула серебристой головой.

— Он спрашивал, упоминал ли Бобби, над чем работал в последнее время. Я ответила нет. Он спросил, встречался ли Бобби с кем-то. Я ответила да, с грязным куском алчного мусора. Он спросила, знаю ли я, где сейчас девушка. Я ответила да, в доме Бобби, так как они жили вместе. И на этом все, разговор закончился.

Эти детали они уже знали, но теперь и убийца в курсе. И Ноэль теперь не сомневалась, что звонивший был убийцей, и все больше убеждалась, что рабство здесь играет главную роль.

— Вы ужинали с Бобби в вечер его убийства, — заявил Гектор. — Что обсуждали? Кроме новой невестки.

— Она не моя невестка. — Бренда подняла бокал с вином и сделала глоток. — Но если вы хотите знать…

— Хочу.

— Ничего. Он сразу представил меня девушке, как будто я поддержала бы его выбор. Как будто приняла бы ее, иную.

Предвзятая сука. Хотя Ноэль общалась некоторое время с Бобби, она и понятия не имела, что его семейные отношения, не менее суровы, чем ее. Она могла только представить, через что эта старая летучая мышь заставила пройти Бобби за его слишком короткую жизнь. Негативная критика, условная любовь. Если вообще была хоть какая-то любовь.

Возможно, их матерей разлучили при рождении.

— Бобби упоминал, где встретил Маргарет? — спросил Гектор.

— Нет. — Безразличное пожатие плечами. — Но тогда меня это не волновало. Я сказала ему жениться на милой Керри Джонс и подарить мне внука. Он отказался.

— Непостижимо. Уверена, что ты была такой же бабушкой, какой была матерью, — сухо сказала Ноэль.

— Да, — согласила Бренда, явно не уловив сарказм.

— Вы ненавидели своего сына? — Может быть, она спрашивала из-за дела, а может быть, ответ Бренды был бы зеркальным ответом ее собственной матери, и Ноэль было любопытно.

Еще одно пожатие плечами.

— Я ненавидела то, что он творил со своей жизнью.

Ожидаемо, но все равно разочаровывающе.

— Достаточно, чтобы его убить?

— Временами. — Бренда допила свое вино. — Вас удивляет мой ответ? Ну, а не должен. Он был позором, мисс Тримейн, и все его поступки служили цели побольней меня уколоть.

Да. Интересно, почему.

— Ее зовут агент Тримейн, — рыкнул Гектор.

«Я не стану на него смотреть. Не стану восхищаться его свирепостью».

Бренда не обратила на него никакого внимания.

— Уверена, твоя мать понимает мое затруднительное положение.

— Бобби был влюблен в чужую, мисс Маркс. Он не был убийцей, наркоманом или растлителем малолетних. — Она намеренно упустила факт о его еще не доказанном участии в рабских торгах инопланетных существ. — Из-за чего вам стыдно?

Надменно вздернув подбородок, Бренда сказал:

— Ребенок является отражением своих родителей. Так чего же мне стыдиться? Всего. Убила ли я его? Нет. Он выписывал чек мне каждый месяц, оплачивал счета, какими бы они ни были. Если бы я была способна на убийство, то избавилась бы от иной.

Пока она говорила, на ее лбу пульсировала вена.

Называть ее сукой слишком мягко.

— Теперь у вас есть доступ ко всему его состоянию, — сказал Гектор. — Он оставил все вам.

Бренда жестоко улыбнулась.

— Я в курсе. И знаете, что я планирую сделать в первую очередь, когда дом перейдет мне? Вынесу мусор.

Направление мыслей Ноэль изменилось. От стремления не задумываться над порывом Гетора к желанию убить женщину перед собой.

— Говоря о доме, в каком часу вы ушли после окончания ужина?

— Не знаю. Возможно, в девять.

— А ваш дома находится в нескольких минутах ходьбы от дома Бобби? — спросил Гектор.

— Да. Но я не пошла пешком, а поехала.

Боится темноты? Или тысячи людей, которые с удовольствием выпотрошили бы ее и оставили истекать кровью на тротуаре? В любом случае, Ноэль поняла, что Гектор планировал проверить данные службы безопасности соседей и соотнести временные рамки.

Официант принес поднос с едой Ноэль, но прежде, чем успел поставить на стол хоть одну тарелку, она сказала:

— Упакуй все это для нас, Тимми, и отнеси в нашу машину.

Она не могла больше ни секунды выносить двойника своей матери. На вопросы получены ответы. Пора сваливать.

— Конечно, мисс Тримейн.

— О, и добавь парочку кусочков чизкейка, прежде чем записать все на счет мисс Маркс.

— Конечно, мисс Тримейн.

Бренда зашипела, пыталась возразить, но Тимми уже ушел, и восхитительно пахнущие лакомства исчезли вместе с ним.

В животе у Ноэль заурчало, когда она поднялась на ноги. Гектор тоже встал, и она подошла к нему. Ее четырехдюймовые каблуки делали ее значительно выше, но он все равно возвышался.

— Спасибо за все, — сказала она. Один маленький надрез поперек горла женщины смотрелся бы отлично, правда? — Мы по достоинству оценили беседу и еду.

Старая летучая мышь все еще трепыхалась, пытаясь выразить протест, пока Ноэль и Гектор шагали прочь.