Тонкие грани. Том 6

Глава 246

Замолчала.

Так и осталась сидеть с недовольным злым лицом и мокрыми глазами, смотря на меня. А я не спешил что-либо говорить, отдавая ей инициативу. Было интересно, что Ишкуина ещё скажет. К тому же, боюсь, что заведи я с ней диалог, и она меня утащит в какие-нибудь дебри. Эта хитрая стерва бьёт по больным местам — по жалости. Ведь даже к такой суке может возникнуть жалость, и она неплохо постаралась, чтоб это случилось.

Мне было действительно немного жаль её.

Нет, это не значит, что всё прощено. Просто я представил, что это такое — жить вечно. Вечно наблюдать за миром, вечно переживать дорогих тебе людей. И без отдыха вот так вечно жить, когда интерес потерян, всё достало и ничего больше не всполохнёт в душе огонёк страсти, а природа сводит тебя с ума, сворачивая мозг в трубочку. Смог бы я жить вечно?

А захотел, если бы?

Я поморщился, понимая, что Ишкуина заразила меня своей мыслью. Плохой мыслью и плохим чувством. Сука…

— Люди сами не знают, чего хотят… — поморщилась она.

— А чего хочешь ты?

— Мои мечты прямы, как член.

— А в действительности? Нахера я тебе сдался?

— Ну… — протянула она. — Был у меня один человек…

— И ты решила из меня склепать кого-то там? Серьёзно?

— Молчал бы, девственник. Не тебе, убийце и наркоторговцу, меня судить, — недовольно поморщилась Ишкуина. — Ты ничем не лучше меня, но стараешься показать себя прямо, чьорт, таким всадником на белом коне. А на деле обычный наркоторговец. А твоя баба? Убийца, которая завалила кучу людей, а потом нашла оправдание, чтоб не чувствовать себя виноватой и пудрить другим мозги. Не вам меня судить.

— Мне и не требуется тебя судить. Я и так всё прекрасно вижу.

— Плохо видишь. Ты видишь лишь то, что хочешь видеть, колокольчик. Ты даже не мог сделать приятно той, кто будет мучаться вечность из-за глупых принципов, которые ни на что не влияют.

— Для меня они повлияют на многое.

— И на что же, — оскалилась невесело Ишкуина. — Что в тебе есть хорошего, на что они могут повлиять? Человечность? Жалость? Сострадание? Любовь? Ох уж эти добродетели. Раз ты такой правильный, чего не проявил их и не пошёл навстречу в такой мелочи?

— Зачем мне это?

— Например, я могу помочь тебе с твоим делом. Вряд ли ускоглазый дружок захочет долбить тебя в очко, да и вообще трахать кого-то по указке.

— Откуда ты это всё знаешь?

— Я Ишкуина, — разулыбалась она. — Мне доступно многое.

Теперь, чувствуя себя немного отомщённым, мысли вернулись в продуктивное русло, сменив «что хочу» на «что нужно». А нужно мне получить биологический материал этого Ли.

Даже звучит бредово…

Но как бы бредово это ни звучало, вокруг такого простого задания крутятся великие планы и миллиарды долларов, не считая огромнейших перспектив в будущем. И теперь, когда Ишкуина рядом, мой почти рухнувший план мог обрести вторую жизнь. С её аурой и талантом истиной ветренной шлюхи получить от Бао то, за чем мы пришли, не составит труда. Причём сама Ишкуина об этом откуда-то знает и потому здесь, готовая к труду и обороне.

Да только она, как и любое божественное существо, за свою работу требует плату. В конкретном случае — меня. Даже не меня, а секс со мной.

И теперь вопрос — что действительно важно для меня: принципы или реальность? То, что есть в моей душе, или то, что есть вокруг меня? Потому что я могу пожертвовать собственными принципами и сделать, как однажды предложила Нинг, потребовав что-то взамен. Ведь правда в том, что важна реальность вокруг тебя, а не то, что внутри. Только твои поступки изменяют мир, а не чувства и принципы.

Но с другой стороны — разве твои действия определяют не чувства и принципы?

Я бросил взгляд на севшую на бортик ванны Ишкуину. Такое уставшее лицо… сейчас она, казалось, другой человек. Но стоит её побеспокоить, как эта иллюзия обычной девушки тут же рухнет.

Эта сука не зря появилась именно сейчас. Именно тогда, когда всё плохо и я готов немного поступиться собственным правилами ради выгоды. Это были мои слова: всегда имеет значение только материальная реальность. Именно из-за этих слов я стал тем, кем являюсь: отбросил принципы и правила, что вложила в меня семья, шагнув на эту дорожку. А потом ещё и ещё, раз за разом. Так правильно ли теперь пытаться втереть самому себе, что важно быть верным себе, когда я сам лично это всё нарушал, когда припирало?

Я могу получить выгоду, могу получить расположение дома и доступ к порту, если соглашусь с Ишкуиной на сделку. А могу остаться гордым и непокорённым, но с нерешёнными проблемами, которые рано или поздно смогу решить самостоятельно. Но ключевые слова: «рано или поздно».

Я поморщился. Ишкуина била метко, прекрасно зная, что нужно делать, а что нет. Где следует надавить, а где можно немного потерпеть наказание, чтоб разрядить атмосферу и отношения. Весь этот спектакль для одного человека: для меня. Она и понесла наказание, чтоб я выпустил на неё всё раздражение и не встал в позу. Разжалобила, чтоб не мог заставить себя возненавидеть её от всей души и ограничился лишь неприязнью. И вовремя появилась, чтоб вызвать соблазн. Очень тактично.

И хуже всего, что у неё это отчасти получилось. Я действительно теперь не пылал злостью, сорвав на ней ненависть. Чувствовал в душе жалость, так как понимал её в какой-то степени. И мне было необходимо достигнуть цели. И она рядом, такая вся прямо…

Чёрт… Она даже ауру не использовала, чтоб лишний раз не злить меня.

Жалость… ненавижу жалость, так как с ней сложно бороться, как и с логикой, которая подло шепчет: «а разве отчасти она не права?». Выслушал, как ей тяжело живётся, как её все шпыняют и приходится бороться за место под солнцем вечность, так сразу и думаешь — блин, я б стал точно таким же на её месте. И теперь Ишкуина сидит такая вот грустная вся, побитая жизнью и мной с недовольным видом и мокрыми глазами, действуя мне на нервы.

— Так что мне ждать взамен? — спросил я.

Она приподняла голову.

— Мою помощь.

— И всё?

— Мою любовь.

— Нет, спасибо, я пере…

— Мою благосклонность, — мгновенно ответила Ишкуина. — Я могу быть благодарной, мальчик. Очень. И если ты идёшь мне навстречу, я могу быть благосклонна к тебе. Даже сейчас я знаю то, чего не знаешь ты, милый.

— Это связано с той девушкой? — предположил я.

— Нет. Но очень скоро ты и сам всё узнаешь. Только поздновато будет.

— И что же это?

— Не-а, дорогой, — покачала Ишкуина пальчиком. — Не так быстро. Я могу быть твоей союзницей, твоей телогрейкой, твоей подушкой, твоей грушей для битья в тяжёлые моменты. Я могу быть преданнее любой из шалав…

— С чего вдруг? — не поверил я.

— Я хочу получить тебя, — выдохнула она горячо. — Более того, я хочу тебя. Я готова унижаться, ползать на коленях и лизать не только твои ножки, но и яйца, и всё что угодно, лишь бы получить желаемое.

— Тогда ответишь, что ты знаешь, чего не знаю я?

— Мы ещё успеем это обговорить. Хотя знаешь… воспринимай это как бизнес, колокольчик. Заплати мне, как ты всегда это делаешь, а я помогу. Ведь так ты любишь делать — щедро платить, чтоб не возникало обид и вопросов.

— Но не собой.

— Не собой, — подошла ко мне Ишкуина. — Ты возьмёшь женщину, возьмёшь меня, ведь тебе никто не указ. Ты решил, и ты трахнул. Вот и всё. Только ты решаешь, что делать. А я… неужели я не заслуживаю быть немножко любимой? Я хочу тебя, хочу тебя полностью, я сделаю тебе так приятно, как никогда и ни с кем тебе не будет. И если захочешь, я буду рядом всегда… — последнее она выдохнула мне в ухо. — Прошу тебя, милый, сжалься… я столько прошла, столько пережила… и ведь мне нужно просто немного счастья.

— У тебя был любимый человек? — неожиданно спросил я.

Ишкуина юлить не стала.

— Несколько мужчин. Тех, кого я любила всем своим нутром. Я была готова стать для них последней блядью и самой святой безгрешной душой, хранящей очаг. Я убивала за них. У меня даже были дети, колокольчик… но осталась я одна, время всё забрало. Они все умерли. И предвидя твой вопрос, да, ты похож на одного из них. Молодой, девственно чистый, твёрдый… я хочу получить иллюзию, что вернулась назад, что заново развращаю его… — Ишкуина стояла практически вплотную ко мне. — Возьми меня, и я исчезну… или буду всегда рядом, если пожелаешь…

— Мне нужен…

— Да, я сделаю это, — выдохнула она. — Сделаю, как скажешь, в лучшем виде, и завтра к обеду всё будет. Заодно расскажу то, что тебе следует знать. Давай же, соглашайся… Я пережила слишком много и мне просто хочется немного нежности, как и любой женщине. Прошу тебя… — её пальцы коснулись моей щеки, — пожалуйста… я мучаюсь веками и редко кто может порадовать меня.

Лесть, жалость, подкуп и обаяние — вот оружие Ишкуины. И это без ауры. Она может показать себя жертвой, что, даже понимая это, тебе становится её жалко. Но меня интересовало не это.

Что знает она, чего не знаю я? Причём это было сказано таким тоном, что…

То ли она играет, то ли издевается.

— Где гарантия того, что ты скажешь мне что-нибудь важное?

— Я же не человек, — улыбнулась Ишкуина. — Я верна слову. И скажу тебе, как только мы закончим, милашка, — её ладонь легла на мою щёку, будто она уже приценивалась. — Я способна… гадать.

— Гадать? Это ты мне хочешь рассказать? — нахмурился я.

— Нет. Я расскажу, что уже есть. А потом погадаю тебе и расскажу, как всё будет.

— Откуда тебе знать это?

Ответом была акулья улыбка.

Теперь меня интересовала в первую очередь информация. Ишкуина сказала, что я потом всё и сам узнаю, но будет уже поздно. Не нравится мне это… А ещё и это дело с Бао. Сделай Ишкуина всё сама, и договор будет у меня в кармане. Без какой-либо мозгоебли я вернусь к Ли, после чего получу доступ к порту, а там несметны деньги и возможность прогонять контрабанду. А где деньги, там и проекты, возможности вкладывать их куда-нибудь, скупать земли, строить недвижимость…

И ради этого требуется трахнуть Ишкуину. Один единственный секс решит проблему, которую могу не решить я сам.

Один единственный секс. Один единственный физический контакт. Сунуть и высунуть. Даже больно не будет — я шёл на куда большие риски и проблемы ради куда меньших целей и выгод. Только разница здесь в том, что я иду на сделку с той, кто меня поимел в прошлом. Но сделай это, и можно забыть об основных проблемах.

Ишкуина, видя мои сомнения, поспешила зайти с другой стороны, чтоб подтолкнуть меня.

— Это бизнес, дорогуша, — начала она. — Я виновата, и поэтому готова предоставить тебе помочь. К тому же… разве ты не шёл на сделку с теми, кто тебя едва не в говно макал? Тот же Руссо?

— Откуда ты знаешь? — нахмурился я.

— Я с покаянием понесла залуженных пиздюлей, а он? — не ответила Ишкуина. — Ты идёшь на это ради выгоды. Бизнес есть бизнес — вчера мы враги, сегодня деловые партнёры. К тому же, с кланом Хассы разве не так было? Они тебя поимели, ты пришёл и пробил им, понёс потери и потом спокойно продолжил бизнес. Я тоже сделала глупость, но с покаянием пришла и получила наказание.

— Ты хотела меня обнулить, что равносильно убийству, — напомнил я.

— Ну ты бы не умер… — пробормотала она как бы между делом и продолжила. — Они бы тебя тоже убили или сделали своей сучкой. Но с ними ты ведёшь дела.

— Они это делали…

— Не конкретно против тебя и твоих людей, а против бизнеса, — улыбнулась она. — Жалкая отговорка и ты это знаешь. Ведь потребуйся, и ты думаешь, они бы не тронули их? Или тебя? Ведь что бы ни было в прошлом, бизнес есть бизнес и в нём нет места чувствам. Ты и раньше так делал, потому…

— Мне нужны гарантии, Ишкуина.

— Я твоя гарантия, — счастливо выдохнула она. — Я вся в твоей гарантии… я клянусь, что сделаю как пообещала, ведь я не просто шалава с улицы. Ты не забудешь этой ночи, дорогой.

Она буквально пылала радостью, но пока что не сильно жалась ко мне, ожидая окончательного вердикта.

— Тогда сначала ты выполни свою задачу.

— Нет-нет-нет, — покачала она головой. — Сначала ты.

— Тогда иди нахуй.

— Да я бы с радостью… — грустно вздохнула Ишкуина, — да только меня не пускают. Только после тебя, колокольчик. Я-то слово своё сдержу, но вот ты…

— Если мне не веришь…

— Да тебе это секундное дело! Сунул, высунул, пошёл!

— Как и для тебя — легла, встала и ушла.

— А тебе будет приятно трахнуть ту, кто только-только после мужика? Такая вся попользованная им, а? — прищурилась она. — Что-то мне кажется, твой девственный дух не переносит подобного.

Признаться честно, будет не очень.

— Мы пришли в тупик, дорогой, — слегка отклячив задницу вбок, вздохнула Ишкуина. — Я всё сделаю, всё расскажу и даже погадаю, но сначала ты. Мы не в ресторане — здесь платят заранее. И я бы поспешила на твоём месте, так как моя информация имеет свойство устаревать.

— Что за информация, Ишкуина? Или ты мне предлагаешь поверить той, кто едва меня не убила в прошлый раз? Взять кота в мешке?

— Скажем так, тебе это будет очень важно, — усмехнулась она. — Я уверена, что ты будешь благодарен мне, что я это тебе сказала. И в то же время это изменит твоё будущее.

— Ты типа предвестницей заделалась?

— А ты у нас с шарлатанами борешься? — отозвалась сразу же Ишкуина. — Хоть одна сделка со мной принесла тебе ущерб?

— Ты принесла мне ущерб.

— Ну тогда, маленький мальчик, можешь и дальше жаловаться на плохую Ишкуину, вспоминать свои ути-пути обидки, плакаться в углу и тянуть время, словно испуганный девственник, который женской письки вживую-то и ни разу не видел, коим ты и являешься. Я же никуда не спешу, — демонстративно она села на бортик ванны, закинув ногу на ногу, скрестив руки и поглядывая на меня.

— Ты же можешь и не выбраться отсюда.

— Испугал, — фыркнула она. — Колокольчик, хватит звенеть своими бубенцами и дай уже ответ. Да или нет? Я помогу тебе со всем, что ты хочешь, и расскажу то, чего ты не знаешь, взамен секса. Не такая уж и большая плата, верно?

Сучка…

И пусть логика уже нашла достойный ответ, с которым соглашалась большая часть сознания, в душе я чувствовал смятение. Словно готовился предать что-то внутри себя. К тому же, у меня уже есть отношения с Марией, которыми даже после произошедшего дорожу, и теперь я здесь буду трахаться с Ишкуиной. Но в то же время и сама Мария не чиста на руку, как мы выяснили. При всём при том, как и с ней, у меня это будет вынужденно, разве нет?

Ишкуина права, я ломаюсь как девка, хотя всё просто. Это бизнес, никаких чувств. В таком деле глупости по типу «слабак — не слабак» не работают. Здесь о том, что ты не слабак, говорит результат, а вот каким образом ты его достиг, никого не волнует.

И всё же что-то внутри шепнуло, что я пал ещё ниже…

— Хорошо, Ишкуина, я согласен, — выдохнул я, будто соглашался на какую-то опаснейшую авантюру. — Но твоё слово…

— Я выполню всё, — тут же вскочила Ишкуина с бортика. — Ты не пожалеешь! Ты не пожалеешь, Томми!

Моё имя она выдохнула мне в лицо, обхватив меня за шею. И едва я успела опомниться, как меня… засосали. Её поцелуй, как и в прошлый раз, страстный и сладкий, будто я пробую фрукты. И в одно мгновение мир сузился до одного единственного поцелуя, который был словно вода в пустыне — его было мало. Его хотелось ещё, больше, ближе, теснее… Это было чистое желание: пошлое, без какой-то любви, животное. Я неосознанно подался ближе, прижав её к себе, чувствуя через рубашку её голое мокрое тело, её мягкую маленькую грудь.

Ишкуина горела в моих руках. Она прижималась всё ближе, хотя, казалось бы, куда ещё ближе. Она хотела меня, хотела быть настолько близко, насколько это возможно, полностью отдаваясь поцелую, жадно, будто от этого зависела её жизнь. На мой напор Ишкуина отвечала напором и желанием поглотить меня, будто показывала, насколько она меня хочет. Она извивалась, будто её мучали ожидание и прелюдии, наклоняла голову то так, то этак, словно не могла насытиться поцелуем.

В эти мгновения мы стали чем-то единым, даже одним сознанием, которое словно текло. Меня словно поглотила Ишкуина, и я наконец понял, что она чувствует — нескончаемый голод, когда твоё тело горит и желает, а ты не можешь удовлетворить его потребности.