Том 26, ч.3

2) R. Jones. An introductory lecture on political economy, delivered at king's college, London, 27th february, 1833. to which is added a syllabus of a course of lectures on the wages of labor. London, 1833 [Понятие «экономической структуры нации» и попытка с его помощью охарактеризовать различные типы общественного устройства. Путаница относительно «рабочего фонда»]

[В «Introductory Lecture» Джонс пишет:]

«Почти повсюду, в определенный период истории того или другого народа, собственность на землю находится либо в руках правительства страны, либо в руках лиц, получающих свое право от правительства» (стр. 14) [Русский перевод, стр. 216].

«Под экономической структурой нации я понимаю те отношения между различными классами, которые установились первоначально вследствие введения собственности на землю и в результате распределения ее прибавочного продукта, а затем подверглись модификации и изменению (в большей или меньшей степени) благодаря появлению капиталистов, как агентов, занятых производством и обменом богатства и дающих рабочему населению пропитание и работу» (стр. 21–22) [Русский перевод, стр. 220–221]. [1130][134]

[1130] Джонс понимает под «рабочим фондом» [ «Labor Fund»]

«всю совокупность доходов, потребляемых работниками, каков бы ни был источник этих доходов» («Syllabus», стр. 44).

Главное у Джонса (термин «рабочий фонд» принадлежит, надо полагать, Мальтусу?)[135] заключается в следующем: вся экономическая структура общества вращается вокруг формы труда, т. е. вокруг той формы, в какой работник присваивает себе жизненные средства, или ту часть своего продукта, на которую он существует; этот «рабочий фонд» имеет различные формы, и капитал есть только одна из его форм, исторически более поздняя форма. Лишь у Джонса существенное различение, установленное А. Смитом — оплачивается ли труд капиталом или непосредственно из дохода, — достигает своего полного развития, на какое оно только способно, и становится решающим ключом к пониманию различных экономических структур общества. Тем самым одновременно исчезает нелепое представление, что, поскольку в капитале доход рабочего выступает сперва в форме чего-то присвоенного капиталистом, alias^{146} чего-то сбереженного им, то это-де есть нечто большее, чем различие формы.

«Даже у западноевропейских наций мы еще находим последствия того общественного устройства, которое вытекает из особого способа распределения продукта их земли и труда, способа распределения, установившегося [1131] в ранний период их существования как земледельческих наций» (а именно, распределения между 1) классом земледельцев, 2) классом земельных собственников и 3) их слугами, челядью и ремесленниками, которые непосредственно или косвенно участвуют в потреблении дохода земельных собственников) («Introductory Lecture», стр. 16) [Русский перевод стр. 217–218].

«Основным фактором, движущей силой тех изменений, которые претерпевает это экономическое устройство общества, является капитал, т. е. накопленное богатство, употребляемое с целью получения прибыли… У всех наций указанная здесь особая часть богатства играет важнейшую роль в видоизменении связей между различными классами общества и оказывает определяющее влияние на производительную силу этих классов… В Азии и в части Европы (раньше это имело место во всей Европе) неземледельческие классы содержатся почти целиком на доходы других классов, главным образом на доходы землевладельцев. Если вы нуждаетесь в труде ремесленника, вы снабжаете его материалом; он приходит в ваш дом, вы кормите его и выплачиваете ему заработную плату. Через некоторое время появляется капиталист; он доставляет материал, авансирует заработную плату рабочего, становится его нанимателем; теперь он и является владельцем произведенного продукта, который он обменивает на ваши деньги… Налицо, таким образом, промежуточный класс между земельными собственниками и частью неземледельцев, и получение этими неземледельцами работы и средств существования зависит теперь от этого промежуточного класса. Узы, раньше связывавшие общество, ослабевают и распадаются; другие связи, другие принципы взаимозависимости соединяют теперь различные классы общества, — возникают новые экономические отношения» и т. д… «Здесь, в Англии, не только основная масса неземледельческого населения почти полностью зависит от того, что ей платят капиталисты, но и трудящиеся земледельцы тоже являются их слугами» (там же, стр. 16 и следующие) [Русский перевод, стр. 218–219].

«Syllabus of a Course of Lectures on the Wages of Labor» Джонса отличается от его книги о ренте следующим. В книге о ренте рассматриваются различные формы земельной собственности, которым соответствуют различные общественные формы труда. В «Syllabus» Джонс исходит из этих различных форм труда и как нечто порожденное ими рассматривает различные формы земельной собственности и капитал. Той форме, в какой работнику противостоят условия труда, — следовательно, в особенности земля, природа, так как это отношение включает все остальные, — соответствует социальная определенность его труда. Но на самом деле эта социальная определенность его труда всего лишь находит в указанной форме свое объективное выражение.

Мы увидим поэтому, что различные формы «рабочего фонда» соответствуют различиям в том, каково отношение работника к его собственным условиям производства. Тот способ, каким он присваивает себе свой продукт (или его часть), зависит от отношения работника к его условиям производства.

«Рабочий фонд», — говорит Джонс, — «можно подразделить на три категории:

1) Доходы, производимые такими работниками, которые сами их потребляют, и ни на один момент не принадлежащие другим лицам». {В этом случае работник, какова бы ни была особая форма его дохода, должен быть фактическим владельцем своих орудий производства.}

«2) Доходы, принадлежащие классам, отличным от работников, и затрачиваемые этими классами на непосредственное содержание труда.

3) Капитал в собственном смысле.

Все эти различные виды рабочего фонда можно наблюдать в нашей собственной стране. Но если мы посмотрим на другие страны, то обнаружим, что те части этого фонда, которые у нас более всего ограниченны, в некоторых других странах образуют главные источники существования населения и определяют характер и положение большинства народа» и т. д. («Syllabus», стр. 45–46).

К пункту 1-му. «Заработная плата трудящихся земледельцев, или наделенных землею крестьян… Эти трудящиеся земледельцы, или крестьяне, являются либо наследственными владельцами надела, либо собственниками, либо арендаторами. Арендаторы — это крепостные, издольщики, коттеры. Последние характерны для Ирландии. Нечто вроде ренты или прибыли часто входит в доходы земледельцев-крестьян всех этих категорий, но если их существование зависит главным образом от вознаграждения за их физический труд, то их следует рассматривать как получателей заработной платы [wages-labourers].

Итак, в число трудящихся крестьян входят:

α) Наследственные владельцы надела, являющиеся трудящимися [1132] земледельцами. Древняя Греция. Современная Азия, в особенности Индия.

β) Крестьяне-собственники. Франция, Германия, Америка, Австралия, древняя Палестина.

γ) Коттеры» (стр. 46–48).

Здесь характерно то, что работник воспроизводит «рабочий фонд» для самого себя. Этот «рабочий фонд» не превращается в капитал. Подобно тому как работник непосредственно производит свой «рабочий фонд», так он его непосредственно и присваивает, хотя прибавочный труд работника, в зависимости от той особой формы, в какой данный работник относится к своим условиям производства, присваивается либо целиком им самим, либо частично им самим, либо целиком другими классами. Та, что Джонс эту категорию работников называет «получателями заработной платы» [wages-labourers], — это только экономический предрассудок. У них нет ничего из того, что характеризует получателя заработной платы, наемного рабочего. Это — великолепное представление буржуазной политической экономии: раз при господстве капитала та часть продукта, которую рабочий присваивает себе самому, является заработной платой, то и та часть продукта любого работника, которую потребляет он сам, обязательно должна представлять собой заработную плату.

К пункту 2-му. [Население, содержащееся на этот вид рабочего фонда,] «в Англии сводится к домашним слугам, солдатам, матросам и немногим ремесленникам, работающим за собственный счет и оплачиваемым из дохода их работодателей. На значительной части земного шара этот вид рабочего фонда содержит почти всех неземледельческих работников. Прежнее преобладание этого фонда в Англии. Варвик — делатель королей[136]. Английское дворянство. Нынешнее преобладание этого фонда на Востоке. Ремесленники, слуги. Большие армии, содержащиеся на этот фонд. Последствия сосредоточения этого фонда в руках суверена по всей Азии. Внезапный расцвет тех или иных городов. Внезапный упадок. Самарканд, Кандагар и другие» (стр. 48–49).

Джонс упускает из виду две основные формы: во-первых, азиатскую общину с характерным для нее единством земледелия и промышленности; во-вторых, цеховое устройство городов средневековья, отчасти также и в древнем мире.

К пункту 3-му. «Капитал никогда не следует смешивать с существующим во всем мире рабочим фондом вообще, значительная часть которого состоит из доходов. Все виды доходов нации… участвуют в накоплении, благодаря которому образуется капитал. В различных странах и на различных ступенях развития общества они участвуют в этом накоплении в различной мере. Примеры таких случаев, когда накопление происходит главным образом за счет заработной платы и ренты» (стр. 50).

То обстоятельство, что прибавочный труд превращается в капитал (вместо того чтобы непосредственно в качестве дохода обмениваться на труд), создает впечатление, что капитал есть сбережение из дохода. Такова исходная точка зрения у Джонса. И действительно, в процессе развития общества масса капитала оказывается состоящей из обратно превращенного в капитал дохода. Однако при капиталистическом производстве также и первоначальный «рабочий фонд» сам выступает как сбережение капиталиста. Сам воспроизведенный «рабочий фонд», вместо того чтобы оставаться во владении работника, как это было в случае 1-м, выступает как собственность капиталиста, как чужая для рабочего собственность. А этот момент у Джонса не получил развития.

То, что Джонс в этом проспекте курса лекций говорит о норме прибыли и ее влиянии на накопление, слабовато:

«При прочих равных условиях способность нации делать сбережения из своей прибыли изменяется с изменениями в норме прибыли: эта способность увеличивается, когда норма прибыли высока, уменьшается, когда она низка; но когда норма прибыли понижается, все прочие условия не остаются без изменения. Количество применяемого капитала в сравнении с численностью населения имеет возможность увеличиваться».

{Джонс не понимает того, каким образом из «возможности» увеличения применяемого капитала проистекает то, что именно в результате «увеличения количества применяемого капитала в сравнении с численностью населениям норма прибыли понижается. Но он приближается к правильному взгляду.}

«Стимулы к накоплению и возможности для него могут возрастать… Низкая норма прибыли обычно сопровождается быстрым темпом накопления по сравнению с численностью населения, как в Англии, а высокая норма прибыли — более медленным, по сравнению с численностью населения, темпом накопления, [1133] как в Польше, России, Индии и т. д.» (стр. 50–51).

Там, где норма прибыли высока (оставляя в стороне такие случаи, как в Северной Америке, где, с одной стороны, господствует капиталистическое производство, а с другой стороны, стоимость всех продуктов земледелия низка), там это обычно вызывается тем, что капитал состоит главным образом из переменного капитала, т. е. преобладает непосредственный труд. Возьмем капитал в 100, где пятая часть представляет переменный капитал, и предположим, что прибавочный труд составляет одну треть рабочего дня. В этом случае прибыль равна 10 %. Предположим теперь, что четыре пятых капитала состоят из переменного капитала, а прибавочный труд составляет шестую часть рабочего дня. В этом случае прибыль равна 16 %.

«Ошибочность теории, будто там, где с прогрессом наций норма прибыли понижается, должны уменьшаться средства существования для растущего населения. В основе этого заблуждения лежат: 1) ошибочное представление, будто накопление из прибылей должно происходить медленно там, где норма прибыли низка, и быстро там, где она высока; 2) ошибочное предположение, что прибыль является единственным источником накопления; 3) ошибочное предположение, что все работники на земле живут за счет накоплений и сбережений из дохода и никогда не живут за счет самого дохода» (стр. 51).

[Джонс отмечает]

«изменения, происходящие в экономической структуре наций, когда задачу авансировать заработную плату берет на себя капитал». [1133]

[1157] В следующем положении Р. Джонс делает правильное обобщение: [1157]

[1133] «Количество капитала, идущего на содержание труда, может изменяться независимо от каких бы то ни было изменений в величине всего капитала» (это — важное положение)… «Иногда можно наблюдать, как учащаются большие колебания в числе занятых рабочих и связанные с этим большие страдания, в то время как сам капитал становится более обильным» (стр. 52)[137]. [1133]

[1157] Совокупный капитал может оставаться прежним и при этом может произойти изменение (в особенности уменьшение) в величине переменного капитала. Изменение соотношения между обеими составными частями капитала не означает обязательно изменения в величине совокупного капитала.

С другой стороны, рост совокупного капитала может быть связан не только с относительным, но и с абсолютным уменьшением переменного капитала; он всегда связан с сильными колебаниями в последнем и, следовательно, с «колебаниями в числе занятых рабочих».

[1157]

[Далее в том же проспекте курса лекций о заработной плате Джонс пишет:]

[1133] «Периоды постепенного перехода работников от их зависимости от одного фонда к их зависимости от другого фонда… Перевод трудящихся земледельцев на оплату капиталистами… Перевод неземледельческих классов на наем капиталистами» (52–53).

То, что Джонс называет здесь «переводом», есть то, что я называю «первоначальным накоплением». Различие только в форме. Это тоже антипод пошлого взгляда на «сбережения».

* * *

«Рабство. Рабов можно подразделить на пастушеских, земледельческих, домашних, наконец, рабов смешанного типа: земледельческих и домашних. Мы встречаем рабов в качестве крестьян, обрабатывающих землю, в качестве прислуги или ремесленников, которые содержатся на доход богатых, в качестве рабочих, которые содержатся на капитал» (стр. 58–59).

Но пока господствует рабовладение, капиталистические отношения каждый раз могут выступать лишь спорадически, как подчиненные отношения, и ни в коем случае не могут выступать в качестве господствующих отношений.