Трактирщик и Владычица ночи

ГЛАВА 1. Знакомство

Хозяин постоялого двора выглянул в окно и тяжко вздохнул; его заведение пустовало уже вторую триаду[1] что грозило серьёзными убытками. А дождь всё лил и лил, не переставая ни на мгновение, будто задался целью утопить и без того негостеприимные земли Горелой Пустоши. Глинистые дороги развезло так, что даже местные жители не рисковали ездить по ним, боясь, что лошади переломают ноги.

Несмотря на непогоду и подступающую темноту, на Северном тракте вскоре показалась группка людей, состоящая из трёх женщин и двоих мужчин. Судя по платью, путники были не из простого сословия. Тем более было странно, что они шли пешком, а не сидели в повозке, как положено обеспеченным людям. Впрочем, тихий плач женщин и угрюмое молчание мужчин говорили сами за себя, — ведь в такую жуткую погоду даже бедняки не казали нос из дома, что уж говорить о тех, у кого не было нужды в сухих дровах и еде.

Вряд ли такие гости сулили большой прибыток, и всё же трактирщик повеселел и оживился: он настроился на одиночество и скучный вечер, а тут какое-никакое, а развлечение.

Гадая, кто эти люди и что именно выгнало их из дома, он подкинул в камин охапку дров и, когда они весело затрещали, надел плащ и вышел на улицу.

Трактирщик был крепок, но уже не молод. Не желая мокнуть под дождём, он не пошёл навстречу путникам, а встал под навесом у двери. Ожидая, когда они добредут до его пристанища, он порылся в карманах и, найдя трут и кресало, зажёг фонарь.

Наконец путники показались на подъездной дороге и, с трудом переставляя ноги, вязнущие в раскисшей глине, направились к постоялому двору.

— Заходите, господа, заходите, — радушно проговорил трактирщик, когда пожилая женщина, с двух сторон поддерживаемая мужчинами, тяжело ступила на крыльцо.

Чтобы посмотреть, кто к нему пожаловал, он поднял фонарь повыше. Старшая из женщин, насколько позволяли рассмотреть обвисшие поля её шляпы, была уже совсем старухой; о том свидетельствовали намокшие седые патлы, выбившиеся из причёски, морщины на лице и обвисшая кожа на шее. Путники, которые её сопровождали, были ещё совсем молоды. По прикидке трактирщика, старшему из мужчин было около двадцати, а младшему не более семнадцати. Неловкие движения и руки, явно не знавшие физического труда, выдавали, что они не воины. «Ни на что не годные изнеженные мальчишки», — презрительно подумал он и мельком глянул на девушек. На его взгляд, обеим было лет по шестнадцать. Впрочем, порядочные женщины и всё связанное с ними с некоторых пор занимали немного места в его жизни, поэтому он не был в этом уверен.

«Похоже, это одна семья, к тому же из благородных», — пришёл трактирщик к выводу.

— Осторожней, не споткнитесь! — предупредил он. — Как ни стараюсь, из-за проклятого дождя доски постоянно горбятся и выпирают наружу.

Мужчины кивнули в знак благодарности, а старуха приподняла голову и бросила на него ничего не выражающий взгляд. Тем не менее трактирщика царапнула тревога. Что-то такое было в лице пожилой женщины, что ему стало не по себе и он, приотстав от гостей, обмахнул себя охранным знаком. «Чур, нечистая сила! Кем бы ты ни была, не причиняй мне зла!» — пробормотал он чуть слышно.

Прежде чем войти вслед за остальными, одна из девушек обернулась и, не переставая всхлипывать, посмотрела на него молящими глазами.

— Сударь… стыдно признаться, но нам нечем заплатить. Может, вы будете столь любезны, что поверите нам в долг? — пролепетала она сквозь слёзы.

«Да чтоб вас всех!» — ругнулся трактирщик, который сам был по уши в долгах. В последнее время, одолеваемый ростовщиками, он уже подумывал продать заведение и снова податься в наёмники.

Выражение лица трактирщика сказало девушке, что он думает о её семье, и она, покраснев до ушей, начала поспешно стягивать перчатку. Правда, мокрая телячья кожа с трудом поддавалась её усилиям и процесс снятия несколько затянулся.

Пока девушка безуспешно дёргала перчатку, трактирщик молча ждал. В отличие от неё, его не смущала неловкость момента. Наоборот, судя по выражению лица, ему было любопытно, насколько ценную безделушку ему хотят предложить.

— П-простите! — пробормотала окончательно сконфузившаяся девушка и, наконец справившись с перчаткой, сдёрнула с пальца кольцо. — Вот, возьмите! Оно дорогое, честное слово!

Трактирщик повесил фонарь на крюк в стене и, взяв тоненькое девичье кольцо, с сомнением посмотрел на него. Форма и расположение мелких драгоценных камней говорили о том, что это залог любви. Заметив выгравированную надпись внутри кольца, он протянул его обратно.

— Не нужно, барышня. Вы люди благородные, с вас будет достаточно долговой расписки.

— Нет! — девушка спрятала руки за спину. — Я не хочу быть должной, — с тихим упрямством заявила она.

— Понятно. Особенно таким, как я, — усмехнулся трактирщик, но больше отказываться не стал. Он сунул колечко в карман и добавил на керамийском: — Заходите внутрь. Плакать по потерянным капиталам лучше в тепле и на сытый желудок.

Керамийский язык был языком знати и девушка, обернувшись к нему, растерянно хлопнула мокрыми ресницами.

— Вы что-то сказали?

— Вам показалось, — невозмутимо ответил трактирщик.

Девушка медлила, и он взялся за витую железную скобу, заменяющую дверную ручку.

— Давайте поспешим. Время уже позднее. Лихой люд ко мне не полезет, а вот за нечистую силу ручаться не могу.

— Да-да, конечно! — испуганно согласилась девушка и поспешно шагнула в отворённую дверь.

Пока трактирщик накрывал на стол, путники, рассевшись у камина, сушили одежду и терпеливо ждали. К его разочарованию, они почти не разговаривали между собой, и после ужина сразу же поднялись в отведённые им комнаты. Спустя некоторое время раздался женский плач, но старуха что-то злобно рыкнула и наверху мгновенно воцарилась тишина.

«Надо же, какие скрытные, — удивился трактирщик, — а я думал меня ждёт душераздирающая история бездельников, оказавшихся по собственной глупости без средств к существованию. Видимо, здесь что-то посерьёзней, чем просто разорение».

После уборки за гостями он поужинал куском хлеба с мясом, запивая его самодельным ягодным вином, а затем снова выглянул в окно.

«Темно как в пасти у кит-рыбы», — проворчал трактирщик и тут ему почудилось, что на дороге блеснул огонёк. Вот только цвет у него был не жёлтый, как у фонарей на повозках, а мертвенно-голубой. «Так и знал, что это семейство притащит за собой нечистую силу», — с досадой подумал он. Поставив кружку на подоконник, он взбежал наверх и, войдя в свою комнату, направился к сундуку — там хранились вещи, свойственные его прежней профессии.

С привычной сноровкой он натянул защитную амуницию, затем связал волосы кожаным ремешком и, взяв меч, сбежал вниз.

Не дожидаясь, когда нечисть атакует его заведение, трактирщик зажёг фонарь и вышел на улицу. Там он первым делом достал гладкую коричневую дощечку, похожую на обычную деревянную пуговицу, и выставил её перед собой.

— Эй! Кто бы ты ни был! Ступай себе с миром! Если не хочешь испытать мой клинок на своей шкуре! — выкрикнул он в ночную тьму.

— Разве это не постоялый двор? — вопросил серебристый голос и в темноте возник женский силуэт, обрисованный колдовским голубым светом.

У трактирщика ёкнуло сердце. Женщина в причудливом воздушном наряде была прекрасна, как мечта. А ещё он не сомневался, что она — нечисть высшего порядка. И это действительно было так. Как следовало из «Бестиария пришествия», каталога хранящегося в центральном храме Солнца, это была Владычица ночи, высшая демоница, пришедшая со звёзд.

— Он самый, — поколебавшись, ответил трактирщик.

— Тогда я хочу снять комнату.

— Госпожа, это невозможно, ведь вы не человек.

— И что? Я такой же путник, как и все. Почему я не могу остановиться на ночь на постоялом дворе?

— Потому что может так статься, что после вашего ухода здесь не останется ничего живого, — прямо ответил трактирщик.

— Даю слово, что не причиню вреда ни вам, ни вашим постояльцам.

«М-да! Что такое не везёт и как с этим бороться», — вздохнул трактирщик и, спрятав амулет, отправил меч в ножны. Высшие демоны, если давали слово, то всегда его держали, за редким исключением. К тому же отказывать им было опасно. Ведь ни один амулет, несмотря на уверения жрецов, не давал стопроцентной защиты от сверхъестественных существ, даже от низшей местной нечисти.

— Госпожа, если вы намерены войти, то я могу лишь просить вас о снисхождении к моему скромному жилищу.

— Не переживайте, сударь, я же сказала, что не причиню вреда ни вам, ни вашим постояльцам, — последовал ответ и в то же мгновение Владычица ночи оказалась на крыльце.

«Надо же! Красота такая, что перехватывает дыхание и сердце бьётся как сумасшедшее», — отстранённо подумал трактирщик, не замечая, что слишком долго глядит на гостью, чего нельзя было делать, имея дело с нечистью.

— Прошу прощения! — спохватился он и отступил в сторону.

— Входите, госпожа, — сказал он по привычке и тут же прикусил язык, но было уже поздно.

Владычица ночи улыбнулась.

— Вы либо храбры, либо глупы. Ведь теперь я в любое время могу войти в ваш дом.

— Конечно же, это моя глупость, — признался трактирщик, — но я о ней не жалею. Если вы снова почтите меня своим присутствием, я буду только рад.

На лице Владычицы ночи появилось укоризненное выражение.

— Сударь, слухи не лгут. Если к вам вдруг повадилась нечисть, значит, долго вам не жить. Мы, духи, любопытны и, чтобы путешествовать по миру смертных, нам нужна ваша жизненная энергия. Во всяком случае, для большинства из нас.

«Вот оно что!» — трактирщик понимающе кивнул, а затем заявил:

— Всё же я рискну. В конце концов лучше умереть так, чем стать немощным стариком и страдать от болячек.

— Что ж, я ценю ваше доверие, — сказала Владычица ночи и будто невзначай коснулась его плеча. — А это чтобы вы знали, с чем вздумали играться, и относились серьёзней к сверхъестественным силам.

Охватившая трактирщика слабость была столь сильна, что у него задрожали колени и он был вынужден прислониться к дверному косяку. Владычица ночи смерила его долгим взглядом и вновь положила руку на его плечо. Тонкие пальцы сжались и он, силясь сдержать крик, со стоном согнулся — у него было такое ощущение, будто его с головы до пят прошило молнией. Когда его немного отпустило, он выпрямился и так посмотрел на Владычицу ночи, что на её прекрасном лице появилось обиженное выражение.

— Вот чего вы злитесь? Между прочим, я не только вернула забранную у вас жизненную энергию, но и добавила собственную. Так что, чем с ненавистью смотреть на меня, лучше бы поблагодарили. Ведь я подарила вам молодость и здоровье.

«Да, неужели?» — трактирщик прислушался к себе. Действительно, слабость ушла, и он ощущал себя как никогда бодрым. Но самым примечательным было то, что старые раны и ломота в костях, к чьей постоянной ноющей боли он уже притерпелся, теперь никак не давали знать о себе, хотя погода была сырой и холодной. Он глянул на руки, утратившие венозные вздутия и узловатость, впрочем, как и мозоли, и подивился происшедшим с ним переменам. «Никак я в самом деле помолодел. Вот чудеса-то!» — и он церемонно поклонился Владычице ночи.

— Спасибо, госпожа. Не знаю, чем я заслужил вашу милость, но я благодарен за столь щедрый дар.

— Вот и славно, — отозвалась Владычица ночи и нетерпеливо глянула на трактирщика.

— Извините! — воскликнул он и поспешно отворил перед ней дверь. — Пожалуйста, входите.

Когда гостья села за стол, он бросил на неё озадаченный взгляд.

— Госпожа, не знаю, чем вас потчевать. Скажите, что вы хотите, и я постараюсь приготовить это для вас.

Владычица ночи вздохнула.

— Не думаю, что у вас есть то, к чему я привыкла, так что ужин придётся отложить, — сказала она и, поднявшись с лавки, попросила показать ей комнату.

Трактирщик призадумался, соображая, где ему разместить необычную гостью. Знатный люд редко заглядывал к нему, поэтому комнаты для постояльцев не блистали роскошью. Да и кровати, по известной причине, были исключительно железными, впрочем, как и большая часть прочей обстановки.

— Госпожа, подождите немного, мне нужно подготовить для вас комнату, — сказал он и поднялся на второй этаж.

Немного постояв перед дверью в самом дальнем конце коридора, трактирщик вошёл внутрь.

Это была комната его бывшей жены, и единственная из всех, где стояла деревянная кровать. Оценив размеры уборки, он вздохнул: «Проклятье! Здесь столько пылищи, что я до утра не управлюсь».

Он развернулся, чтобы взять веник и совок, и увидел в дверях Владычицу ночи.

— Что ж, здесь довольно мило, — сказала она, оглядевшись по сторонам, а затем щёлкнула пальцами.

Окно распахнулось и в него вылетело серое облако пыли — вместе с молью, мокрицами, древоточцами и прочими мелкими обитателями комнаты. По второму щелчку пальцев к вещам вернулся их первозданный вид. Третий щелчок привёл к тому, что свет лампы, принесённой трактирщиком, потерялся в свете люстры, вспыхнувшей под потолком. Многочисленные свечи осветили комнату уютным жёлтым светом.

Владычица ночи выжидающе посмотрела на трактирщика. Судя по отсутствующему взгляду, мыслями он явно был не здесь, что вызвало у неё некоторую досаду. Она ожидала от него если не восторгов, то хотя бы удивления.

— Сударь! — наконец не выдержала она. — Меня всё устраивает, вы можете идти.

— Что? — очнулся трактирщик, а затем кивнул. — Извините, я уже ухожу, — и он шагнул к порогу.

— Постойте! Скажите, как вас зовут? — спохватилась Владычица ночи.

— Клермон Ястреб, — не оборачиваясь, ответил он и, выйдя в коридор, плотно закрыл за собой дверь.

«Надо же, другие готовы продать душу за молодость, а ему вроде как и всё равно. Впрочем, что с него взять? Он смертный, к тому же из простонародья», — подумала Владычица ночи, обиженная равнодушием трактирщика. И всё же он её заинтересовал. Что-то было в нём необычное, какая-то тайна, что подогревало её любопытство. К тому же сейчас, когда он помолодел, то телосложение и резкие, но гармоничные черты лица выдавали, что он отнюдь не простого происхождения. «Может, он бастард какого-нибудь вельможи и его донимают законные отпрыски отца? — подумалось ей. — Тогда понятно, почему он прячется в этой глуши. Впрочем, не стоит спешить. Загадку нужно распутывать не спеша, чтобы получить максимальное удовольствие».

Довольная подвернувшимся развлечением Владычица ночи сменила облик и, полюбовавшись на себя в зеркало, улеглась в кровать. Всё же потеря части жизненной энергии, пусть и некритичная в её случае, дала о себе знать усталостью, и она мгновенно уснула.

Будучи в человеческом облике, она не услышала, как отворилась дверь и в комнату вошла старуха. Подойдя к кровати, она некоторое время смотрела на пришелицу из другого мира, а затем, решившись, простёрла над ней руки и беззвучно начала проговаривать заклинание, почерпнутое ею из древнего пергамента. Оно попало в её руки случайно, поэтому не знала к чему это приведёт, но решила, что терять ей нечего. Так или иначе её ждала смерть, если не от колдовства, вышедшего из повиновения, или пришедшего в себя демона, то от старости, которая стремительно разрушала её тело.

Чутьё её не подвело. Она поставила всё на кон и выиграла. Из комнаты, где спала демоница, вышла уже не старуха, а молодая рыжеволосая женщина потрясающей красоты. Оказавшись в коридоре, она бесшумно закрыла дверь и на её лице промелькнуло облегчённое выражение.

Несмотря на страх перед демоницей, она ушла не сразу, а прежде спустилась вниз, на первый этаж, и взяла кухонный нож, — недавно наточенный он был остёр как кинжал, — а затем вновь поднялась в комнаты, отведённые её семейству.

Первой жертвой помолодевшей старухи стал старший из мужчин. Она тряхнула его за плечо, и, когда он открыл глаза, со зловещей улыбкой вонзила нож ему в сердце. Младший, который ночевал в этой же комнате, проснулся и попытался убежать, но она догнала его и, повалив на пол, перерезала ему горло. После этого она направилась в комнату девушек. Их постигла та же участь, что и мужчин. Правда, в темноте она не заметила, что нож соскользнул, натолкнувшись на краешек храмового медальона,[2] и девушка, которая заплатила за ночлег обручальным колечком, осталась жива. Несмотря на страшную боль, она не издала ни единого звука, пока убийца не вышла из комнаты.

Сделав своё чёрное дело, злодейка спустилась вниз и вложила нож в ладонь трактирщика. Он, сидя в кресле у камина, спал безмятежным сном и ведать не ведал, что творится в его доме. После этого злодеяния она завернулась в его накидку и надела его башмаки. Выйдя на улицу, где по-прежнему лил дождь, она зашагала к Северному тракту.

Когда она вышла к дороге, из ниоткуда появилась чёрная карета, запряжённая четвёркой вороных. При её приближении кони одновременно повернули головы и в непроглядной темноте их глаз начали разгораться кровавые искры. Управлял диковинным экипажем толстый кучер, облачённый в красную ливрею с золотым позументом. Он помог колдунье забраться внутрь кареты и, взгромоздившись обратно на облучок, с залихватским видом подкрутил намокшие усы. После этого он гикнул так, что кони с диким ржанием взвились на дыбы, а затем, под его дьявольский хохот, во всю прыть понеслись по дороге.

Глядя на это, любой бы заподозрил, что здесь не обошлось без нечистой силы, и то, что кучер не иначе как сам властитель преисподней. Впрочем, это был всего лишь голем, получивший жизнь благодаря своей хозяйке.

Как бы то ни было, ведьма — а это была именно она — благополучно прибыла туда, куда намеревалась, то есть к поместью князя Локса Северноводского. По прибытии на место, будучи деятельной по натуре, она не стала терять время и, действуя по привычному сценарию, подошла к въездным воротам. Появившейся страже она представилась дальней родственницей князя, и старший караула лично проводил её к особняку, сложенному из жёлтого известняка. Правда, две белые мурлыки, греющиеся на солнышке, были не столь доверчивы. При виде ведьмы кошки выгнули спины и злобно зашипели, но крик здоровенного ворона, который начал спускаться к ним, заставил их оставить поля боя. Как только кошки юркнули под дом, ведьма незаметно для стражника щёлкнула пальцами, и птица тут же растворилась в воздухе — точно также как до этого исчезли карета, кони и кучер. Стражникам она сказала, что приехала на перекладных.

Во время встречи с домочадцами князя прохиндейка, то и дело прикладывая платочек к глазам, поведала им трагическую историю своей жизни, естественно, выдуманную от начала и до конца. Тем не менее она настолько разжалобила мать князя, что та сама отвела её к сыну, который в это время занимался делами и не любил, когда домашние ему мешали.

Приближённые князя, присутствовавшие при их встрече, тоже ахали и охали, — ведь рыжеволосая красавица, выбери она театральную стезю, снискала бы себе всемирную славу.

Тем не менее князь Локс был прозорлив и чувствовал в незваной гостье фальшь, несмотря на её вдохновенную игру. Но он был слишком самонадеян, а девушка слишком красива. Поэтому, узнав, что её родители умерли, он без промедления предложил ей свой кров и защиту.

Впоследствии ведьма так задурила ему голову, что князь и думать забыл о своих первоначальных подозрениях.

Бедная княгиня, видя, как муж пренебрегает правилами приличия и всюду появляется с любовницей, не выдержала такого позора и вскоре тяжело заболела. Правда, она недолго мучилась. Не прошло и трёх дней, как она скончалась от сильного жара. Во всяком случае, так гласила официальная версия, хотя приближённая к княгине служанка, прежде чем бесследно исчезнуть, успела рассказать, что её госпожу рвало кровью, а до этого она мучилась сильными болями в животе.

Конечно же, пошли слухи, что княгиню отравили, но князь был глух к молве и по окончании траура сразу же женился на ведьме, после чего она осмелела и начала строить козни тем, кто был ей неугоден. Поскольку старшая дочь князя приняла её в штыки, то первым делом она взялась за неё и вскоре вслед за матерью свела её в могилу. Затем наступил черёд трёх младших детей. Единственно до кого ей не удалось дотянуться был старший сын князя, который рассорился с отцом и находился в отъезде.

Старая княгиня помалкивала, поэтому тоже была ещё жива. Ведьма надеялась, что ей недолго осталось и она умрёт без её участия. К тому же старую княгиню уважали и народ, и жрецы бога Солнца, которому она поклонялась. В случае её насильственной смерти народ мог взбунтоваться и тогда жрецы, несмотря на щедрые дары, пришли бы за ней. Тем не менее она зорко присматривала за свекровью, но, как было уже сказано, она не давала ей повода для убийства.

Тяжело опираясь на палку, старая княгиня ежедневно ходила на семейное кладбище и подолгу сидела у могил невестки и внуков. Она не плакала, лишь выпрямив спину, невидящим взглядом смотрела перед собой. О чём она при этом думала, и думала ли вообще, никто не знал, даже единственная служанка, беззаветно преданная ей. Ближе к вечеру старая женщина возвращалась к себе и больше не выходила до утра. Помимо столовой это был её единственный маршрут. Сидя за столом, она ни разу не заговорила ни с сыном, ни с новой невесткой. И вообще, после женитьбы сына на ведьме она смотрела на него как на пустое место. Даже когда князь Локс перестал появляться в столовой и ей донесли, что он заболел, она ни разу не справилась о его здоровье. Впрочем, спрашивать об этом было излишне. У «молодых» царил такой разгул, что не только старой княгине, всем слугам было тошно.

К тому времени ведьма и думать забыла о трактирщике, вот только он не забыл о ней. Да и как тут забудешь, когда по её милости ему чуть не отрубили голову, причём не только по обвинению в жестоком убийстве постояльцев, но и в злостном колдовстве.

___________________________

[1] Триада — десять дней. В местном календаре в году 12 месяцев, каждый из которых измеряется тремя неделями по десять дней. В году триста шестьдесят пять дней, но последние пять дней принадлежат безвременью.

[2] Медальон в форме солнца, такой же предмет культа, что и крест у христиан.