Трактирщик и Владычица ночи

ГЛАВА 2. Судилище и бегство

Прежде чем уйти из постоялого двора, ведьма навела на его хозяина сонные чары, поэтому он проснулся далеко за полдень, причём не сам — его разбудил болезненный толчок под рёбра.

Поэтому первое, что он увидел, это загорелую физиономию Ката Ворона. Склонившись над ним, тот скалил в улыбке зубы, неестественно белые от постоянного жевания нэша[1].

— Хватит дрыхнуть, к тебе гости, — сообщил давний приятель.

Трактирщик окинул его взглядом. С некоторых пор Кат подвизался в роли охотника за нечистью, поэтому в руке он держал небольшую, но увесистую дубинку. При его профессии она служила оружием и амулетом, поскольку их отливали из специально заговорённого железа.

Видя, что Кат Ворон снова вознамерился ткнуть его под рёбра, он вместе с креслом подвинулся назад и лишь тогда заметил, что держит в руке окровавленный нож.

— Что, свинью резал и так утомился, что уснул? — съехидничал охотник и, хохотнув, изобразил неприличный жест. — Ты смотри, а то какая-нибудь из них родит тебе наследников с пятачками.

— Я животину не трахаю, мне баб хватает, — усмехнулся трактирщик.

Встав из кресла, он первым делом ополоснул нож водой, а затем тщательно вытер его сухой тряпкой и лишь после этого положил на место.

— Есть будешь или просто так зашёл? — поинтересовался он.

— По делу. Но разве я когда отказывался от еды? — и охотник подбросил на ладони медную монетку.

— Похоже, на этот раз ты платёжеспособен. В таком случае подожди, сейчас я растоплю печь и что-нибудь приготовлю.

Трактирщик направился было к кухне, но не успел он сделать пары шагов, как на него обрушился сильный удар. Охотник за нечистью целил ему в голову, но Клермона спасло чутьё на опасность, выработавшееся за годы службы в наёмниках. Тем не менее полученного удара ему хватило с лихвой; ключица хрустнула, и правая рука повисла бесполезной плетью.

Отскочив за стол, он схватил нож, хотя понимал, что в серьёзной драке с таким противником ему не выстоять.

— За что? — сердито вопросил он.

— Тварь! — рявкнул Кат Ворон. — Ты рожу свою видел? Думаешь, я поверю, что ты Клермон?

Тут-то трактирщик вспомнил о подарке Владычицы ночи. «Понятно. Я помолодел, и Кат решил, что я это не я», — обескураженно подумал он и помянул благодетельницу недобрым словом. Тем не менее нужно было что-то делать, причём срочно, поскольку охотники за нечистью были скоры на расправу.

— Друг, не горячись! Клянусь двенадцатью сосцами Матери-земли, что я не перевёртыш. Хочешь расскажу, когда и как мы встретились? Это случилось десять лет назад, в третьем месяце три тысячи пятнадцатого года, в харчевне Толстяка Рума. Мы подрались, а после помирились и даже побратались. А помнишь, как мы выбирались из окружения при Тамкете? Тогда нас разбили в пух и прах. Проклятый мальчишка-тумбин всадил мне в бок нож по самую рукоять, и ты всю дорогу тащил меня на себе. Видит Цем-воитель[2], что я по сей день благодарен тебе за это. Если бы не ты, я бы тогда не выжил, — попробовал он урезонить товарища.

Охотник смерил его подозрительным взглядом.

— Не заговаривай мне зубы! Говорят, что перевёртыш перенимает не только внешность своей жертвы, но также её воспоминания.

— Тебе видней, ведь это ты у нас знаток по нечисти, — буркнул трактирщик и, поморщившись, сел на табурет. — Ну? Что ты собираешься делать со мной? Сразу убьёшь или потащишь на разборки к городскому судье? — поинтересовался он.

Охотник сел напротив и пристально посмотрел на него.

— Даже не знаю, — засомневался он.

Конечно, трактирщик выглядел непривычно молодо, тем не менее интуиция говорила ему, что это его товарищ Клермон Ястреб и никто другой.

— Давай рассказывай, что приключилось с тобой, — потребовал Кат Ворон.

Делать было нечего, и трактирщик поведал ему события вчерашнего вечера.

Выслушав его рассказ, охотник окончательно помрачнел.

— Ну, ты даёшь! Да за связь с нечистой силой тебе сначала отрубят голову, а затем сожгут.

— Я её не вызывал! — огрызнулся трактирщик, но тут же опомнился и снова перешёл на дружеский тон. — Кат, что я мог поделать? Она пришла сама и чует моя душа, что она из высших демонов.

— Она себя назвала?

— Да… сказала, что её зовут Владычица ночи.

— Что?! — подскочил охотник. — Если сюда заявилась сама Владычица ночи, то плохи наши дела!

— Почему?

— Потому что Владычица ночи действительно из высших демонов.

— Ну, не знаю, — трактирщик помедлил, — мне кажется, что она не злая и вреда не причинит.

Охотник покачал головой.

— Клермон, не ведись на речи нечисти, тем более высших демонов. Для них мы ничто. Конечно, бывает, что они дружелюбны к нашему брату, и всё равно ничем хорошим это не кончается. Вот она подарила тебе молодость и что теперь ты будешь делать? Ведь окрест тебя каждая собака знает. Как ты объяснишь людям, с чего вдруг помолодел и выглядишь как твой собственный сын? Конечно, будь он у тебя.

— Что, неужели настолько заметно? — огорчился трактирщик. Занятый делами он так и не удосужился глянуть на себя в зеркало.

— Ещё бы! — охотник достал из кармана маленькое зеркало. Он держал его при себе не из тщеславия, а по необходимости. На некоторую нечисть нельзя было смотреть напрямую.

Зеркальце было слишком маленьким, целиком лица было не разглядеть, тем не менее отсутствие морщин на лбу и щеках говорило само за себя.

— Да, дела, — вздохнул трактирщик, поняв, что товарищ прав. — Ну и что мне теперь делать? — растерянно вопросил он.

— Уходи, пока не поздно, — посоветовал охотник. — А я сделаю вид, что тебя не видел.

— Спасибо, друг…

И тут на верхней площадке лестницы появилась девушка в окровавленной одежде.

— Помогите! — простонала она, цепляясь за перила, и осела вниз.

— Кто это? — насторожённо спросил охотник.

— Девчонка, что заплатила за ночлег обручальным кольцом, — ответил трактирщик, морщась от боли. — Посмотри, что с ней, а я поищу мазь от ран и перевязочное полотно. Вроде лекарь забыл их после последней драки возчиков. Всё равно мне её не поднять.

— Хорошо, — согласился охотник и взбежал вверх по лестнице. — Нашёл? — спросил он, вернувшись через довольно долгое время.

— Нашёл, — трактирщик глянул на его непроницаемое лицо. — Кат, что случилось?

— Старухи нет, а мальчишки и одна из девчонок убиты. Зарезаны как свиньи.

— Клянусь Матерью-землёй это не я!

— Я знаю. Девчонка пришла в себя и сказала, что это сделала мачеха. Ведьма вошла в их семью довольно давно, они были ещё детьми. Уже потом, когда их отец Тори Таден скончался, лекарь сказал, что у него есть подозрение, что он умер не своей смертью. Слишком уж стар он был для своего возраста; к тому же отощал так, будто его морили голодом, хотя у них богатая семья. Когда прибыли жрецы, ведьма уже сбежала, прихватив с собой пасынков и падчериц. Видимо, хотела пустить их на замену отцу, поскольку с его смертью она начала терять молодость и красоту. Да только у молодых не так просто отнять жизненную силу, поэтому ведьмы липнут к тем, кто в зрелом возрасте. Тем не менее у них есть способы обдирать и молодых тоже, но требуется специальный обряд, на который у неё, видимо, не было времени.

— Почему же она их убила?

— Мне откуда знать? — сказал охотник и, поколебавшись, добавил: — Прошлой ночью Двойное сердце[3] светило ярко, а кровать девчонки стоит аккурат у окна. Она говорит, ей показалось, что ведьма снова помолодела. Значит, нужда в них отпала.

— Помолодела? Подожди, я сейчас! — перебил его трактирщик и бросился к лестнице, ведущей на второй этаж.

На стук ему никто не ответил. Тогда он выждал немного времени и толкнул незапертую дверь. Войдя внутрь комнаты, он сразу понял, что Владычица ночи ушла и это вызвало у него неясное чувство. Уж слишком красива была демоница, что задела даже его очерствевшее сердце.

Для очистки совести он заглянул в те места, где она могла скрываться, а затем сел на аккуратно заправленную кровать. «Могла бы хоть попрощаться, прежде чем уйти. С другой стороны, какое ей дело до меня, простого трактирщика?» — с грустью подумал он.

Невнятный голос Ката Ворона, который, судя по интонациям, бубнил раненой девушке что-то успокаивающее, заставил его задуматься о собственном положении. Три мёртвых тела в доме и то обстоятельство, что охотник за нечистью застал его с ножом в руках, всё это вызывало у него глухое беспокойство, — ведь суд мог не принять во внимание слова девушки, решив, что она наговаривает на мачеху или видела её в бреду. Единственно, что говорило в его пользу, это подозрение, что хозяйка усадьбы Таденов действительно является ведьмой.

«Вот только это ещё нужно доказать. А как это сделать, если она сбежала? Да никак, если её не найдут. Да-а… плохи мои дела», — пришёл он к выводу и тут раздался пронзительный женский вопль. Это кричала кухарка, явившаяся на постоялый двор.

«Ну вот, началось!» — мрачно подумал Клермон, понявший, по уверенным мужским голосам внизу, что по его душу явилась стража из Небодара — довольно большого городка, находящегося поблизости. Он понимал, что товарищ, вызвавший себе подмогу, поступил правильно, с нечистью шутки были плохи, тем не менее ему было обидно. Вдобавок боль от ушиба всё нарастала и он, стиснув зубы, поспешил наложить повязку на плечо.

— Хватайте его, он здесь! — крикнула кухарка, увидев, что хозяин спускается по лестнице, и с решительным видом схватилась за кочергу. — Не подходи, убивец! Меня ты не зарежешь, как тех несчастных детей!

— Магда! Вот что ты несёшь? Если уж за десять лет я тебя не зарезал, то с чего вдруг ты испугалась сейчас? — попробовал он воззвать к разуму воинственно настроенной женщины.

— Да кто ж вас, мужиков, знает! Смотришь, вроде нормальный, а потом такое выкинет, что хоть стой, хоть падай.

— Лучше сразу падай, — посоветовал один из стражников, и они захохотали.

Кухарка была женщиной видной и до сих пор привлекала взгляды мужчин. По слухам, она погуливала на стороне и за это время от времени её поколачивал муж. Правда, он был низкорослый и худосочный, поэтому злые языки утверждали, что во время супружеских ссор ему достаётся гораздо больше тумаков, чем ей.

Поскольку одной рукой много не навоюешь, Клермон был вынужден сдаться на милость закона. Под насторожёнными взглядами стражников, которые при виде него сразу же взялись за оружие, он спустился вниз, а затем, показывая, что сдаётся, поднял вверх здоровую руку.

Конечно же, Клермон попытался объяснить, как было дело, да и товарищ заступился за него, но стражники не стали слушать ни того ни другого. Сыграло то обстоятельство, что городской страже и наёмникам жрецов платили из одной казны, поэтому стражники ревниво относились к охотникам за нечистью. Так что слова Ката Ворона не возымели нужного действия и трактирщика отвели в тюрьму.

Княжий суд не стал затягивать дело. Клермона Ястреба, хозяина постоялого двора и бывшего наёмника, обвинили в убийстве семейства Таденов. Попутно всплыло обвинение в колдовстве и тогда на смену княжескому суду пришёл жреческий суд.

Служители храма Солнца испробовали на подозреваемом положенные амулеты и для верности пытки, после чего было заявлено, что он виновен, — мол, внезапная молодость трактирщика не есть божественное чудо, как утверждает уважаемый жрец-защитник, а результат того, что он был не твёрд в вере и поддался искушению нечистой силы. А для отступника, продавшего душу тёмным силам, есть только один приговор — смерть, причём без всякой пощады.

Кат Ворон и здесь пробовал заступиться за товарища, но жреческий суд счёл его доводы неубедительными, — мол, если Клермон Ястреб не продал свою душу, то с чего вдруг демоница подарила ему молодость? Контрдовод жреца-обвинителя был разумен, поэтому охотник замолчал и сел на место.

Княжий и жреческий суды вынесли подсудимому суровый приговор, его приговорили к казни через отрубание головы с последующим сожжением останков.

Во время судилища Клермон Ястреб вёл себя сдержанно. К удовольствию судей, он не ругался и не кричал, что невиновен, да и сам приговор выслушал совершенно спокойно, что лишний раз утвердило их во мнении, что он виновен.

Лишь Кат Ворон, который хорошо знал товарища, видел, насколько он подавлен, но был бессилен ему помочь. После того, как Клермона увели в тюрьму, к нему подошёл жрец из судейских и, не глядя на него, надменно сообщил, что его вызывают в канцелярию, для выяснения того, насколько он причастен к делу осуждённого колдуна. Кат посмотрел ему вслед и мысленно плюнул на подол его белого с золотом одеяния, волочащегося по полу.

В ночь перед казнью Клермон не сомкнул глаз. Преступников, обвинённых в колдовстве, держали не просто в камере, а в специальной железной клетке с серебряным напылением на прутьях. Поскольку такое сооружение было дорогим удовольствием, то места там было мало и заключённому всё время приходилось стоять, даже во время сна. Правда, преступники щуплого телосложения как-то умудрялись сидеть, но трактирщик был не из их числа.

Прислонившись спиной к прутьям клетки, Клермон невидяще глядел в темноту. Спать он не мог, даже при всём желании: не давала боль в теле, покалеченном пытками. Чтобы отвлечься от тёмных гневных мыслей, он мысленно гулял по временам счастливого детства и отрочества. Тогда он, сын крупного военачальника, даже представить себе не мог, что однажды станет наёмником, а затем превратится в презренного трактирщика.

Воспоминания были отрывочными, без какой-либо временной связи. Память вытащила даже то, что он прочно забыл, как ему казалось. В какой-то момент перед его внутренним взором возникло смеющееся лицо отца, подкидывающего его к небу, а затем белые тонкие пальцы матери, утопающие в пене дорогих кружев. С напряжённой улыбкой она глядела на их рискованную забаву и на всякий случай тянула к нему руки — в надежде подстраховать на случай падения.

Клермон улыбнулся. Это было одно из самых ранних воспоминаний детства. «Мама зря волновалась, отец был сильным и ловким. Ни при каких обстоятельствах он не уронил бы меня», — тепло подумал он. Между тем любовь, читаемая на лицах родителей, больно царапнула его по сердцу. В последнее время он редко вспоминал о них, хотя они по-прежнему оставались для него самыми дорогими людьми.

Охваченный печалью, он прижал ладонь к сердцу.

— Папа, мама, простите! Самонадеянность и глупость увели меня далеко от родного дома. Я даже не смог достойно проводить вас в последний путь, что уж говорить о ежегодном поминальном огне… Пусть так, но вы по-прежнему в моём сердце и это никогда не изменится. Единственно жаль, что я так и не сумел найти тех, кто опорочил твоё доброе имя, отец. Говорят, смотри кому это выгодно, но я не верю, что это Микес Лесногорский. Да, он занял твоё место, но вы же друзья детства и всегда горой стояли друг за друга. В три тысячи седьмом году, когда ты, отец, был в опале, именно Микес Лесногорский выступил в твою защиту. Хотя это было опасно, он сумел убедить владыку Расета Чернопольского, что в поражении наших войск на южной границе виной всему стечение неблагоприятных обстоятельств, а не твоя недальновидность. Если уж дяде Микесу не верить, значит, в мире нет никого, кто заслуживает доверия. Поэтому, отец, я очень надеюсь, что сейчас ты и мама пируете в Небесных чертогах и предательство старинного друга не омрачает ваш покой.

Клермон склонил голову, поклониться как положено усопшим родителям он не мог.

— Папа, мама, обо мне не беспокойтесь. Когда нет ни жены, ни детей, ни имущества уходить легко. Конечно, будь я от рождения крестьянином, я бы ещё поборолся за жизнь. Но для того, кто рождён для великих свершений, это не жизнь, а сплошное унижение. Тягомотна бесцельного существования уже сидит у меня в печёнках. Так что смерть для меня не наказание, а пусть горькое, но всё же избавление. Так что подождите ещё немного, скоро мы будем все вместе…

— Не будьте в этом так уверены! — перебил его детский голос. — Кто знает, куда Создатель определит вашу душу.

По виду это действительно был мальчик лет семи, но Клермон заглянул ему в лицо и сразу понял, что это она — Владычица ночи.

— Хотите забрать мою жизненную энергию? — вопросил он и просунул сквозь решётку здоровую руку. — Берите, мне не жалко. Уж лучше так, чем умереть на плахе палача.

Какое-то мгновение Владычица ночи колебалась, а затем коснулась его руки. Она не забрала его жизненную энергию, наоборот, добавила своей — чтобы вылечить ту руку, что пострадала в столкновении с охотником за нечистью и сейчас, после знакомства с пытками палача, имела гангренозный вид.

— Спасибо, — поблагодарил Клермон и грустно улыбнулся. — Только вы зря тратитесь. Всё равно я скоро умру. Лучше заберите. Ни к чему меня лечить, а вам жизненная энергия ещё пригодится. Как я понимаю, ведьма вас основательно ободрала, чтобы вернуть себе молодость.

— Если бы только это! Вдобавок я теперь её донор, — со вздохом сказала Владычица ночи.

— Донор? — не понял Клермон.

— Ведьма очень стара, её место давно на кладбище, поэтому она постоянно тянет из меня энергию на поддержание своей жизни, — пояснила она.

— Тем более! Вот зачем вы тратите её на меня? — не удержался Клермон от вопроса, который не давал ему покоя с момента их первой встречи.

Владычица ночи пожала плечами.

— Не знаю. Возможно, с той поры, как я отдала вам часть своей… жизненной энергии, я чувствую наше внутреннее родство, — она усмехнулась. — Нет, с ведьмой я его не чувствую. Дело в том, что в вашем случае это был мой дар, а в её случае наглый грабёж, за который она ещё поплатится.

В голосе Владычицы ночи явственно прозвучала угроза и Клермон ощутил, как у него зашевелились волосы на голове. «Всё же она демон и, похоже, сильный, если жрецы знают её имя», — подумал он. Всколыхнувшаяся было тревога улеглась, стоило ему только вспомнить, что жить ему осталось до утренних петухов. Надежды на освобождение он не питал, зная, что сверхъестественным существам не преодолеть железо и серебро. Стоило ему так подумать и Владычица ночи, подойдя к клетке, открыла запирающий её замок ключом, который, как выяснилось впоследствии, она позаимствовала у тюремщика.

Ключ и замок тоже были из посеребрённого железа и Клермон засомневался действуют ли эти металлы на высших демонов.

— Выходите, не медлите! Скоро за вами явятся, поэтому мы должны уйти как можно быстрей, — поторопила его Владычица ночи.

— Иду! — откликнулся он и больше не медля выскользнул из клетки.

— А как мы выберемся из камеры, а затем из тюрьмы? — спросил он, обнаружив, что дверь камеры заперта снаружи.

Вместо ответа Владычица ночи приняла прежний облик, а затем, взяв за руку, подвела его к стене и велела закрыть глаза. Клермон с сомнением посмотрел на неё, но спорить не стал.

Проход сквозь каменную кладку был похож на хождение под водой. Через пару шагов сопротивление исчезло и он, открыв глаза, обнаружил, что они находятся под открытым небом, причём не в тюремном дворе, а на улочке, на которую, как оказалось, выходит стена его камеры.

Владычица ночи, вновь превратившаяся в мальчика, вопросительно глянула на него.

— Что? — удивился Клермон. — Я должен решать, куда мы пойдём?

— Кто же ещё? Из нас двоих взрослый вы, а не я, — заявила Владычица ночи с лёгкой насмешкой в голосе и добавила: — Вообще-то, сейчас я человек и испытываю всё то, что испытываете вы, смертные, то есть мёрзну, хочу есть, а ещё я устала и хочу спать.

— В таком случае нам нужен постоялый двор. Вот только боюсь меня узнают и снова потащат на плаху.

— Брр! Как холодно! Воспользуйтесь силой, что я вам подарила, она поможет изменить облик.

Клермон озадаченно глянул на приплясывающего от холода мальчишку.

— Я же не умею.

— Что здесь уметь? — нетерпеливо отозвалась Владычица ночи. — Вспомните того, кого вы хорошо знаете. Этого достаточно.

Клермон начал вспоминать, как выглядит Кат Ворон, но отчего-то перед его внутренним взором возникла кухарка Магда и он с изумлением ощутил, как что-то сдавливает ему грудь, а по голым ягодицам и ногам свободно гуляет холодный утренний ветерок. «М-да! Будет та ещё потеха, если я навсегда останусь сельской бабой», — сокрушённо подумал он, обнаружив, что при нём не только женское платье, но и прочие женские прелести.

— Надеюсь, это не навсегда? — буркнул он, сердито глядя на Владычицу ночи, которая, судя по лицу, с трудом удерживалась от смеха.

Получив согласный кивок, он облегчённо перевёл дух и заглянул в корзинку, что возникла вместе со всем остальным. Помимо вещиц, служащих женскому тщеславию, там оказался кошелёк с несколькими серебряными монетами, которых вполне хватило бы на то, чтобы заплатить за еду и ночлег на постоялом дворе.

Прежде чем пуститься в путь, Клермон ослабил шнуровку на жилете, заменяющем кухарке корсет, и с облегчением вдохнул полной грудью. «Все демоны хаоса! Ведь я жив!» — мелькнула у него радостная мысль и он зашагал к окраине Небодара.

— Куда мы идём? — полюбопытствовала Владычица ночи.

— Ко мне домой. В конце концов, моё заведение ничем не хуже прочих, и оно ничего не будет нам стоить. К тому же, прежде чем пуститься в бега, я хочу забрать свои сбережения, — Клермон усмехнулся, покосившись на спутницу. — Магическим деньгам свойственно исчезать после ухода тех, кто ими расплатился, а мы не можем рисковать. Тогда охотники за нечистью обязательно выйдут на наш след.

Видя, что мальчишка из неё довольно хилый, к тому же то и дело спотыкается и отстаёт, он подхватил его на руки.

— Так будет быстрей, — сказал он в ответ на вопросительный взгляд. — Скоро появятся прохожие, а я не хочу, чтобы нас заметили в этой части города. Насколько я знаю, Магда здесь не появляется, поэтому это может вызвать подозрение.

— Хорошо, — кивнула Владычица ночи и, обняв его за шею, закрыла глаза. — Ничего, если я немного посплю? — спросила она.

— Конечно, спите, — согласился он.

Тёплое детское тельце, прильнувшее к нему, вызвало у Клермона незнакомое чувство. Будь он действительно женщиной, он бы понял, что так даёт о себе знать материнский инстинкт. Дыхание мальчика щекотало ему ухо и он, заправив прядь волос, нахмурился. Конечно, со стороны он себя не видел, но почему-то был уверен, что жест, которым он поправил причёску, точь-в-точь такой же как у Магды, а это вновь вызывало у него тревогу. Он не хотел превратиться в её полную копию.

По пути ему встретилась бродячая торговка, которая часто заглядывала на постоялый двор, она предлагала ему и посетителям всякие полезные мелочи. Судя по лицу, женщине хотелось поболтать с той, кого она принимала за кухарку, но Клермон отговорился тем, что спешит. Когда торговка спросила, чей такой хорошенький ребёнок, мнимая Магда ответила, мол, мальчишку ей подсунула дальняя родня, и поскольку в трактире не хватает рук, то она надеется уговорить нового хозяина взять его в работники за харчи. На этом они и расстались.

Вроде бы всё прошло гладко, но Клермону не понравился пристальный взгляд, который бросила на него торговка, прежде чем уйти. «Похоже, чем-то я себя выдал», — встревожился он и решил, что заберёт припрятанные сбережения, и они сразу же уйдут.

Владычица ночи приоткрыла глаза.

— Торговка совсем недавно видела Магду, но не беспокойтесь, она никому ничего не скажет, — сонно пробормотала она и вновь смежила ресницы.

«Слава Создателю!» — обрадовался Клермон и ему подумалось, что в дружбе с нечистой силой есть своя выгода. «К тому же, немалая. Иначе моя голова вскоре валялась бы в ящике под помостом», — усмехнулся он.

_________________________

[1] Нэш (выдумка) — местная разновидность плиточного табака с отбеливающим эффектом.

[2] Цем-воитель — бог, покровитель воинов и охотников.

[3] Двойное сердце — местная луна, состоящая из двух небесных тел.