Тёмный привкус восторга

Глава 7

Восьмилетний Гектор Бекхэм сжал прутья клетки и посмотрел на десятилетнего брата, Дина. Дин лежал в своей клетке, не спал, но и не двигался. Он еще больше похудел. Кости резко выступали на его покрытом синяками и грязью лице, делая похожим на скелет с волосами.

Вероятно, Гектор выглядел не лучше. А почему должно быть иначе? Все другие мальчики и девочки выглядели также. Также как и Дин, они были совершенно беспомощны, заперты в клетках.

Всего здесь было двадцать шесть клеток, некоторые выстроились в ряды, другие стояли друг на друге. Старые, ржавые клетки, в которых когда-то содержали собак. Опять же, детей таковыми и считали. Собаками.

За неделю до каждого боя их запирали внутри нового «дома» и размещали в этом сарае. Таким образом, они становились жестокими, когда их выпускали. Их намеренно морили голодом, хоть это и ослабляло, но также толкало на ужасные поступки.

Кроме того, какой лучший способ вознаградить их за хорошо выполненную работу? Превратишь лицо друга в фарш и получишь бутерброд.

Да, Гектор подружился здесь с большинством ребят. В конце концов, некоторые участвовали в боях уже больше года и могли понять его боль… только с ними он мог поговорить о происходящем. Но завтра, когда вновь начнутся драки, он забудет о своей симпатии к ним, а они забудут о своих чувствах.

Пока это не закончилось, в них будет жить только одно желание — плакать.

«Ты неженка?» — голос отца внезапно закричал в его голове.

Сколько раз Гектор слышал этот вопрос? Бесчисленно. Хотя он не умел считать. Никогда не ходил в школу и не учился читать.

Ну, сегодня он не заплачет. Или завтра. Гектор выше этого. Ну, и просто у него не осталось сил.

Сегодня его не кормили, а вчера он получил только миску помоев. Он возненавидел горький вкус, но вылизал тарелку дочиста… потому что им никогда не давали ложку. Теперь его желудок скрутило в узел, он уже не урчал, а горел. Горел так сильно.

— Гектор, — прошептал Дин.

Гектор встретился взглядом с братом. Сегодня их клетки стояли одна перед другой.

— Да, — прошептал он по привычке.

Смотритель зоопарка… мужчина, отвечающий за «заботу» о них… уже провел свою ночную проверку, так что им не надо говорить шепотом. Кроме того, вокруг стонали и ныли дети, некоторые даже всхлипывали. Одна девочка молила кого-нибудь о помощи.

Она впервые в клетках, и у Гектора не хватило духу сказать ей, что никто не придет.

— Папа сказал, что я должен убить первого противника в первом раунде, — сказал Дин.

Гектор резко втянул воздух. Отвратительный запах наполнил нос, исходящий от него самого и от других. Их никогда не водили в туалет.

— Нет.

Гектор покачал головой, грязные волосы оцарапали его щеки.

— Он сказал, что я должен.

— Нет!

Только этого они никогда себе не позволяли. Убивать другого ребенка. Ребенка в такой же ситуации, запертого, забытого, когда ему везло, и вынужденного бороться за кусок еды, когда удача ему не сопутствовала.

Золотые глаза Дина… так напоминающие его собственные… потемнели.

— Ты знаешь, что случится, если я ослушаюсь.

Да. Гектор знал. Порка гораздо хуже, чем любое испытание на ринге.

— По крайней мере, ты не будешь чувствовать вину и ненавидеть себя.

Гектор мог иногда плакать после того, как причинил боль другому ребенку, но Дин молчал. Он резал себя и не говорил несколько недель. Даже с Гектором.

Если Дин нанесет смертельный удар… то никогда не оправится. Гектор это тоже понимал.

Он и Дин пытались сбежать вместе, но отец поймал их через два дня. В какой-то момент во время последующего избиения Дин закрыл собой Гектора и получил перелом руки за дерзость. Руку Дину пришлось лечить самому, которая, спустя шесть месяцев, все еще была согнута под странным углом.

— С кем ты сражаешься? — спросил он.

Молчание.

— Просто… не убивай его, Дин. Прошу. Не хочу, чтобы ты страдал из-за этого потом.

И вновь молчание.

— Я сделаю это, хорошо? Я убью. С кем бы ни дрался, убью его, обещаю. Просто ты… не делай этого. Ладно?

Молчание.

Гектор попытался достучаться до брата другим способом. Он протянул руки сквозь прутья, схватился за дверцу клетки Дина и потряс. Громко.

— Послушай. После этого боя мы сбежим. — Рискнуть и нарваться на еще одно избиение лучше этого. Жизнь на улицах лучше этого. — На этот раз он нас не найдет. Я ему не позволю.

— Я просто хотел, чтобы ты знал, — наконец сказал Дин низким и безэмоциональным голосом.

Гектор провел остаток ночи, рассказывая брату, как все будет замечательно, когда они останутся одни, но Дин больше не произнес ни слова. Потом солнце поднялось в небо, освещая полуразрушенный сарай с грязными клетками, вялыми детьми и человеческими отходами.

Гектор услышал, как снаружи подъехало, казалось, тысяча машин, и захлопало множество дверей. Послышалось шарканье. До его ушей донесся беззаботный смех.

На ближайшем поле построили арену, трибуны которой всегда были переполнены. Скоро повсюду начнут продавали пиво и попкорн. При одном мысли о попкорне у Гектора потекли слюни.

Опять люди будут смотреть на драки, хлопать и свистеть. Это всегда действовало на и без того натянутые нервы Гектора. Почему они не помогали? Почему не осознавали жестокость своих поступков? Наблюдали? Почему их это не заботило?

Собственная мать тратила деньги, которые зарабатывала на боях его и Дина, на покупку наркотиков. Гектор ненавидел ее за это. Почему она не могла его любить? Почему она не могла любить Дина?

Дин был самым лучшим на свете. Умным, добрым, щедрым. Несколько раз он делал вид, что не голоден, чтобы Гектор мог съесть и его порцию помоев. Гектору было стыдно признаваться, но однажды он их принял.

Страх охватил его, когда через несколько минут вошел смотритель зоопарка.

Время пришло.

Невысокий, коренастый мужчина с редкими волосами и несколькими отсутствующими зубами, смотритель зоопарка любил носить комбинезоны, покрытые кровью его «животных». Довольно усмехнувшись, он постучал палкой по каждой клетке.

— Проснитесь и пойте, мои маленькие шавки. Сегодня день, чтобы сиять. Или нет. — Он жестоко усмехнулся. — Мы начнем с большой премьеры в первом бое.

Он бросил палку и схватил два поводка с дальней стены… розовый и синий… затем подошел к клетке Дина. Страх усилился, и Гектор сел. Его голова закружилась, а острая боль пронзила тело и заставила поморщиться.

Дин просто лежал, пока смотритель открывал его клетку. Петли скрипнули, когда дверь открылась. На тощую шею Дина надели розовый ошейник с поводком и рывком потащили за собой.

— Вставай, мальчик.

Еще один рывок.

Дин с трудом поднялся на ноги и покачнулся.

Смотритель зоопарка потянул его вперед… и остановился у клетки молящейся девушки.

О… Боже. Ох, нет.

— Дин, — сказал Гектор, чувствуя, как его начинает подташнивать, хотя в желудке ничего не было.

Если Дин убьет другого мальчика, он возненавидит себя и никогда не оправится. Но если он убьет девочку…

Дин даже не взглянул в направлении Гектора.

Смотритель зоопарка обернул голубой ошейник вокруг шеи девочки, но у нее не хватало сил, чтобы выбраться и встать без посторонней помощи. Она была ростом с Дина, со спутанными светлыми волосами и стеклянными от страха глазами.

— Мальчики никогда не дерутся против девочек — крикнул Гектор, отчаянно пытаясь предотвратить бой. — Пожалуйста, не заставляй его с ней драться. Ты должен…

— Я ничего тебе не должен, шавка. — Смотритель зоопарка хмуро на него глянул, который обещал страдания позже. — Раньше мальчики и девочки не дрались. Теперь это правило изменилось. И впредь ты будешь держать рот на замке, если не хочешь навлечь на себя неприятности.

Тело Гектора начало трястись, когда Дина потащили прочь. Что произойдет? Что сделает Дин? Гектор закрыл глаза, борясь со слезами, которые обещал не проливать.

Он понял, что драка началась. Толпа взорвалась, люди выкрикивали указания. Например: «Оторви ему ухо!». «Ударь ее по лицу!». Ему оставалось только забиться в угол своей клетки и ждать результата.

И когда он это сделал…

Веки Гектора распахнулись.

Едва успев отдышаться после сна, он понял, что его тело все поту и, казалось, горело. Гектор быстро осмотрел спальню. Он был один. Плотные, темные шторы были задернуты, и единственным источником света была испускаемая руками лазурь.

Его руки. Черт! Он вскочил на ноги и внимательно осмотрел обе. Кожу покрывали царапины, чернила выцвели. Снова.

Нахмурившись, он посмотрел на кровать. Несмотря на огнезащитные простыни, осталось несколько подпалин. Надо лучше себя контролировать. Его сердце бешено заколотилось об ребра, а кровь стремительно потекла по венам.

Гектор не выносил сны о детстве, но особенно ненавидел именно это воспоминание. «По крайней мере, тебе не снилось то, что случилось следующей ночью».

Пошатываясь, он побрел на кухню. Его машинка для татуировок, чернила, различный инвентарь и марля лежали на рабочем столе, где также были разбросаны бумаги о его прошлом.

Статьи о людях с необъяснимыми способностями, которые не имели ничего общего с иными. Например, кожа, превращающаяся в камень, а кости — в металл. Глаза, которые вращались и гипнотизировали, и голоса, которые порабощали. Потом лежали бумаги, касающиеся родословной его матери и отца. Гектор происходил из бедной, необразованной швали, и ему самому пришлось научиться читать и писать.

Еще одна причина, по которой ему не следует быть с Ноэль.

Шальная мысль не была первой в своем роде. Он думал о ней всю вчерашнюю дорогу домой. Думал, пока смотрел телевизор перед сном. Пока засыпал. И удивился, что она ему не приснилась.

Иии… у него был стояк. Болван. У Гектора появилась плохая привычка. Думать о Ноэль и возбуждаться. Неважно, где он находился и что делал.

«Ты не можешь ее заполучить. Почему это так трудно понять?»

Чтобы смириться с этой мыслью, он перечислил причины, по которым должен ее избегать.

«У нее есть деньги. У него нет».

«Она утонченная. Он нет».

Вообще, он настолько груб и неприветлив, насколько мужчина может быть.

Благодаря известности этой женщины и его грязному прошлому… и настоящему… они займут заголовки всех новостей, и те будут не самыми хорошими. Миа говорила ему, что пресса уже звонила в А.У.Ч. на счет зачисления Ноэль, спрашивая, как она поживает в лагере.

Что бы ни случилось и как бы глубоко они ни копали, никто не прознает о жестоком детстве Гектора. Это он похоронил настолько глубоко, что даже отказался от фамилии Бекхэм ради имени своего брата. Но история с проституткой? Да. Эту информацию можно добыть, сделав один телефонный звонок.

И если его поймают на «свидании» с Ноэль, его сексуальные наклонности будут полоскать во всех газетах и каналах. Нет, спасибо. Достаточно плохо и то, что он сам знал.

К тому же, каким способом лучше потерять такую, как Ноэль? Хотя он и так не сможет ее заполучить. Узнав правду о нем, она в любом случае его не захочет. Перестанет смотреть на него так, словно они одни и обнажены, и их разделяла только молитва, которую никто не хотел произносить.

Взгляду Гектор не доверял. Девушка была хитра. По-настоящему хитра. Мужчина никогда не узнает, на что она способна и чего на самом деле хочет.

Она была не только коварной, но и умной, жесткой, немного жестокой и готовой ко всему, что А.У.Ч, ей прикажет. После двойного удара по его лицу, пришлось признать правду: если не случится чего-то невероятного, она пройдет все испытания в лагере, и ему придется иметь дело с ней до конца своей рабочей жизни.

Он сжал кулаки, когда свечение усилилось.

«Черт возьми, перестань думать о ней и поправь свои тату».

Гектор плюхнулся в кресло, перебрал свои запасы, закрепил чернильницу. Он занимался этим столько лет, что это стало его второй натурой. Честно говоря, он мог бы проделать это с закрытыми глазами.

Маленькая иголка скользила по коже, создавая кельтский символ мира снова и снова. Время от времени Гектору приходилось останавливаться, чтобы вытереть кровь, но вскоре свечение погасло. К сожалению, жар так и не прошел.

Дерьмо. Гектор понял, что татуировки не помогут, пока он не освободит самые темные грани сексуальных потребностей его тела. Очевидно, его желание к Ноэль сделало его чувствительным ко всем другим эмоциям. Особенно гневу. Теперь он стал бомбой замедленного действия.

Итак. Без сомнения он достиг критической точки. Необходимо сделать что-то немедленно или пострадать.

«Ты знаешь, что должен сделать».

Да, и скоро начнет. Пока же ему необходимо доделать татуировки. Может, сейчас они и не помогут, но пойдут на пользу, когда дойдет до дела.

Гектор открыл этот метод за год до прихода в А.У.Ч. Он был в отчаянии, пробовал медитировать и даже вел дневник еды, если вдруг его проблема была как-то связана с употребляемой им пищей. Затем он прочитал где-то, что когда-то берсеркеры наносили себе на тело тату с изображениями, призванными сохранять спокойствие.

Гектор подумал, что хуже не будет, и сделал то же самое. Хотя первые быстро исчезли, ему понравилось, что можно судить о своем состоянии, просто взглянув на руки. Поэтому он попробовал еще раз, покрыв кожу различными символами мира. И вскоре понял, что изображения на кельтском языке держатся дольше всех, помогают лучше и служат хорошим индикатором.

Поэтому с тех пор применял только их.

Если кто-то из его коллег и замечал, что чернила иногда светлее, иногда темнее, или символы иногда меняли месторасположение, то никогда не говорили. Во всяком случае, он никому не позволял их изучать, и все знали, что к нему нельзя прикасаться.

Когда Гектор закончил, он протер обе руки и нанес мазь с антибиотиком. Завтра появятся струпья, но это неважно. Он наденет перчатки, и никто в А.У.Ч. об этом не узнает.

Миа обещала ему дело, и он с радостью в него погрузится. Еще пятерых иных девушек нашли на складе. Они были примерно одного возраста… около двадцати… хотя разных рас и не могли говорить по-английски. Они не были истощены настолько сильно, как трое предыдущих, но зато были травмированы.

Миа нашла переводчиков, но даже с ними девушки не могли сообщить детали. Они помнили, что в один момент находились дома, а в следующий — на складе.

К сожалению, они не видели своего похитителя… или не помнили, что видели. Наркотики могли стереть чью угодно память, и у всех нашли свежие следы на венах. Следы, о которых по их утверждениям они ничего не знают.

Они просидели в ловушке три дня, но никто не пришел. Они били во все стены и кричали о помощи, но никто не услышал. По понятным причинам.

После войны между людьми и чужими, планета оказалась разрушена, и почти все пришлось восстанавливать. Большинство зданий теперь строили из армированных материалов, а большинство стен делали из нержавеющей стали. Даже на складах.

Отлично, если твоя планета готовится к войне. Плохо, если ты женщина, запертая в нежеланном месте.

Миа нашла их только благодаря анонимному звонку. Как и в прошлые разы. Гектор планировал покопаться и выяснить все возможное о мистере… или мисс… Анониме.

Он также собирался опросить девушек и посмотреть, вспомнили ли они что-то новое… или что-то утаили. Гектор постарается быть мягким, но его голос, независимо от слов и испытываемых эмоций, и внешность обычно пугали представительниц слабого пола.

Может, именно это и нужно девушкам. Может, они все еще боялись своего(их) похитителя(ей). Возможно, им нужно понять, что агент А.У.Ч. может быть не менее пугающим, и кто-то вроде Гектора защитит их ценой своей жизни.

А он так и поступит. Он питал слабость к молодым и травмированным и работал над этим делом усерднее, чем любой другой. Вот почему завтра он должен быть в отличной форме.

Преисполненный решимости Гектор сделал себе бутерброд и быстро проглотил все до крошки, хотя еда казалось безвкусной и осела в желудке как свинец. Затем выпил стакан воды. Отлично. Он позаботился о двух потребностях. О своих руках и голоде.

Осталась одна.

Прикусив внутреннюю сторону щеки, он взял телефон и набрал «Счастливый Конец».