Глава 3 Приключения в гостинице

День клонился к вечеру. Никого не повстречав на своем пути, Том и Джерри изнемогали от голода и жажды. Гнедой Джерри еще неутомимой рысцой двигался по дороге, а вот кляча Тома совершенно выбилась из сил.

Вокруг расстилались черные просторы. В этих местах во время предыдущего солнцестояния выгорела вся зелень. Не осталось ни стебелька, ни травинки. Сочные травы и яркие цветы прерии превратил в пепел огонь прошлого знойного лета.

Вид выжженной прерии угнетающе действовал на Тома. Но значительно больше он был раздосадован тем, что никто в этой пустыне не нуждался в его помощи. По крайней мере, никто не обратился к нему за помощью. А уж коли к тебе за этим не обращаются, то как можно рассчитывать на то, что совершишь подвиг!

Его попутчик, наоборот, совершенно не обращал внимания на окружающий мрачный пейзаж. Он никак не мог привыкнуть к мысли, что в скором времени станет мэром города или губернатором штата. Ежеминутно у него возникали новые вопросы по этому поводу, и он без устали обращался к Тому за разъяснениями.

– Скажи, Томми, ведь если я стану мэром какого-нибудь города, то все обязаны будут обращаться ко мне «мистер Джерри»? – спрашивал он.

– Именно так, – равнодушно отвечал Том.

Ему казалось, что от жары у него уже начали плавиться мозги. Тем не менее, Том держался со своим новым попутчиком подчеркнуто доброжелательно.

– Ты в этом уверен? – не скрывал ликования Джерри. – Ко мне будут обращаться именно «мистер Джерри», а не так, как раньше – «эй, ты, паршивый мышонок»?

– Вне всяких сомнений, – заверил друга Том. – Всякий, кто посмеет назвать тебя «паршивый мышонок», будет оштрафован за оскорбление должностного лица при исполнении служебных обязанностей.

– Вот здорово! – подпрыгнул Джерри в седле. – Так смотри же, Томми, не забудь своего обещания насчет города. Как бы он ни был велик, хоть размером с Нью-Йорк, все равно – яс ним управлюсь.

– Неужели ты полагаешь, что я привык бросать слова на ветер? – обиделся Том.

– Я вовсе не говорю, что ты бросаешь слова на ветер. Просто у тебя самого, бывает, в голове гуляет ветер.

– На сей раз ты ошибаешься, – заверил его Том. – Никогда прежде я не ощущал такую ясность мыслей. Не думай, что я говорю все это просто так. С благородными странниками зачастую случаются такие необыкновенные приключения, каких и во сне не увидишь. Я уверен, что в ближайшие дни не один, а сразу несколько городов предложат тебе посты мэра, разумеется, со всеми полномочиями. И ты сможешь выбрать лучшее предложение... Злоумышленники будут предлагать тебе взятки, чтобы ты отказался от этих постов...

– И большие взятки? – взволнованно перебил Джерри, нетерпеливо оглядываясь по сторонам, словно боялся, что депутация горожан, нетерпеливо ожидающих нового мэра, вот-вот покажется на горизонте.

– Взятки будут предлагать огромные, но ты должен будешь от них отказаться, – заявил Том к величайшему огорчению Джерри. – Принять взятку – значит обмануть чаяния тех людей, которые поверили тебе. Ни в коем случае не унижай себя и не вздумай удовлетвориться меньшим, чем постом мэра.

– А нельзя ли, Томми, обмануть злоумышленников – принять взятку и занять пост мэра?

– За то, что ты занял пост мэра, тебя убьют злоумышленники, а за то, что ты принял взятку, тебя повесят возмущенные горожане. В обоих случаях обе стороны будут правы. Нельзя усидеть на двух стульях одновременно, Джерри.

Перспектива быть как застреленным, так и повешенным, совершенно не устраивала Джерри. Он решил умерить свои амбиции, оставаться честным мышонком и соглашаться только на пост мэра.

Беседуя таким образом, словно великие подвиги уже совершены ими, путники доехали до форта Идж – последнего оплота американской армии. Дальше начинались неосвоенные территории Дикого Запада, где господствовали насилие и беззаконие, где правым оказывался тот, кто стрелял первым.

Звездно-полосатый флаг развевался на высоком флагштоке форта. Обитателям поселка, который возник вокруг форта, вид этого флага дарил надежду, что когда-нибудь закон и справедливость воцарятся, наконец, на землях Дикого Запада.

Форт представлял собой обыкновенный частокол, сложенный из стволов рожкового дерева алгаробо. Внутри частокола находился навес, представлявший собой конюшню для двухсот лошадей. За пределами навеса находились обыкновенные хижины с плетеными, обмазанными глиной стенами. Самой большой из этих построек незатейливой архитектуры была казарма.

За казармой располагались госпиталь, интендантские склады, офицерская столовая и квартиры. Все выглядело чрезвычайно просто, чисто и опрятно, как и полагается военному оплоту, в котором солдаты и офицеры носили синие мундиры самой цивилизованной в мире нации.

На некотором расстоянии от форта Идж располагался поселок под таким же названием. Этот поселок обязан был своим появлением и успешным существованием именно форту. Поселок находился под покровительством американского флага, хотя непосредственно над ним тот не развевался. Поселок быстро развивался, и со временем обещал стать большим городом.

В то время, когда Том и Джерри въезжали в поселок Идж, его население было малочисленным. Оно состояло из маркитанта, на складе которого хранились припасы, не числящиеся в военном пайке; хозяина гостиницы и бара, привлекающего местных бездельников широкими полками, уставленными гранеными бутылками; кучки профессиональных игроков, очищающих при помощи азартных игр карманы офицеров местного гарнизона; двух десятков охотников, погонщиков скота и ловцов диких мустангов, а также котов без определенных занятий, которые в любой стране и в любое время, как правило, слоняются возле военных лагерей.

Оштукатуренные стены домов в поселке были чисто выбелены известкой. Дома стояли вокруг площади, где над вытоптанной травой торчали высохший ствол кипариса и несколько кустов.

Выжженная прерия, по которой долгое время ехали Том и Джерри, сменилась зеленой равниной, когда они выехали к самой окраине Иджа. Равнина была покрыта изумрудной зеленью. Вдали очерчивалась темная полоса леса, где многолетние дубы, вязы и ореховые деревья боролись за существование с колючими кактусами и со множеством вьющихся и ползучих растений-паразитов.

В туманной вечерней дали вырисовывалась ломаная линия горного хребта, венчающего высокое неисследованное плоскогорье Эстакадо. Совершенно чистое голубое небо, в котором сиял днем только золотой шар солнца, к вечеру сделалось сапфировым. На востоке, откуда надвигалась ночь, небо приобрело бирюзовый оттенок. На нем появились первые звезды, словно выкованные из светлой стали. Невысоко над землей поднялся четко очерченный диск луны, казавшийся совсем серебряным.

В этот час, когда вечернее солнце еще не скрылось за линией горизонта, а ранняя луна только показалась, Том заметил стены форта Идж. Не следует забывать, что воображению нашего искателя приключений все окружающее представлялось не таким, каким оно было в действительности, но таким, каким его рисовали любимые романы.

– Взгляни, Джерри, какая величественная крепость возвышается впереди! – воскликнул он. – Обрати свое внимание на рвы и валы. Обрати внимание на звездный флаг, который развевается над бастионами с зубчатыми стенами. Флаг великой державы отбрасывает свою колеблющуюся тень на массивные казематы и потайные ходы.

Как ни вглядывался Джерри, как ни напрягал зрение, но не видел ни крепости, ни рвов, ни валов, ни массивных казематов, ни бастионов с зубчатыми стенами.

– По-моему, ты бредишь, Томми, – не преминул он заметить. – Это обыкновенный форт, форт Идж. И он так же смахивает на величественную крепость, как я на папу римского. Скорее, это похоже на дровяной сарай. От полуденного солнца у тебя, вероятно, испортилось зрение.

– Наоборот, Джерри, мое зрение обострилось настолько, что я вижу то, чего совершенно не замечают другие, – спокойно парировал Том. – Ты же не станешь отрицать, что боевая мощь гарнизона этой крепости велика.

– Разумеется, – согласился Джерри. – За этим частоколом находится два эскадрона лихих кавалеристов. И если мы не понравимся здешнему начальству, эти славные парни в одно мгновенье сделают из нас лапшу.

– Ну вот, ты сам подтвердил мою мысль, – торжественно заявил Том. – Могущественный оплот нашей цивилизации. И там, где ты видишь лишь внешнюю форму – частокол вместо бастионов, я сразу замечаю суть – могущество нации. Старайся и ты замечать не форму, а суть вещей.

На это Джерри не нашелся, что возразить. Логика Тома казалась неоспоримой, но все-таки в ней присутствовала несообразность, которую Джерри пока не мог четко сформулировать.

Они решили переночевать в местной гостинице, которая являлась самым заметным зданием в поселке, возникшим вблизи форта Идж. Как раз в это время протяжно заиграла труба в форте. Это был сигнал к вечернему построению.

Проезжавшие мимо раскрытых ворот форта Том и Джерри видели, как солдаты торопливо выстраиваются на плацу.

Через несколько минут путники остановили лошадей на площади перед гостиницей-таверной, по внешнему виду совершенно не претендовавшей на какой-либо архитектурный стиль. Это была деревянная постройка в форме буквы «Т», сооруженная из обтесанных бревен. Продольную часть здания занимали номера для приезжих. Поперечная – представляла одно большое помещение: бар, в котором посетители столько курили, что пола и потолка не было видно из-за плотной завесы дыма.

– О, перед нами восхитительный замок с четырьмя башнями, крыши которых из блестящего серебра; к тому же, с подъемным мостом и глубоким рвом, – воскликнул Том. – Здесь мы вполне можем попросить крова и гостеприимства, в чем, я уверен, нам не посмеют отказать.

Перед входом в гостиницу на дубе со спиленной вершиной раскачивалась вывеска. Джерри прочитал название гостиницы: «На привале» – и пожал плечами. Какую романтику увидел Том в этой таверне?

Он собрался было спешиться, когда Том предупреждающе поднял руку:

– Постой, дружище! Было бы невежливо вторгаться в этот замок без предупреждения. Согласно этикету благородных странников, мы должны дождаться, пока между зубцами появится досточтимый страж и затрубит в сигнальную трубу, извещая хозяев о нашем прибытии.

В эту же минуту горнист в форте протрубил сигнал отбоя. С треском распахнулись двери таверны, и прямо в грязь упал вылетевший оттуда пьяный кот, не поладивший, очевидно, с посетителями бара. Или с хозяином. Том счел это добрым знаком и приглашением войти.

Друзья спешились. Джерри повел лошадей к конюшне, на задний двор, а Том решительно прошествовал в бар.

Первое, что ему бросилось в глаза, едва он переступил порог – стойка, которая тянулась вдоль стены через всю комнату. Настенные полки были уставлены графинами и бутылками, содержащими жидкость не только всех цветов радуги, но и всевозможных их сочетаний.

За стойкой сновал элегантный бармен в голубой сатиновой блузе, накинутой поверх рубашки из линобатиста с гофрированными кружевами. Этот элегантный кот невесть каким чудом успевал в одиночку обслуживать всех посетителей. В тот момент, когда Том открыл рот, чтобы обратиться к нему с приветствием, бармен как раз смешивал для одного из солидных клиентов «шери и коблер», одновременно глядя клиенту прямо в глаза и беседуя с ним о политике.

Том так и застыл с разинутым ртом, заглядевшись на то, как лед, вино и вода, переливаясь из стакана в стакан, искрились и создавали что-то вроде радужного сияния за его плечами, подобие ореола, окружавшего напомаженную голову бармена.

Этот радужный ореол настолько поразил воображение Тома, что он совершенно не замечал всего остального – посыпанного белым песком пола, на котором валялись окурки сигар и виднелись коричневые плевки. Он не чувствовал запаха прогорклой мяты, полынной водки и лимонной корки, не слышал жужжания роя черных мух, мух- мясоедов и больно жалящих москитов.

Гостиница поселка Идж служила для местных излюбленным местом отдыха, поэтому здесь всегда собирались пестрые компании, в которых гордый плантатор ничуть не гнушался пить виски в одной комнате с бедняками, не менее гордыми, чем он сам.

Взоры присутствующих обратились на стоящего у дверей Тома. Все молча ожидали, что скажет этот приезжий.

– О, благородный хозяин этого прекрасного замка, – обратился Том к бармену, – что бы вы ни предложили мне, я всем останусь доволен. Ибо, как говорится, моим естественным нарядом являются лохмотья, а отдыхом – жаркий бой. Говоря проще, моим ложем вполне может служить твердый камень, а сон я могу заменить постоянным бодрствованием...

– Вообще-то, мистер, не знаю, как вас там, я не хозяин этой гостиницы... - смущенно поправил Тома бармен.

– Он всего лишь трактирщик! – выкрикнул один из котов-выпивох, примостившись у стойки. – Так что придержи свое красноречие для хозяина.

– Вообще-то, тот, кто называет меня трактирщиком, всегда рискует получить бутылкой по усам, – с угрозой посмотрел бармен на выпивоху.

Тот моментально стушевался, но не потому, что испугался угрозы бармена, а потому, что слишком много задолжал в этом баре и в последние дни пил исключительно в кредит.

На шум со второго этажа спустился хозяин гостиницы – Глен Хартон.

– Мое почтение, любезнейший! – закричал он еще на лестнице. – Чем могу служить?

– Я просил бы вас предоставить приют благородному путнику, – с достоинством отвечал Том. – Хотя в моих любимых романах мне не доводилось читать, будто великие герои ночевали в гостиницах, все же я позволил моему другу Джерри уговорить себя остановиться под сенью именно вашего замка. Я не нуждаюсь в отдыхе, но мой друг просто с ног валится от усталости. Поэтому прошу вас быть великодушным и не обойти нас своим гостеприимством.

Напыщенный вид, с которым Том произнес эту тираду, едва не заставил Глена Хартона рассмеяться. Тем не менее, он сдержался и чрезвычайно вежливо произнес:

– В моей гостинице вы найдете все, что пожелаете, мой дорогой друг. Не сомневаюсь, что дни, проведенные под этой гостеприимной крышей, запомнятся вам надолго. И уж коли вы вовсе не спите, то у меня сможете провести без сна не только одну ночь, но даже целый год.

Посетители бара уже готовы были расхохотаться во все горло, как вдруг распахнулись двери и, громко топая сапогами, вошел Джерри.

– Все в порядке, Томми, – возвестил он, совершенно не обращая внимания на остальных присутствующих, – я насыпал отборного ячменя нашим лошадям. А вы, очевидно, и есть хозяин этой забегаловки? – надменно смерил он взглядом Хартона, который был выше Джерри на три головы. – Ну, показывайте номера.

– Прошу, – засуетился хозяин, указывая на лестницу и пропуская гостей вперед.

– Имейте ввиду, я совершенно не выношу клопов! – сразу же громогласно заявил Джерри, словно его симпатии и антипатии чрезвычайно интересовали завсегдатаев бара. – Когда я вижу ползущего по стене клопа, то имею обыкновение стрелять в него из револьвера. Прошу заранее простить меня, если сегодня ночью я случайно подстрелю соседа, спящего в соседнем номере.

– Разумеется, мистер, мы вас простим, – заверил его хозяин, – но потом обязательно вздернем на виселице за преднамеренное убийство.

– Но ведь в том, что погибнет сосед, буду виноват не я, а мерзкий клоп! – защищался Джерри.

– Значит, клопа мы тоже придавим, а вас повесим за непреднамеренное убийство, – подкорректировал хозяин. – Какая разница...

Продолжая этот увлекательнейший разговор, Глен Хартон и благородные странники поднялись по лестнице на второй этаж, где размещались гостиничные номера. Едва затихли их голоса, как бар наполнился неистовым хохотом. Посетители смеялись с приезжих.

– Вот так уморы! Ай да шуты гороховые! – кричал кот-выпивоха. От смеха у него свалилась на пол шляпа, но он этого даже не заметил.

– А мне эти парни не нравятся, – заявил его сосед, кот-меланхолик, напрочь не понимавший юмора. – Мне они кажутся выскочками. Надо рассказать о них Майклу Койоту. Уж он-то этих чистокровных американцев быстро приструнит.

– О-о, Койот выскочек не любит, – уважительно подтвердил выпивоха. – У него разговор короткий. Не понравился Койоту – получай девять граммов свинца в переносицу. Поговаривают, скоро он будет здесь. Вот будет представленьице, когда Койот повстречает двух дуралеев! Почище любого цирка! Животы надорвем со смеху! Эй, бармен, еще стаканчик виски с содовой!..

Между тем, наверху, в комнате № 13 Джерри готовился ко сну, а Том торжественно разглагольствовал о будущих подвигах, которые им, без сомнения, предстоит совершить в самые ближайшие дни. Затем он начал расхваливать свою Бабье- ку, которая с честью выдержала первый трудный переход. После этого он долго изливал благодарность гостеприимному хозяину, которого, к счастью, не было в комнате. Потому что услышь Глен Хартон хотя бы десятую часть из того, что о нем говорил Том, как возомнил бы о себе невесть что и, возможно, вдвое поднял бы плату за номера.

– Лишь об одном я сожалею, мой милый Джерри, – сказал Том.

– О чем же? – из вежливости поинтересовался мышонок, уже нырнувший под одеяло.

– Мне не хотелось открывать свое имя хозяину, пока великие подвиги еще не прославили меня по всему миру. Но и утаить его было бы невежливо по отношению к этому гостеприимному человеку.

– Да, занятно было видеть, как он ухмылялся, записывая наши имена в книгу постояльцев, – пробубнил с закрытыми глазами Джерри. – Вот только рыба, которую нам дали на ужин, показалась мне слишком соленой. А так – конура у нас неплохая.

– Ты ошибаешься. Мы не в конуре, а в великолепном замке. И на ужин нам подали не селедку и черный хлеб, а свежую форель и белые булки. И вообще, я в восторге от первого дня наших странствий.

– Ну, раз ты в восторге, то и дело с концом, – резюмировал Джерри. – Спокойной ночи, Томми!

Сказав это, мышонок через минуту захрапел. А Том еще долгое время безмолвно сидел в неудобном деревянном кресле. Ему не давала покоя мысль о том, что он еще не посвящен в благородные странники. И в любое время его могли посчитать самозванцем.

В конце концов, он не выдержал и спустился в бар. Там уже было пусто. Все посетители в этот поздний час разошлись по домам, ушел спать и бармен. Только хозяин гостиницы стоял за стойкой и пересчитывал дневную выручку.

В пустом баре горела лишь одна свеча, скудно освещавшая помещение. Заслышав шаги, но не видя, кто идет, Глен Хартон схватился за пистолет, висевший в кобуре у бедра, и прошипел:

– Эй, кто бы ты ни был, сделаешь еще шаг вперед, продырявлю так, что ни один доктор не заштопает.

В освещенное пространство вступил Том и рухнул перед стойкой на колени. Хартон перегнулся через стойку, чтобы посмотреть, что там потерял постоялец.

– О доблестный владелец замка, – неожиданно сказал Том, – клянусь тебе, что не встану с этого места до тех пор, пока ваша любезность не соблаговолит исполнить мою просьбу.

– Просьбу? – оторопело переспросил хозяин.

Он-то полагал, что этот тип явился сюда за дневной выручкой!

– То, о чем я собираюсь вас просить, послужит на славу вам, вашим потомкам, а также на благо кошачьему и иному роду.

Услышав такие странные речи коленопреклоненного гостя, Глен Хартон в первую минуту совсем растерялся и, разинув рот от изумления, не знал, что делать и что говорить.

– Может, вам лучше встать, мистер Том? – оправившись от удивления, предложил хозяин. – Пол очень грязный, его подметут только утром...

Но Том наотрез отказывался встать с колен до тех пор, пока, после долгих препирательств, хозяин, наконец, не обещал исполнить его просьбу.

– Я был уверен, что по безграничному благородству вашего сердца вы не откажетесь исполнить ее, – заявил Том, поднимаясь с колен. – Я прошу у вас одной милости – посвятите меня в благородные странники. Всю эту ночь я буду бодрствовать во дворе вашего замка, а на рассвете вы свершите надо мной обряд посвящения. Тогда и только тогда я получу, наконец, все права благородного скитальца и пущусь на поиски приключений. Я буду служить делу утверждения правды и справедливости на земле, ибо таково предназначение всех благородных скитальцев, чьи подвиги прославляются во всем мире.

Глен Хартон, с первой минуты подозревавший, что Том рехнулся, теперь окончательно убедился в этом. Но, чтобы не нажить себе неприятностей, благоразумно решил потакать его сумасбродству.

– Ваше желание вполне естественно, – ответил хозяин, пряча дневную выручку в ящик секретера. – Ваши манеры и гордый вид свидетельствуют о том, что вы вполне достойны звания благородного странника. Я и сам, пока был молод, занимался этим почетным ремеслом.

– Защищали справедливость? – встрепенулся Том.

– Скорее, свою шкуру. Видите ли, в поисках приключений мне довелось объехать все штаты Восточного побережья – от Пенсильвании до Флориды. Я ввязывался во все скандалы и драки, так что прославился по всем судам и тюрьмам многих штатов. Но на склоне дней, как видите, угомонился. Живу спокойно в этом замке и принимаю у себя всех благородных скитальцев, какого бы звания, сословия и состояния они ни были. Я делаю это единственно из-за моей великой любви к ним, но, конечно, с условием, чтобы в награду за мое хорошее отношение они делились со мной своим достоянием. Кстати, у вас есть при себе деньги?

– Ни цента, – искренне признался Том. – Мне не приходилось читать ни в одном романе, чтобы благородные странники возили с собой деньги. Да и как вас может интересовать этот презренный металл?

– Этот металл хорошо презирать, когда его у вас много, – парировал Глен Хартон. – В романах не пишут о деньгах, потому что это само собой разумеется. Мне из достоверных источников известно, что карманы благородных странников должны быть набиты долларами. Впредь не рекомендую вам пускаться в путь без денег. Поверьте, они не помешают в странствиях.

– Клянусь, что в точности последую вашему совету, – пообещал Том и вышел на крыльцо гостиницы.

Хозяин решил не затевать скандала с нищим постояльцем, так как надеялся, что у товарища Тома деньги точно найдутся. Широко зевнув, он отправился спать.

Ярко светившая луна медленно катилась по темно синему небу. Том долго и задумчиво рассматривал луну, пока ему не стало холодно. Чтобы согреться, он начал расхаживать вокруг гостиницы. Почувствовал усталость, присел на колодец, из которого поили скот, и задремал.

Все обошлось бы спокойно и мирно, если б, на беду, одному из погонщиков, ночевавших в гостинице, не вздумалось напоить своих лошадей. Сонно потягиваясь, тот вышел на задний двор гостиницы и, ничего не подозревая, направился к колодцу.

Услышав шаги и заметив черную фигуру, двигавшуюся прямо к нему, Том встрепенулся. Ему подумалось, что это крадется убийца, чтобы разделаться с благородным путником. Притаившись, Том внутренне напрягся, приготовившись к сопротивлению.

Погонщик же спросонья не замечал Тома. Поэтому он не успел даже испытать удивления, когда тот внезапно вынырнул перед ним из тьмы и нанес сокрушительный удар в челюсть. Погонщик без чувств растянулся на земле, а Том снова принялся» расхаживать вокруг колодца, словно ничего особенного не произошло.

Душа Тома ликовала. Он совершил первый подвиг в защиту справедливости, сокрушив закоренелого, по его мнению, злодея! Вдруг до его слуха донесся звук хрустящего песка под сапогами – кто-то еще приближался к колодцу. Том нырнул в спасительную тень, падавшую от крыши конюшни.

На задний двор гостиницы вышел второй погонщик скота, который хотел помочь своему товарищу.

– Эй, Джонни, где ты? – тихо позвал он. – Ты уже управился со скотиной?

«Скотина – это я, – подумал Том. – Так они прозвали меня между собой. Этот второй злодей хочет удостовериться, убил ли меня тот первый негодяй? Что ж, его ждет глубокое разочарование...»

И, полный мстительного торжества, Том шагнул навстречу второму погонщику скота.

– Это ты, Джонни? – спросил тот, заметив черную фигуру, двигавшуюся от конюшни.

– Это я! – раздался громовой голос Тома.

Том нанес второму погонщику такой же сильный удар, как и несколькими минутами раньше его приятелю. Но, в отличие от своего приятеля Джонни, этот погонщик оказался более прытким. Он увернулся от кулака Тома и с криком кинулся к гостинице.

– Помогите! Убивают! – разлетелся по сонному поселку его крик.

Спустя несколько минут в окнах гостиницы зажегся свет, раздался топот ног по коридору и лестнице.

Том продолжал невозмутимо шагать по двору, словно этот шум его не касался. Подняв глаза к небу, он обратился к луне:

– О ночное солнце, твоя царственная красота сегодня служит оплотом моей души и моего сердца! Наступил час, когда твое величие должно обратить свой взор на меня, благородного странника, который собирается вступить в великую битву.

Словно в подтверждение этих слов, у самого уха Тома просвистел камень, запущенный вторым погонщиком. Тот не решался подступиться к Тому поближе и ограничивался метанием камней из-за угла. В это время очнулся погонщик Джонни. Отбежав на безопасное расстояние, он тоже запустил в Тома поднятый с земли булыжник.

Но сердце Тома было преисполнено такой отваги, что, напади на него хоть все погонщики мира, он и тогда не отступил бы. Выбежавшие во двор полуодетые постояльцы подняли отчаянный шум, ругаясь на чем свет стоит. Кто-то клялся следующей же ночью сжечь поселок за то, что ему не дают выспаться. Кто-то требовал вздернуть на виселицу нарушителя ночной тишины. Кто-то призывал срочно позвать в поселок Майкла Койота, который, мол, наверняка быстро наведет порядок.

Погонщики орали и бранились, а перепуганный хозяин умолял их выражаться повежливее. Твердо стоя под градом камней, сыпавшихся на него с двух сторон, Том прикрывал голову лапами и кричал во весь голос:

– Подлые и низкие дворняги! Я вас презираю! Я презираю даже мое презрение к вам, мерзким тварям! Швыряйте камни! Я их вам потом в глотку затолкаю вместо завтрака! Подходите! Подступайте! Нападайте! Вы получите сейчас награду за вашу наглость и безумие!

В этих восклицаниях Т ома звучало столько ярости, что всех присутствующих охватил страх.

Джерри проснулся позже всех. По крикам во дворе он догадался, что его друг ввязался в передрягу. Он выбежал во двор как раз в ту минуту, когда воцарилось напряженное молчание, грозившее вот- вот перерасти в нечто иное.

Джерри извлек из кобуры револьвер, прокрутил барабан и демонстративно щелкнул курком.

– Джентльмены, полагаю, не ошибусь, если скажу, что все мы очень устали...

Угрюмое молчание постояльцев, которые выбежали на улицу безоружными и теперь сожалели об этом, подтверждало, что он недалек от истины.

– Поэтому, джентльмены, – продолжал Джерри с наглой уверенностью, которую придавал ему пистолет, – думаю, что для всех будет лучше, если мы вернемся в свои постели. А все происшедшее давайте считать дурным сном... Идем, Томми.

– Благодарю за заступничество, Джерри, но я в нем не нуждаюсь, – великодушно отказался от дружеской поддержки Том. – Я здесь не для того, чтобы дышать свежим воздухом.

– А для чего же? – удивился Джерри.

– Я готовлюсь к посвящению в благородные странники.

– И когда это посвящение состоится?

– Только тогда, когда его соблаговолит осуществить глубокоуважаемый хозяин этого чудного замка.

Взоры присутствующих обратились на Глена Хартона. А тот едва не хлопнул себя по лбу от досады. Он-то совсем позабыл о сумасбродной просьбе Тома!

– Джентльмены, не волнуйтесь, с этой ситуацией сейчас будет покончено, – обратился хозяин к постояльцам.

Подойдя к Тому, Хартон потребовал:

– Преклони колено, мой высокочтимый друг. Ты достаточно бодрствовал в эту ночь. Пора приступить к совершению обряда посвящения.

Том мгновенно опустился на одно колено и благоговейно склонил голову перед хозяином. На несколько секунд Хартон растерялся, не имея ни малейшего представления о том, как ему следует посвящать в благородные странники этого психопата. Он не придумал ничего лучшего, как рявкнуть:

– Отныне и вовеки веков! Присутствующий здесь Том посвящается в защитники справедливости на всей земле. Отныне ты можешь по праву носить прозвище Том Благородный Странник. Все прочие благородные странники, скитающиеся по земле, обязаны будут оказывать тебе поддержку, выручать из беды и признавать тебя собратом по духовному родству. Соответственно, и ты обязан будешь поддерживать их, выручать из беды и считать духовными братьями.

Постояльцы, слышавшие эти слова, произнесенные подчеркнуто торжественным тоном, необычайно развеселились. Послышалось хмыканье и с трудом сдерживаемый смех. Испугавшись, что обряд посвящения в любую минуту может быть испорчен, хозяин поспешил завершить его.

– И пусть судьба будет к тебе благосклонна, Том Благородный Странник, – возгласил Глен Хартон. – Пусть счастье не отвернется от тебя во. всех твоих начинаниях. И да сопутствует тебе удача в борьбе за справедливость! А вот тебе мое дружеское благословение.

И с этими словами хозяин гостиницы закатил Тому здоровенную оплеуху, на которую новоиспеченный благородный странник ничуть не обиделся.

Раздался громовой взрыв хохота. Даже погонщики скота, еще недавно пылавшие ненавистью к Тому, теперь от смеха держались за бока. Когда Том поднялся с колен, все присутствующие зааплодировали ему, как аплодируют в цирке самому смешному клоуну. А Том посчитал, что толпа приветствует его, как нового поборника справедливости. Такое признание будущих заслуг чрезвычайно польстило его самолюбию, но он не подал виду.

В учтивых выражениях поблагодарив хозяина за оказанную услугу, Том снисходительно кивнул постояльцам и направился в гостиницу. За ним поспешил Джерри, сгоравший от стыда за своего друга. Погонщики скота не преследовали их, посчитав себя вполне удовлетворенными после увиденного.

Вернувшись в номер, Том растянулся на кровати и удовлетворенно промурлыкал:

– Теперь можно и соснуть часок.

– Томми, тебе не кажется, что ты только что выглядел круглым идиотом? – спросил Джерри, закрывая дверь номера на щеколду.

– О чем ты? – искренне удивился Том.

– Да об этом дурацком обряде посвящения...

– Не смей называть обряд посвящения дурацким, не то мне придется вызвать тебя па благородный поединок, – пригрозил Том. – Сбылась, наконец, моя давняя мечта. Я стал полноправным носителем добра и справедливости. И мысли мои обращены не в прошлое. Я весь в грядущем. Я мечтаю о том, чтобы поскорее мне предоставился случай исполнить долг настоящего янки. Я жду не дождусь возможности пожать плоды моего благородного решения.

По тому, как отвечал Том, Джерри, будучи неглупым малым, понял, что переубедить его невозможно. Оставалось только не обращать внимания на чудачества Тома и принимать его таким, каков он есть.

Было слышно, как по коридору шагают постояльцы, возвращаясь в свои номера. Они оживленно обсуждали происшедшее.

Глен Хартон, проходя мимо комнаты, в которой спали Том и Джерри, тяжело вздохнул и, не удержавшись, пробурчал:

– Надеюсь, эти типы больше не доставят никаких хлопот моему заведению...

«В этом он, пожалуй, ошибается, – подумал Джерри, прислушиваясь к удаляющимся шагам. – Том не из тех котов, с которыми приходится скучать. Чует мое сердце: нам предстоит пережить еще немало на этом постоялом дворе».

И Джерри не ошибся.

Загрузка...