Том и Джерри на Диком Западе

Глава 10 Укрощение строптивой лошади

Пообедав и слегка передохнув, друзья с новыми силами пустились в дальнейшие странствия.

Очень скоро однообразный пейзаж южной прерии, который успел порядком приесться благородным странникам, сменился живописными местами, которые теперь встречались друзьям все чаще и чаще. В тех местах большая река под названием Ореховая как раз собирала свои воды из сотни источников и ручейков, испещрявших плоский ландшафт прерии, словно ветви огромного дерева.

Том и Джерри ехали по холмистой прерии, в которой то там, то тут виднелись красивые дубовые и ореховые рощи, сливающиеся вдоль берегов в сплошные зеленые массивы леса. Местами лес сменялся густыми зарослями, где среди всевозможных видов акаций росли копайский бальзам и креозотовый кустарник, дикое алоэ и экзотическое растение цереус, толстые кактусы и древовидные юкка.

– Ах, Джерри, как жаль, что мы с тобой не ботаники! – не удержался Том от восхищенного возгласа. – Сколько привлекательного здесь!

– Какое счастье, что мы не земледельцы! Земля здесь довольно скудная, – с практической точки зрения оценил местность мышонок.

– Ты только посмотри, с какой гордостью цереус раскрывает свои огромные цветы! По цвету они словно восковые. А как прекрасен фукиер! Как высоко поднялся он над кустарником! Как величественно разбрасывает, словно развернутый флаг, великолепное алое соцветие! Я и в самом деле жалею о том, что мы не ботаники по образованию!

– Какое уж там образование, – проворчал Джерри. – Думается мне, правда, чтобы просто любить природу, не обязательно быть ботаником.

– Ах, какая великолепная штука – жизнь! – не уставал восторгаться Том, – Стоило родиться на свет, чтобы увидеть всю эту красоту.

Джерри молча согласился с другом. А, может, просто промолчал.

Спустя пару часов благородные странники уже ехали по плодородным местам, где почва богата известняком и черноземом. Там росли индейское мыльное дерево и вязы, ореховое дерево и дубы с пышной листвой, кипарисы и тополя. Эти леса переливались всеми оттенками зелени.

В кристально чистых ручьях, мимо которых проезжали Том и Джерри, отражалась сапфировая синева неба. То и дело в лесных зарослях мелькали кролики. Немного реже попадались на глаза дикие свиньи, хорьки и суслики.

Красивые пестрые птицы оживляли ландшафт. Шурша крыльями, взвивались к небу перепела. Парил в воздухе королевский гриф. Огромный дикий индюк грел на солнце свою блестящую грудь у опушки ореховой рощи. Среди перистых акаций мелькал длинный, похожий на ножницы хвост птицы-портнихи, которую местные охотники называли «райской птичкой».

Великолепные бабочки порхали в воздухе, широко расправив разноцветные крылья. Некоторые из них отдыхали на цветках и тогда казались их лепестками. Среди цветущих кустарников жужжали бархатистые пчелы, оспаривая право на сладкий сок цветов у птиц колибри, которые почти не уступали им по величине.

Восторгам Тома по поводу красоты здешнего края не было предела, пока конец этим аханьям не положил огромный пятнистый ягуар, неожиданно появившийся из глубины леса. Хищник долгим взглядом провожал благородных странников, внимательно наблюдая за ними из зарослей. Единственное, что удержало его от нападения – револьверы на поясах Тома и Джерри. Ягуар уже был знаком с этим видом оружия, и не имел ни малейшего желания возобновить это знакомство.

– Н-да, – вздохнул Том, когда опасный красавец на их глазах лениво зевнул, повернулся и скрылся в гуще леса. – Места, конечно, красивые, но безоружному американцу здесь делать нечего...

Близился вечер. Благородные странники начинали подумывать о ночлеге. Располагаться на ночь в лесу было опасно. Далеко не все обитатели прекрасных мест безвредны. Кроме ягуара, от встречи с которым у благородных странников сохранились неприятные воспоминания, по лесистым берегам рек бродили пятнистые оцелоты и пумы.

На опушках лесных зарослей скрывались волки. А в траве водились змеи, ядовитые тарантулы и скорпионы.

Вскоре, однако, Тому и Джерри посчастливилось увидеть на берегу чистого притока реки скромное и живописное жилище. Это была хижина, построенная из расщепленных пополам стволов древовидной юкки, вбитых стоймя в землю. Крыша хижины была сооружена из штыковидных листьев этой же гигантской лилии.

Щели между жердями не были замазаны глиной, как это делали в Канзасе, а завешаны с внутренней стороны хижины лошадиными шкурами. Шкуры прибиты не металлическими гвоздями, которые можно было раздобыть только в далеких больших городах, а шипами мексиканского столетника.

Окаймляющие речную долину обрывы изобиловали растительностью, которая и послужила строительным материалом для хижины – юккой и агавой. Плодородная долина у реки была на много миль покрыта великолепным лесом, где росли тутовые и ореховые деревья. Лесная полоса ограничивалась долиной реки.

В массив леса со стороны реки местами вдавались небольшие луга или, как их еще называли, саванны, поросшие сочнейшей травой. Индейцы из племени команчи – коренные обитатели этой земли – называли эту траву «грама».

На одной из таких полукруглых полянок у самой реки и приютилось незамысловатое жилище. Хижина постоянно находилась в тени, спрятанная среди деревьев. Это укромное место выбрали не случайно. Хижину можно было увидеть только со стороны реки, и то лишь в том случае, если встать прямо напротив нее. Примитивная простота постройки и поблекшие краски делали ее еще более незаметной.

Своей величиной хижина походила на большую палатку. Кроме двери, в ней не было других «отверстий», если не считать трубы очага, сложенного у одной из стен. Деревянная рама двери оказалась обтянута лошадиной шкурой и навешена при помощи петель, изготовленных из такой же шкуры.

Позади хижины находился навес, подпертый несколькими шестами и покрытый листьями юкки. Навес был обнесен небольшой изгородью из поперечных жердей, привязанных к стволам соседних деревьев.

Такой же изгородью обнесли участок леса около акра величиной, расположенный между хижиной и берегом реки. Земля там была изрыта и испещрена множеством отпечатков копыт, а местами совершенно утоптана. Том и Джерри сразу догадались, что это кораль – загон для диких лошадей.

Подъехав к хижине, благородные странники спешились.

– Эй, хозяин, принимай гостей! – дружелюбно крикнул Том.

Навстречу им вышел толстый кот в костюме из грубой ткани – наполовину плисовой, наполовину вельветовой. Из плиса были сшиты его штаны и гетры, а из выцветшего вельвета – охотничья куртка с большими карманами на груди. На ногах у него были сапоги со шпорами. Воротник грубой коленкоровой рубашки был небрежно повязан красным платком. Фетровая шляпа с широко опущенными полями довершала костюм.

– Каким ветром вас занесло сюда? – недружелюбно глянул он на пришельцев.

– Ветром странствий, – ответил Том. – Позвольте представиться. Я – Том Благородный Странник. Мой спутник – экс-мэр города Иствуд-Сити. Позвольте узнать, с кем мы имеем дело?

– Питер О’Нил, – приподнял краешек шляпы хозяин. – Что вы тут потеряли, хотел бы я знать?

– Нам кажется, мы не потеряли, а нашли, – продолжал высокопарно выражаться Том. – Нашли гостеприимный кров для ночлега. Нашли добродушного хозяина, который...

– Черта с два! – прервал его Питер О’Нил. – Здесь вам не богадельня. И я не намерен давать приют каким-то там бродяжкам.

– Поосторожнее на поворотах, приятель! – предупредил его Том. – Намек на бродяжек я могу расценить как оскорбление. Тогда тебе худо придется.

– Ах, вот как! В ход уже идут угрозы! – рассердился хозяин.

Одним прыжком он достиг двери хижины и скрылся за ней. Через несколько секунд Питер О’Нил появился на пороге с длинным двуствольным ружьем.

– В этой штуке, – помахал он оружием, – два заряда. Этого хватит, чтобы без лишних разговоров спровадить вас на тот свет...

Джерри, молчавший до этой минуты, счел нужным вмешаться. Он сделал несколько шагов вперед, став между хозяином и Томом.

– Я не понимаю, любезнейший, из-за чего столько шума? – начал урезонивать он разгорячившегося хозяина. – Мы приехали к вам с миром. Мы просто хотим переночевать под крышей вашего дома. Мы даже готовы оплатить эту услугу в звонкой монете.

Несколько секунд Питер О’Нил молча разглядывал Джерри, о чем-то сосредоточенно размышляя. У Тома и Джерри хватило ума не нарушать это молчание. Наконец, хозяин хижины изрек:

– Деньги мне не нужны.

– Однако, судя по вашему тону, вам нужно нечто иное!

– Именно.

– Что же? – вытянул голову от любопытства Джерри.

Прислонив ружье в стене дома, хозяин махнул лапой в сторону кораля, приглашая гостей следовать за собой.

– Видите ли, джентльмены, в прошлом я был мустангером – объездчиком и ловцом диких лошадей, – начал он свой рассказ, шагая впереди благородных странников. – Но с недавних пор мой радикулит все чаще напоминает о себе. Я решил отойти от дел и жить охотником.

– Да, в этих местах, мы видели, порядочно дичи, – согласился с его решением Джерри.

– Я расплатился со всеми своими долгами, за исключением одного.

– Какого же?

– Вот этого.

Хозяин подвел друзей к изгороди кораля и указал на одинокую лошадь в загоне. Та была привязана к столбу. Кожаный ремень, туго обхватывающий челюсть лошади, придерживался другим, прикрепленным к нему ремнем, который был переброшен через голову на шею, непосредственно за ушами животного.

Благородные странники с изумлением рассматривали мустанга совершенно необычной окраски. Даже среди огромных табунов, пасущихся в прериях, где встречаются лошади самых неожиданных мастей, эта была чрезвычайно редкой. Лошадь темно-шоколадного цвета с белыми пятнами, равномерно разбросанными по шкуре.

Оригинальная окраска лошади сочеталась с безупречным сложением. Она была широкогруда, имела крутые бока и стройные тонкие ноги. Слишком крупна для мустанга, но гораздо меньше обыкновенной английской лошади.

– Эту лошадь я поймал неделю назад у истоков реки, – похвастался Питер О’Нил. – Я обещал объездить ее для одного богатого фермера, который заранее щедро расплатился со мной. Но я не могу выполнить обещания. Мой ревматизм не дает мне даже согнуться, как следует. А для укрощения строптивой лошади нужна большая сноровка.

– И вы хотите знать, сэр, не пожелает ли кто-то из нас приручить этого непокорного мустанга? – предугадал Джерри направление мысли хозяина.

– Именно так, – солидно кивнул тот головой. – Если вы это сделаете, я предоставлю вам кров и, кроме того, неплохо заплачу из тех фермерских денег. Вы согласны?

– Нет, – замотал головой Том.

– О’кей, – кивнул Джерри.

– Вы укрощали когда-нибудь диких лошадей? – быстро спросил Питер О’Нил у мышонка.

– Нет, – признался тот, – но я видел, как это делают другие, когда был пастухом.

– Одно дело видеть, и совсем другое – совершать, – вмешался в разговор Том. – Не делай глупостей, дружище. Ты можешь отдать дух уже сегодня вечером, не побеспокоившись заблаговременно о завещании.

– А вы не суйтесь не в свое дело, мистер, – осадил благородного странника Питер О’Нил. – Если джентльмен хочет попробовать свои силы на новом поприще, никто не вправе ему мешать. Не забывайте, что мы живем в свободной стране, где каждый волен поступать, как ему угодно.

– Не волнуйся за меня, Томми, – похлопал друга по плечу Джерри. – Доверься мне в этом деле так же, как сегодня днем доверился в скачке...

И, чтобы избежать дальнейших разговоров, он схватил лассо – прочную веревку – висевшую на изгороди, и одним прыжком перемахнул через ограду.

Джерри медленно подошел к лошади, которая, почуяв приближение врага, начала бить копытами землю. Мышонок легко запрыгнул на спину лошади. Развязав ремни, которыми она была привязана к столбу ограды, он одновременно набросил ей лассо петлей на нижнюю челюсть и затянул на голове в виде уздечки.

Дикая лошадь впервые почувствовала на себе всадника. Впервые ей было нанесено подобное оскорбление, на которое она для начала ответила пронзительным злобным ржанием.

Резко встав на дыбы, лошадь несколько секунд сохраняла равновесие в этом положении. Джерри не растерялся и обхватил ее шею обеими руками. Вплотную прильнув к лошадиной шее, он с силой сжал ей горло. Не сделай Джерри этого, лошадь могла бы броситься на спину и раздавить под собой седока.

После этого дикая лошадь начала бить задом, интуитивно стремясь сбросить наездника. Этот прием поставил Джерри в особенно трудное положение. Он рисковал быть сброшенным на землю.

– Только не упади сейчас, приятель! – прокричал ему бывалый мустангер. – Если ты сейчас рухнешь, она тебя мгновенно растопчет!

– Не растопчет, я ее сразу пристрелю! – пригрозил Том, выхватывая револьвер. – А заодно и тебя, старый хрыч!

– А меня за что? – испугался Питер О’Нил.

– За то, что вовлек моего друга в такую опасную переделку.

– Разве я принуждал его? – начал оправдываться хозяин. – Он сам этого пожелал.

– Спрячь оружие, Томми! – крикнул мышонок ДРУГУ– Кажется, я уже справляюсь! Лошадь начинает уставать.

И Джерри, действительно, блестяще управился с дикой лошадью. Когда та стала бить задом, мышонок быстро перевернулся на ее спине, обхватил лапами бока и, упершись задними лапами в ее лопатки, не дал себя сбросить.

Еще несколько раз дикарка повторяла эту попытку, но всякий раз вынуждена была уступить ловкости наездника. И, наконец, поняв тщетность своих усилий, взбешенная лошадь перестала брыкаться. Сорвавшись с места, она помчалась по коралю таким галопом, словно собиралась унести Джерри на край света.

Опершись на ограду, Том и Питер О’Нил в продолжении часа следили за этой бешеной гонкой...

Спустя час Джерри разъезжал по коралю уже не на дикой, а на прирученной лошади. Она уже не пыталась сбросить седока. Притихла, покорно признав в мышонке своего укротителя.

Когда Джерри подъехал к Тому и хозяину, те встретили его бурными аплодисментами.

– Ну, что вы, право! – скромно махнул лапой мышонок. – Теперь, мистер О’Нил, вам остается только набросить на шею этой лошадки лассо и отвести в конюшню.

– Да, приятель, ты самый лихой наездник, которого мне когда-либо доводилось видеть, – признал хозяин хижины. – Надеюсь, вы не слишком на меня обижены из-за того неласкового приема который я оказал вам вначале?

– Пустяки, – ответил Джерри, спрыгнув на землю. – Нам с Томом каких только приемов не оказывали!

Питер О’Нил повел укрощенную лошадь в конюшню, а затем проводил благородных странников в свое жилище.

Убранство хижины оказалось скромным, хотя и не лишенным некоторого уюта и комфорта. Стены украшал сплошной ковер из мягких блестящих шкур мустангов. Черные и гнедые, пегие и белоснежные шкуры радовали глаз. Том отметил, что Питер О’Нил не так уж прост, как хочет казаться. Во всяком случае, обладает художественным вкусом!

Мебель в хижине также была проста. Кровать состояла из козлов, обтянутых лошадиной шкурой. Два самодельных табурета и простой стол сколочены из горбылей юкки.

В углу виднелось некое подобие второй постели, сооруженной опять-таки из лошадиных шкур. Совершенно неожиданными в этой спартанской обстановке выглядели полка с книгами и газеты на столе. Прекрасный кожаный сундучок, серебряный кубок чеканной работы, серебряный свисток и охотничий рог, висевший на стене, напоминали не только о далекой цивилизации, но и свидетельствовали об утонченном вкусе Питера О’Нила.

На полу лежали мексиканские, с высокой лукой, седла, уздечка с оголовьем из плетеного конского волоса, поводья и несколько мотков сыромятного ремня.

– Итак, джентльмены, – сказал хозяин, довольно потирая руки, – прежде чем мы поужинаем, я хотел бы рассчитаться с вами.

– О каком расчете идет речь? – не сразу понял Том.

– За эту лошадь, – продолжил Питер О’Нил, обращаясь, преимущественно, к Джерри, перед которым испытывал едва ли не благоговение, – мне заплатили двести долларов.

– Это неплохие деньги, – оценил Джерри.

– Я эту лошадь поймал. Вы ее приручили. Надеюсь, вы согласитесь, что поймать такую строптивицу ничуть не легче, нежели оседлать?

– Разумеется, – подтвердил мышонок.

– Потому я предлагаю поделить эти деньги пополам, – предложил хозяин. – Сто долларов мне, сто – вам.

– О’кей, – протянул мышонок лапку за несколькими купюрами, которые собрался ему подать хозяин.

– Сэр, мы не можем принять этих денег! – неожиданно встрял в разговор Том.

– Но почему? – удивился тот.

– Благородные странники совершают свои подвиги безвозмездно. Они не нуждаются в подачках и плате.

– Это не подачка. Это – благодарность.

Против благодарности Том не имел ничего против, и Джерри наконец-то принял деньги.

Друзья поужинали и славно отдохнули в хижине. Наутро, простившись с хозяином, они продолжили путь.