МИНИСТЕРСТВО ГАНЗЕМАНА И СТАРОПРУССКИЙ ПРОЕКТ УГОЛОВНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА

Кёльн, 3 августа. Мы уже неоднократно говорили: министерство Ганземана всячески восхваляет министерство Бодельшвинга{106}. После признания революции — признание старо-прусских порядков, «таков уж ход вещей»![179]

Но что г-н Ганземан дойдет до такой степени виртуозности, что будет восхвалять даже такие действия гг. Бодельшвинга, Савиньи и присных, против которых в свое время он, в качестве депутата рейнского ландтага, боролся с величайшим ожесточением, — это триумф, на который потсдамская камарилья наверняка не рассчитывала. И тем не менее! Прочтите следующую статью в последнем номере «Preusischer Staats-Anzeiger»:

Берлин, 1 августа. Последний номер бюллетеня министерства юстиции приводит в своем «неофициальном отделе» статистические данные о смертных казнях, а также сводку смертных приговоров, вынесенных и утвержденных за время с 1826 по 1843 г., не считая тех приговоров, которые были вынесены в связи с так называемыми преследованиями демагогов. Работа эта проведена на основании актов министерства юстиции и ввиду важности предмета заслуживает того, чтобы привлечь к себе особое внимание. Согласно сводке, за вышеуказанный срок:

1) в Рейнской провинции вынесено 189 смертных приговоров, утверждено 6;

2) в других провинциях вынесено 237 смертных приговоров, утверждено 94.

Всего вынесено 426 смертных приговоров, утверждено 100, из которых, однако, 4 не были приведены в исполнение вследствие бегства или смерти преступников.

Если бы проект нового уголовного кодекса 1847 г. был в силе в течение этого времени, то было бы:

1) в Рейнской провинции вынесено только 53 смертных приговора, утверждено 5;

2) в других провинциях вынесено только 134 смертных приговора, утверждено 76.

Всего было бы вынесено 187 смертных приговоров, утверждено 81. если предположить, что при утверждении руководствовались бы теми же самыми принципами, как и раньше. Таким образом, смертный приговор не был бы вынесен 237 преступникам, приговоренным к смерти по действующим ныне законам, и но был бы приведен в исполнение по отношению к 19 казненным преступникам.

Согласно этой сводке, на каждый год приходится в среднем:

1) в Рейнской провинции 109/18 вынесенных и 6/18 утвержденных смертных приговоров;

2) в других провинциях 13 вынесенных и 54/18 утвержденных смертных приговоров.

А если бы этот законопроект был тогда в силе, на каждый год приходилось бы в среднем:

1) в Рейнской провинции только 217/18 вынесенных и 5/18 утвержденных смертных приговоров,

2) в других провинциях только 77/18 вынесенных и 44/18 утвержденных смертных приговоров.

Итак, восхищайтесь милосердием, превосходством, величием королевско-прусского проекта уголовного законодательства 1847 года! В Рейнской провинции за 18 лет было бы, может быть, приведено в исполнение на целый смертный приговор меньше! Какие преимущества!

А бесчисленные обвиняемые, лишенные возможности предстать перед судом присяжных, осужденные и запрятанные в тюрьму королевскими судьями; позорные телесные наказания, которые производились бы здесь, на Рейне, старопрусскими палками, — здесь, где мы уже 40 лет тому назад избавились от палок; грязные процессы по поводу преступлений против нравственности, не предусмотренных Code, но вновь вызванных к жизни болезненной геморроидальной фантазией рыцарей прусского права; неизбежная путаница юридических понятий и, наконец, бесчисленные политические процессы в результате деспотических и коварных формулировок этого жалкого, негодного документа, словом — опруссачение всей Рейнской провинции, — неужели рейнские ренегаты в Берлине думают, что мы способны забыть все это даже в том случае, если бы было казнено одним человеком меньше?

Ясно одно: г-н Ганземан хочет через своего агента в судебном ведомстве, г-на Меркера, провести то, в чем потерпел неудачу Бодельшвинг; он хочет теперь действительно ввести в силу глубоко ненавистный старопрусский проект уголовного законодательства.

Одновременно мы узнаем, что предполагается ввести суд присяжных только в Берлине, да и здесь лишь в виде опыта.

Итак, не введение рейнского права в старо-прусских провинциях, а введение старопрусского права в Рейнской провинции — вот великий результат, огромное «достижение» мартовской революции. Rien que ca{107}.


Написано 3 августа 1848 г.

Печатается по тексту газеты

Напечатано в «Neue Rheinische Zeitung» № 65, 4 августа 1848 г.

Перевод с немецкого

Загрузка...