Том 15

К. МАРКС МОСЬЕ ФУЛЬД[212]

Париж, 16 ноября

Для ценителей комедийного жанра, известного под названием «высокая политика», французский «Moniteur» от 14 ноября послужит источником огромного наслаждения. Как в старой классической драме, героев опутывает незримая всемогущая судьба, которая на этот раз приняла образ дефицита в миллиард франков. Как в старой драме, диалог ведется лишь между двумя персонажами: Эдипом-Бонапартом и Тиресием-Фульдом. Но трагедия превращается в комедию, так как Тиресий говорит лишь то, что Эдип нашептал ему заранее.

Умение снова и снова выводить на сцену старых, уже отыгравших свои роли personae dramatis [действующих лиц. Ред.] в качестве блистающих новизной героев относится к наиболее характерным трюкам бонапартистской комедии. Сначала Бийо заменяет Персиньи, затем Персиньи заменяет Бийо! То же самое происходит и в бонапартистской прессе. Грангийо, Кассаньяк, Лимерак без конца перебрасываются то в «Constitutionnel», то в «Pays», то в «Patrie». Господина Верона, этого «bourgeois de Paris»[213], сменяет во главе газеты «Constitutionnel» Сезена, Сезена — Кюшваль, Кюшваля — Кассаньяк, Кассаньяка — Рене, Рене— Грангийо, а через шесть лет Верон снова занимает свое старое место в качестве совершенно нового персонажа.

Так и при конституционной системе Тьер обрел прелесть новизны, как только получил отставку Гизо, а Моле оказался новинкой, едва лишь получил отставку Тьер, после чего круговорот повторился. Однако эти различные деятели представляли различные партии и устремления. Если они вытесняли друг друга, чтобы следовать друг за другом, и следовали друг за другом, чтобы снова вытеснять друг друга, то эта карусель являлась отражением изменений в соотношении сил тех партий, которые вообще составляли pays legal [круг лиц, пользовавшихся избирательным правом. Ред.] при Луи-Филиппе. Но Бийо или Персиньи, Валевский или Тувенель, Ларокет или Фульд, Грангийо или Лимерак? Тут получается то, что англичане называют «a distinction without a difference» (отличие при отсутствии всякого различия). Все эти лица представляют одно и то же, а именно — coup d'etat [государственный переворот. Ред.]. Они не представляют различные интересы и партии народа. Они представляют лишь различные черты облика императора. Они — лишь различные маски, под которыми скрывается одно и то же лицо.

Газета «Times», питающая слабость к сравнениям, сравнивает Луи Бонапарта с Людовиком XVI, а Фульда с Тюрго. Фульд и Тюрго! Сравнивать их — это приблизительно то же, что сравнивать г-на Вайяна с Карно на том лишь основании, что оба восседали в военном министерстве. Тюрго был главой новой экономической школы восемнадцатого века, школы физиократов[214]. Он был одним из интеллектуальных героев, свергнувших старый режим, в то время как Людовик XVI был олицетворением этого старого режима. А кто такой Фульд?

Фульда, члена династической оппозиции[215] при Луи-Филиппе, несмотря на самые настойчивые домогательства, принципиально отвергали всякий раз, когда династической оппозиции представлялась возможность выдвинуть министра финансов. Фульд слывет «financier dan-gereux» [ «роковым финансистом». Ред.], и ряд его неудачных финансовых операций оправдывает эту кличку. Достаточно было ему выступить в защиту какого-нибудь предложения, чтобы палаты провалили его. Но вот пришло к власти временное правительство. Не успели его провозгласить, как Фульд пробился к Ледрю-Роллену, предложил свои услуги в качестве министра финансов и… посоветовал объявить государственное банкротство. Его домогательства потерпели крушение, и отвергнутый любовник написал в отместку памфлет «Pas d'assignats!»[216]. Наконец, в лице Луи Бонапарта Фульд нашел человека, в достаточной мере безрассудного для того, чтобы доверить г-ну Фульду французскую государственную казну.

Фульд был тесно связан с маневрами, обеспечившими 10 декабря 1848 года победу «племянника» [Луи Бонапарта. Ред.] на президентских выборах. Фульд был весьма деятельным другом и подготовил государственный переворот в финансовом отношении. Второе декабря 1851 года было не только победой Луи Бонапарта, но и победой Фульда. Фульд стал всемогущим. Фульд сделался государственным министром. Фульд получил возможность возводить в ранг государственных дел даже свои menus plaisirs [прихоти. Ред.]. Наряду с диктатурой в области финансов он установил свою диктатуру над театрами. Как и другие пресловутые герои из мира haute finance [финансовой аристократии. Ред.], Фульд совмещает страсть к доллару со страстью к героиням кулис. Фульд стал султаном кулис. Фульд, наряду с Перейра, является изобретателем финансовой системы Империи. Он несет прямую ответственность за девять десятых нынешнего дефицита. Наконец, в 1860 г. великий Фульд ушел от государственных дел, чтобы в 1861 г. снова выйти на сцену в императорской финансовой комедии в качестве «a new man» («совершенно нового лица»). Фульд снова появляется в роли Тюрго, Фульд играет роль маркиза Позы! Applaudite, amici! [Аплодируйте, друзья! Ред.]

Написано К. Марксом 15 ноября 1861 г.

Напечатано в газете «Die Presse» № 318, 19 ноября 1861 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с немецкого

На русском языке публикуется впервые