Треон

Глава 20

«День 124-ый. Все то же самое. Перебои с продовольствием уже вошли в норму. Мы голодаем по два-три дня, иногда больше. Некоторые уже свыклись, стали закусывать мелкими ящерицами, которых здесь полно, и даже червями, и насекомыми. Я пока брезгую. Лучше уж поголодать. Хорошо еще аппетит пропал – утром ротный отправил меня разгребать говно в сортире. Самое обидное, что у этих козлов на второй полосе нормальный туалет, и даже душ имеется. Да, помыться бы сейчас, и хоть на пару часов снять этот костюм. Но нельзя. Мальцы долбят по три раза в сутки. А мы даже ответить им не можем. Ладно, если в неделю раз врежем, и то хорошо. Снарядов не хватает. А, может, экономят. Ходят слухи, что атака готовится. Скорее бы». (Из дневника рядового Зарипова Р. Р.)

Городу Мархарэк было более четырех сот лет, а его подземной части – около тысячи. Она простиралась за границы города на многие километры. Не было ничего удивительного, что Солярис так и не смог взять Мархарэк своими силами. Когда треонцы оправились от первого удара и наладили связь, их действия стали более слаженными и эффективными. Они все еще контролировали северную часть верхнего города, и не оставляли попыток выбить землян из южной. Нижний город почти полностью принадлежал райлами: они могли свободно и незаметно перемещаться по туннелям, нанося внезапные удары по позициям землян на поверхности.

После нескольких неудачных попыток зачистить туннели, Солярис обратился за помощью к Большой Колонии. Треонцы были куда опытней в подземных боях. Вскоре пятнадцать тысяч пехотинцев Большой Колонии прибыли в город. Только тогда ситуация сдвинулась с мертвой точки.

Райлы взяли на себя подземный город, тогда как Солярис смог сосредоточиться на поверхности. Малой Колонии пришлось отступить.

Генерал Раддис пошел в наступление и оттеснил врага на сорок километров, но затем война поменяла характер. Войска Малой Колонии окопались по всей линии фронта, отгородившись километрами колючей проволоки и глубокими рвами. Началось многомесячное изнуряющее противостояние.

Михей совсем отчаялся что-либо выяснить о природе своих видений и обретенных способностей. Теперь от него мало что зависело. Лучшее, что он мог сделать – это довериться судьбе. И продолжать читать книги. Их было с дюжину – больше он просто не мог унести. Треонцы печатали свои книги не на бумаге, а на тончайшем полотне, сотканном, будто из паутины. Белоснежные невесомые страницы казались хрупкими, но в действительности были куда прочнее бумаги. Этот неизвестный материал абсолютно не боялся воды, но в огне сгорал за считанные секунды.

Выбирая книги, Михей старался брать те, что с картинками, и, если кто-нибудь заставал его читающим, он говорил, что просто рассматривает иллюстрации. Михей понимал не все. Но чем больше он читал, тем больше узнавал. Со временем смысл неизвестных символов становился ясен из контекста. Он, конечно, не обрел тайных знаний, не узнал никаких секретов. Просто мелочи, незначительные детали, из которых состояла жизнь треонцев. Некоторые из них пробуждали в нем определенные чувства, ощущения: ему иногда казалось, что он сам знал все это когда-то давно, но почему-то забыл. Другие – вызывали новые видения. Михей больше не пытался сопротивляться им. Напротив, он принимал их, старался запомнить, как можно подробней, искал связи между различными образами. Он убедился, что такой подход приносит плоды. Михей стал лучше понимать треонцев, их логику и мотивы. И он использовал эти знания, как хороший солдат.

За прошедшие месяцы Михей заработал репутацию умного и отважного человека. Его уважали. К его мнению прислушивались. Но в то же время, он не нашел много друзей среди сослуживцев. Большинство считали его странноватым чудиком. Наверное, таким он и стал: замкнутым, молчаливым одиночкой. Из его уст редко можно было услышать шутку или какую-то историю из жизни. Михей общался в основном с Джамалем, Страйкером, Семеном, и еще парой ребят из взвода. К Семену он относился как к младшему брату. Тот был не глуп, но довольно наивен, в силу возраста. Михей считал, что ему не место на этой войне. Однажды, во время атаки треонцев Семен получил пулю в бедро. Рана была плохая – пуля задела кость. К счастью, санитары подоспели быстро, оказали первую помощь и отправили Семена в полевой госпиталь. Тогда Михей поймал себя на мысли, что рад за парня: с таким ранением его точно комиссуют. За то он сможет жить нормальной жизнью, разве что будет прихрамывать; станет рассказывать друзьям истории о войне, найдет себе девушку. Возможно, он, наконец, поймет, чего хочет от жизни, и возьмет судьбу в свои руки. Во всяком случае, он не погибнет ни за что на чужой земле.

Время шло, а войска не продвигались вперед ни на метр. Это стояние на месте изводило, действовало на нервы. Плюс вечная грязь, от которой костюмы покрылись серо-коричневым налетом, плюс постоянное недоедание. Плюс каждодневные бомбежки треонцев, и невозможность ответить им. Почему сидим на месте? Сколько еще это продлится? Почему мы не атакуем? Когда уже наладят снабжение? Когда пришлют пополнение? Эти вопросы раздавались со всех сторон. Михей ежедневно просматривал ИБД в поисках хоть каких-то хороших новостей. Но их не было. Ни хороших, ни плохих.

В то же время с Земли приходили вести достаточно тревожные. Мирослава писала, что акции протеста с требованиями прекратить войну на Треоне набирают обороты. Пикетчики осаждают управление Интергалактик и офисы ООН. Все чаще эти акции заканчиваются беспорядками.

Михей засомневался: может быть как раз сейчас стоит вопрос о выходе из войны? Может быть, уже завтра Солярис отправится домой? А что, было бы неплохо. Да, Михей так и не нашел того, что искал, но это время не прошло даром. Он многое понял, многое переосмыслил, и теперь, наверное, сможет ужиться с этими своими видениями. Да, стоило вернуться на Треон, хотя бы для того, чтобы понять, что не сошел с ума. Вопросов осталось еще много, но теперь неизвестно, что там впереди, и есть ли вообще ответы. А даже если есть, то, где их искать – на это не было ни намека. Было бы удачей просто вырваться из этой мясорубки живым.

Но дни тянулись, а война все не заканчивалась. Все чаще стали появляться слухи о скором наступлении. Эти разговоры подогревали дух солдат. Людям бесконечно надоело сидеть на месте. Измотанные окопной сыростью, голодом, дневной жарой, и каждодневными бомбежками, солдаты рвались в бой. Им хотелось крови, хотелось огня. Им до смерти надоело, что треонцы безнаказанно забрасывают снаряды в их окопы. Каждый ждал с нетерпением, когда сможет отплатить райлам за все мучения.

И, наконец, случилось. Шел 156-ой день окопного противостояния. Дымные полосы реактивных снарядов разлиновали небо. Наконец-то доставленные на Треон РСЗО и ОТРК взялись за дело. Треонцам нечего было противопоставить такому оружию - ракеты пазрывали их оборону в клочья.

На севере стали подниматься темно серые грибы. Откуда-то сзади и с боков послышался грохот гаубиц. На нейтральной полосе земля вздыбилась и взорвалась сотнями вулканов. Все вокруг дрожало и ходило ходуном, нутро сжималось от каждого взрыва. Вместе с тем душа вдруг воспряла, легкое чувство эйфории наполнило грудь. Михей невольно рассмеялся. Смутившись, он посмотрел по сторонам, и увидел, что смеялся не он один. Все вокруг хохотали и улюлюкали, хотя веселье и было неуместным. Михей не стал себя сдерживать, и загоготал снова, выплескивая нервное напряжение.

Затем обстрел прекратился, и несколько минут была тишина. Дым понемногу рассеялся, пыль осела. Но тут над головой снова пронеслись ракеты, и снова загрохотала артиллерия. И так продолжалось несколько часов к ряду.

Когда обстрел в очередной раз прекратился, окоп вдруг пересек танк. И чуть поодаль еще один, и еще. Следом появились БМПТ и БМП, различные инженерные машины.

- Ну что? Мы не идем, что ли? – Нервно спросил кто-то.

- Рано, - махнул на него капитан Джонаян. – Сейчас первая линия пойдет.

- А что, когда?

- Не ссы, и нам повоевать хватит, - улыбнулся капитан.

Михей сидел на корточках, прижавшись спиной к стенке окопа, и нервно подергивал ногами. Ожидание стало совершенно невыносимым. Чем ближе был час атаки, тем, казалось, дольше тянулись минуты. А теперь, когда бойцы с первой линии уже бросились в бой, время будто и вовсе замерло. Михей в тот момент все бы отдал за капитанский PTM, чтобы иметь возможность наблюдать за продвижением войск.

Наконец, Джонаян сдвинулся с места, и, неспешно вышагивая перед солдатами, заговорил.

- Ну, вот и наше время пришло, - спокойно произнес он. – Я красиво говорить не умею, поэтому скажу просто: давайте сегодня выложимся по максимуму. – Он пробежал взглядом по всем. - У нас только один шанс, надеюсь, все это понимают. Второй попытки не будет. Сейчас или никогда. – Капитан постучал кулаком по ладони. - Как говорится, нас мало, но мы в тельняшках. Так что все у нас получится. Осталось только начать и кончить. – Он еще раз оглядел солдат. – Ну, за дело. По местам!

Нейтральная полоса превратилась в перепаханное поле, сплошь изрытое воронками. Повсюду торчали бревна и бруски, железные прутья и балки, мотки колючей проволоки. Михей, бежал тщательно выбирая дорогу, но все же запнулся, зацепившись за что-то, и скатился на дно воронки. Он рухнул на спину и увидел небо. Невыносимо синее небо. Такое теплое и радостное, что стало тошно. Да лучше бы шел дождь. Лучше бы небо было затянуто тучами, как тогда, в том городе. Это беззаботное небо абсолютно не соответствовало настроению. Великая битва, должна сопровождаться разрядами молний и раскатами грома, сильнейшим ливнем и штормовым ветром.

Михей выругался, мол, что за глупые мысли, и встал на ноги.

Окопы райлов были значительно шире и глубже, чем окопы землян. Но укрепления первой линии были практически полностью уничтожены. Если там кто и остался в живых после бомбежки, с ними расправилась первая волна. Рота Михея спешила, чтобы сменить атакующих.

Вторая линия была укреплена куда лучше первой, но и от нее теперь осталось не многое. Райлы, под прикрытием огня пулеметов, отступали ко второй полосе. Бронемашины быстро расправились с ДОТами, и направились дальше, встречая незначительное сопротивление. Атакующие первой волны стали занимать оборону. Вторая волна продолжила наступление.

Линия заграждений из ежей и колючей проволоки здесь более или менее сохранилась. Реактивная артиллерия лишь проделала в ней несколько дорожек. Но сама вторая полоса пострадала изрядно - Михей насчитал впереди с дюжину столбов дыма. И что самое главное - ни одного вражеского снаряда не упало с момента атаки. Похоже, вся их артиллерия была уничтожена. Но не успел Михей порадоваться этой догадке, как впереди показались треонские танки. Стоило ему их увидеть, как ярость вспыхнула в его сердце. Уничтожить! Сжечь! Разорвать! Михей взял немного правее, отходя за впереди идущую БМПТ, и с готовностью бросился в бой.

Утром следующего дня рота капитана Джонаяна, побитая и поредевшая, встала в небольшой деревне. Полсотни домов, в основном одноэтажных; большинство из них сохранилось в целости. О прошедшем ночью бое напоминал только дым, поднимающийся над пепелищем одной из хижин. Трупы райлов уже снесли подальше на окраину деревни. С восходом солнца за них сразу же принялись полчища мясных пчел. Если их будет достаточно много, к ночи от тел останутся только оболочки. Михей уже видел такое в Мархарэке.

Пройдя по широкой улице вдоль метрового забора из камня, Михей вошел во двор. Плотно утоптанная земля растрескалась от жары. На ней не росло ни единой травинки. В середине двора Михей увидел колодец, и поспешил напиться.С удовольствием умыв лицо, Михей кругом обошел территорию. В дальнем от дома углу было некое подобие загона для животных. Интересно, кого разводят треонцы? Не найдя ничего, Михей вошел в дом. Все что он увидел - пара пустых комнат, небольшая печь, и скудные остатки скарба. Книг, конечно, не было - видно, сельские жители не особо любили читать. Но была парочка помятых газет. Они лежали в печке, в нише под топкой: наверное, их использовали при разведении огня. Михею они были нужны с той же целью. Здесь же, возле печки, он нашел несколько поленьев. Еще раз осмотревшись, он вышел.

Подходя к дому, где взвод разместился на отдых, Михей услышал голоса.

- ... но машин нету, и неизвестно когда будут, - говорил, кажется, капитан.

- Послушайте, там восемь человек в тяжелом состоянии. Им нужна помощь... - Второй голос принадлежал ротному медику.

- Так и помогай, что ты ко мне-то пришел.

- Я уже сделал все, что было в моих силах. Но им нужна операция, нужно переливание крови.

- Я все понимаю...

- Они не могут ждать, каждая минута на счету.

Михей вошел во двор. Джонаян стоял в дверях дома, чуть ссутулившись, скрестив руки на груди. В двух шагах напротив смотрел на него с надеждой и укором Суреш - медик.

- Я знаю...

- Это ведь наши люди, наши друзья. Вы предлагаете мне просто стоять и смотреть как они умирают?

- От меня-то ты что хочешь? - Взорвался капитан. - Чтобы я их на своем горбу тащил? Нету сейчас машин. НЕТУ! Там все.

Суреш тяжело вздохнул, повернулся на пятках, чтобы идти, но остался на месте.

- Свяжусь со штабом, - через минуту сказал капитан. - Еще раз попрошу. Чем черт не шутит.

Джонаян вошел в дом. Суреш остался ждать за порогом.

Михей подошел к костру. Макс уже развел огонь. Вокруг собралась дюжина бойцов из разных взводов.

- О, еще дрова нашел? - Заметил Макс. - Парочку сразу подкинь.

Михей сложил дрова немного в стороне, и, подбросив два небольших полена в костер, сел у огня. Макс развернул пластиковый пакет. К нему тут же потянулись со всех сторон кружки.

- Сыпани побольше - я крепкий люблю.

- Я тебе кто, чайная фабрика? Видишь, и так мало осталось.

Михей трансформировал нанту в кружку, и тоже протянул ее Максу. Затем налил воды из большой фляги, и поставил на один из камней, выложенных вокруг костра. Огонь приятно потрескивал, языки пламени плясали над посеревшими головешками. Солнце поднялось над крышами домов. Двор залило теплым светом.

Карлос зевнул.

- Сейчас бы поспать.

- А, и не говори. Вторые сутки на ногах.

Из дома вышел капитан. Суреш, чуть не напрыгнув на него, спросил:

- Ну что, что сказали?

Джонаян покачал головой.

- Может, к вечеру. Как они, продержатся?

Суреш едва заметно пожал плечами.

- Не все, - мрачно добавил он и зашагал прочь.

- Ну ты там это, - крикнул ему вслед капитан, - постарайся!

- Да уж постараюсь.

Не успел Суреш выйти со двора, как из-за забора появился Страйкер. Он протиснулся к костру, и сел рядом с Михеем. Джонаян тоже подсел к огню и заварил чаю.

- Ну что там слышно? - Поинтересовался Макс. Макс был новым лейтенантом второго взвода - прибыл всего пару недель назад. Он был из тех людей, которые сразу же располагают к себе, вызывают доверие. Он со всеми говорил на равных, и со своими подчиненными, и с начальством.

- Вроде, пока все неплохо. - Ответил капитан, дуя в кружку. - Так, что, может, утром двинем дальше. - Он сделал глоток и добавил, - а может уже ночью.

Михей легонько толкнул Страйкера плечом.

- Ну как рука? – Сочувственно спросил он.

Страйкер показал ему ладонь с отсутствующим средним пальцем. Михей прикусил губу, а потом улыбнулся и сказал:

- Да, левой рукой теперь на хер не пошлешь.

Страйкер невольно усмехнулся.

- Сука ты, - заметил он.

- Да ладно. Радуйся, что не указательный. – Михей протянул Страйкеру свою кружку. – На вот, чайку глотни. Мой уже вскипел.

Страйкер сделал глоток и довольно ахнул.

- Кстати, без указательного обойтись проще всего. Типа его легко заменяет средний палец. А вот, например, без мизинца, уже сложнее.

- Да ну? – Усомнился Михей.

- Нет, серьезно. Мизинец играет важную роль при хвате. А вот указательный при этом не особо важен.

Михей попробовал сжать кулак, так и эдак оттопыривая пальцы. Тут Макс затянул песню.

А на войне, как на войне,

Бывает слышно в тишине

Крик журавля во мгле ночной,

Такой далекий и родной.

Бывает день, бывает ночь,

Бывает страх уходит прочь.

И только выстрел вдалеке

Напомнит подло о войне.

А на войне, как на войне,

Стреляют, колют, жгут в огне.

И что гадать, и что страдать,

Тут или жить, иль умирать.

- Эх, ну что, давайте за тех, кого нет, - Макс поднял свою кружку.

- Да толку чаем поминать?

- Ну, а что делать? Крепче все равно ничего нет.

- Да, райлы спирт не пьют.

- Ну, давайте, не чокаясь.

Выпили. Помолчали.

- Ладно, погрустили, и хватит, - предложил Страйкер. - Горевать сегодня вообще не охота.

- Верно. Есть у тебя повеселее песни, а, Макс?

А Макс уставился в сторону улицы. Во двор вошел Арафат, но не он сам привлек всеобщее внимание. То, что было в его руке. Он нес, взяв за задние лапы, какое-то животное, смахивающее на собаку. Рыжая шерсть слиплась от крови, горло рассекала глубокая рана.

- Да ты охренел! – Страйкер соскочил с места. Арафат лишь самодовольно ухмылялся. Страйкер подошел к нему вплотную. Парни бросились к ним, и обступили кругом, готовые разнимать.

Рик смотрел на Арафата бешеными глазами, он едва сдерживал себя. Тот уже не улыбался.

- Ты зачем это сделал? Тебе, блять, крови мало?

- Успокойся, - беззаботно произнес Арафат. – Бедолага уже умирал, когда я его нашел. – Он высоко поднял руку, так, что тушка оказалась у Страйкера перед лицом. – Видишь? Наверное, зацепило шрапнелью.

- Ничего я не вижу, - холодно бросил Страйкер. – Вижу только, что у него горло перерезано.

- Вот здесь, в боку, - Арафат пальцами раздвинул шерсть, открыв маленькую ранку между ребрами. – Он мог промучиться так еще несколько часов. Я просто помог ему уйти.

Лицо Страйкера разгладилось, пыл немного охладел, но успокоиться он еще не мог.

- А сюда ты его, зачем притащил?

Арафат решил, что конфликт исчерпан, и ответил уже на ходу:

- Ну, не пропадать же добру.

Он скрылся за сараем, а через какое-то время вернулся с освежеванной тушей в руках. Он насадил ее на палку, и стал запекать над углями, не обращая внимания на все протесты и возражения.

- Не хотите – не ешьте, - заявил он, - мне больше достанется.

Вскоре над костром стал подниматься приятнейший аромат, от которого рот моментально наполнялся слюной. Мясо румянилось, жир шипел на углях. Парни стали переглядываться. Может, это была не такая уж плохая идея?

- Да ладно, чего ты, - не уверенно заговорил сержант из второго взвода, - он же и так уже умирал.

- Точно, чего уж теперь, - подхватил его товарищ.

На запах сбежалась вся рота. Настроение как-то сразу улучшилось. Со всех сторон стали раздаваться шутки, хохот. Кто-нибудь то и дело поторапливал Арафата, говорил, мол, и так нормально, горячее сырым не бывает. Но Арафат не поддавался на уговоры, и терпеливо доводил мясо до нужной кондиции. Лишь когда тушка покрылась аппетитной корочкой, он снял ее с углей.

Животное было небольшим, исхудавшим, а после жарки тушка и вовсе съежилась. Так, что всем досталось по маленькому кусочку. Но это была первая нормальная еда за долгое-долгое время. Михей жевал это жесткое, сухое, пресное мясо, и ему казалось, что ничего вкуснее он в жизни не пробовал. И на душе стало легко-легко, как еще никогда, с тех пор как он вернулся на Треон. Будто и не было войны, и не было всех тех потерь; и люди, с которыми попрощались навсегда, просто уехали куда-то очень далеко; и руки не были запачканы чужой кровью, а сердце не болело о том, что видели глаза.

Стало думаться, что все не так уж плохо. Совсем даже не плохо, а хорошо. И было какое-то удовлетворение, от того, что, наконец, задали трепку треонцам. Михей больше не испытывал ни жалости, ни угрызений совести. Он знал, что все делает правильно. И хорошо, что теперь выдался спокойный денек, а не пришлось идти на марш. И солнце было очень кстати. И этот импровизированный пикничок.

Тот день хорошо запомнился Михею. Он будто выпал из общего ряда. Все было странным. Та злоба, переполняющая Михея во время боя, и то умиротворение, воцарившееся в душе после него. Эти чувства были совсем не свойственны Михею. Возможно, время, проведенное в окопах, озлобило его. Возможно, повлияла и военная пропаганда, которую в последнее время стали пускать через громкоговорители, и публиковать в ИБД. Так или нет, но это настроение нравилось Михею.