Тимереки

Глава 7

В один из таких дней, убирая в собственной квартире, Кей наткнулась на одежду, в которой она вернулась, это были вещи тимереков. Коснувшись их дрожащими руками, у Кей моментально от волнения подкосились ноги, она развернула сверток и к её огромнейшему удивлению оттуда выпал … рог единорога. Девушка обомлела, не веря своим глазам. Она точно помнила, как оставила рог у Рагнара, мало того она лично забирала из больницы свои вещи, сама сворачивала их, упаковывая в бумагу и рога там естественно не было! Кей уронила все это на пол и остолбенела. Она поняла, что все ещё помнит язык тимереков! Её сознание как бы раздвоилось, повисло между мирами, либо у неё появились новая способность воспринимать этот мир также реально, как и тот. Кей вспомнила, как Рагнар говорил ей, что рог обладает уникальной магической силой, но она никак не могла подумать, что рог может перемещаться в пространстве. Она спрятала рог и одежду подальше с глаз и поняла, что если она в ближайшее время не займётся работой, то точно сойдет с ума. Работа это единственное, что занимало уйму времени и могло отвлечь от тяжелых мыслей.

Кей Орсби снова вернулась к своим обязанностям менеджера по подбору персонала в их фирме. И это действительно отвлекала её, по крайней мере, на дневное время суток.

Но проблемы не хотели оставлять Кей, приобрев свой облик в лице Томаса Джейсона.

Поначалу он ненавязчиво приглашал её покататься на яхте, потом звал с собой на горнолыжный курорт, затем хотя бы поужинать вместе с ним в ресторане. Но на все его предложения она отвечала твёрдым «нет». Не из-за того, что он был её бывшим босом, а только потому, что он был связан с тем же прошлым. Хотя сам по себе он был неплохим парнем, и не попади они тогда в другой мир, который заставил их жить и думать иначе, возможно Кей была бы даже рада встречаться с ним. Томас был очень симпатичным, раскрепощенным, веселым, щедрым и небедным кандидатом в женихи. Это могло бы быть. Но сейчас Кей изменилась, она уже не считала такие преимущества достоинствами мужчины. Её раздражали его фамильярность, а порой даже циничность и эгоизм. …И самое главное – она до сих пор любила Алмира, который до сих пор снился ей ночами, по которому она всё теми же ночами лила горькие слёзы.

Но Томас был также очень настойчивым и упрямым. Он всё равно провожал её до дома, дарил конфеты, цветы и безделушки, находил массу поводов прийти к ней во время рабочего дня. Он смешил её, отвешивал комплименты и напрашивался в гости. А потом однажды просто пришёл без приглашения.

– Томас, ты прёшь напролом как носорог! – открыв ему всё-таки дверь, недовольно проговорила Кей.

– У меня ещё масса достоинств. Что, неужели так и не пригласишь войти, это невежливо.

– Невежливо вваливаться к людям без предупреждения. Ладно, проходи, но предупреждаю, надумаешь сделать какую-нибудь глупость – пожалеешь. Я смогу постоять за себя.

– Да, брось, Кей. Мы вместе пережили столько всего. Даже в голове не умещается! Иногда, кажется, что это был всего лишь сон, ужасный сон. После этого мы уже стали близки.

– Я так не думаю, скорее мы случайные попутчики по несчастью. Друзьями мы так и не стали, не срослось. С девочками мы старались держаться вместе, потому что там это напоминало о доме. А теперь все разбежались в разные стороны, боясь встречи, чтобы лишний раз не напоминать друг другу об этой страничке в нашей общей судьбе. Для меня, Томас, близкие люди остались там, а по настоящему родного человека, я потеряла.

– Кей, уже прошло два месяца, может пора думать о будущем, зачем себя умерщвлять тяжелыми воспоминаниями? – возмущенно проговорил Томас, небрежно развалившись в кресле.

– Я … такое ощущение, что я до сих пор не могу вернуться. Я ни здесь и не там. Оттуда я сбежала от боли, а здесь я словно призрак. Меня не радует жизнь моего мира, люди, технологии, телевидение, перспективы, деньги, развлечения – не прельщают больше. Тело моё здесь, но сознание осталось на том берегу реки, оно зовёт меня. Я думаю о тимереках на работе в свободные минуты, по дороге домой, в супермаркете, рассматривая фрукты. Я всё время мыслями возвращаюсь туда! – взволновано жестикулируя, проговорила Кей, не сводя глаз с ящика, в который она засунула рог.

– Это же невыносимо! – подался вперед Томас. – К тому же эту навязчивость нельзя запускать. Это депрессия или паранойя, однозначно это ненормально. Знаешь, у меня есть один замечательный психотерапевт, он депрессии щелкает как семечки, тебе обязательно нужно к нему обратиться. Он поможет, сто процентов, лично проверял. Я завтра позвоню и договорюсь с ним о приёме.

– А как ты объяснишь вот это, тоже паранойей? – Кей достала рог и демонстративно положила его перед Томасом. – Он появился здесь сам по себе, хотя я оставляла его в шатре жреца.

– Тем более, это уже прямое доказательство временного помешательства. Точно, это навязчивые идеи. Подумаешь, рог! Может, тебе его подкинули тимереки, или ты сама сначала отдала его, а потом сунула обратно в карман.

– Томас, я не сумасшедшая! Я точно помню, что когда забирала одежду – его там не было, он появился гораздо позднее.

– Всё равно это не факт. Больная фантазия может заставить поверить во все что угодно. Кей, я хочу тебе помочь, правда. Я знаю, что все это поправимо, ты пройдешь несколько сеансов и успокоишься, посмотришь на всё по-другому и на этот дурацкий рог, и на этот неудачный тренинг. Хотя в одном мы действительно выиграли, мы приобрели невероятную стойкость к трудностям, теперь нам не страшны любые кризисы. Всё, договорились, завтра я отвезу тебя к доктору Монта. И ещё, можно попросить у тебя ключи от твоей квартиры.

– Что?!! – Кей резко обернулась в его сторону, её глаза округлились до последней стадии изумления. – Не поняла. Я не собираюсь жить с тобой, Томас. Я не нуждаюсь в мужском внимании, или каких либо отношениях! – твердо проговорила она, делая ударение на каждом слове.

– И я не собираюсь, милая. В связи со всеми происходящими событиями, с твоими бредовыми мыслями, я просто хочу взять над тобой шефство, выступить в роли старшего брата или наставника. Я смогу приходить к тебе и готовить сюрпризы, завтраки, кофе в постель, подарок в чулок на рождество.

– Наверное, ты не зря ходил к психологу, видно ещё не все сеансы прошёл. Ты вообще понимаешь, о чем ты сейчас говорил? Что ты мне мозги паришь, Томас, мы взрослые люди, и я не шизофреничка и прекрасно понимаю к чему ты клонишь. Что ты вцепился в меня? Оглянись, и увидишь вокруг себя десятки молоденьких красоток, желающих закрутить с тобой роман. Выбирай любую, а хочешь каждую по очереди, но только учти Джейсон – я не отношусь к их числу! Меня не возбуждает плоскость мысли и фальшивая игра чувств. Поиграй мальчик с другими куклами! Мы славно поговорили, и я не смею вас больше задерживать Томас Джейсон. Выметайся из моей квартиры!

– Какая пылкая сцена! – ухмыльнулся Томас, лениво аплодируя. – Тебе ещё не хватает меча и щита с надписью – «Гордость и честь!». Здорово бы смотрелось, щит, меч, сверкающие глаза, ну истинная валкирья. Только причина в том, что мне не интересны другие куклы. У них слишком простой механизм: головка крутится во все стороны, ручки поворачиваются, ножки раздвигаются, они любят одеваться в яркие тряпочки. Мне скучно с ними, не интересно, и вообще – это пройденный этап. Ты ведь у нас не такая, правда? В тебе есть тайна, которую хочется раскрыть, есть искра, у которой хочется согреться. Мы очень подходим друг к другу.

– Совершенно разные! – бросила Кей, сверля его зеленым взглядом.

– А противоположности что? Правильно, они притягиваются. Из нас может выйти отличная пара, союз, семья, как хочешь.

– Ключевое слово «может», и оно под большим вопросом, – сердито вздохнула она, непонимающе качая головой.

– Ты недооцениваешь перспективы, детка, – Томас взглянул на неё такими чистыми голубыми глазами, красиво приподняв брови. – Ты можешь жить со мной как у бога за пазухой. Ездить по миру, иметь роскошный дом, классную машину, шмотки, украшения, я не знаю, собачку карманную с ошейником от Версаче. Мы можем веселиться, отдыхать, заводить друзей или детей.

– Скажи, Томас, – тихо проговорила Кей, – Ты действительно во всём этом видишь своё счастье?

– Конечно, а к чему ещё стремятся все люди! – пафосно фыркнул он. – К хорошей жизни!

– Тогда мне жаль тебя и остальных, я сочувствую вам, – мрачно ответила Кей.

– У-у-у, да мы философы! Хорошо юный философ, ответь мне – в чём же счастье на этой грешной земле, если не в деньгах и не в комфорте?

– Ты слышал, что из-за этого чувства разжигались войны, и оно же дает жизнь, его ждут как чуда, порой всю свою жизнь. Это любовь. Я не люблю тебя, и ты меня тоже не любишь. Пока горит моя искра, у которой ты, кстати, не будешь греться, я буду жить ею. Ты знаешь Томас, что такое чистое чувство, без денег, вина и порножурналов? Боюсь, не знаешь. На самом деле к этому стремятся все люди, но у них не выходит, слишком много иллюзий встречается на пути и они заливают свою пустоту выпивкой, забивают деньгами или лицемерно притворяются счастливыми.

– Это все сказки бабушки вороны! Все эти чувства, уси-пуси. Они начинаются, а через несколько месяцев испаряются, остаются только невысказанные обиды, взаимные оскорбления и измены. Ты действительно, девочка, не в своем уме. Нет рая с милым в шалаше, понимаешь, нет!

– В этом мире уже, наверное, нет, – прошептала Кей, – Потому что выбираем мы не тем местом.

– Так, философия никогда не была моим любимым предметом, в университете я всегда засыпал на этих лекциях. Давай оставим эту филантропию и будем реалистами. Завтра я заеду и отвезу тебя к доктору.

Кей пожала плечами, закрыв за ним дверь, задавая себе вопрос, почему она его все ещё терпит.

Улегшись на диване, Кей снова взяла рог и долго рассматривала его, она так и уснула, крепко прижимая его к груди. И во сне он вернул её обратно. Кей как будто парила над святой равниной, над джунглями, над селением тимереков. Она витала между вигвамами, заглядывая за пологи, наблюдая за спящими аборигенами. Лишь в одном вигваме горел огонь. Кей заглянула туда и встретилась с лиловыми глазами Рагнара, он смотрел не неё с немым вопросом, медленно протягивая к ней руку.

И вдруг она неожиданно проснулась, среди ночи, поражаясь такой реальностью сна. И до утра так и не смогла уснуть снова, переживая всколыхнувшиеся чувства. Опять и опять в памяти прокручивались все события в хронологической последовательности. Она вспоминала своё впечатление от первой встречи с тимереками, лицо Рагнара, его такие теплые и проникновенные глаза, его непонятные поступки, загадочные слова. Почему он так трепетно относился к ней, почему не хотел ничего объяснять? Потом перед ней всплывало лицо Алмира, его улыбки, выражение его глаз, когда он называл её ласковыми словами, он даже умер с таким выражением. И опять боль вскочила ей на грудь и принялась полосовать сердце мечом, вонзаясь все сильнее и глубже, чтобы навеки поселиться в этом тоскующем сердце. А мозг постоянно повторял: «его нет, его нет!». Но ведь он был! «Он был!» – кричала душа. Она касалась его рукой, она все ещё помнит запах его губ, но теперь только ветер разносит его прах по святой равнине.

– Невосполнимая утрата, – прошептала Кей, вспомнив слова, услышанные ею однажды на похоронах, – Невосполнимая.

Она даже не сомневалась в том, что Томас приедет за ней, чтобы проконтролировать и отвезти её к своему чудо психологу, и она действительно не ошиблась.

Доктор Монта, представлял из себя пожилого мужчину, с острой седеющей бородкой и солидным животиком. Усадив её в кресло, доктор попросил рассказать ему все, что её беспокоит. Минуту другую она колебалась, а потом поведала ему обо всех своих переживаниях, сваливая не него весь свой не выговоренный груз. Она говорила очень долго, доктор внимательно её слушал не перебивая, время, от времени поглаживая бородку. Когда рассказ Кей иссяк, доктор, наконец, вступил в диалог:

– Ваше подсознание Кей, нашло очень интересный способ прятаться от стрессов. Оно воссоздало для вас целый мир, сказочный, необыкновенный мир, наполненный совершенно другими людьми, где есть любовь и добро. Понимаете, как только в реальной жизни вас начинают осаждать проблемы, кризисы личной жизни, драмы – подсознание автоматически переключает вас на другой мир. Где вы были главной героиней, побеждали зло и находили там свою любовь. Так ваше сознание избавлялось от стрессов, разгружая нервную систему.

– Так вы хотите сказать, что это сплошной вымысел? Плод моего воображения? – спросила Кей, подозрительно рассматривая свои изувеченные ладони.

– Абсолютный вымысел! – победно воскликнул доктор. – Это один из феноменов раздвоения личности. Конечно это патология затяжной депрессии, но при правильном лечении вы избавитесь от ложных воспоминаний и тревог.

– Ясно, таблетки и пилюли, – задумчиво проговорила Кей, – Ну, да, с их помощью можно сформировать совершенно другую личность. Только я не хочу забывать! Я жалею, что отняла ваше драгоценное время доктор, и мне жаль вас за то, что ваш внутренний мир так скуп. Простите меня, но боюсь, мы друг друга не понимаем.

Да, она не осуждала его, просто его врачебная практика была слишком ограничена узкими рамками учебников по психиатрии и психологии, она не включала в себя встречу с аномалией и потусторонней жизнью в их реальном проявлении.

Кей вышла от доктора с удивительной легкостью. Он действительно помог ей, он помог ей понять, что на самом деле она не желает забыть того, что пришлось пережить, людей, которых довелось узнать и полюбить. Она хочет помнить каждый момент! Сев в машину, Кей крепко сжала руль. Природа помиловала пыльный город, обрушив на него потоки ливня. Стремительные струи сбегали по лобовому стеклу, застилая видимость, дождь барабанил по крыше, а Кей чудилось, что это тревожно стучат барабаны тимереков. Дворники яростно разбрасывали упрямые капли, Кей автоматически надавила на газ, и помчалась, рассекая лужи. Она видела перед собой дорогу, потоки машин и стену дождя, но мысли её были уже далеко.

«Я не забуду! Пока я буду помнить его, он будет жить! Жить в моей памяти, хранимый моей любовью. Алмир не достоин, быть преданным забвению! Его любимая женщина не имеет права забыть, те счастливые моменты жизни, которые он ей подарил! Он пожертвовал собой ради меня, ради своих братьев. Каждый день нужно благодарно шептать его имя и жить так, чтобы он смог простить и гордиться тобой. Ведь он со мной, он смотрит на меня откуда-то сверху. Как я могу отказаться от мира, где я стала сама собой?! Я не могу обманывать себя, это есть, они существуют. И в эту минуту где-то бьётся сердце Тембота и Зои, и они знают, что где-то есть я. Никогда я не отличалась терпением, а нужно просто подождать пока боль утихнет, срастаясь с сердцем. Мне просто нужно смириться, что я больше никогда не увижу его. Ни-ког-да! Вот и всё. Вот и всё».

Её машина мчалась по опустевшей трассе в облаке водяной пыли. Погруженная в свои раздумья, каким-то краем подсознания она услышала вой сопровождаемой её сирены. Резко вынырнув из-под толстого слоя своих мыслей, встряхивая ощущение реальности, Кей остановила машину, обессилено уронив голову на руль. Офицер полиции недовольно заглянул в приоткрытую дверь:

– С вами всё в порядке? Вы сильно превысили скорость! Вы меня слышите? Вам нужна помощь, мисс?

Кей подняла голову, и устало взглянула на полицейского:

– Простите, простите мне, что-то голова закружилась. Да, я превысила, но если честно даже не заметила этого, просто погрузилась в мысли и. … Помочь вы мне не сможете, а вот выписать штраф это вполне реально.

– Штрафы, вы думаете, мне доставляет удовольствие гоняться за вами и выписывать штрафы?!! – возмутился офицер. – По-моему это в ваших интересах сбавлять скорость на этом участке дороги, чтобы дожить до глубокой старости!

– Просто интересы бывают разные, бывает и наоборот, – вздохнула Кей, – Простите, я виновата. Выпишите мне, наконец, эту дурацкую бумажку и я избавлю вас от своего присутствия.

Полисмен внимательно всмотрелся в выражение её лица, и уже смягчившимся голосом переспросил снова:

– Конечно это не моё дело, но, кажется, у вас что-то случилось? В таком состоянии, мисс, за руль садиться нельзя. Потом вы опомнитесь, но уже может быть поздно. А если пострадает кто-то ещё? Знаете, штраф я вам выписывать не буду, он вас ничему не научит. Мой напарник останется здесь, а я сяду за руль вашей машины, подвигайтесь. Придётся вам повторить уроки вождения.

Чертыхаясь про себя, Кей перелезла на место пассажира. Полисмен уселся за руль и мягко тронулся, будто ехал по минному полю. Через десять минут такой езды, Кей не выдержала и спросила:

– А что, в полиции не учат, где находится педаль газа, неужели нужно ехать именно так? Это же перебор, нас уже обогнало двадцать машин!

– Да, перебор, но так вы лучше запомните, – улыбаясь, ответил полисмен.

– А музыку то хоть можно включить?

– Нет, конечно! Так вы будете себя чувствовать через чур комфортно. Смотрите на дорогу и слушайте музыку дождя.

Кей покосилась на упрямого офицера и недовольно закатила глаза. Уткнувшись лбом в холодное боковое стекло, она снова ушла в свои размышления. Многое из прошлого виделось ей сейчас иначе. Тембот был прав, нужно жить и радоваться той жизнью, которую оставил Алмир, той жизнью, которую помог уберечь Рагнар.

Рагнар. … Сейчас она понимала, что незаслуженно обидела его, и они так и не попрощались, как положено, по-дружески. Кей понимала, что это тимереки сделали её другим человеком, они показали что, отбросив ненужную шелуху иллюзий можно научиться ценить другие, истинные ценности в жизни.

Несколько дней ей удавалось скрываться от Томаса. Но его настырность не знала пределов. Он подкараулил её на выходе из офиса.

– Кей, может, помилуешь?

– Знаешь, Томас, я действительно чувствую себя неважно, а иногда даже очень паршиво. Здоровье барахлит, а тут ещё ты расшатываешь мне нервы. Правда, у меня нет настроения болтать с тобой, – устало бросила Кей.

– Если плохо себя чувствуешь, нужно показаться врачу.

– Я вижу, ты стал просто фанатом медицины! Нет уж, как-нибудь сама разберусь, к твоим докторам я больше не пойду!

– Кей, ну пожалей меня, я не знал, что у тебя такое чёрствое сердце. Помни, ты в ответе за тех, кого приручила!

– Это тебя что ли? – фыркнула Кей, – Я не приручала – ты сам прилип.

– Может, поужинаем? Ресторан выбираешь ты!

– Ладно, чёрт с тобой, я действительно голодна, а ты все равно так быстро не отвяжешься. Поехали в итальянский!

Казалось, чем больше она отталкивала Томаса, тем сильнее у него становилась идея фикс – встречаться с ней.

На следующее утро, проклиная этот ужин, Кей еле успела добежать до туалета, её вырвало. Она действительно в последнее время чувствовала себя неважно, постоянная слабость, сонливость, головные боли, эта неприятная тошнота по утрам. И вот теперь эта рвота и дрожь во всем теле. Кей решила все-таки разобраться с этим и вместо офиса направилась в клинику.

Доктор внимательно осмотрел её, выслушал жалобы, измерил давление и, взяв необходимые анализы, попросил немного отдохнуть и подождать результатов. Ей везло на докторов мужчин, только психолог Томаса ей не понравился абсолютно, а этот терапевт был настолько приятным и внимательным, что спешить уходить не хотелось.

Доктор Эдвардс улыбаясь, вошел в кабинет и сел в своё кресло.

– Ну что ж, мисс Орсби, дело в том, что вы не больны – вы беременны! – радостно заявил он.

– Что? – Кей всем телом подалась вперед. – Бере … беременна? – задыхаясь, выдавила она.

– Да. И срок уже не маленький, двенадцать недель. Я просто удивлен, как вы раньше этого не заметили, ведь были же явные признаки и симптомы!

– Я, просто я списывала это на стресс, – растеряно пролепетала Кей, подняв на доктора влажные от слёз глаза. – Я вас обожаю доктор. Вы даже не представляете себе, что подарили мне жизнь. Я беременна! Боже, как я счастлива!

– Все бы так радовались на вашем месте, и тогда бы я был вечно обожаем! – пошутил доктор Эдвардс.

– Нет, вы не понимаете, три месяца назад я потеряла мужа, он погиб, и я не знала, как жить дальше, даже не подозревала, что он оставил меня не одну, и тут. … У меня будет от него ребенок, доктор! – Кей расплакалась, закрыв ладошками лицо.

– Тогда это просто чудо! Это как вознаграждение за потерю, – понимающе проговорил доктор Эдвардс, наполняя стакан водой, – Я поздравляю вас, только вот волноваться не нужно. Волноваться вам вредно.

От такого подарка судьбы на Кей обрушилась душераздирающая радость, просто распирающий изнутри фонтан эмоций. Она сидела на скамейке в парке, и со стороны казалось, что это сидит совершенно сумасшедшая женщина, которая то смеялась, то плакала, жестикулировала и разговаривала сама с собой. Кей не ожидала такого чуда, она не смела надеяться, и вот теперь оказалось, что у неё всё-таки есть семья, она и их будущий ребёнок, частица Алмира.

«Господи, он так хотел иметь детей, так мечтал о сыне. Мой Алмир не ушел от меня, он будет жить в нашем маленьком тимереке, в маленьком волке! Я стану матерью! Я так хочу этого ребёнка, я, во что бы то ни стало должна его сохранить. Мой малыш, моя любовь! Это самый желанный плод любви во всей вселенной! Господи, спасибо тебе, спасибо!».

Вдруг Кей неожиданно вскрикнула, похолодев от ужаса. Перед ней в памяти всплыло лицо Алмира, его глаза. «Глаза! А ведь от радости она даже не учла, что находится уже в этом мире, а ребенок, скорее всего, будет похож на племя тимереков. Значит. … А значит, в этом мире его будут считать мутантом, феноменом. Эти люди не поймут, они затравят его! Рагнар знал, он не мог не знать! Тогда почему не сказал, почему не остановил?!! Рог!!!».

Нарастающим вихрем в голове закружились мысли и догадки, но напрашивался только один выход из этого положения.

«Ей нужно вернуться обратно! А рог – ключ в другой мир. Этим я спасу своего малыша. Я должна вернуть его в мир его предков, он должен родиться, и вырасти среди себе подобных, мой мир убьет его. Теперь я должна думать только о нём!».

Кей поднялась, смахнув слезинку, и уверенной походкой направилась в офис писать заявление об увольнении, нужно было начинать рвать цепи, которые удерживали её здесь, потому что мыслями она была уже на пути в селение тимереков.

Вечером, не зажигая свет, Кей расположилась на широком подоконнике и задумалась, глядя на огни родного города. Она пыталась ещё раз выяснить для себя – что может держать её в этом мире, и что взамен ей даст мир тимереков. Может, не зря духи выбрали именно её, потому что здесь у неё не было ни одного родного человека. Родители и брат погибли, когда она была совсем ещё маленькая, а тётка, кузина отца, которая и вырастила её, умерла два года назад. Кей в этом мире была совсем одна, никем не любимая, ей не к кому было возвращаться. Здесь её ждала только работа, квартира, машина и прочее мелкое имущество. У неё даже не было любимой кошки или рыбок. Получалось, что никто не держит её здесь, никто не заметит, если она исчезнет, а вещи тем более не удержат её в данной ситуации. Ребёнок сейчас был важнее достижений её цивилизации, дороже развлечений и удобств. И если он не будет здесь счастлив – значит, этот мир не нужен и ей! В мире же где жили тимереки, было всё наоборот, они не хотели её отпускать, они ждут её и будут рады рождению сына Алмира. Кей почему-то была уверенна, что родит именно сына, и он будет как две капли воды похож на своего отца, и тимереки примут его как своего. Её будущий сын – тимерек, и он должен жить в мире, где ветер разносит прах его отца, где живет дух его предков, он должен узнать свой народ, полюбить память о своем отце.

Кей улыбнулась. «Мой сын будет любить меня, смотреть на меня любящими глазами Алмира, расти на моих глазах, спрашивать у меня совета, радоваться и грустить вместе со мной. Я не представляла большего счастья растить ребёнка от любимого человека. А глупый психолог доказывал мне, что это всё плод моего воображения! Я возвращаюсь, решено!».

Телефон трезвонил каждый час, несколько раз нервно звонили в дверь, но Кей не подходила, она знала, кто это мог быть, а Томасу не было больше места в её жизни.