Том 5

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПРОКУРОР «ГЕККЕР» И «NEUE RHEINISCHE ZEITUNG»

Кёльн, 28 октября. В№ 116 «Neue Rheinische Zeitung» под чертой, т. е. вне политического отдела газеты, было напечатано «Слово к немецкому народу» за подписью «Геккер». Этот «исторический документ» появился в некоторых немецких газетах раньше, чем в «Neue Rheinische Zeitung». Другие немецкие газеты, не исключая рейнско-прусских и старо-прусских, опубликовали его позже. Даже у «Kolnische Zeitung» хватило исторического разумения напечатать прокламацию Струве, равно как и прокламацию Фуада-эффенди.

Нам не известно — может быть, лавры республиканца Геккера не давали спокойно спать государственному прокурору Геккеру? Может быть, нужно было, чтобы изумленный мир узнал о двойном поражении германской революции — в результате бегства республиканца Геккера в Нью-Йорк и в результате присутствия государственного прокурора Геккера в Кёльне? Это вполне возможно. Наши потомки будут видеть в этих двух гигантских фигурах драматическое воплощение противоречий современного движения. Будущий Гёте изобразит их вместе в новом «Фаусте». Предоставим ему самому решить, какому Геккеру он отведет роль Фауста, какому — роль Вагнера.

Так или иначе, за фантастическим прощальным словом республиканца Геккера последовало не менее фантастическое обвинение со стороны государственного прокурора Геккера.

Или мы ошибаемся? Может быть, государственный прокурор Геккер считает, что «Слово к немецкому народу» является собственной фабрикацией «Neue Rheinische Zeitung» и что в своем изобретательном коварстве эта газета поставила под своей собственной прокламацией подпись «Геккер», чтобы заставить немецкий народ поверить, будто Геккер, государственный прокурор, эмигрирует в Нью-Йорк, будто Геккер, государственный прокурор, провозглашает германскую республику, будто Геккер, государственный прокурор, официально санкционирует революционные благие пожелания?

Такая уловка была вполне вероятной, ибо подпись под документом, напечатанным в приложении к № 116 «Neue Rheinische Zeitung», гласит не «Фридрих Геккер», a tout bonnement^{168} «Геккер». Геккер без всяких росчерков, просто Геккер! А разве в Германии Геккер — не в двух лицах?

И кто же из этих двух — «просто Геккер»? Что ни говорите, но в этой простоте есть что то двусмысленное, мы хотим сказать — что-то, бросающее подозрение на «Neue Rheinische Zeitung».

Как бы то ни было, г-н Геккер, государственный прокурор, явно усмотрел в

«Слове к немецкому народу» фабрикацию самой «Neue Rheinische Zeitung». Он увидел в нем прямой призыв к низвержению правительства, ярко выраженную государственную измену или, по меньшей мере, соучастие в государственной измене, что, согласно Code penal^{169}, равносильно «просто» государственной измене.

Ввиду этого г-н Геккер предложил судебному следователю «конституировать» в качестве государственного изменника не ответственного издателя, подписывающего газету, а ее главного редактор а Карла Маркса. Но «конституировать» кого-нибудь в качестве государственного изменника — это значит, другими словами, посадить этого человека прежде всего в тюрьму, подвергнув его на первое время предварительному заключению. Дело идет здесь о «конституировании» одиночного заключения. Судебный следователь ответил отказом. Но если уж г-на Геккера обуревает какая-нибудь идея, он с ней не расстается. «Конституирование» главного редактора «Neue Rheinische Zeitung» стало у него навязчивой идеей, как подпись «Геккер» под «прощальным словом» превратилась для него в фикцию. Итак, он обратился в судебную палату. Судебная палата ответила отказом. От судебной палаты он перешел к апелляционному сенату. Апелляционный сенат ответил отказом. Но г-на государственного прокурора Геккера так и не покидала его навязчивая идея «конституировать» — все в том же вышеозначенном смысле — главного редактора «Neue Rheinische Zeitung» Карла Маркса. Как видите, идеи прокуратуры — не спекулятивные идеи в гегелевском смысле. Это идеи в духе Канта: откровения «практического» разума.

Карла Маркса никак нельзя было прямо «конституировать» в качестве государственного изменника, даже если бы перепечатка газетой революционных фактов или прокламаций являлась с ее стороны актом государственной измены. Прежде всего привлекли бы к ответственности того, кто подписывает газету, особенно в данном случае, когда упомянутый документ помещен под чертой. Что же оставалось делать? Одна идея порождает другую. Карла Маркса можно было привлечь к ответственности по статье 6 °Code penal в качестве соучастника преступления, якобы совершенного ответственным издателем. Его можно, если захотеть, привлечь к ответственности и как сообщника в напечатании любого объявления, хотя бы оно появилось даже в «Kolnische Zeitung». И вот Карл Маркс получил от судебного следователя приказ явиться, явился и был допрошен. Наборщики, насколько нам известно, были вызваны в качестве свидетелей, корректор был вызван в качестве свидетеля, владелец типографии был вызван в качестве свидетеля. И, наконец, в качестве свидетеля был вызван ответственный издатель [Gerant]^{170}. Последний вызов нам непонятен.

Неужто мнимый автор должен давать показания против своего сообщника?

Для полноты нашего повествования укажем, что в помещении редакции «Neue Rheinische Zeitung» был произведен обыск.

Геккер, государственный прокурор, перещеголял Геккера-республиканца. Один совершает мятежные деяния и выпускает мятежные прокламации. Другой, наперекор всему, вычеркивает совершившиеся факты из летописей современной истории, из газет. Он делает бывшее небывшим. Если «дурная печать» опубликовывает революционные факты и прокламации, то она является государственной изменницей вдвойне. Она моральная соучастница преступлений: она сообщает о мятежных деяниях только потому, что она внутренне радуется им. И она соучастница в обыкновенном юридическом смысле слова: сообщая факты, она распространяет их, а распространяя их, она становится орудием мятежа. Она оказывается поэтому «конституированной» как в том, так и в другом смысле и пожинает, таким образом, плоды этого «конституирования». За «хорошей» же печатью, напротив, останется монополия сообщать или не сообщать революционные документы и факты, искажать их или не искажать. Радецкий применил эту теорию на практике, воспретив миланским газетам сообщать факты и прокламации из Вены. А «Миланская газета»[266] преподнесла публике вместо большой венской «революции» специально сочиненный Радецким маленький венский бунт. Тем не менее ходят слухи, что в Милане все-таки вспыхнуло восстание.

Г-н Геккер — государственный прокурор — является, как всем известно, сотрудником «Neue Rheinische Zeitung»^{171}. Как нашему сотруднику, мы прощаем ему многое, только не грех против нечестивого «духа» нашей газеты. А он совершает именно такой грех, превращая с неслыханным для сотрудника «Neue Rheinische Zeitung» отсутствием критического чутья прокламацию Геккера-эмигранта в прокламацию «Neue Rheinische Zeitung». Фридрих Геккер относится к движению патетически, «Neue Rheinische Zeitung» относится к нему критически. Фридрих Геккер возлагает все надежды на магическое действие отдельных личностей. Мы возлагаем все надежды на конфликты, вытекающие из экономических отношений. Фридрих Геккер уезжает в Соединенные Штаты, чтобы изучать там «республику». «Neue Rheinische Zeitung» находит в грандиозной классовой борьбе внутри Французской республики более интересный предмет для изучения, чем в такой республике, где на Западе классовой борьбы еще нет совсем, а на Востоке она развертывается пока лишь в старой, бесшумной английской форме. Для Фридриха Геккера социальные вопросы вытекают из политических боев, для «Neue Rheinische Zeitung» политические бои суть только формы проявления социальных конфликтов. Фридрих Геккер мог бы быть хорошим трехцветным республиканцем. Настоящая оппозиция «Neue Rheinische Zeitung» начнется только при трехцветной республике.

Как могла бы, например, «Neue Rheinische Zeitung», не отрекаясь целиком от своего прошлого, обратиться к немецкому народу с таким призывом:

«Объединяйтесь вокруг таких людей, которые высоко держат и верно хранят знамя народного суверенитета, вокруг крайних левых во Франкфурте-на-Майне; помогайте словом и делом мужественным вождям республиканского восстания».

Мы неоднократно заявляли, что мы не «парламентский» орган и не боимся поэтому время от времени навлекать на свою голову гнев даже крайних левых из Берлина и Франкфурта. Мы призывали господ из Франкфурта примкнуть к народу, но никогда не призывали народ примкнуть к господам из Франкфурта. А «мужественные вожди республиканского восстания» — где они, кто они? Геккер, как известно, в Америке, Струве в тюрьме. Остается Гервег? Редакторы «Neue Rheinische Zeitung» и, в частности, Карл Маркс решительно выступали на открытых народных собраниях против парижского предприятия Гервега[267], не боясь навлечь на себя недовольство возбужденных масс. Они были, как и следовало ожидать, взяты за это в свое время под подозрение утопистами, которые по ошибке считали себя революционерами (ср., между прочим, «Deutsche Volkszeitung»[268]). Неужели же теперь, когда наши предсказания были уже не раз подтверждены событиями, мы должны присоединиться к людям противоположных нам воззрений?

Но будем справедливы. Г-н Геккер, государственный прокурор, еще молодой сотрудник нашей газеты. Новичок в политике, как и новичок в естественных науках, подобен живописцу, знающему только две краски, белую и черную, или, если угодно, черно-белую и красную. Более тонкие различия в пределах каждой espece^{172} открываются только искушенному и опытному взору. И к тому же, разве г-н Геккер не находился под властью навязчивой идеи «конституировать» главного редактора «Neue Rheinische Zeitung» Карла Маркса — навязчивой идеи, которую не мог расплавить огонь чистилища следственных органов, а также судебной палаты и апелляционного сената и которую следует поэтому признать огнеупорной навязчивой идеей?

Величайшим завоеванием мартовской революции бесспорно является, говоря словами Брута-Бассермана, «господство благороднейших и лучших» и их быстрое восхождение по ступеням этого господства. Мы надеемся поэтому, что и заслуги нашего уважаемого сотрудника, г-на государственного прокурора Геккера, вознесут его на вершины государственного Олимпа, подобно тому как белоснежные голуби, запряженные в колесницу Афродиты, с быстротой молнии возносили ее на Олимп. Наше правительство, как известно всякому, конституционно. Пфуль бредит конституционализмом. В конституционных государствах существует usus^{173} внимательно прислушиваться к пожеланиям оппозиционных газет. Мы не сойдем, стало быть, с конституционной почвы, если посоветуем правительству предоставить нашему Геккеру вакантное место дюссельдорфского обер-прокурора. Дюссельдорфский прокурор г-н Аммон, который, насколько нам известно, пока еще не заслужил медали за спасение отечества, тотчас же заставит почтительно смолкнуть свои собственные притязания, если они у него есть, перед лицом более высоких заслуг. Если же г-н Хеймзёт сделается, как мы надеемся, министром юстиции, мы предложили бы г-на Геккера на пост помощника генерального прокурора. Но мы считаем, что г-н Геккер способен на большее. Г-н Геккер еще молод. И как говорит иной русский: царь велик, бог еще выше, но царь-то ведь еще молод.

Написано К. Марксом 28 октября 1848 г.

Печатается по тексту газеты

Напечатано в «Neue Rheinische Zeitung» № 129, 29 октября 1848 г.

Перевод с немецкого