Том 26, ч.3

[14) Реакционная роль сочинений Мальтуса и их плагиаторский характер. Мальтусовская апологетика существования «высших» и «низших» классов]

Книга Мальтуса «On Population» была памфлетом против французской революции и современных ей идей о реформах в Англии (Годвин и др.). Она представляла собой апологию нищеты рабочего класса. Теория была плагиатом у Таунсенда и других.

Его «Essay on Rent» представлял собой памфлет в защиту лендлордов против промышленного капитала. Теория была плагиатом у Андерсона.

Его «Principles of Political Economy» были памфлетом в защиту интересов капиталистов против рабочих и в защиту интересов аристократии, церкви, пожирателей налогов, всякого рода лизоблюдов и т. д. против капиталистов. Теория позаимствована у А. Смита. Там, где теория — собственного изобретения, она плачевна. При дальнейшем изложении теории основой служит Сисмонди. [XIV—778]

* * *

[VIII—345] {В своем «Essai sur la Population» (5th edition, traduction de P. Prevost. Geneve, 1836. Troisieme edition. Tome IV, стр. 104–105)Мальтус со своей обычной «глубокой философией» делает следующее замечание против некоего плана подарить коров английским коттерам^{18}:

«Указывалось на то, что коттеры, имеющие коров, более трудолюбивы и ведут более правильную жизнь, чем те, которые не имеют коров… Большинство из тех, которые теперь имеют коров, купили их на средства, полученные своим трудом. Поэтому правильнее будет сказать, что труд дал им коров, чем сказать, будто коровы дали им вкус к труду».

Ну что ж, верно, что выскочкам среди буржуазии их усердие в труде (вместе с эксплуатацией чужого труда) дало коров, так же как их сыновьям коровы дают вкус к праздности. Если бы у их коров отняли — не способность давать молоко, а — способность распоряжаться неоплаченным чужим трудом, то это было бы весьма полезно для поддержания у этих выскочек вкуса к труду.

Тот же «глубокий философ» замечает:

«Ясно, что все люди не могут принадлежать к средним классам. Необходимы высшие и низшие классы» (конечно, без крайних не было бы и средних), «и они, кроме того, очень полезны. Если бы никто в обществе не мог надеяться на повышение и не должен был бы бояться понижения и если бы труд не приносил вознаграждения, а лень не влекла за собой наказания, то нигде не видно было бы того усердия, того рвения, с каким каждый стремится улучшить свое положение, что составляет важнейшую пружину [346] общественного благополучия» (там же, стр. 112).

Низшие должны существовать для того, чтобы высшие боялись понижения, а высшие — для того, чтобы низшие надеялись на повышение. Чтобы лень влекла за собой наказание, рабочий должен быть беден, а рантье и столь любимый Мальтусом земельный собственник должны быть богаты. А что подразумевает Мальтус под вознаграждением труда? Как мы увидим дальше^{19}: Мальтус имеет в виду то, что рабочий должен отдавать часть своего труда без эквивалента. Прекрасный стимул, если бы только стимулом служило «вознаграждение», а не голод. В лучшем случае все сводится к тому, что тот или иной рабочий может питать надежду на то, что и он когда-нибудь будет эксплуатировать рабочих.

«Чем больше распространяется монополия», — говорит Руссо, — «тем тяжелее цепь для эксплуатируемых»[27].

Иначе думает «глубокий мыслитель» Мальтус. В лучшем случае он надеется на то, что численность среднего класса будет возрастать, а пролетариат (работающий пролетариат) будет составлять относительно все уменьшающуюся часть всего населения (хотя он и возрастает абсолютно). Сам Мальтус считает эту свою надежду более или менее утопической. Но таков и в самом деле ход развития буржуазного общества.

«Мы должны питать надежду», — говорит Мальтус, — «что когда-нибудь в будущем те методы, которые сокращают труд и которые уже проделали столь быстрое развитие, в конце концов удовлетворят все потребности самого богатого общества с меньшим количеством человеческого труда, чем требуется теперь для этой цели; и если тогда рабочий и не будет избавлен от части того тяжелого бремени, которое тяготеет над ним в настоящее время» (он по-прежнему должен будет работать в поте лица своего столько же, сколько и раньше, и относительно все больше для других и все меньше для самого себя), «то все же число тех, на чьи плечи общество взваливает столь тяжелое бремя, уменьшится» (там же, стр. 113).} [VIII — 346]