Том 26, ч.3

[а) Зародыш исторического понимания капиталистического способа производства в сочетании с буржуазным фетишистским взглядом на капитал как на всего лишь «накопленный запас». Проблема производительного и непроизводительного труда]

[В «Text-book of Lectures on the Political Economy of Nations» Джонс пишет:]

«Производительность труда народов зависит в действительности от двух обстоятельств. Во-первых, от плодородия или скудости первичных источников» (земля и вода) «производимого ими богатства. Во-вторых, от эффективности труда, применяемого ими при использовании этих источников или при обработке получаемых из них товаров» (стр. 4) [Русский перевод, стр. 285].

«Эффективность человеческого труда зависит:

1) от непрерывности, с какой он выполняется;

2) от знаний и искусности, с какими он применяется для осуществления цели производителя;

3) от механической силы, которая ему помогает» (стр. 6) [Русский перевод, стр. 287].

«Сила, используемая работниками при производстве богатства… может быть увеличена:

1) тем, что они ставят себе на службу такие двигательные силы, которые превосходят их собственные..;

2) тем, что они применяют данное количество или данный род двигательной [1134] силы, имеющейся в их распоряжении, таким способом, который механически более выгоден. Так, например, паровая машина в 40 лошадиных сил действует на железной дороге иначе, нем на шоссейной дороге» (стр. 8) [Русский перевод, стр. 288–289].

«Лучший тип плуга выполнит при двух лошадях столько же работы и такого же качества, как и плуг худшего образца с четырьмя лошадьми» (стр. 9) [Русский перевод, стр. 290].

«Паровая машина не есть только орудие; она дает добавочную двигательную силу, а не только средства для механически более выгодного использования тех сил, которыми уже располагает рабочий» (стр. 10, примечание) [Русский перевод, стр. 290–291].

Таково, стало быть, по мнению Джонса, различие между орудием и машиной. Орудие дает рабочему средство механически более выгодно применять те силы, которыми он уже располагает; машина доставляет прирост двигательной силы.(?)

«Капитал… состоит из богатства, сбереженного из дохода и употребляемого с целью получения прибыли» (стр. 16) [Русский перевод, стр. 295]. «Возможными источниками капитала… являются, очевидно, все те доходы всех составляющих общество индивидов, из которых могут быть сделаны какие-либо сбережения. Отдельные виды дохода, в наибольшей степени способствующие росту национального капитала, меняются на различных стадиях развития народов и поэтому совершенно различны у народов, находящихся на различных ступенях этого развития» (там же). «Таким образом, прибыль далеко не является единственным источником образования или увеличения капитала, а на ранних стадиях общественного развития она даже является незначительным источником накопления по сравнению с заработной платой и рентой» (стр. 20) [Русский перевод, стр. 299]. «После того как имел место значительный рост сил национального производства, относительная роль прибыли как источника накопления возрастает» (стр. 21) [Русский перевод, стр. 299].

Капитал, в соответствии с этим, есть часть того богатства, из которого состоит доход, часть, расходуемая не как доход, а для производства прибыли. Прибыль есть уже такая форма прибавочной стоимости, которая предполагает специально капитал. Коль скоро существование капиталистического способа производства, т. е. существование капитала, предположено, объяснение Джонса правильно. Иначе говоря, оно правильно тогда, когда предполагается именно то, что должно быть объяснено. Но Джонс имеет здесь в виду вообще все те доходы, которые расходуются не как доход, а с целью обогащения, т. е. расходуются производительно.

Здесь, однако, важны два момента.

Во-первых. Известное накопление богатства имеет место на всех ступенях экономического развития, а именно отчасти в виде расширения масштаба производства, отчасти в виде образования сокровищ и т. д. Пока в обществе преобладают «заработная плата» и рента, т. е., согласно предыдущему, пока большая часть того прибавочного труда и того прибавочного продукта, которые вообще не достаются самому работнику, поступает к земельному собственнику (в Азии — к государству), а с другой стороны, работник сам воспроизводит свой «рабочий фонд», не только сам производит свою «заработную плату», но и выплачивает ее себе сам, причем в большинстве случаев (в этом состоянии общества — почти всегда) он имеет возможность присвоить себе по крайней мере некоторую часть своего прибавочного труда и своего прибавочного продукта, — при таком состоянии общества «заработная плата» и рента являются также и главными источниками накопления. (Прибыль здесь сводится к прибыли купцов и т. д.) Лишь тогда, когда капиталистическое производство стало господствующим, когда оно существует не всего лишь спорадически, а так, что подчиняет себе способ производства общества; когда капиталист на деле весь прибавочный труд и весь прибавочный продукт непосредственно присваивает прежде всего себе, хотя он и вынужден выплачивать часть его землевладельцу и т. д., — лишь с этого момента прибыль становится главным источником капитала, накопления, того богатства, которое сберегается из дохода и употребляется с целью получения прибыли. Это вместе с тем предполагает (что подразумевается само собой, поскольку речь идет о господстве капиталистического способа производства), что «имел место значительный рост сил национального производства».

Таким образом, тем ослам, которые воображают, что без прибыли на капитал накопление не могло бы иметь место, или которые оправдывают прибыль тем, что капиталист приносит жертву, делая из своего дохода сбережения для производительных целей, Джонс отвечает, что эта функция «накапливания» выпадает преимущественно на долю капиталиста именно при этом специфическом способе производства (капиталистическом), что при прежних способах производства главными действующими лицами в этом процессе были сам работник и отчасти земельный собственник и что прибыль не играла там почти никакой роли.

Функция накопления, естественно, всегда переходит к тем, кто 1) присваивает себе прибавочную стоимость, и 2) среди тех, кто присваивает себе прибавочную стоимость, в особенности к тому, кто в то же время является агентом в самом производстве. Поэтому, когда говорят, [1135] что прибыль оправдана тем, что капиталист сколачивает свой капитал путем «сбережений» из прибыли и что он выполняет функцию накопления, то этим говорят только то, что капиталистический способ производства оправдан самим фактом своего существования, — что в равной мере относится к предыдущим и последующим способам производства. Когда говорят, что другим путем накопление невозможно, то забывают, что этот определенный способ накопления — при посредстве капиталиста — имеет определенную историческую дату своего возникновения и движется в направлении к (тоже исторической) дате своей гибели.

Во-вторых. Раз в руки капиталистов per fas et nefas^{147} перешло столько накопленного богатства, что они могут завладеть производством, то основную массу существующего капитала — по истечении известного времени, — можно считать возникшей исключительно из прибыли (дохода), т. е. из капитализированной прибавочной стоимости.

Джонс недостаточно отмечает один пункт, который он, собственно говоря, лишь молчаливо подразумевает, а именно: если работающий производитель сам себе выплачивает «заработную плату» и его продукт не принимает сперва такую форму, в которой он «сберегается» из дохода других людей и затем обратно выплачивается последними работнику, то необходимо, чтобы работник владел своими условиями производства (в качестве ли собственника, арендатора или наследственного владельца надела и т. д.). Для того чтобы его «заработная плата» (а вместе с тем «рабочий фонд») противостояла ему как чужой капитал, эти условия производства должны быть им предварительно утрачены, они должны принять форму чужой собственности. Лишь после того как вместе с условиями производства у работника отняли его «рабочий фонд» и все это обособилось в виде противостоящего рабочему капитала, лишь после этого начинается дальнейший процесс, который состоит не просто в воспроизведении этих первоначальных условий, а в их дальнейшем развитии, так что как условия производства, так и «рабочий фонд» выступают перед рабочим в качестве «сбережений» из дохода других людей, сделанных для того, чтобы превратиться в капитал. Утратив владение своими условиями производства и, тем самым, своим «рабочим фондом», рабочий утратил также и функцию накопления, и всякое делаемое им добавление к богатству выступает в виде дохода других людей, который предварительно должен быть «сбережен» этими людьми, — т. е. не должен быть израсходован в качестве дохода, — чтобы выполнять функции капитала и «рабочего фонда» для рабочего.

Так как сам Джонс описывает такое состояние общества, при котором дело обстоит еще не так, при котором еще существует единство [между работником и условиями труда], то ему, естественно, надлежало бы представить указанное «отделение» как действительный процесс образования капитала. Раз это «отделение» налицо, процесс образования капитала, конечно, наступает, — он продолжается и расширяется, — ибо прибавочный труд рабочего теперь всегда противостоит рабочему как чужой доход, путем «сбережения» которого только и может происходить накопление богатства и расширение масштаба производства.

Обратное превращение дохода в капитал. Если капитал {т. е. отделение условий производства от работника} есть источник прибыли {т. е. источник того, что прибавочный труд выступает как доход капитала, а не труда}, то теперь прибыль становится источником капитала, источником образования нового капитала, т. е. источником того, что добавочные условия производства противостоят рабочему как капитал, как средства для того, чтобы сохранять его в качестве рабочего и все снова и снова присваивать его прибавочный труд. Первоначальное единство между работником и условиями труда имеет { мы не говорим об отношениях рабства, когда сам работник принадлежит к объективным условиям труда} две основные формы: азиатская община (первобытный коммунизм) и мелкое семейное земледелие (с которым связана домашняя промышленность) того или иного типа. Обе эти формы; являются детскими формами, одинаково мало пригодными для того, чтобы развивать труд как общественный труд и повышать производительную силу общественного труда. Отсюда необходимость разъединения, разрыва, противоположности между трудом и собственностью (под последней следует понимать собственность на условия производства). Самой крайней формой этого разрыва, при которой вместе с тем производительные силы общественного труда достигают самого мощного развития, является форма капитала. Первоначальное единство может быть восстановлено лишь на той материальной основе, которую создает капитал, и лишь при посредстве тех революций, которые в процессе этого созидания претерпевают рабочий класс и все общество.

У Джонса недостаточно отмечен еще и следующий пункт:

Тот доход, который непосредственно как доход обменивается на труд, если только это не доход ведущего свое собственное хозяйство работника, нанимающего для себя вторичного работника, есть доход землевладельца, проистекающий из той ренты, которую ведущий свое собственное хозяйство работник платит землевладельцу и которую этот последний вместе со своими слугами и челядью не потребляет целиком in natura^{148}, а частично использует для покупки продуктов и услуг вторичных работников. Этот обмен дохода на труд всегда предполагает, следовательно, первое отношение [отношение между землевладельцем и ведущим свое собственное хозяйство работником, платящим ренту землевладельцу].

[1136] {Подобно тому как часть прибыли даже в том случае, когда промышленный капиталист применяет свой собственный капитал, считается процентом только потому, что этот вид дохода имеет отдельную форму существования, так на основе капиталистического способа производства, даже и тогда, когда работник владеет своими средствами производства и не нанимает никакого другого работника, эти средства производства рассматриваются как капитал, а та часть собственного труда работника, которую он реализует сверх того, что образует обычную заработную плату, выступает как прибыль, обязанная своим существованием его капиталу. Сам работник при этом оказывается разложенным на различные экономические типы. В качестве своего собственного рабочего он получает свою заработную плату, а в качестве капиталиста — свою прибыль. Это замечание относится к главе «Доход и его источники»[138].}

«Существует различие между влиянием, оказываемым на производительные силы народов тем богатством, которое было сбережено и расходуется в виде заработной платы с целью получения прибыли, и тем богатством, которое авансируется на содержание труда из дохода. Имея в видя это различие, я употребляю слово капитал исключительно для обозначения той части богатства, которая была сбережена из дохода и употребляется с целью получения прибыли» (стр. 36–37) [Русский перевод, стр. 314].

«Мы могли бы… понимать под капиталом всякое богатство, предназначенное для содержания труда, безразлично, проделало ли оно предварительный процесс сбережения или нет… В таком случае, прослеживая у различных народов и при различных условиях положение трудящихся классов и тех, кто им платит, мы должны были бы проводить различие между таким капиталом, который был сбережен, и таким капиталом, который не подвергался процессу накопления, короче, между таким капиталом, который является доходом, и таким капиталом, который не является доходом» (стр. 36) [Русский перевод, стр. 313–314].

«Во всех странах Старого света, за исключением Англии и Голландии, заработная плата земледельцев не авансируется из фондов, сбереженных и накопленных из доходов, а производится самими работниками и никогда не существует ни в какой иной форме, кроме как в форме запаса для их собственного непосредственного потребления» (стр. 37) [Русский перевод, стр. 314].

От других политико-экономов (исключая, пожалуй, Сисмонди) Джонса отличает то, что он как существенный момент подчеркивает социальную определенность формы капитала и к этой определенности формы сводит все различие между капиталистическим способом производства и другими способами производства. Эта социальная определенность формы капитала состоит в том, что труд непосредственно превращается в капитал и что, с другой стороны, этот капитал покупает труд не ради его потребительной стоимости, а для увеличения своей собственной стоимости, для создания прибавочной стоимости (более высокой меновой стоимости), «с целью получения прибыли».

Но вместе с тем здесь обнаруживается, что само «сбережение дохода» с целью превращения его в капитал и само «накопление» лишь по форме отличаются от других условий, в которых «богатство предназначено для содержания труда». Земледельческие рабочие в Англии и Голландии, получающие свою заработную плату от капитала «авансом», точно так же «производят свою заработную плату сами», как и французский крестьянин или ведущий свое собственное хозяйство русский крепостной. Если рассматривать процесс производства в его непрерывности, то капиталист сегодня авансирует рабочему в качестве «заработной платы» лишь некоторую часть продукта, «произведенного» этим рабочим вчера. Различие [между капиталистическим способом производства и другими способами производства] заключается, стало быть, не в том, что в одном случае рабочий производит свою собственную заработную плату, а в другом не производит. Различие заключается в том, что этот его продукт [в одном случае] выступает как заработная плата; что в одном случае [в условиях капиталистического способа производства] продукт рабочего (та часть продукта рабочего, которая образует «рабочий фонд»), во-первых, выступает как чужой доход; затем, однако, во-вторых, затрачивается не как доход, а также и не на такой труд, в виде которого доход потребляется непосредственно как доход, и, в-третьих, противостоит рабочему как капитал, который возвращает рабочему эту часть продукта в обмен не просто на эквивалент, а на большее количество труда, чем овеществлено в передаваемом рабочему продукте. Таким образом, продукт рабочего выступает, во-первых, как чужой доход, во-вторых, как «сбережения» из дохода для покупки труда с целью получения прибыли, т. е. он выступает в качестве капитала.

Этот процесс, в котором собственный продукт рабочего противостоит ему как капитал, и имеет в виду Джонс, когда он говорит, что «рабочий фонд» «проделал предварительный процесс сбережения», «подвергся процессу накопления», что этот фонд, прежде чем быть обратно превращенным в средства существования рабочего, «существует в иной форме» (здесь Джонс прямо говорит об одном лишь изменении формы), нежели «в форме запаса для непосредственного потребления работников». Все различие состоит в том превращении формы, которое претерпевает произведенный рабочим «рабочий фонд», прежде чем он снова возвращается к рабочему в форме заработной платы. Поэтому в случае с самостоятельными крестьянами или с самостоятельными ремесленниками «рабочий фонд» никогда и не принимает форму «заработной платы».

[1137] «Сбережение» и «накопление» здесь, — поскольку речь идет о «рабочем фонде», — являются всего лишь названиями для тех превращений формы, которые претерпевает продукт работника. Работник, ведущий свое собственное хозяйство, так же потребляет свой продукт, как и наемный рабочий, или, вернее, последний потребляет свой продукт так же, как и первый. Разница только в том, что у наемного рабочего его продукт выступает как нечто сбереженное, или накопленное, из дохода другого лица — капиталиста. В действительности же дело, наоборот, обстоит так, что этот процесс дает возможность капиталисту «сберегать», или «накоплять», для самого себя прибавочный труд рабочего; потому Джонс и подчеркивает так сильно то обстоятельство, что при некапиталистическом способе производства накопление проистекает не из прибыли, а из «заработной платы», т. е. из дохода самостоятельного земледельца или такого ремесленника, который обменивает свой труд непосредственно на доход (да и как же иначе из среды этих самостоятельных земледельцев и ремесленников могли бы возникнуть буржуа?), и из ренты, получаемой земельными собственниками. Но для того чтобы «рабочий фонд» проделал эти превращения, необходимо также, чтобы и условия производства противостояли работнику тоже как капитал, чего нет в других формах. Увеличение богатства в этом последнем случае представляется не исходящим от рабочего, а получающимся из прибыли посредством сбережения, посредством обратного превращения прибавочной стоимости в капитал, — подобно тому как сам «рабочий фонд» (прежде чем увеличиться посредством нового накопления) противостоит рабочему в качестве капитала.

«Сбережение», в буквальном значении этого слова, имеет смысл лишь в отношении того капиталиста, который капитализирует свой доход, в противоположность тому капиталисту, который его проедает, расходует в качестве дохода, но оно не имеет ни малейшего смысла для характеристики отношения между капиталистом и рабочим.

Два основных факта характеризуют капиталистическое производство:

Во-первых, концентрация средств производства в немногих руках, вследствие чего они перестают выступать в качестве непосредственной собственности отдельного работника, а выступают как силы общественного производства, хотя вначале еще только в качестве собственности неработающих капиталистов. Последние являются в буржуазном обществе их опекунами и пользуются всеми плодами этого опекунства.

Во-вторых, организация самого труда как труда общественного посредством кооперации, разделения труда и соединения труда с результатами господства общества над силами природы.

И тем и другим путем капиталистическое производство уничтожает частную собственность и частный труд, хотя еще только в антагонистических формах.

Смысл того, что у А. Смита составляет главное различие между производительным и непроизводительным трудом, а именно, что первый обменивается непосредственно на капитал, а второй непосредственно на доход, — смысл этого различия вполне выясняется лишь у Джонса. Здесь обнаруживается, что первого рода труд характеризует капиталистический способ производства; второй же — там, где он господствует, — принадлежит прежним способам производства, а там, где он только изредка встречается, он ограничивается (или должен был бы ограничиваться) такими сферами, где нет непосредственного производства богатства.

«Капитал — это тот инструмент, при помощи которого приводятся в действие все факторы, увеличивающие эффективность человеческого труда и производительные силы народов… Капитал — это накопленный результат прошлого труда, употребляемый для достижения определенного эффекта на определенном участке работы по производству богатства» (стр. 35) [Русский перевод, стр. 312].

(В примечании к этому месту Джонс говорит:

«Будет уместно и разумно считать акт производства незаконченным до тех пор, пока произведенный товар не доставлен в руки того человека, который должен его потребить; все, что было сделано до того, имеет в виду эту цель. Лошадь и повозка лавочника, которые доставляют нам чай из Хартфорда в наш колледж, так же необходимы, если мы хотим иметь этот чай, чтобы потребить его, как и труд китайца, собравшего и высушившего чайные листья».)

«Но… этот капитал… не во всяком обществе выполняет все те задачи, которые он может выполнять. Во всех случаях он берется за их выполнение лишь постепенно и в определенной последовательности, и примечателен и в высшей степени важен тот факт, что та особая функция, выполнение которой существенно для значительного развития мощи капитала во всех его других функциях, есть как раз та функция, которую капитал в отношении большей части работников земного шара вообще еще никогда не выполнял» (стр. 35–36).

«Я имею в виду авансирование заработной платы» (стр. 36) [Русский перевод, стр. 313].

«Заработная плата авансируется капиталистами в случаях, распространяющихся менее чем на одну четвертую часть работников земного шара… Это обстоятельство… имеет первостепенное значение при объяснении относительного прогресса народов» (там же).

[1138] «Капитал, или накопленный запас, лишь позднее, после того как он выполнял различные другие функции при производстве богатства, берет на себя функцию авансирования работнику его заработной платы» (стр. 79) [Русский перевод, стр. 350].

В последней фразе Джонса (со стр. 79) капитал по сути дела охарактеризован как «отношение», не только как «накопленный запас», а как вполне определенное производственное отношение. «Запас» не может «брать на себя функцию авансирования заработной платы». И Джонс подчеркивает, что основной формой капитала, — той формой, в которой он придает отличительный характер всему процессу общественного производства, господствует над ним и приводит к совершенно новому развитию производительных сил общественного труда, революционизируя все социальные и политические отношения, — является та форма, в которой капитал противостоит наемному труду, выплачивает заработную плату. Джонс отмечает, что до выступления капитала в этой, имеющей решающее значение, функции капитал выполняет другие функции, выступает в других, подчиненных, но исторически более ранних, формах, но что его мощь во всех его функциях достигает своего полного развития лишь с выступлением его в качестве промышленного капитала. С другой стороны, в своей третьей лекции: «О том, как капитал или капиталисты» { здесь, в этом «или», и зарыта собака: только в результате этой персонификации накопленный запас становится капиталом} «постепенно берут на себя последовательные функции в производстве богатства», — Джонс не говорит нам, каковы эти более ранние функции. В действительности это могут быть лишь функции торгового капитала или капитала, занятого торговлей деньгами. Но хотя Джонс столь близко подходит к правильному взгляду и в известном смысле сам высказывает его, он, с другой стороны, как политико-эконом все же до такой степени находится в плену буржуазного фетишизма, что ни один черт не может поручиться, что Джонс здесь не имеет в виду те различные функции, для которых «накопленный запас» может служить просто в качестве накопленного запаса. Положение Джонса:

«Капитал, или накопленный запас, лишь позднее, после того как он выполнял различные другие функции при производстве богатства, берет на себя функцию авансирования работнику его заработной платы» (стр. 79)

— есть полное выражение того противоречия, что, с одной стороны, у Джонса имеет место правильное историческое рассмотрение капитала, а с другой стороны, оно затемнено свойственным политико-экономам ограниченным представлением, будто «запас» как таковой и есть «капитал». Поэтому «накопленный запас» становится у Джонса личностью, которая «берет на себя функцию авансирования заработной платы» работникам. Джонс разрушает свойственную политико-экономам ограниченность, еще сам находясь в плену у нее, — и разрушение ее становится необходимым, коль скоро капиталистический способ производства рассматривается как исторически определенный способ производства и уже не представляется больше вечным естественным отношением производства.

Мы видим, какой большой скачок сделан от Рамсея до Джонса. Как раз ту функцию капитала, которая делает его капиталом, — авансирование заработной платы, — Рамсей объявляет случайной функцией, вызванной лишь нищетой основной массы народа и безразличной для процесса производства как такового. В этой ограниченной форме Рамсей отрицает необходимость капиталистического способа производства. Джонс же {поразительно, что оба они были попами английской государственной церкви[139]. Английские попы всё же, по-видимому, думают больше, чем континентальные} показывает, что именно эта функция делает капитал капиталом и обусловливает характерные особенности капиталистического способа производства. Джонс показывает, как эта форма возникает лишь на известной ступени развития производительных сил и создает тогда совершенно новый материальный базис. Но поэтому Джонс гораздо глубже, чем Рамсей, понимает также и «упразднимость», лишь исторически преходящую необходимость этой формы. Джонс отнюдь не считает капиталистические отношения вечными отношениями:

«Когда-нибудь в будущем может возникнуть такой порядок вещей, — и отдельные части света, возможно, приближаются к нему, — при котором работники и владельцы накопленного запаса будут тождественны; но в развитии народов… этого до сих пор никогда еще не было, и для того чтобы проследить и понять это развитие, мы должны наблюдать, как работники постепенно переходят из-под власти заказчиков, которые платят им из своего дохода, во власть предпринимателей, платящих им авансированием капитала, из валового продукта которого владельцы его рассчитывают реализовать для себя особого рода доход. Это, возможно, не является столь же желательным порядком вещей, как тот, при котором работники и капиталисты тождественны; но мы должны тем не менее принимать его как известную стадию в ходе развития производства, которая до сих пор была характерна для развития передовых народов. До этой стадии жители Азии еще не дошли» (стр. 73) [Русский перевод, стр. 344].

[1139] Здесь Джонс без всяких обиняков заявляет, что он «принимает» капитал и капиталистический способ производства лишь как переходную фазу в развитии общественного производства, как такую фазу, которая, с точки зрения развития производительных сил общественного труда, означает громадный прогресс в сравнении со всеми предшествовавшими формами, но которая отнюдь не есть конечный результат, а, напротив, в присущей ей форме антагонизма между «владельцами накопленного богатства» и «фактическими работниками» заключает в себе необходимость своей гибели.

Джонс был профессором политической экономии в Хейлибери, преемником Мальтуса. Здесь мы видим, как действительная наука политической экономии кончает тем, что рассматривает буржуазные производственные отношения как всего лишь исторические, которые ведут к более высоким отношениям, где исчезает тот антагонизм, на котором основаны буржуазные производственные отношения. Своим анализом политическая экономия разбивает те кажущиеся самостоятельными по отношению друг к другу формы, в которых выступает богатство. Ее анализ (даже уже у Рикардо) идет настолько далеко, что

1) исчезает самостоятельная вещественная форма богатства, и оно просто выступает скорее как деятельность людей. Все, что не является результатом человеческой деятельности, результатом труда, есть природа и в качестве таковой не является социальным богатством. Призрак товарного мира рассеивается, и этот мир выступает всего лишь как постоянно исчезающее и постоянно вновь создаваемое объективирование человеческого труда. Всякое вещественно прочное богатство есть лишь мимолетное овеществление этого общественного труда, кристаллизация процесса производства, мерой которого является время — мера самого движения.

2) Те многообразные формы, в которых различные составные части богатства притекают к различным частям общества, утрачивают свою кажущуюся самостоятельность. Процент — это лишь часть прибыли, рента — только добавочная прибыль. Поэтому и процент и рента растворяются в прибыли, а сама прибыль сводится к прибавочной стоимости, т. е. к неоплаченному труду. Но стоимость товара сама сводится лишь к рабочему времени. Рикардианская школа заходит даже так далеко, что одну из форм присвоения этой прибавочной стоимости — земельную собственность (ренту) — она отрицает как бесполезную, коль скоро ее получают частные лица [а не государство]. Рикардианская школа отрицает земельного собственника как функционера капиталистического производства. Антагонизм, таким образом, сводится к антагонизму между капиталистом и наемным рабочим. Но это отношение между капиталистом и наемным рабочим рикардианская политическая экономия рассматривает как нечто данное, как закон природы, на котором покоится сам процесс производства. Позднейшие экономисты — такие, как Джонс — идут дальше этого и признают уже только историческую правомерность этого отношения. Но с того момента, когда буржуазный способ производства и соответствующие ему отношения производства и распределения признаются историческими, приходит конец заблуждению, рассматривающему буржуазный способ производства как естественный закон производства, и открывается перспектива нового общества, новой экономической общественной формации, к которой буржуазный способ производства образует лишь переход.[140] [1139]

[1139] Нам предстоит рассмотреть у Джонса еще разные вопросы:

1) Каким образом именно капиталистический способ производства — авансирование заработной платы капиталом — изменяет форму [производства] и производительные силы. 2) Рассуждения Джонса о накоплении и норме прибыли.

Но прежде всего здесь надо еще отметить следующий пункт:

[1140] «Капиталист явился только посредником в предоставлении работникам выгоды от расходования доходов окружающими их покупателями в новой форме и при новых обстоятельствах» (стр. 79) [Русский перевод, стр. 349].

Это относится к тем неземледельческим работникам, которые раньше жили непосредственно на доход землевладельцев и т. д. Вместо того чтобы эти работники непосредственно обменивали свой труд (или продукт своего труда) на указанные доходы, теперь капиталист обменивает продукт их труда — собранный и сконцентрированный в его руках — на эти доходы, или последние превращаются в капитал, обмениваются на капитал, образуя выручку капитала. Вместо того чтобы быть непосредственной выручкой труда, они образуют теперь непосредственную выручку капитала, применяющего рабочих.[141] [1140]

[1144] После того как Джонс изобразил капитал как специфическое производственное отношение, существенная особенность которого состоит в том, что накопленное богатство выступает в качестве авансирующего заработную плату, а сам «рабочий фонд» фигурирует как «богатство, сбереженное из дохода и употребляемое с целью получения прибыли», он рассматривает характерные для этого способа производства изменения в развитии производительных сил. Очень хорошо Джонс говорит о том, как с изменением материальных производительных сил изменяются экономические отношения, а вместе с ними — социальное, моральное и политическое состояние народов:

«По мере того как общества изменяют свои производительные силы, они неизбежно изменяют и свои обычаи. В ходе своего развития все разнообразные классы общества обнаруживают, что они связаны с другими классами новыми отношениями, занимают новое положение и окружены новыми моральными и социальными опасностями и новыми условиями социального и политического прогресса» (стр. 48) [Русский перевод, стр. 323–324].

Прежде чем заняться рассмотрением того, каким образом Джонс изображает влияние капиталистической формы производства на развитие производительных сил, приведем еще несколько мест, находящихся в связи с тем, что было приведено выше.

«Изменения в экономической организации обществ и в тех факторах и средствах, — обильных или скудных, — при помощи которых выполняются задачи производства, сопровождаются большими, политическими, социальными, моральными и интеллектуальными изменениями. Эти изменения неизбежно оказывают решающее влияние на различные политические и социальные элементы населения, в недрах которого они совершаются; это влияние распространяется на интеллектуальный склад, на привычки, обычаи, нравы и счастье народов» (стр. 45) [Русский перевод, стр. 320–321].

«Англия — это единственная большая страна, которая сделала… первый шаг в продвижении по направлению к совершенству в смысле производящей машины, единственная страна, где население — как земледельческое, так и неземледельческое — подчинено руководству капиталистов и где воздействия принадлежащих капиталистам средств и тех особых функций, которые могут выполнять одни только капиталисты, повсеместно ощущаются не только в громадном росте богатства страны, но также и во всех экономических отношениях и в положении ее населения. Однако Англию — я говорю это с сожалением, но без малейшего колебания — нельзя считать удачным примером [1145] судьбы народа, развивающего подобным образом свои производительные силы» (стр. 48–49) [Русский перевод, стр. 324].

«Рабочий фонд в целом состоит: 1) из такой заработной платы, которую производят сами работники; 2) из доходов других классов, затрачиваемых на содержание труда; 3) из капитала, или из богатства, сбереженного из дохода и применяемого для авансирования заработной платы с целью получения прибыли. Тех, кто содержится на первую часть рабочего фонда, мы будем называть ненаемными работниками. Тех, кто содержится на вторую часть, — оплачиваемыми обслуживателями. Тех, кто содержится на третью часть, — наемными рабочими. Получение заработной платы из какой-нибудь одной из этих трех частей рабочего фонда определяет взаимоотношения работника с другими классами общества и тем самым определяет — иногда непосредственно, иногда более или менее косвенно — ту степень непрерывности, искусности и силы, с какою выполняются задачи производства» (стр. 51–52) [Русский перевод, стр. 326].

«На первую часть рабочего фонда, на производимую самими работниками заработную плату, содержится больше половины — вероятно, даже больше двух третей — трудящегося населения мира. Эти работники повсюду состоят из крестьян, наделенных землей и обрабатывающих ее… Вторая часть рабочего фонда, — доход, затрачиваемый на содержание труда, — содержит значительное большинство производительных неземледельческих работников Востока. Некоторое значение эта часть рабочего фонда имеет на континенте Европы, тогда как в Англии она охватывает лишь немногочисленных ремесленников, занятых случайными работами и представляющих собой остатки более многочисленного класса… Третья часть рабочего фонда, капитал, дает в Англии занятие значительному большинству ее работников, тогда как в Азии она содержит лишь небольшое число лиц, а в континентальной Европе эта часть содержит лишь неземледельческих работников, которые в целом не составляют, вероятно, и четверти всего производительного населения» (стр. 52) [Русский перевод, стр. 326–327].

«Я не выделил особо рабский труд… Гражданские права работников не оказывают влияния на их экономическое положение. Можно наблюдать, как рабы, подобно свободным людям, содержатся на любой вид рабочего фонда» (стр. 53) [Русский перевод, стр. 327].

Однако если «гражданские права» работников не оказывают влияния на «их экономическое положение», то их экономическое положение оказывает влияние на их гражданские права. Наемный труд в национальном масштабе, а потому также и капиталистический способ производства, возможен только там, где рабочий лично свободен. Он покоится на личной свободе рабочих.

Смитовское различение производительного и непроизводительного труда правильно сводится Джонсом к его сущности, к капиталистическому и некапиталистическому труду, так как он правильно проводит смитовское различение работников, оплачиваемых капиталом, и работников, оплачиваемых из дохода. Но сам Джонс под противопоставлением производительного и непроизводительного труда понимает, очевидно, противопоставление такого труда, который входит в производство материального [богатства], и такого, который в него не входит. Это следует из того [цитированного выше] места [со стр. 52], где Джонс говорит о производительных работниках, зависящих от затрачиваемого на них дохода. Далее, из следующих мест:

«Та часть общества, которая непроизводительна в смысле производства материального богатства, может быть полезной или бесполезной» (стр. 42) [Русский перевод, стр. 318].

«Разумно считать акт производства незаконченным до тех пор, пока произведенный товар не доставлен в руки того человека, который должен его потребить» (стр. 35, примечание) [Русский перевод, стр. 312].

Различие между работниками, живущими за счет капитала, и работниками, живущими за счет дохода, относится к форме труда. В этом состоит все различие между капиталистическим и некапиталистическим способами производства. Напротив, если понятие производительных и непроизводительных работников брать в более узком смысле, то производительным трудом будет всякий такой труд, который входит в производство товара (производство охватывает здесь все акты, через которые должен пройти товар от первичного производителя до потребителя), каким бы ни был этот труд — физическим или нефизическим (научным), — а непроизводительным трудом будет такой труд, который не входит в производство товара и целью которого производство товара не является. Это различение нельзя упускать из виду, и то обстоятельство, что все другие виды деятельности в свою очередь воздействуют на материальное производство, и vice versa^{149}, абсолютно ничего не меняет в необходимости такого различения.