Трейдер. Деньги войны

Глава 14 Секс в большом городе

Михаил провел большими пальцами под широкими лацканами и оглядел себя в ростовое зеркало. Костюм сидел отлично, и в целом мистер Браун (как написано в его нынешних документах), смотрелся не хуже признанных икон стиля Дугласа Фербенкса или Рудольфа Валентино.

Темно-серая двубортная тройка в мелкую полоску, сорочка плотного шелка с серебристым отливом, начищенные ботинки, галстук и платочек в кармане подобраны идеально. Такую работу следовало вознаградить и Крезен раскрыл бумажник — новые хрусткие банкноты, с острым запахом краски, четыре сотни баксов. Михаил взялся за десятку, но остановился — не из жадности, нет, просто такие чаевые вдвое больше обычных, приказчик Brooks Brothers запомнит слишком щедрого клиента — и ограничился пятью долларами.

Убирая бумажник в карман, Крезен еще раз бросил взгляд в зеркало — он в прекрасной форме, подтянут, отутюжен, выбрит, сбрызнут одеколоном. Даже шрам не виден — в барбер-шопе его ловко замазали гримом и подклеили лаком накладные волоски.

Гардеробщик подал шелковый шарф, пальто и шляпу-федору, подарок из Италии. Вообще-то шляпу привез для Амброзио очередной родственник, а Крезену она досталась только из-за размера — у макаронника изделие фирмы Borsalino висло на ушах.

Но к черту мысли о работодателе, тем более, что Крезен не только выполнял заказы Маццарино, но и понемногу набирал собственную клиентскую базу. Михаил мельком глянул на серебряный прямоугольник наручных часов Dunhill и натянул перчатки под мыслишку, что американцы, большие поклонники всяческой машинерии, не сумели создать известной марки часов.

За хромированным столиком в закусочной на углу Бродвея и Гранд-стрит киллера уже дожидался суетливый лысеющий заказчик с некогда пухлыми, а сейчас впавшими щеками. Давнему клиенту, от которого пришел господинчик, хватило ума предупредить Крезена и слегка обрисовать ситуацию. Прежде чем начать разговор, Михаил пронаблюдал издалека, сопоставляя увиденное с наведенными справками.

Потенциальный заказчик работал брокером на Рокфеллера, но полгода назад на бирже случились очередные пертурбации, миллиардер реорганизовал свои биржевые структуры, а этого попросту выставил за дверь, назначив виновным в убытках. Но хоть не раздел догола — деньги у заказчика водились, хватало даже на кокаин, судя по лихорадочному блеску глаз с расширенными зрачками и неостановимым движениям рук. Паренек в белом фартуке и колпаке-пилотке попытался забрать у него поднос, но получил резкий выговор и свалил, а заказчик вернулся к еде и кофе. Н-да, неприятный тип…

По-хорошему, надо бы встать и уйти, но давний клиент мог обидеться на такое отношение к его просьбам и пришлось подсаживаться.

— Добрый день, я Гарри.

Суетливый чуть не подскочил и, даже не представившись, горячо зашептал:

— Мне нужно отомст…

— Говорите тише, — жестко приказал Крезен. — И помните, что мы обсуждаем поездку, кое-кому надо уехать далеко и надолго, ведь так?

— Да, да, именно! Далеко и надолго! — заказчик решительно отодвинул тарелку с сэндвичем и чашку кофе.

— Кто поедет?

— Мальчишка! Высокочка! Влез в бизнес, подставил и разорил! Я этого так не ос…

— Тише, я понял. Как зовут путешественника?

Заказчик вытащил не сильно свежий платок и нервно промокнул лоб:

— Грандер, Джон Грандер.

Михаил опешил, а заказчик, все больше распаляясь, излагал историю краха брокерской конторы. Почти все билось с информацией Крезена, разве что заказчик все валил на Джонни, а не на Рокфеллера. Понятное дело, туда не дотянется…

— Тише, сколько можно повторять! — еще раз оборвал Михаил. — Поездка непростая, этого человека… м-м-м… уже пытался отправить в путешествие мой наниматель, и новый тур может бросить на моего босса большую тень.

— Я заплачу! Любые деньги!

— Тише, — прижал руку заказчика к столу Крезен, но тут же убрал свою, настолько неприятным оказался контакт с разгоряченной потной кожей.

— Я не могу видеть, как он…

— Пять тысяч.

— Сколь… — глаза заказчика вылезли из орбит, он сглотнул и сипло вякнул: — Да вы с ума сошли!

— Это долгое и трудное путешествие, очень рискованное. За меньшую сумму я не возьмусь, — Михаил нашел способ отказать, не обидев давнего клиента.

— У меня столько сейчас нет…

— Дайте номер телефона, я позвоню через две недели. Будут деньги — будет путешествие. До свидания, и не ищите меня.

Крезен встал, надел шляпу и вышел на улицу в полной уверенности, что ничего заказчик не найдет. А если найдет, то жадность не позволит потратить такие деньжищи на глупую месть — это же бизнес, ничего личного.

Грандер, надо же…

Времени до открытия клуба хватало и Михаил решил пройтись по Манхеттену, тем более ветер с Атлантики разогнал тучи и дождя со снегом можно не опасаться.

Крезен наслаждался редкими неспешными минутами — никуда не надо бежать, выслеживать очередную цель, его никто не ждет, он никуда не торопится… Почти все встречные девицы и молодые женщины стреляли в его сторону глазами, мгновенно оценивая и рост, и внешность, и недешевую одежду, и самое главное — чувство спокойной уверенности, которое так ценится в мужчинах.

Он не обращал внимания, когда мимо стучали каблучками деловитые секретарши, продавщицы или телефонистки, разве что снисходительно усмехался. Работающие девушки разочарованно торопились дальше, а Михаил высматривал свободных от забот флэпперов, кивал особо симпатичным, порой даже приподнимая шляпу. От такого одни фыркали или просто отворачивались, другие делали вид что ничего не заметили, но некоторые отвечали заинтересованным взглядом, который мог перерасти в быструю интрижку.

У отеля «Мерсер», не самого знаменитого, зато весьма дорогого, он залип — ко входу прошелестел шикарный длинный лимузин, а когда метнувшийся к нему швейцар открыл сияющую красным лаком дверь, бархатное нутро автомобиля явило диву в мехах и с задорными перышками на круглой шапочке.

Дива равнодушно мазнула по Михаилу темными глазами и величественно проследовала в распахнутые створки, а Крезена накрыло, наверное, то же чувство, что и пялившуюся на него машинистку, которую он не удостоил своим вниманием пять минут назад.

Что ж, по Сеньке и шапка. В его нынешней профессии важно не выделяться, касается ли это размера чаевых или выбора женщин. Ему никогда не пришло бы в голову, как некоторым франтам, заказать розовый или голубой костюм, или носить яркий аксессуар — все должно быть неброско, зато высокого качества.

Страсть к хорошим вещам прорезалась у Михаила вместе с появлением денег. Вернее, она не прорезалась, а встрепенулась. Он тщательно подбирал одежду, часы, бумажник, обувь, шляпы и прочее, от бритвенного прибора до чемодана. Последний был чуть ли не самой важной его покупкой: при частых переездах во вместительное чрево прочного сьюткейса помещалось почти все нажитое имущество.

Неудобства кочевой жизни штабс-капитан переносил стоически, хотя его донимала невозможность обзавестись собственным домом или хотя бы квартирой. Нет, деньги были, с избытком — рынок рос, только за последний месяц трое сильно отравились свинцом…

Но и документы за это время пришлось сменить три раза, а жилье пять.

В одном Бостоне он сменил несколько гостиниц, когда по требованию Амброзио устанавливал все связи и распорядок Грандера. С похищением тогда не выгорело — вокруг постоянно вились люди. Еще бы, деньги за патенты мальчишке просто лились рекой, вот к нему и стояла очередь из авантюристов, репортеров, искателей места, изобретателей… Михаил даже подумывал затесаться среди них, но чертов мексиканец, наверняка помнивший его в лицо, все время торчал рядом с Джонни. Даже в институт они ходили вместе — Грандер загадочным образом пробил разрешение тупому мексу заниматься радиотехникой! Н-да, забавный получится из него инженер… Хотя те два преподавателя в кафе говорили, что если не инженер, то неплохой техник выйти может.

А газетчики носились с Грандером и его «портативным радио», которое можно брать с собой! Батарей хватало ненадолго, но все равно, за эту штуку уже уцепились большие дяди, от RCA до автопромышленников — в машине-то есть своя батарея, а патефон на ходу не послушаешь.

Это же сколько денег он получит? Не чета пяти тысячам… Михаил внезапно замер посреди тротуара — а ведь если заказчик наберет назначенную сумму, то можно будет выйти в отставку на год раньше!

— Эй, приятель, что встал столбом? — весело хлопнул его по плечу случайный прохожий. — Это Нью-Йорк, здесь нельзя останавливаться!

— Да так, вспомнил кое-что, — через силу улыбнулся в ответ Крезен и тронулся дальше, размышляя, какой дом можно купить за пять тысяч.

Навсегда избавиться от надоевших съемных квартирок или микроскопических номеров в третьеразрядных отельчиках — открыл дверь, споткнулся о коврик, выпал в окно. Впрочем, нет — в таких номерах из окна можно достать рукой до глухой стены напротив, особенно не вывалишься. Чтобы вылететь на улицу, нужна гостиница разрядом повыше.

Нет, при его нынешней жизни собственное жилье невозможно! Кто-то должен будет присматривать, убираться… Завести прислугу — подпустить к себе постороннего человека. Жениться? То же самое. В любом случае, это означает двойную жизнь и лишний риск разоблачения.

Михаил довольно усмехнулся — полиция и шерифы пяти штатов безуспешно ловили разных киллеров, поскольку в каждом из них он пользовался разным оружием и намеренно оставлял разные следы. Их, правда, не всегда находили — он предпочитал действовать издалека, а не устраивать пальбу в упор, как безмозглые громилы из банд. Вышел человек из дома и поймал пулю — поди, разберись, откуда она прилетела, особенно если охранники начинают палить в белый свет и заполошно увозят босса в госпиталь.

Некоторую опасность могло представлять Бюро расследований, которое все больше переключалось от борьбы с радикалами на борьбу с преступностью. Год назад там сменили директора и поставили некоего Гувера, известного тем, что создал картотеку на почти полмиллиона «коммунистов» и «анархистов». Американцы лет пять назад устраивали рейды на красных, с массовыми арестами и депортациями, но потом поутихли. А зря — эту сволочь надо выпалывать под корень.

Но для рядового американца бандиты с «чикагскими шарманками» выглядят опаснее, вот Бюро и взялось за гангстеров — по скупым сведениям, Гувер создает картотеку отпечатков и школу для агентов. Совсем скоро придется завязывать с прибыльным ремеслом, и нужно успеть заработать на спокойную жизнь. Главное, не браться за совсем сомнительные заказы, после которых исполнителя могут зачистить.

На Хоустон-стрит сносили дома по нечетной стороне — улицу расширяли для строительства подземной линии сабвея. Гудящий паровой экскаватор бил в стены чугунным шаром, поднимая тучи пыли. Чуть дальше, у пересечения с 6-й авеню из ресторанчика выволакивали ящики и кули с отбросами, отчего в нос шибануло тухлой рыбой, как на Фиш-маркете* по вечерам. Михаил досадливо сморщился и перешел на другую сторону, поминая недобрым словом жадных владельцев заведения. Нью-Йорк порой удивлял такими контрастами — например, Уолл-стрит, где ворочали миллионами, отстояла всего на пару кварталов от пакгаузов на пирсах, вокруг которых летом кишели откормленные складские тараканы размером в пол-ладони.

* Фиш-маркет — рыбный рынок в Манхэттене, у Бруклинского моста.

Он свернул на Бедфорд и через пять минут входил в клуб Chumley’s, спикизи, где из-под полы наливали приличный виски, куда собирались потанцевать свободные девицы из Гринвич-Виллидж и Сохо. Но главное достоинство клуба состояло в нескольких входах. Бог весть почему, но полиция всегдла вламывалась только со стороны Памела-корт и персонал выводил посетителей через неприметную калиточку между двумя домами на Бедфорд. На самый крайний случай Михаил разведал еще одну дорожку, через соседний доходный дом, на Гров-стрит.

В клубе пока пустовато — время раннее, занято всего несколько столиков. Люди в основном незнакомые, хотя пару лиц Михаил встречал здесь раньше. В уголке у камина, на кожаном диванчике сидела странная парочка — безукоризненно одетый молодой человек с британским выговором, и несколько рыхлый американец, сочившийся благополучием. Он рассеянно слушал, как англичанин с мелькавшим в глазах хищным блеском тихо и сосредоточенно убеждал его. Михаил скривил рот — нашел место! люди с большими деньгами приходят сюда выпить и погулять, а не покупать акции, полисы или делать невиданно выгодные инвестиции. Но легкая нажива дразнила и туманила глаза молодому денди, создавая уверенность, что стоит только напористо обрисовать грядущие выгоды, как деньги сами окажутся в кармане.

— Добрый день, рад видеть снова! Как обычно?

Михаил, не чинясь, пожал протянутую барменом руку — с персоналом нужно поддерживать хорошие отношения:

— Да, стандартно.

Через минуту перед ним поставили фарфоровую чашку с «чаем». Все знали, что это виски, но по части соблюдения внешних приличий американцы порой могли дать фору и англичанам.

— Меня не было неделю, что новенького в городе?

— О, вы пропустили целую войну! Представьте, позавчера двадцать, да-да, двадцать автомобилей с гангстерами подъехали и расстреляли дом на 20-й улице в Бруклине!

— Чем помешал дом? — Крезен отпил и отсалютовал бармену чашкой, давая понять, что виски хорош.

Бармен, протирая стаканы, наклонился над стойкой и тихо сказал:

— Там штаб-квартира Ричарда Лонегана, того, из «Белой руки».

— Итальянцы опять воюют с ирландцами? — поморщился Крезен.

— Да, но представьте, столько пальбы, а убитых нет, даже ранили только одного человека!

Михаил досадливо отмахнулся, не хватало еще на отдыхе слушать про осточертевшие разборки. Сюда, в Chumley’s он ходил еще и потому, что это территория Маццарино, но если в городе начнется очередная война, то придется менять охотничьи угодья на более безопасные.

— Еще тут носятся с каким-то гениальным изобретателем из России.

— Из России? Вот как? И что он изобрел, какую-нибудь коммунистическую дрянь?

— О нет! Новый музыкальный инструмент! Я сам не видел, но пишут, что он извлекает звуки прямо из воздуха!

— Это как? — оторопел Крезен.

— Фотографии в газетах так себе, но у него что-то вроде радиоаппарата, который реагирует на положение рук. Говорят, исключительное впечатление!

— Надо будет глянуть, — задумчиво потер подбородок Михаил. — Но как он вообще попал в Америку?

— Его привез тот головастый парень, что продал RCA патент на какую-то лампу. Извините, я в этом ни черта не понимаю.

«Грандер!» — стукнуло в мозг штабс-капитану. — «Господи! Ну, почему ты помогаешь этому счастливчику, а не мне?»

— Он ездил летом к большевикам, вернулся и устроил ангажемент этому, как его… — бармен полез под стойку, достал газету и нашел в ней заметку: — Лео Термен.

Крезен изо всех сил сжал челюсти, чтобы не заскрежетать зубами. Этот сучонок свободно катается по миру, якшается с красными и у него все отлично! Продался, не иначе!

— Черт с этим коммунистом, — выдавил Михаил и чуть было не потер шрам на брови, но вовремя отдернул руку. — Что еще?

— Хм… Вчера у нас был мистер О’Нил…

Крезен недоуменно нахмурился и бармен поспешил объяснить:

— Мистер Юджин О’Нил, драматург. Его пьеса «Любовь под вязами» сейчас идет на Бродвее…

— Не интересуюсь театром.

— Тогда, может, кино? Премьера первого звукового фильма?

— Великий немой заговорил?

— Не совсем, — сощурил глаз бармен, — только музыка, но публика ломится на сеансы до сих пор!

— Надо будет глянуть, — Крезен бросил на стойку четвертак, — спасибо, приятель!

Бармен как заправский фокусник взмахнул полотенцем, и монета исчезла.

Михаил бросил пальто на диванчик рядом с портьерой, сел и откинул голову на деревянные панели стены. Спикизи понемногу наполнялся людьми и клубами табачного дыма, заиграла музыка, большой отсек заняли громкоголосые парни, одного из них Крезен точно видел рядом с Амброзио.

От Памела-корт с веселым смехом ввалилась стайка девиц. Заводила, дылда с лошадиной челюстью, сделала заказ и тут же потащила подружек на небольшой танцпол.

Они задорно отплясывали, вскидывая лодыжки и сверкая коленками, отчего бахрома на платьях так и летала. Дылда солировала, но Крезен не отводил глаз от крепко сбитой шатенки в синем платье, бандо со стразами, с болтавшимся на запястье ридикюле. Двигалась она живо, с удовольствием и грацией, Михаил почувствовал возбуждение — такая должна быть темпераментна в постели.

Не он один уставился на нее: парни Маццарино примолкли и жадно глядели на танцпол, даже чопорный англичанин оторвался от охмурения американца. Несколько мужчин дергались под музыку и полноватый кавалер уже подбирался к синей…

Да, нельзя терять ни секунды, уведут.

Крезен встал, сделал два шага и попросту отодвинул полноватого. Тот попытался вякнуть, но штабс-капитан подарил ему лучший из своих волчьих оскалов и кавалер исчез.

Обернувшись к своей цели, Михаил решительно взял ее за талию и сделал с ней несколько танцевальных па. Девчонка заразительно улыбалась, ее ореховые глаза блестели, она легко отдала роль ведущего партнеру.

Крезен подтянул ее почти вплотную — она не отшатнулась, и перешел к главному тесту: сдвинул руку с талии ниже и секунду спустя без церемоний прихватил за попку. Безотказный метод быстрой селекции: неготовая вспыхнет и отвалит, ну разве что попытается дать пощечину. А готовая в худшем случае взвизгнет, а в лучшем сразу спросит «К тебе или ко мне?». И чем нахальней себя вести, тем больше шансов на второй вариант, женщины ценят решительность.

Девица в синем только плотнее прижалась и скользнула язычком по ярко накрашенным губам.

Все предвещало отличную ночь, если бы не глухой удар, а за ним еще несколько со стороны входа.

В спикизи порывисто вошли четверо в накинутых на плечи пальто. Крезен оценил подозрительно рыжие морды, потянул партнершу в сторону своего диванчика и не ошибся.

Первый, в надвинутой на глаза шляпе, выхватил из-под полы «томпсон» и дал очередь поверх голов. Зеркало за стойкой и люстра брызнули тысячами осколков, завизжали женщины, несколько мужчин предпочли нырнуть под столы.

Пули рвали обивку и афишки на стенах, рамки картинок разлетались щепками, по залу горячими волнами разлеталась ненавистная кислятина горелого пороха. Публика сбивалась в углы и падала на пол, а по едва вскочившим из-за неудобного стола парням ударил автомат второго из вошедших, а следом гулко бахнули два дробовика. Картечь и пули разорвали пижонские костюмы итальянцев, сквозь дыры хлынула кровь.

— Эй, спокойно! Нам нужны только люди Маццарино! — раздалось, когда выстрелы затихли.

Ирландский акцент еще раз подтвердил сложившееся мнение — Амброзио тупоголовый дебил, недаром шляпа оказалась ему велика. Удивительно, как его до сих пор не грохнули или не засадили на пожизненное.

Бармен тем временем подобрался к выходу на Бедфорд и даже открыл его, но тут же влетел обратно от удара в челюсть. Первый автоматчик сменил магазин и дал длинную очередь по стойке. Под ней зазвенели разбитые пулями бутылки, по заведению пошел густой алкогольный дух.

Крики и вопли усилились, плотно сбившаяся куча паникующих отжала Крезена с девицей к стене и он двумя ударами расчистил путь к диванчику, схватил пальто и подтолкнул партнершу к портьере, скрывавшей неприметную дверь в тон обивке.

Девица дрожала, но судя по безумно сверкающим глазам и быстрым движениям, вовсе не от страха.

Михаил протолкнул ее в приоткрытую щель дверцы, проскользнул сам и задвинул засов. Это и был третий, самый запасной выход.

— Мое пальто! — вскрикнула синяя девица, но Крезен тут же зажал ей рот, притиснув к стене.

Ему самому было чертовски жаль оставленной шляпы, но чертовы бабы! Тонуть будут, а за свои шмотки схватятся!

— Жизнь важнее, — прошептал он прямо в расширенные от адреналина глаза и отпустил руку. — Как тебя зовут, кстати?

— Флоренс, — пискнула она, опять облизнув губы, — а ты смелый!

За спиной опять бахнули дробовики — погром спикизи набирал силу.

— На том стоим, — Михаил ухватил ее за локоть и потащил за собой, во мрак прохода.

Вторая дверь направо вывела их в малюсенький глухой дворик, шириной в два мусорных бака, стоявших как раз под железной пожарной лестницей. Штабс-капитан подсадил Флор на баки, успев невзначай ощупать упругую грудь и крутые бедра, залез сам, вытянул нижнее звено лестницы:

— Вперед!

Она неуверенно поставила туфлю с высоким каблуком на перекладину и Крезен легонько подтолкнул ее. Девица вздрогнула, но полезла вверх, предоставив возможность полюбоваться ягодицами и даже заглянуть под юбку, отчего Михаил ощутил растущую тесноту в брюках.

После вертикального звена пошли обычные наклонные ступеньки, по которым пришлось взбираться осторожно, чтобы не всполошить двор грохотом металла. Пальто Крезен отдал Флоренс, но от движения и возбуждения холода не чувствовал. На предпоследнем этаже он после трех попыток поддел ключом и сдвинул вверх незапертую раму.

— Полезай!

— А что там? — заволновалась девица.

— Кладовка или что-то подобное.

Флоренс перекинула ногу через подоконник, отчего мелькнула полоска белой кожи между панталончиками и верхушкой чулок, а затем забралась внутрь. За ней, внимательно следя, чтобы не зацепиться и не порвать костюм, влез Михаил и тихо опустил раму с пыльным стеклом, отчего в темной комнатке стало еще темнее.

— А как зовут тебя? — Флор уже скинула пальто на коробки и придвинулась вплотную.

— Майк.

Она обняла его за шею и поцеловала в губы:

— Я хочу тебя, Майк.

После короткой возни с одеждой, Крезен подсадил ее на ящики и расстегнул брюки, она задрала юбку…

Такого острого соития не было у него никогда в жизни — где-то позади убивали его формальных союзников, а здесь жарко отдавалась девчонка-оторва и всех забот было зажимать ей рот, чтобы крики не разносились по всему дому.

Едва отдышавшись, она спросила:

— Сигареты есть?

— Не курю.

— Жаль… — протянула Флоренс, подтягивая чулки. — Ой, а как ты без пальто и шляпы?

Если без пальто еще туда-сюда, то мужчина без головного убора — нонсенс.

— Сейчас найду что-нибудь, — он выглянул в коридор и пошел вдоль квартир, прислушиваясь.

У одной замер, тем же ключом, что поднимал раму, пошерудил в замке, щелкнул ручкой, всунул голову в приоткрытую дверь, зашел внутрь и через пару мгновений позвал девицу:

— Заходи, тут никого.

Она нервно хихикнула, но последовала за ним. Михаил распотрошил шкаф у входа и добыл приличную кепку и женскую накидку.

Из окон лестницы они выглянули на Гров-стрит — там уже стояли полицейские «Форды», освещая фарами ближайшие перекрестки. Из-за угла доносились свистки и сирена.

В подъезде на парочку удивленно уставился консьерж, довольно молодой человек со светлыми волосами, но через пару секунд сопоставил стрельбу в спикизи и появление незнакомцев.

— Эй, что там происходит? — спросил он с польским акцентом.

— Гангстерский налет, — широко улыбнулся Крезен, сунул ему в руку пять баксов и добавил, склонившись к уху: — Леди не стоит попадать в газетную хронику.

— Конечно, мистер… э-э-э… Смит! — улыбнулся в ответ поляк, пряча купюру, и метнулся открыть им дверь парадного.

Михаил и Флоренс под ручку неспешно прошли мимо двух полицейских и свернули за угол. На 7-й авеню он свистнул и усадил Флоренс в подъехавшее такси, а она вложила ему в руку записочку с телефоном.