Тремор

Глава 7

Все эти дни были одинаковы. В памяти Кирилла они сортировались по дозировке наркотиков. Это решало, какие миры откроет перед ним его разум.

Candy flip он отмел сразу. Смесь экстази и ЛСД не давала ни новых идей, ни контроля иллюзий. Любой предмет казался совершенством, каждая мысль гениальной. Это была пустая трата веществ. К тому же он почти не видел Таню.

Hippie flip оказался покруче. Вселенная пару часов не выпускала его из своих объятий. Все хорошее, что он когда-либо испытывал, с удвоенной силой охватывало его.

Но Кирилл искал другой эффект. Ему хотелось ощущать Таню как в реальности. И Jedy flip отлично справился с этим. Все, что он представлял, тут же появлялось перед ним.

Таня лежала на постели. Аромат ее духов ощущался как никогда прежде. Кирилл касался губами ее шеи и просто утопал в нем. Каждый атом их тел вибрировал под нежностью касаний. Кириллу казалось, он видит трассеры даже от них. Когда Таня шевелила руками или ложилась на его грудь, он видел, как ее тело делает это по многу раз. Это напоминало фотографии с длинной выдержкой.

Такой эффект понравился Кириллу больше всего. Желания умирать на утро почти не было. Он уже давно привык, что реальность воспринимается странно даже спустя неделю. Цвета были ярче, а предметы словно состояли из пикселей. В ушах стоял звон, и почему-то это стало даже забавлять Кирилла.

Весь недельный марафон можно было считать успешным. Ни одного передоза, ни депрессии, панические атаки ни разу не обрушились на него. С такими итогами он заканчивал свой больничный отпуск. Именно это стало официальной версией. Берг, как и все, думал, что у него простуда и дал ему неделю на восстановление. Утром нужно было ехать в студию.

Напоследок Кирилл решил закончить псилоцибин. Остальных веществ у него уже не было. Он отклонился на диван и стал ждать его действия. Роясь в памяти, он выбирал воспоминание. Место из прошлого, где он хотел бы встретиться с Таней.

Но приход все не шел. Кирилл взглянул на часы. "Наверное, я зачастил. Грибы на меня уже не действуют", — с разочарованием подумал он.

Кирилл лег на диван и стал прокручивать в голове предстоящий день. То, как ему вновь придется улыбаться людям, таить свои чувства и делать вид, что эта жизнь небезразлична ему. Рука потянулась к волосам. Веки закрылись сами собой, а дальше произошло нечто странное. Воспоминание током пронзило его.

Комната окрасилась кислотными цветами. Фиолетовые стены плыли, и Кириллу казалось, что он видит их дыхание. Пальцы еще крепче сжали пряди волос. Это точно его руки? Точно его голова, его тело? И если да, то почему он не может убрать эти слова из мыслей? Они как заевшая пластинка играли в его сознании.

"Что ты сделал? Что ты сделал?"

Перед глазами мелькали ножницы. В это время его обрезанная челка все больше усеивала собой пол. Вселенский страх, как в тот день, охватил его разум.

"Хватит страдать этой хренью! Ты знаешь, кто ты для всех? Балалайщик без будущего!"

Крик не мог остановить этого.

"Чик-чик!"

Он слышал те ножницы, видел перед собой ту усмешку отца. Тело, как тогда, вжалось в спинку дивана, и Кирилл не мог пошевелить им.

— Не надо, папа. Не надо! — раздавался в его голове детский голос.

— Оставь меня в покое!

Череп словно сдавливал его разум. "Окно позади дивана… Оно так близко, нужно лишь совладать с телом, нужно лишь выйти отсюда". Но крепкие руки не выпускали его. Кирилл изо всех сил напрягал мышцы, но лицо отца и ножницы никуда не девались. Он вновь и вновь видел на полу свою челку. Темные волосы все больше усеивали его. Все больше слез вытекало из глаз, и сделать вдох с каждым разом становилось все сложнее.

"Кто ты для всех? Кто ты? Кто ты для всех?"

"Окно, окно".

У него получилось пошевелить пальцами. Рука, а затем и вторая, стали его слушаться. Он оттолкнул отца, но тот прижал к дивану его ноги.

— Уйди!

Он ударил его по лицу кроссовком.

"Окно, окно… Уже совсем близко".

Кирилл обежал диван. Шторы скрыли от него отца, но он все не мог залезть на подоконник. Колени не сгибались, а руки все не могли удержать тело. Паника захлестнула его. Голос отца вновь пробрался сквозь звон в ушах. Его фигура вновь настигла Кирилла. Это лишь придало ему сил.

Ветер ударил в лицо. Свежий воздух, он же клич свободы. В один миг все закончилось, и темнота поглотила его.

Белый свет в конце. Он все ближе. Огибая галактики, звезды, Вселенную, Кирилл проходил сквозь тысячи миров, искажений пространства, новых измерений времени. Он летел сквозь них так быстро, словно все варианты, все, что может произойти, одновременно случалось с ним. Все сомкнулось воедино, поглощая и его. Кирилла больше нет, он — часть Вселенной. Как капля воды, на миг выскользнувшая из океана, его душа точно так же слилась с вечностью. Вокруг покой, абсолютная гармония. Больше ничего не имело значения. Белая вспышка все ближе, и он уже готов раствориться в ней. Еще немного, и она настигнет его.

Утром общественность потрясла новость о смерти артиста. Никто не ждал, что он уйдет в мир иной так скоро. Причина была всем известна. Передозировка от наркотических веществ прямо у себя дома. Откачать не успели.

Парня нашли в рваной футболке, с пеной у рта и со сместившейся вбок челюстью. В новостях обсуждались похожие случаи с другими звездами, в интернете стоял переполох и почти траур.

Тема наркотиков вновь привлекла к себе внимание. Потому что второй же новостью, сразу после смерти Дрейка, шла сводка о том, что Мистер Кир был найден без сознания ночью. В кустах на своей вилле, весь в синяках, порезах, с разбитыми коленями. Его откачали.

Очнувшись в больничной палате, Кирилл понял, что не умер. Что яркий белый свет был не концом Вселенной, а шел от лампы. Или от вспышек камер. От репортеров не укрылись даже самые мелкие подробности. Повезло, что в доме не осталось веществ, иначе проблем было бы куда больше.

Зайдя в интернет, Кирилл похолодел. Не от фотографий, где несут его тело, нет. «Дрейк…». Его приятель-рэпер всегда точно отмерял дозу, всегда знал, что делает, и… Его нет.

Весь день эту мысль ему вбивали в голову разные люди. Сначала позвонила мама. Истеричным голосом она просила его не употреблять, перестать подвергать свою жизнь риску.

— Что же ты только сейчас заволновалась об этом? Я все рассказал вам с отцом еще летом, но тогда вы ни слова не сказали мне.

Его насмешливый тон пробил мать на слезы еще больше.

— Мы не думали, что все так серьезно…

— Не думали? — приподнялся Кирилл с койки.

— То, что я не помню ничего из-за постоянных доз, вас не впечатлило? Или, может, серьезно для вас — это когда об этом печатают в прессе?

— Прошу, не говори так…

Голос уже дрожал, грозясь оборваться на полуслове. Сжав переносицу, Кирилл с силой сомкнул веки. Он не знал, что сказать ей.

— Мы беспокоимся о тебе. Да, может, мы с папой во многом не понимаем тебя, но… Мы одна семья.

«Мы одна семья, одна семья».

Эта фраза прозвучала в голове по многу раз, словно эхо. Сердце, замерев, смаковало каждое слово. Казалось, теплая волна окутала его, погрузила в шок, пока Кирилл в изумлении утопал взглядом сквозь стены.

— Дорогой, ты слышишь меня?

— Да, да, я тут, — как по команде ответил он.

— Приезжай домой. Поживешь у нас, если тебе так одиноко.

— Я…

— Поговори с продюсером, все объясни ему. Ты же творческий человек, тебе нужна перезарядка. Уверена, он сможет понять это.

— Мам, — умиленно рассмеялся Кирилл.

— Это шоу-бизнес, и тут не все так просто.

Он говорил это, ощущая, как стремительно загорается идеей слетать домой. В родной город, который хранил его жизнь. Столько воспоминаний, столько надежд осталось в нем. Все эти пару лет Кирилл не сильно хотел в Петербург. Последнее, что было там — это разлука с Таней. Она убежала посреди ночи, а он, идиот, все равно полетел в штаты. И до сих пор не мог простить себе этого.

«Мы одна семья».

После этих слов надежда вновь разгорелась в сердце. О нем все-таки волнуются, все-таки ссора перед отъездом родителей еще не поставила точку в их общении. Можно не видеться месяцами, обижаться, но именно трудные моменты проверяют семью. То, как она отреагирует на проблему кого-то из ее членов.

«Все не так плохо», — пронеслось в голове. Звонок Лео окончательно убедил его в этом.

Когда он позвонил, за горизонтом алел закат. Солнце на издыхании дарило земле самые редкие оттенки. Сидя на койке, Кирилл наблюдал, как его лучи играются с окнами центра, снегом, изумрудными кронами сосен. В них он видел отражение своих чувств. Легкое колебание на дне души, что так хотело заполонить ее.

За окном поднялся ветерок. Снежинки срывались с ветвей и сияли в воздухе. Засмотревшись на их блеск, Кирилл не сразу услышал вибрации телефона. Высветившийся контакт вызвал у него легкую улыбку.

— Под чем ты был? — с ходу спросил Лео.

— И тебе привет, котик.

— Я серьезно, не придуривайся.

Перечень веществ отнял у него голос. Не последовало даже измученных вздохов.

— Эй, ты еще тут? — нахмурился Кирилл, не ожидая такой реакции.

— Послушай меня.

Эти слова прозвучали слишком серьезно. Привычной расслабленности Лео в них не было.

— Ты свихнулся, Кирилл. У тебя конкретно едет крыша. Ты неделю смешивал то, на что не решились бы даже самые отъявленные «нарики». Каким-то чудом ты не умер этой ночью. Тебе повезло, понимаешь? А Дрейку нет.

При его имени все внутри сжалось.

— Неужели это все из-за девчонки? Это ведь даже не была любовь. Просто с ней были твои первые отношения, вот ты и ведешь себя как школьник. Думаешь, таких чувств больше ни к кому не будет, и, поверь, все проходят через это. Но прошло два года, Кир. Пора уже смириться с этим.

Снег за окном пролетал все быстрее. Небо становилось видно все меньше. В такую же ночь Таня ушла от него. Только тогда было куда холоднее. Она бросилась на мороз, а он побежал за ней. Как тогда перед Кириллом замелькало ее желтое пальто. Казалось, и сейчас оно затерялось где-то впереди, за пеленой снега, как ускользающий луч света в его жизни. Тогда он сорвал голос, пока искал ее. А потом вернулся домой. Ее вещей там уже не было.

— Ты слышишь меня?

Кирилл кивнул. Забыл, что Лео не может увидеть этого.

— Эй! Я говорю, тебе надо бросить. Во что бы то ни стало. Я знаю, это тяжело, но вспомни, как легко ты слез с мефедрона, когда нам было по двадцать. У тебя стальная воля, нужно просто…

— А в чем смысл, Лео? Я не могу начать отношения, пойти к психологу, да хоть с кем-то обсудить, что происходит. Я в клетке, из которой нет выхода. Прошло два года, а Таня все еще снится мне. Жаль, я не познакомил вас с ней. Тогда ты бы понял, почему я не могу забыть ее.

— Послушай, — с громким выдохом произнес Лео.

— Я не хочу терять тебя. А ты умрешь, если не остановишься. Однажды будет передоз, Кир. Рано или поздно случится это.

То ли отчаяние в его голосе, то ли вскрывшийся страх смерти заставили поклясться его. Губы сами, не произвольно пообещали, что Кирилл слезет с веществ. Слова так уверенно выскользнули из него. Как-будто и не накроет его пустота в самую первую ночь без Тани.

— Присядь, — указал Берг на кожаное кресло напротив.

Его офис обильно наполнял дым. Он почти не выветривался из слегка приоткрытой форточки.

Они не сразу перешли к делу. Берг отвечал на звонки, говорил с входившими людьми и деловито изучал бумаги. Кирилл уже стал засыпать, когда Берг наконец обратился к нему.

— Я смотрю, ты сдаешь, парень.

Он откинулся в кресло. Ответа не последовало.

— Чего ты хочешь?

Кирилл с удивлением взглянул на него.

— Ты борешься с собой и думаешь, что никто не заметит. Но ты сдаешь, приятель. Ты сдаешь, — задумчиво произнес он, глядя в окно.

— Ты молчишь. Ну что ж, я и так знаю, что делать. До релиза альбома две недели, так что даю тебе время, чтобы слетать домой. Развеяться. Избавься от этого, что бы это ни было.

— Что?

Кирилл подумал, что ослышался. Однако Берг говорил вполне серьезно.

— Если ты умрешь, не сможешь петь или станешь похож на бродягу, лейбл потеряет кучу денег. Поэтому мы решили обойтись малой кровью. Реши свои душевные дела и возвращайся. Договорились?

Кирилл кивнул.

— Ах да, и еще, — остановил он в дверях Кирилла.

— Забыл тебе сказать. Присядь, — вновь показал он на кресло.

— Репутация подпорчена, парень. Поэтому, — он деловито закрутил сигару в пальцах.

— От наркоты надо отвести внимание. Ты должен заиграть перед публикой в новом свете.

Кирилл уловил новое выражение в уголках его губ. Она заиграла такими складками, что у него пробежали мурашки по коже.

— Помнишь парнишку Рея Миллигана?

Кирилл кивнул.

— Пососешься с ним на публику.

В комнате повисла тишина. Кирилл иступлено искал в лице Берга признаки шутки, но не находил их.

— Зачем мне выставляться геем? — с усилием выговорил он.

— Ну что ты! Выставляться геем ты не будешь. Все наслышаны о твоих подвигах, малыш. Скажем, ты — бисексуал. Вот это будет интересно. Расслабься, хуже уже не станет. Заручишься поддержкой ЛГБТ, что в этом плохого? Билеты будут брать еще охотнее. Так что парень, в этом одни плюсы. Можешь идти. Рид позвонит тебе.

Он вышел из студии как из сна, который внезапно стал реальностью. Вроде высотки, деревья все те же, но, казалось, что все это новое и чуждое ему. Вглядываясь в них, Кирилл слышал свое сердца. Даже после мефедрона оно не билось так сильно. Смутные предчувствия теребили его, хоть он и пытался ободрить себя.

"Сколько я не был дома… Разве важно, с кем там я пососусь? Это же не сложно. Главное, что перед этим я вернусь в Питер".

Но что-то поднималось со дна его души. Что-то вставало прямо перед ним и обращало к себе его мысли. "Ну что, стал, кем хотел? — говорило оно. "Это было твоей мечтой? Стать геем и наркоманом в чужих глазах?"

Конечно, нет. Он что-то придумает, но сейчас нужно просто слетать домой. Там ему станет легче. Он точно знал это.