Тремор

Глава 23

— Такси, такси, — раздавались голоса, пока Таня протискивалась сквозь толпу. Она всматривалась в лица, искала высокую фигуру, пока люди в суматохе проносились перед ней. В мокрых куртках, прячущие в шарфах покрасневшие щеки. Они окончательно развеяли послевкусие испанского уюта.

Прижавшись к стене, Таня набрала номер Кирилла. Недоступно. Паника волной захлестнула ее.

Людей вокруг нее от чего-то становилось все больше. Все они сливались в одну суетливую массу, надежно пряча в своих рядах одного единственного человека. Хотя Таня уже начала сомневаться в этом.

Сделав глубокий вдох, она покатила чемодан к выходу и, вздохнув еще раз, приготовилась подставить дрожащее тело холоду.

Метель тут же приняла ее в свои объятия. Хлопья снега, как заостренные клинки, с силой врезались ей в щеку. Они липли к лицу и, тая, смешивались с ручейком слез на разгоряченной коже. Странно, но Тане была приятна и эта боль, и онемение в пальцах. Лучше чувствовать их, чем гонять в голове одни и те же мысли.

Сквозь пелену на глазах, она искала терминал для входа в аэропорт. Решила сесть в одной из кафешек и подождать Кирилла там, если он все-таки выйдет на связь с ней. Пройдя досмотр, Таня изо всех сил сдерживалась, чтобы не броситься проверять телефон. Остановиться прямо в центре зала и разжать заледеневшие пальцы, несмотря на толпу, чемодан в руках и понимание того, как бессмысленны и глупы ее действия.

Лишь сев в «Шоколаднице», она вновь позвонила ему. Гудок, гудок, четвертый и вновь следующий. Их поток уже давно набил оскомину на сердце. Рвал его изнутри, поочередно заливая то надеждами, то болью. Она так устало верить в то, что протяжный звук прервется его голосом. Но все равно верила. С каждым судорожным вздохом все больше.

— Да?

Каждый звук этого короткого слова прозвучал как песня. Легкое придыхание в конце, хрипотца в начале. В ее сознании фоном пронеслись все победы мира, падения империй, восход и закат солнца по многу раз, столько, сколько оно вообще парило над этой бренной землей. Теплые вечера, уютный ворс пледа, привкус шоколада на языке, неистовый вопль в ночи и пульс капилляров слились, смешались в голове с этим «да». Блаженное всепоглощающее чувство.

— Сиди на месте, я скоро буду.

Сколько раз в ее голове всплывал этот день? Сколько раз Таня думала, что скажет Кириллу, обсуждала это с Крис, и сколько раз та успокаивала ее? Но вот она улетела в Австралию, и, кажется, забрала с собой всю уверенность, что когда-то внушала ей.

Вжавшись пальцами в чашку, Таня стала ждать предстоящего диалога. Заученные фразы все не могли пробраться сквозь ускоренный пульс и волнение. Тогда она расслабилась. Отпустила попытки собрать себя. Все ее внимание было отдано пролетающему за окном снегу. Таня провожала взглядом снежинки, растворившись всей душой в сером заволакивающем небе. Мысли оставили ее, а тело, наконец, перестало сокращаться против ее воли. Плечи опустились, а пальцы ослабили хватку. Сквозь тишину внутри стала ощущаться гармония. Голос сердца, ее настоящая сущность. Но лишь на миг. Янтарные глаза прожгли ее.

Какое-то время они молчали. Изучали друг друга, искали то, что когда-то сблизило их. С удивлением Таня поняла, что не дрожит. Что когда заговорит, ее голос будет тверд, и она не кинется ему на шею. В ней поднялась спокойная решимость отстоять себя.

— Ну что, удалось стать Микеланджело?

— А тебе Дэном Рейнольдсом?

Он усмехнулся.

— Какая дерзкая. И все же, добилась, чего хотела, или клубы отнимали все время?

— Могу спросить тебя о том же.

— Что ж, я подписал контракт.

— Поздравляю.

Он закивал, опустив взгляд на свою глянцевую куртку. Под ней виднелся ряд цепей. Они, как и вся его одежда, просто кричали о переменах в нем. Таня вглядывалась в него, пытаясь уловить их суть. Ведь Кирилл всегда одевался так, что же сейчас отличалось в нем?

Резкий голос прервал ее мысли.

— Так что за парень? У тебя кто-то появился, или ты решила позлить меня таким дешевым способом?

Таня залпом допила чай и поднялась с места. Кирилл тут же встал, преградив ей дорогу.

— Ты не писал мне.

— И ты тоже.

— Я пыталась начать разговор, но ты игнорировал меня. Развлекался и жил полной жизнью, пока я сходила с ума от своих мыслей. Я не буду терпеть это. Если ты решил порвать со мной, то… Я просто займусь своими делами.

Таня замерла, пытаясь осознать слова, что выскользнули из нее. Они прозвучали так убедительно и твердо, словно были правдой.

Кирилл посерьезнел. Лишь приподнятая бровь выдавала его эмоции. Он молчал, и Таня терпеливо ждала его ответа. Смотрела ему в лицо, все сильнее впиваясь ногтями в костяшки пальцев. Ее сердце стучало так, что для нее не было других звуков. Не было оповещений, шелеста чемоданов, звона посуды, чьих-то голосов, шагов официанта, плавной музыки. Пространства, где каждый человек живет своей жизнью, просто не было. Была лишь ее игра. Эта сцена, в которой она ставит условия, демонстрирует уверенность, смелость, и Кирилл верит ей. Пытается осмыслить то, что ей нельзя помыкать как игрушкой, и все выглядит именно так. Словно и не бьется ключом упрямая мысль, норовящая сломать ее: «Да плевать на все. Он с тобой, и остальное не имеет значение. Его запах, тепло рук будут с тобой. Если ты потеряешь его, то умрешь. К чему эта драма? Этот тон? Ты ведь так нуждаешься в нем».

Пока в ее мыслях идет борьба, Кирилл вновь поднимает голову. Ее прямой гордый взгляд вызывает у него улыбку. А сбоку от нее играют желваки. Он сам не знает, чего хочет больше: прижать к себе Таню или убить ее.

— Поехали домой, — сказал он своим бархатным голосом. Тем, что был с ней в Мадриде ветром.

— Я скучал.

Всю дорогу он не сказал ни слова, и теперь этот теплый тон и последовавшее объятие на миг выбили Таню из реальности. Кирилл обнял ее сразу, как только они вошли в квартиру. Прижал к груди и склонил над ней голову. Мускусный аромат вот-вот норовил убить протест в ней.

— Прости за все.

Дрожь охватила тело. Руки еще сильнее сжали ее.

— Пойдем, я сделаю тебе чай.

Она засмеялась. После этой фразы всегда следовали их лучшие моменты.

Сидя на диване, Таня вспоминала, какой пустынной была гостиная в день, когда они познакомились. Сейчас с полок шкафа смотрели вязаные игрушки, подставки с украшениями, фотографии с Прованса. Они невольно вызвали у Тани улыбку.

Кирилл сел рядом с ней. Горячая кружка легла ей в руки. Он проследил за ее взглядом и глубоко вздохнул.

— Ты тоже отвыкла от такой погоды?

Она поежилась, поджав под себя ноги.

— Если бы ты не приехал, я бы осталась жить в аэропорте.

Он усмехнулся.

— Кстати, почему ты не отвечал мне? Я уже правда начала подумывать об этом.

— Поставил телефон на беззвучный. Слушай, — Кирилл ближе придвинулся к ней.

— Я знаю, что вел себя как эгоист. Обещал не причинять тебе боль и просто ушел из твоей жизни. Не знаю, что на меня нашло. Я словно был в какой-то эйфории и не мог даже посмотреть со стороны на то, что делаю. На твои чувства. Вел себя как капризный маленький ребенок. А дальше идиотская гордость не давала написать тебе. Я… Мне бесконечно жаль. Такого больше не повторится, я обещаю тебе.

Таня, не моргая, смотрела на него. Воздух сам циркулировал в легких. «Крис была права», — пронеслось в ее мыслях. «Именно это она и говорила мне. И теперь… надо что-то ответить ему».

Нужно дать отпор. Показать, что она может и без него. Что его извинения — не та цена, которую он должен заплатить за ее страдания. Нужно поставить условия, поломаться, заставить добиваться ее, но… Таня без колебаний упала ему на грудь.

— Прости меня, — прошептал он, зарываясь лицом в ее кудри.

Ему так не хватало ее в Лос-Анджелесе. В его особняке было столько пространства, что вечерами, когда он оставался один, уже ничто не могло скрыть тоску в его сердце. Без нее его счастье было неполным. Каким-то искусственным, вымученным.

Кирилл целовал Таню, вновь осознавая это. Губы скользили по ее шее, по теплой гладкой коже. Одним движением он сорвал с нее свитер. К его удивлению, Таня совсем не препятствовала этому. Она по-прежнему молчала, безжизненно повиснув на его ладонях.

На ней было все меньше одежды. Когда Таня осталась в одном белье, Кирилл молча поднял ее. Она думала, что он несет ее в спальню, но в коридоре его шаги свернули в сторону.

Как ребенка Кирилл раздел ее. Включив в душе воду, он поставил ее на кафельный пол. Закрыл дверь кабины. Прижавшись к ней, Таня ощущала, как теплые струи ударяются об ее спину. Как вдоль лопаток скользят кончики пальцев. А потом поцелуи. Все требовательнее. Все настойчивее. Закрыв глаза, она просто отдалась им. Позволила рукам грубо взять себя за грудь и прогнуть в пояснице. Кирилл с жадностью сжал ее бедра. Сквозь шум воды послышался шлепок. Ладонь звонко впечаталась в ягодицу. Таня глубоко вздохнула. Он плавно вошел в нее.

Она пришла в себя, лишь когда оказалась на кровати. Когда Кирилл молча смотрел на нее. Его пальцы плавно очерчивали ее лицо, плечи, затем ключицы. Иногда он закрывал глаза, и ряд темных ресниц чуть подрагивал в воздухе.

— Мне так не хватало этого, — облегченно произнес он.

Таня опустила глаза.

— Так в штатах у тебя никого не было?

Кирилл с укором взглянул на нее.

— Конечно, нет. Мы ведь не расставались. Между нами просто возникло… недоразумение.

Она кивнула, уже зная, что он скажет ей.

— Ты не ответила в аэропорту про того парня. Скажи честно, ты пошла в клуб, чтобы я написал тебе?

Пальцы ног вжались в матрас. Таня внимательно следила за лицом Кирилла, когда рассказывала ему про Крис, ее план и мысли, которыми та делилась с ней. Он не сводил с нее взгляда. Когда она замолчала, послышался глубокий вздох.

— Малыш, мне бесконечно жаль, что ты так страдала из-за меня. Так похудела… Я рад, что рядом с тобой был тот, кто мог поддержать тебя. Пускай и таким способом. Но теперь все изменится. Я клянусь тебе. Мы поедем в штаты, в огромный дом у моря. В нем два бассейна — на первом этаже и на крыше. Ты не представляешь, как классно там плавать ночью. Какая там подсветка! А днем ты будешь рисовать или гулять по Лос-Анджелесу. В доме три этажа и его можно хоть полностью завесить твоими картинами. Мы будем вместе путешествовать по миру. Будем богаты и сможем позволять себе самое лучшее. Ты просто не знаешь, каково это. Жить в мире, где все доступно тебе.

— А ты знаешь?

Кирилл улыбнулся. Как ребенок, который получил на Новый Год заветную игрушку. Две искорки пылали из его глаз. Он обратил их к Тане, и от чего-то ей стало не по себе от его взгляда.

— Мне все пророчат это. Все мои новые знакомые. Стоит мне сказать о Берге, о том, что я подписал контракт с Warner Music, как они перебивают меня. «Парень, черт возьми, ты же просто обречен на успех. Ты понимаешь это?» От этих слов пробегают мурашки. Да и Берг говорит, что первый же мой альбом будет успешным. А ведь это благодаря тебе, — он сжал ее ладонь и поднес к сердцу.

— Если бы не наша поездка в Прованс, не твоя поддержка, я бы и дальше маялся в «Бэнце».

«И все было бы как прежде», — пронеслось в ее мыслях.

— Ден был бы сейчас на моем месте. Я продолжил бы ходить по поездам метро.

«И я не рыдала бы по ночам, изнывая от боли».

— Ты чего грустишь? — спохватился он.

Таня хотела ответить, но звонок перебил ее.

— Вот блин, это Рид. Подожди минуту.

Встав с постели, Кирилл вышел в коридор. За закрытой дверью послышался его отточенный английский. Разговор закончился, а потом сменился другим. Зайдя в комнату, он долго сидел в телефоне, пока Таня не окликнула его. Тогда он придвинулся к ней, и они вместе стали смотреть его аккаунт в Инстаграме.

— Ты удалил наши фотографии! — воскликнула Таня.

Кирилл виновато повернулся к ней.

— Понимаешь, мне нужно выстроить образ плохого парня. Это нужно для моей карьеры. Берг сказал удалить наши фотки, потому что… С тобой я выгляжу романтиком.

— То есть, — плавно расцепила она их руки.

— Теперь каждый свой шаг ты обговариваешь с продюсером?

Он отвернулся.

— Да. Первое время. Но потом у меня будет больше свободы.

Таня закусила губу. Она не знала, что сказать ему. Их совместная жизнь в Америке вновь повернулась к ней темной стороной. Она собиралась подняться, но Кирилл резко взял ее за руку.

— Я знаю, как это звучит. Тебе кажется, что рано или поздно я уйду во все тяжкие. Но, милая, мне никто не нужен, кроме тебя.

Он обнял ее, и Таня прижалась носом к его плечу. Ей так хотелось верить в это.

Они рассказывали друг другу, что произошло с ними за месяц. Кирилл то и дело перебивал Таню. Говорил об альбоме, о людях, с которыми он познакомился в Лос-Анджелесе и обещал познакомить ее с ними. Потому что все они имели свои клубы, связи, яхты. С ними они проведут множество тусовок. Впереди яркая жизнь, и Кирилл во всех красках рассказывал о ней Тане. И она была рада за него. Лишь иногда отводила взгляд в сторону. Грустный, задумчивый. Но он не замечал этого. Лишь иногда спрашивал Таню о Мадриде, лагере, впечатлениях от поездки и ее успехах. Она говорила сбивчиво, торопясь, пытаясь донести лишь главное, потому что видела, как быстро его заинтересованный взгляд уходит в себя или вновь начинает метаться по стенам, искриться волнением, страстью, какой-то потаенной мыслью. От него исходило столько энергии, что Таня невольно сжималась, наблюдая это. А потом какой-то отстраненный, словно чужой, голос спрашивал ее о чем-то еще, и она продолжала рассказывать, тщетно пытаясь вновь вернуть его внимание.

— Ты меня не слушаешь, — с глубоким вздохом произнесла Таня.

Кирилл зажал лоб пальцами. Какое-то время он ничего не говорил. Покрасневшее лицо выдавало попытки заземлиться и вернуться в реальность. Тишина судорожно повисла в их комнате.

— Прости, — резко прервалась она.

— Я весь в своих мыслях, словно одержимый. Мне правда интересно, что произошло с тобой за этот месяц, просто я… Словно и не я вовсе.

— Давай погуляем? Ты весь горишь.

Кирилл кивнул, поцеловав ее руку. Она, как всегда безупречно чувствовала его.

Они поехали на Балтийскую. Выбор на нее пал довольно спонтанно. Название станции само выпало из Таниных губ, словно и не она произносила его. Кирилл согласился. Они ни разу не гуляли там вместе.

Ряд серых готических домов встречал их на другой стороне набережной. Отражался в полузамершей реке, почти сливаясь на ее волнах с тяжелым пасмурным небом. Людей почти не было рядом. Их неслаженный поток сновал у тротуара мимо ряда доходных домов, и не думая гулять в такую погоду вдоль набережной.

У нее шла лишь одна парочка. Высокий парень и девушка, всем телом прижавшаяся к нему. В одной руке он держал сигарету и стаканчик кофе, другой приобнимал ее. Как-то отстраненно, напряженно, словно позировал в подставной фотосессии лавстори. Но ни Таня, ни Кирилл не замечали этого. Они неспешно шли вдоль реки, смотря куда-то вдаль, где на фоне туч возвышались строительные краны, и говорили о том же, что и раньше. О прочитанных книгах, новинках музыки, кино, своих планах. Но не взахлеб как раньше, а как-то осторожно, подбирая каждое слово и интонацию, словно боясь спугнуть минуты единения, что с таким трудом выстраивались ими. Лишь один раз спокойствие сломилось в их голосе. Тогда речь зашла о Крис.

— Она рисует так, словно… Все знает, все чувствует, а ее техника безупречна. В интернете я узнала, что ее картины выставляются на лучших выставках мира с семнадцати лет. Семнадцати! Подумать только, когда я заканчивала школу, Крис уже объездила полмира и собрала половину международных премий. Иногда мне кажется, что она идеальная, даже слишком, словно не живая.

— Интересно. Надавала тебе столько советов, а узнаешь ты о ней из интернета.

— Просто Крис не любит говорить о себе.

Он усмехнулся.

— Что за бред? О себе не говорят только те, кому есть, что скрывать. Это проверенная истина.

Таня опустила взгляд. Слова все не шли к ней.

— Таких, как твоя Крис, я видел много раз. Мнят себя экспертами отношений, одеваются как для красных дорожек, а в душе пустота, полный ноль. Такие талантами не бывают. Обычно они находят себе богатого покровителя или просто добиваются успеха из-за красивого личика. Тут удивляться нечему. Настоящий талант ты, а не она. И мы оба знаем это.

Он взглянул на нее, и Таня слабо улыбнулась ему в ответ. Розовые щечки озарились ямочкам, а снежинки на ресницах колыхались вместе с ними. Скрывали в ее нежном взгляде две искорки. Кирилл засмотрелся на них. Теплая волна обдала его так же сильно, как в первый раз, когда он увидел ее. Опять, как в тот день сердце подпрыгнуло и зависло в ожидании нового сигнала из реальности. Но все краски мира для него словно исчезли. На долю секунды, на миг, но тогда это казалось вечностью.

Кирилл резко обнял ее. Прижал к изгороди и, целуя, чувствовал, как самое дорогое в его жизни находится с ним, прямо в его пальцах. Оба закрыли глаза, растворяясь друг в друге. Тогда он многое хотел сказать ей, был готов сделать все, что она хочет, вернуть утраченное, весь вечер слушать ее. Но ветер подул сильнее. Он дул прямо в их сторону, прибивая к ним снег, стаканчики от кофе, городской мусор. То, что увидел в нем Кирилл — на совести судьбы. Его желания тут же изменили ему.

— Какой сюрприз, — усмехнулся он, наклоняясь к земле. Таня не сразу поняла, что так заинтересовало его. Она еще наслаждалась теплом, что оставили на ней его губы.

— Лео, Лео, — с наигранной издевкой пробормотал Кирилл.

— Надеялся, что я ни о чем не узнаю. Как это в твоем стиле.

Сглотнув, Таня встала рядом с ним. В его руках была листовка с концертом «Бенца».

— Ты хочешь пойти туда? Но зачем?

Он двинулся вперед. Плечи расправились, а на губах заиграла недобрая усмешка. Его желтые глаза отражали свет облаков и казались еще ярче, чем обычно. В них затаился надменный огонь, и, казалось, он по щелчку был готов поддаться ему.

Таня шла сбоку от него, ожидая, когда он посмотрит на нее.

— Проведать старых друзей, — глухо ответил он.

— Давай сходим вместе?

Кирилл поднял на нее взгляд. Всю ночь Таня залечивала от него раны. Пройдясь по ней глазами, он с усмешкой покачал головой. Достал сигарету, за ней еще одну и молча пошел обратно к машине.

В небольшом пабе собралось много людей. Они выстроились у сцены, утопающей в красноватом отсвете. В нем Кирилл едва мог рассмотреть лицо нового гитариста. Прожектор выделял лишь Дена, оставив остальных парней в полумраке.

«Жалкое зрелище», — усмехнулся про себя он. Но на лице не было ни единой эмоции. Пока толпа колыхалась под басы Эммануэля, все его тело оставалось неподвижным. Лишь иногда Кирилл жестом показывал на свой бокал бармену. Как ни странно, спустя час алкоголь все еще не затуманил разум.

Лео первым увидел его. Когда выступление закончилось, он сел к Кириллу за стойку. В нем ничего не изменилось. Все те же кудрявые волосы, желтые очки и любимая майка с психоделическим бредом. Его удивление рассмешило Кирилла. От чего-то Лео с опаской повернулся к сцене.

— Почему ты не позвал меня?

— А кто тебе сказал, что мы выступаем сегодня? — тут же спросил он.

Кирилл недоверчиво склонил голову набок.

— Увидел вашу афишу. Вы, я смотрю, неплохо устроились. Взяли какого-то юнца, чтобы не лез Дену под руку. Серьезно, где вы откопали его? Я точно не видел его раньше.

— Ден привел.

Кирилл рассмеялся, покачав головой. Лео настороженно смотрел на него.

— Слушай, мы поедем в «Иглу». Пожалуйста, не провоцируй его. Он был так подавлен, что вообще хотел уйти от нас.

Эти слова разгорячили его даже больше, чем виски. Только он хотел ответить ему, как Ден прошел мимо них к выходу.

— Ну, здравствуй, дружище.

Голос Кирилла заставил резко обернуться его.

— Что, не прижился в штатах?

— Полегче, малыш. А то глядишь, и вскроются старые раны.

Ден с подозрением взглянул на Лео.

— Проваливай.

— Ну, что ты, не будь таким букой. Я успел соскучиться по вам. Знаешь, ты был прав — в Америке времени нет ни на что, кроме тусовок. Хотя, что я тебе рассказываю. Ты же видел все мои сторис. Больше всех ждешь их, а ведь ни разу не поставил лайк. Какая жалость.

Ден стал медленно надвигаться к нему.

— Да брось, Денни, забудем вражду и просто потусим вместе. Делить нам больше нечего.

— Заткнись. Думаешь, никто не знает, что папочка купил тебе карьеру? Только это объясняет, почему Берг так быстро взялся за тебя. Знаешь, сколько я ждал визу? И, как только она была готова, он передумал. Ну, конечно! Держишь всех за идиотов?

Какое-то время Кирилл просто не мог ничего ответить. Глядя в серьезное лицо Дена, ему с трудом верилось в то, что он не шутит. А ведь он и не думал, что такое может прийти ему в голову.

— Что ты несешь?

Брови до предела сомкнулись над переносицей. Ден лишь усмехнулся на это.

— Ах, извини. Конечно, твой талант покорил всех. Даже пейнтхаус пришлось выдать, такой ты неотразимый.

— Дом отца, но с Бергом он никак не связан.

Тот ничего не ответил на это. Лишь покачал головой, всем видом показывая, как бессмысленны его отговорки.

— Дай угадаю, эту бредовую версию ты разнес всем в округе?

— Бредовые здесь только твои доводы. Ну ладно, мы заболтались, нам пора ехать.

Он оставил их наедине с Лео. Кирилл уже и забыл о его присутствии. Все это время тот не произнес ни слова, хоть и знал правду.

— Почему ты не сказал мне? — набросился на него он.

Лео затянулся вейпом.

— Ты отменил бы все планы, чтобы доказать свое. Нам не нужны проблемы.

— Да пошел ты!

Вскочив с места, Кирилл метнулся к машине. Вжав ногу в педаль, он со всей скоростью устремился к клубу. Прибежищу музыкантов, развратных дам и маргиналов. Он прекрасно помнил к нему дорогу. Ни сильная метель, ни алкоголь в крови не помешали ему приехать одновременно с Деном.

Тот замер у входа, с усмешкой выжидая, когда Кирилл подойдет к нему. Когда между ними осталось пару метров, Ден пробежал вниз по лестнице.

Клуб находился в подвальном помещении дома-колодца. Все в нем было задумано так, чтобы полицейские не могли даже подозревать его нахождение здесь. Снаружи не было ни вывесок, ни неоновых указателей. Ничего. Просто ступени, что упирались в дребезжащую дверь. С потресканной краской цвета питерского неба. Кирилл невольно вспоминал, сколько всего произошло за ней.

— А вот и наша звезда, — раздался голос Дена, когда он зашел внутрь. С сентября ничего не изменилось здесь. Все те же стены с обилием неоновых ламп, порнографичных постеров и выпирающих труб. Все те же близко стоящие друг к другу столики. За ними то и дело мелькали знакомые лица. Они тут же повернулись к Кириллу. Все замерли.

— Какие люди! Не ждал тебя тут увидеть, — бросился к нему Эд. Парень, что когда-то набивал татуировки им с Деном.

— Я на неделю, приятель. Месяц без вас словно пытка.

Эд улыбнулся. Через минуту перед Кириллом стояли кальян и бутылка виски. Кто-то предложил ему порошок и, поломавшись, он все же употребил его.

— Ну, как жизнь, Мистер Кир? Сам выбрал псевдоним или это часть проекта?

Эммануэль с невозмутимой улыбкой смотрел на него. Гель на его волосах искрился светом от лампы. Глядя ему в глаза, Кирилл откинулся на спинку дивана.

— Я уже все поведал твоему хозяину. Думаю, он расскажет тебе интереснее.

Он выпустил кольцо из кальяна, поймав на себе насмешливый взгляд Дена.

— Только не начинайте, — произнес из толпы чей-то голос.

— Плейбой, лучше расскажи, какие на тебя планы.

Кирилл тут же стал звездой вечера. Даже те, кто раньше не знали его, судорожно искали в соцсетях его страничку. Наперебой люди спрашивали его об альбоме, местных тусовках и жизни в LA. Он во всех красках рассказывал об этом. Восхищенные взгляды были устремлены к нему, и мурашки приятным теплом обдавали затылок. Все его тело расслабленно покоилось на диване. Кирилл все меньше контролировал его. Когда он заговорил о своем доме в Брентвуде, девушке по бокам начали теснее прижиматься к нему. Их ноги кокетливо торчали из-под коротких платьев. Рука невольно упала на колено одной из них. Заметив это, Ден тут же прервал его.

— Думал, когда-нибудь, что так будет? Ведь годы шли, и до тебя никому не было дела. Видишь, всего-то надо было помириться с отцом. Не пришлось бы играть в метро, да и лейбл мог заинтересоваться тобой куда раньше.

Все замолчали. Кирилл никому не говорил о своей семье.

— А что с его отцом? — спросил вокалист другой рок-группы.

— Так вы не знаете? — наигранно удивился Ден.

— Серьезно, ты никому не говорил об этом?

С издевательской улыбкой он обернулся к Кириллу. Тот ощутил, как зубы с силой смыкаются в челюсти.

— Прекрати. Это плохо закончится.

— Не для сына гендиректора Газпрома.

Кирилл ощутил на себе другие взгляды. Полные недоумения и потаенной усмешки. С тяжелым вздохом он наблюдал, как все что-что обсуждали между собой, не решаясь спросить у него напрямую. «Тогда все ясно», — говорили их лица. «В его успехе нет ничего удивительного».

Помещение заполнилось гулом. В это время Ден смотрел на Кирилла. Взгляд черных глаз столкнулся с янтарем в его омуте.

— Ты проиграл.

Ден вопросительно свел брови. Все замолчали, ощутив в этой фразе силу.

— Я вижу это в твоих глазах, пупсик. Ты так старался обосновать свой провал, что тебя устроили фантазии. Ты решил прикинуться жертвой, чтобы не сойти с ума, и мне бесконечно жаль тебя. Ты ведь все знаешь. И то, что я с детства пахал больше вас всех вместе взятых, и то, что отец никогда не помогал мне. Такой правды твоя психика не выдержала. Ты был на виду, лидером, и разглядеть тебя было просто. А ты все просрал. И в этом, конечно, виноваты чужие деньги. Но не волнуйся, — обвел он взглядом завороженную толпу.

— В моей биографии о тебе черкнут пару строчек. В историю ты войдешь, как мелкая вошь, что когда-то встала на моем пути. И, поверь, ты будешь безмерно рад этому.

Раздались крики. Ден, как пантера, забрался на стол и спрыгнул к нему. Кирилл тут же отлетел к стенке. Этого никто не ожидал. Пока девушки со страхом пятились в стороны, парни полезли разнимать их.

— Уберите руки, — прошипел им Ден, с силой сдавливая ему горло. Эд вопросительно посмотрел на остальных. Все растерянно переглянулись, и их бездействие пробудило в Кирилле ярость. Он с криком перевалил его на спину.

Перед глазами все плыло. Прижав Дена к полу, Кирилл пытался прийти в себя, судорожно глотая воздух. Виски с бешеной силой отдавали ему в голову. Наконец, он поднялся. Тут же отошел к стене, и Ден, как разъяренный бык, бросился ему навстречу. Контроль был утрачен. Размахнувшись, Кирилл со всей мощью врезал ему в челюсть. Алые струи блеснули в воздухе. Он увернулся и вновь ударил Дена. Тот упал. Раздался истошный крик. Кирилл хладнокровно превращал его лицо в месиво.

— Сделайте что-нибудь! — завизжали девушки.

Все с ужасом смотрели, как одежда и пол пропитываются кровью. Кирилл с наслаждением ощущал на губах ее привкус.

— Да помогите же!!! — заорали парни, не в силах оттащить его. Остальные бросились им на подмогу. Но было уже поздно.

Ден без сознания лежал на полу в луже собственной крови. Казалось, это не человек, а тряпичная кукла. Тело было неестественно изогнуто, а лицо, словно скрывала ярко-красная маска.

— Вызывайте скорую.

— Сюда никого нельзя вызывать!

— Тогда, давайте, оттащим его. Надо что-то сделать! Быстрее, блять, он же истечет кровью.

Суета окрестила пространство. Тело Дена стали поднимать по лестнице, одновременно вызывая скорую на соседний адрес. Закрыв глаза, Кирилл растворился в криках толпы, чьих-то истерических возгласах, шуме. Голова утонула в подушках дивана, попав во власть смеси кальянного дыма и аромата крови в воздухе.

Он ощущал все. Каждая эмоция, что извергалась толпой, прокручивалась в его сознании помногу раз, словно кадр из фильма. Ярость, страх, чья-то боль и агония. Он стал всем этим. Стал этой комнатой, каждой его стенкой. Каждым развратным плакатом, тусклым светом и отпечатком помады на ободке бокала. Его больше не было. Утихали и крики. Лишь тяжелые, медленные шаги по лестнице догорали в пространстве, норовя оставить в тишине комнату. Наконец, исчезли и они. С легкой усмешкой Кирилл допивал чей-то виски.