Тонкие грани. Том 6

Глава 258

Мы хорошо провели вечер, если сказать по правде. Смотрели несмешные выступления, которые каким-то образом вызывали у публики смех, ужасный шансон и мини-сценки. И самое интересно, что в этом всём было что-то своё, уютное. Да, не смешно и не интересно, но мы с Марией сидели, обсуждали это, смеялись над собственными шутками, разговаривали.

Я оплатил наш столик, который отнесли к VIP-месту, после чего к нам подходили только для того, чтоб взять заказ. Мы не выпивали, если не брать в расчёт два бокала вина, но зато неплохо поели. Спасибо повару, который накладывал нормальные порции, от чего не было обидно за потраченные деньги. И вкупе под что-то там мельтешащее при хорошей еде под интересные разговоры мы отлично провели день.

После этого я предложил съездить и сыграть в бильярд, на что Мария сказала, что это слишком вульгарная игра.

— Не вульгарнее вашего боевого окраса на теле, мисс, — подмигнул я с усмешкой.

— Ну знаете ли, молодой человек, — возмутилась она. — Я не хотела этого делать, но мне придётся принять вызов в этой постыдной игре и выиграть вас.

— Раз уж зашла речь о постыдных играх, в какую игру предпочли бы сыграть вы, Мария?

— Крокет, — без раздумий ответила она.

У меня в голове тут же появилась картина: женщины в платьях девятнадцатого века с их классическими шляпками с цветами стоят на газоне и бьют по мечам своими длинными молоточками, а у границы поля стоят стулья, в которых, попивая чай, обсуждают последние сплетни женщины постарше или те, чья очередь ещё не подошла.

А потом я представил Марию среди них. Сам непроизвольно посмотрел на неё, представляя, как бы она там вписалась.

— Что-то случилось? У меня что-то на лице?

— Нет, просто представил, как бы вы гармонично смотрелись в чёрной юбке и белой блузке с шляпкой в стиле девятнадцатого века на крикетном поле.

— И как?

— И как что? — не совсем понял я.

— Мне шло платье? — улыбнулась Мария, пригладив волосы.

— Вынужден признать, что да, — вздохнул я.

— Почему тогда вы расстроились сему факту?

— Понял, что бильярд для вас слишком вульгарен. Придётся играть самому, — ответил я расстроенно и поплёлся по улице.

— Погодите, я готова сделать ради вас исключение! — бросилась она меня догонять.

Странно, но всё наше свидание прошло в некой шутливой форме. Мы будто разыгрывали маленькие сценки друг перед другом, подыгрывали и просто развлекали сами себя. Я вообще заметил, что у нас наблюдалась какая-то забавная эволюция в отношениях. Сначала мы едва друг друга знали, были осторожны и официальны. Потом разговоры, как у нормальных людей, словно типичная парочка. Затем мы отрываемся, танцуем, слушаем рок, как подростки, а сейчас мы сами по себе цирк шапито, словно пытаемся обыграть в сценке всю суть нашей жизни и отношений.

Надо сказать, что Мария оказалась хороша и в бильярде, хотя хвасталась, что хорошо играет в крокет.

— Как-то это подозрительно, Мария, — прищурился я. — Вы от меня не скрываете ничего?

— Но это же легко. Надо просто одним шаром загнать остальные в дырки.

— Легко, да не очень.

— Смиритесь, Томас. Вам меня не одолеть, но я могу в следующий раз поддаться, чтоб вы не проиграли с таким разгромным счётом.

— Эй, это даже не одолжение, — возмутился я.

— Вы же знаете мою слабость, — скромно затеребила она волосы.

— Ах да, вы не любите проигрывать… тщеславная Мария. Даже поддаться не можете.

— Вы даже не представляете, на какие внутренние жертвы я иду, чтоб вы не проиграли с разгромным счётом, — покачала она головой. — Хотите проиграть ещё раз?

— Вы имели ввиду, поиграть?

— Ну и это тоже, — улыбнулась она.

Вредная девчонка.

Хотя меня радует, что ей свойственна не только серьёзность и желание проповедовать. Как бы то ни было, вульгарная игра пришлась Марии по вкусу. Она с удовольствие разделала меня под орех, радуясь победам, как ребёнок.

В свою очередь, я, подобно мстительному засранцу, свозил её в тир, где с лёгкостью победил, оставив её довольствоваться вкусом ещё большего поражения, чем у меня в бильярде. Хотя, по правде говоря, я сам был немного в шоке от того, насколько метко клал из оружия пули. Слишком просто, слишком легко, будто делал это не раз. Я и раньше стрелял неплохо, но чтоб настолько…

Здесь всё как-то само собой получалось. На уровне инстинктов и рефлексов. Я подозреваю, что причиной тому тот прибор, который разворошил заложенные в меня программы и знания. После Ишкуины часть всё же успешно осела в голове, подарив мне некоторые возможности и способности, которые до этого для меня были закрыты.

Но как бы то ни было, я с улыбкой настоящего победителя смотрел на Марию, которая не могла попасть даже в мишень.

— Не женское это дело, Томас, — вздохнула она. — Оружие несёт боль и смерть.

— Из автомата вам это не мешало стрелять, — заметил я. — Хоть две пули из тридцати попали.

— Мне претит насилие, — вздёрнула она носик. — Так-то. Я специально промахиваюсь. Это можно считать победой.

— Нет, вы, естественно, первая, Мария, — она довольно улыбнулась. — Но только с конца, как это ни прискорбно.

— Грубиян, — показала она язык.

— Как вам не стыдно так себя вести, младшая сестра, — покачал я головой. — А как же вера, которая учит быть смеренной и кроткой.

— Я смиренно и кротка, — не моргнув глазом, ответила она спокойно. — Но ради света и добра готова воевать.

— Как-то война и добро плохо сочетаются, — заметил я.

— Воевать можно добротой, — подняла Мария палец вверх, будто говоря прописную истину. — Наше оружие — доброта, понимание, чуткость, свет…

— И костёр. Ну, как в средневековье.

— Нет! Нельзя такого говорить, Томас. Вот бог вас и накажет за подобное. Благо рядом с вами младшая святая сестра, которая может уберечь от пагубного воздействия тьмы.

А вот здесь я даже затруднялся сказать, шутит Мария или нет. Уж слишком воодушевлённо говорила она это и с придыханием, а обижать как-то не хотелось.

Но в любом случае, это свидание прошло на отлично. После стрельбы, чтоб закрепить хорошее настроение, мы сходили ещё раз покушать. Если брать по времени, это был отличный ужин в том ресторане, где мы уже были в прошлый раз. Очень тихая спокойная музыка, приглушённый свет, вкусная еда и ничего не значащие разговоры ни о чём — залог хорошо проведённого времени.

После сегодняшнего дня я не чувствовал себя уставшим. Наоборот, словно немного вдохнул жизни в себя. И, как положено, был готов к продолжению банкета, пусть и в другой форме.

— Вам завтра на работу, Мария? — спросил я, когда мы сели в такси.

— Верно, — улыбнулась она. — Хотя, глядя на вас, мне кажется, что вы считаете, будто она меня утомляет.

— Разве нет?

— Ни капельки. Я знаю, многие люди воспринимают всё по-разному, но меня это ни капельки не утомляет. А вы ещё куда-нибудь хотите сходить?

— Думал, может… кино посмотрим у меня? — предложил я. Толще намёка было не сделать, да и Мария не была маленьким ребёнком, чтоб этого не понять. В конце концов, это логичное развитие отношений. Или, как пишут, это и есть начало отношений.

— Кино — это хорошо, но просто мне завтра рано вставать… — протянула Мария неуверенно.

— Я вас разбужу, не беспокойтесь, — ответил я. — Если что, я всегда могу довести вас до дома.

Как там говорили? Женщинам нравятся в меру уверенные и настойчивые? Наверное, здесь самое главное слово — в меру. Знать, где стоит надавить, а где — остановиться. И сейчас Мария не выглядела той, кто действительно не хочет со мной поехать. Её «завтра рано вставать» скорее выглядело как формальность, показать, что она не девушка лёгкого поведения, немного посопротивляться для вида.

— И всё же, просто я волнуюсь…

— Не доверяете мне? — усмехнулся я.

— Доверяю, но… — Мария задумчиво посмотрела на меня, после чего улыбка тронула её губы. — Если только на часок. Один часок, Томас.

— Один часок, Мария дель Кармен. Если что, я вас всегда подвезу до дома.

А направлялись мы, естественно, не ко мне в штаб домой, где нянька сидела с Эйко, а в отдельную квартиру. Одну из моих квартир, которые были приспособлены на разные случаи жизни. Причём располагалась именно эта квартира не на задворках мира, а вполне себе ближе к оживлённой части Нижнего города.

Когда мы остановились, Мария с интересом рассматривала дом.

— Вы здесь живёте?

— Иногда, — немного слукавил я. — Больше времени провожу на работе. Там же у меня и квартира. Вторая.

— Да вы богач, — улыбнулась она.

— А то! — гордо приподнял я подбородок, усмехнувшись.

Поднявшись наверх, мы попали в неплохо обставленную комнату, не выглядящую пустой и безжизненной. Неплохо обставленная, двухкомнатная, она отличалась от остальных квартир. В первую очередь тем, что те представляли из себя едва ли не форт с запасами еды и оружия, которым можно было воспользоваться. А здесь максимум пистолет-пулемёт под половицами, да еда быстрого приготовления. Всё же проводить вечер в квартире, когда рядом с тобой лежат ящики с консервами или патронами не слишком романтично.

— У вас здесь уютно, хотя… кажется, будто здесь не часто живут, — окинула Мария взглядом зал.

— Я уже говорил, больше провожу времени на работе, чем здесь, если честно.

— А кажется, что был здесь всего несколько раз. Но здесь уютно, — улыбнулась она.

— Мне тоже нравится. Ну что, по киношке?

Естественно, до конца кино мы не досмотрели. Не думаю, что это было неожиданностью для Марии, и это точно не было неожиданностью для меня, но если в начале фильма мы просто сидели рядом, то к первой трети уже притёрлись друг к другу, а ко второй трети я её поцеловал.

В лоб, правда.

Она немного удивлённо посмотрела на меня, после чего улыбнулась и сама потянулась вперёд.

Это было нельзя сравнить с поцелуем Ишкуины. В отличие от той, этот был сначала слабым, словно чистый и невинный интерес, который набирал обороты, становился всё более жадным и любопытным. И, в отличие от поцелуя с Ишкуиной, он не был голодным, словно мы пытаемся друг друга съесть, будто поглотить друг друга. Нет, мы лишь пробовали друг друга, здесь не было похотливого желания, лишь хотелось почувствовать её несколько ближе не только душой, но и телом.

Запах Марии нельзя было сравнить с чем-либо другим. Совершенно другой лёгкий аромат её тела словно приглашал попробовать её всю.

— Может… переберёмся куда-нибудь в другое место? — предложил я, оторвавшись на неё. — На диване будет жёстко.

Мария лишь кивнула, а в глазах уже горели огоньки страсти. Она была не сильно похожа на себя сейчас. Совершенно другой человек словно.

Мы медленно перебрались в спальню, где Мария предстала передо мной в новом своём образе. Всё та же девушка, казалось, бы, но всё равно другая. В спальне, где свет падал только из окна через шторы тусклыми лучами, она отстранилась от меня, после чего с улыбкой, немного неуверенной, начала раздеваться, открывая передо мной всю себя.

Часть я уже видел, но когда очередь дошла до нижнего белья, моё сердце замерло, если честно. Да, я видел Ишкуину, но тогда у меня было лишь желание, похоть, и она представлялась передо мной не больше, чем случайный человек. Но Мария мне была близка по душе. И видеть обнажённой ту, к которой ты неровно дышишь, было несколько удивительно и необычно.

Когда спал лифчик и показалась её грудь, я не мог отвести даже взгляда, если честно. Её формы можно было отнести как к немаленьким, так и к привлекательным. Красивым. А потом на пол полетели и трусы, после чего красная, как рак, Мария, не спешащая прикрываться, стояла передо мной, словно рождественский подарок, позволяя увидеть себя всю. Она была словно иной и… кажется, я понял, что Ишкуина имела ввиду под лопухами, но меня это ни капельки не смутило.

— М-может и вы разденетесь? — тихо спросила она.

— Э-э-э… да, пожалуй…

И вот мы уже оба голые, стоим и смотрим друг на друга, как бараны на новые ворота. Но… чёрт, как же она красива… И татуировка… не хочу признавать, но она лишь добавляет Марии чего-то… пикантного, интересного, делая её ещё более необычной.

Инициативу проявляет мужчина, да?

Взяв себя в руки, я первый подошёл к краснеющей Марии, после чего приложил к её щеке ладонь, приподнял голову к себе и поцеловал. А после… а после всё пошло само собой, будто тела сами знали, чего хотят и что надо делать.

Вскоре мы уже были на кровати. Мои руки гуляли везде по её телу: тонули в волосах, задерживались на груди, чтоб прочувствовать её мягкость, по её талии, от чего она покрывалась мурашками, по гладким бёдрам и в сокровенном месте, из-за чего Мария инстинктивно сжимала ноги, а потом словно через силу их раздвигала.

Я чувствовал дрожь в теле Марии. Она не пыталась от меня уползти или оттолкнуть, но страх чувствовался на уровне эмоций, как ты чувствуешь чью-то печаль.

— Вы прекрасны, Мария, — тихо шепнул я. — Знаете об этом?

— Спасибо, — очень тихо, будто боясь разбудить кого-то, ответила она с неуверенной улыбкой, глядя мне в глаза. — Вы очень добры.

— Не бойтесь.

— Не боюсь, только… осторожнее, хорошо?

Да, я читал литературу на эту тему, чтоб не быть нулём. Уж анатомию девушек знаю, одно с другим не спутаю. И именно поэтому понимал, что для той, кому страшно, подобное становится испытанием, а не наслаждением. Поэтому пусть уже и в готовую Марию я входил очень медленно и осторожно, наслаждаясь той самой особой близостью, самым первым моментом, когда ты погружаешься в совершенно другой мир. Когда ты с человеком не просто трахаешься, а именно любишь его. Занимаешься любовью.

Мария напряглась подо мной, немного выдохнула и расслабилась.

Приняла в себя и, кажется, немного успокоилась. Мы взглянули друг другу в глаза и улыбнулись. Кажется, я ещё никогда не был так близок с человеком. Не чувствовал его страха, волнения, желания и любви. А ещё какого-то счастья, сравнимого с солнышком в темноте, и облегчением, которое виднелось в глубине её глаз.

И вновь слились в поцелуе.

Мария была прекрасна во всех отношениях. И пусть мы закончили куда быстрее, чем показывают в фильмах, когда там умудряются растянуть всё на час, мы были счастливы. Нам было хорошо, и мы, прижавшись друг к дружке и глядя в потолок, тяжело дыша, наслаждались теми мгновениями, которыми нас наградила жизнь.

— Знаете, Томас, — начла она весёлым голосом. — А я вас люблю.

— Классно, — растянулся я в улыбке.

— А вы меня?

— Ну-у-у… вы не вызываете во мне антипатии, — задумчиво произнёс я.

— И всё?! — возмутилась она.

— Нет, не всё! — я резко перевернулся и оказался сверху неё, поцеловав Марию в губы — А ещё я вас люблю. Вы первый человек, которому я это говорю.

— Вы тоже первый, кому я это сказала, — она задумчиво посмотрела куда-то в сторону. — Кроме моих родителей, бабушки, дедушки, двоюродного брата, тёти…

— Да ну вас! — я укусил её за нос, на что она рассмеялась.

— Ага! Не только вы умеете дразниться!

— Я ещё не только это умею, Мария дель Кармен!

Да, за эту ночь я ещё не раз показал, что я действительно умею. И что умеет она. Стыдно признаться, но в конце концов я внял совету Ишкуины. Начав за здравие, закончили мы жёстко. Я не был секс-гигантом, доводящим девушек до визга одним касанием, да и у Марии был печальный опыт, но мне удалось целых два раза заставить вскрикнуть её громкое «ОЙ!», покрываясь мурашками. И это «ой» было, наверное, самым счастливым моментом, после которого она смотрела на меня с таким обожанием, что я был готов растаять.

***

Свет пробивался через шторы, не доставая до кровати. Сегодняшний день обещал быть поистине очень солнечным и тёплым. Я нехотя с улыбкой смотрел в потолок, на удивление выспавшись. Смотрел, как просыпается Мария, садится ко мне спиной, после чего оборачивается, смотрит на меня с улыбкой и совершенно другим взглядом.

— Наверное, теперь нам можно перейти на «ты», верно? — спросила она, хихикая.

— Наверное… теперь да, — усмехнулся я.