Три дня до смерти

Глава 21

24:01

Эльф бегала обнажённой, так что мне оставалось только посмеяться над тем, что она назвала одеждой. Платье, которое я нашла на крючке, было чуть больше двух серебряных занавесок, скреплённых на плечах брошками, украшенными драгоценными камнями. Такой наряд выглядел бы более уместно на греческой богине. На мне он смотрелся совершенно глупо и не защищал мою скромность. Может быть, эльфам — учитывая, что у них не было никаких видимых половых признаков, — было всё равно, бегают ли они в чём мать родила, но меня это не устраивало.

Я постирала трусики и выжала их как можно суше. Уж лучше похожу в мокром белье, чем без него. Это помогло, но платье всё равно развевалось, открывая тело. Я нашла маленький туалетный столик рядом с кроватью, а когда порылась в ящиках, то обнаружила еще дюжину флаконов с ароматическими маслами и духами, а затем горсть разноцветных лент, вероятно, предназначенных для моих волос, всех возможных размеров.

Широкая пурпурная бархатная лента стала моим поясом, туго затянутым вокруг бедер. Методом проб и ошибок вторая, более тонкая фиолетовая лента пересекла мою грудь и спину. Это создало некоторую поддержку для груди, хотя ткань платья всё ещё была неудобно прозрачной. Я на мгновение задумалась о том, чтобы обмотать несколько лент спереди, но пока не замерзну, мои соски никому не будут отдавать честь.

Я уставилась на себя в полированной стене, удивляясь увиденному отражению. Женщина в зеркале больше не выглядела незнакомкой. Мы улыбнулись друг другу, и она больше не была Чалис. Мы стали Эвангелиной и выглядели потрясающе в нашем греческом платье. Мои волосы высыхали сами по себе, создавая густые каштановые волны, которые обрамляли лицо и плечи. Даже без макияжа мои щеки пылали румянцем. Глаза блестели. Несомненно, это уловка окружающей среды, но всё равно завораживает.

Впервые за два дня я по-настоящему почувствовала себя живой. И с надеждой.

Раздался едва слышный звон колокольчика.

— Эвангелина? — Я повернулась к двери, услышав знакомый голос. Мой оранжевый эльф стояла в дверях. — Амалия просит вас составить ей компанию.

Наконец-то, я получу ответы. Эльф отступила в сторону и пошла впереди. Каменные дорожки под моими босыми ногами были гладкими, пока мы поднимались ещё на один пролет резных ступеней на третий уровень, а затем на четвертый. Прекрасные существа всех видов жужжали, летали и порхали. Многие просто наблюдали. Я чувствовала, что меня внимательно разглядывают, но не ощущала недоброжелательности.

— Как твое имя? — поинтересовалась я.

— Джарон, — ответила она.

Я моргнула. Это телохранитель Амалии? Эльф, которого Вайят однажды описал как достаточно большого, чтобы запугать профессионального борца? Способность аватара или нет, но подобное несоответствие я не могла полностью осознать умом.

Джарон провела нас до самого верхнего уровня комплекса. Я остановилась и посмотрела вниз на круглые дорожки. Вокруг кипела бурная деятельность. Мы стояли ближе к водопаду, и бассейн казался таким крошечным, как ониксовый глаз, выглядывающий издалека.

— Это река Анжан, — произнесла Джарон. — Она течёт над нами.

— Круто.

Эльф остановилась перед круглой дверью, окаймленной замысловатым узором. Это, возможно, надпись, но я определенно не могла её прочитать. Джарон отодвинула занавеску.

Я пригнулась, чтобы шагнуть внутрь, и почувствовала то же самое всепоглощающее жужжание магии внутри. Простота комнаты удивила меня. Главным предметом мебели на гладком коричневом полу был длинный полированный каменный стол, уставленный тарелками с фруктами, овощами, орехами и злаками. Тут же стояли кувшины с жидкостью. Ещё одна сфера свисала с потолка, отбрасывая идеальное количество света.

Амалия сидела во главе стола в каменном кресле, украшенном живыми цветами и виноградными лозами. От её сверкающей улыбки у меня закружилась голова. Амалия махнула мне рукой.

— Пожалуйста, угощайтесь, — пригласила она.

Уставившись на щедрый стол, я слишком робела, чтобы прикоснуться к чему-либо. Но запахи были дразнящими, и мой желудок заурчал. Глубоко вдохнула, узнавая пьянящий, сладкий запах вина из одного из кувшинов. Бутылка с теплой водой казалась такой далекой.

Кто-то прочистил горло. Я повернулась, волосы закружились в свободном вихре. Вайят стоял в дверях, сцепив руки за спиной. Мое сердце ускорилось при виде этого зрелища. Его хранители сшили шаровары почти так же, как и мое платье. Тонкая бронзовая ткань была подпоясана на талии, обрезана и заправлена, чтобы создать импровизированную промежность, и стянута бархатной лентой на обеих лодыжках. Ноги с боку были полностью открыты, оставляя на обозрение подтянутые мышцы и загорелую кожу.

Его волосы были взъерошены, расчесаны пальцами и высушены, а лицо свежевыбрито. Голая грудь блестела, демонстрируя туловище и тугой пресс. Новый запах фруктов — возможно, яблок — намекал на то, что он воспользовался предоставленными маслами. Но больше, чем на его физическую привлекательность, я смотрела на его безупречную кожу — смотрела, пока не поняла, что меня беспокоило.

Множество параллельных синяков, которые я видела два дня назад, исчезли. Ножевая рана от нашей предыдущей схватки с разведчиками гоблинов тоже исчезла. Не зажило — остались бы хоть какие-то слабые следы. Они просто исчезли, как будто их никогда и не существовало.

— Эви, — произнёс Вайят. Я подняла глаза и встретилась с его смеющимся взглядом. — Ты похожа на богиню.

Мои щёки запылали.

— Ты тоже, — всё, что мне удалось выдавить.

— Да? Я должен быть в таком же платье?

— Ты знаешь, что я имею в виду, осёл. Что случилось? — Я указала на его грудь.

— Я не уверен. Один из гномов положил мне в ванну что-то пахнущее мятой. Когда я вышел, их уже не было.

Запишем: у гномов большие головы и маленькие тела.

— Они обладают великими познаниями в целительстве, — проговорила Амалия. — Считай это подарком.

— Чувствую, что и так многим вам обязана, — произнесла я.

Она покачала головой из стороны в сторону, так же элегантно, как и решительно.

— Вы многое сделали для нас, сами того не зная. Я чувствую, что не смогу предложить вам достаточного вознаграждения.

Не особенно вдохновляет. Вайят присоединился ко мне за столом и посмотрел на разложенные перед нами явства. Я взяла самую большую клубнику, которую когда-либо видела, и вдохнула её дразнящий аромат. Совершенство в кусочке ягоды.

— Почему вы спасли нас? — спросил Вайят.

— Как уже сказала, Вайят Трумен, вы оказали нам услугу без вашего ведома. Я не могла допустить, чтобы вы зачахли в этих камерах, отдельно друг от друга, пока не истечет её время.

— Вы привели меня сюда умирать? — Я не донесла клубнику до губ. Маленькая вспышка ярости зажглась глубоко внутри меня.

— Я не могу изменить того, что было приведено в движение, Эвангелина. Я не обладаю такой властью.

— Так вот оно что? Ваша компенсация за хорошо выполненную работу — отлично сработано, я даже не подозревала, что делаю её — дать мне умереть здесь, с эльфами? Сидеть на заднице, пить вино и позволить Товину победить?

Амалия рассвирепела, когда я произнесла его имя. Её кожа потемнела до цвета глаз. Каждый кристалл блестел и подмигивал.

— Вы доказали, что Товин — предатель. Он ничего не видит, кроме потенциальной выгоды для себя. Не будет мира ни для Светлых, ни для кого-либо ещё, если гоблины придут к власти. Даже вампиры знают возможную цену этой битвы.

— Айлин. — Я вспомнила о ней впервые за несколько часов. — Вы знаете, что с ней случилось? Её схватили вместе со мной.

— Тогда она, скорее всего, мертва. Вампиры не терпят угроз и не торгуются за свой народ. Она не будет иметь никакой ценности для полукровок, которые захватили тебя.

Поникнув, я бросила несъеденную клубнику на изящное серебряное блюдо, с которого она была взята. Вайят приобнял меня рукой. Я растворилась в его тепле и сладком, как яблоко, запахе тела.

— Всё это время я думала, что вампирам наплевать, думала — они наши враги, но они пытались помочь. Айлин хотела помочь, как и её сестра, а теперь они обе мертвы.

— Она сделала свое дело, — сказала Амалия. — Как и все мы. Каждый из нас играет свою роль в грядущих событиях — некоторые больше, чем другие.

— Тогда почему вы так уверены, что моя роль окончена? Я ещё не закончила драться, чёрт возьми. Я не сдамся и не позволю Товину просто забрать свободу воли Вайята для любой богом забытой цели, которую он там себе придумал.

— Ты не можешь отменить сделку, которую они заключили, Эвангелина. Пакт о свободной воле, подписанный кровью, может быть аннулирован только пролитием крови.

— Что, чёрт возьми, это значит? Я должна принести в жертву козла?

Её кожа посветлела.

— Это не то, что я имела в виду. Это не входит в мои полномочия, но мне сказали, что есть три способа аннулировать этот договор на крови.

Мой живот скрутило. Вайят обнял меня за талию, и я накрыла его ладони своими. Мне нужно было это услышать, но я боялась узнать.

— Если Эвангелина умрёт до конца семидесяти двух часов, он будет аннулирован, — произнесла Амалия.

— До этого мы и сами додумались, — парировала я. — Но тот факт, что я исцелялась после каждой царапины и синяка, означает, что Товин приложил дополнительные усилия, чтобы этого не случилось. Если нападение гончих не убило меня, то мало что может быть сильнее обезглавливания.

— Не вариант, — сказал Вайят.

Дальше.

— Если Товин умрет до истечения контракта, Вайят будет свободен от своих обязательств, — продолжила Амалия.

— Логично, — согласилась я. — И определенно более правдоподобный сценарий, так как он всё равно оказался засранцем номер один.

— Товин хорошо защищён, — возразил Вайят. — Мало кто знает, где его найти, и он умеет наводить чары. Он может заставить тебя видеть вещи, которые ты даже представить себе не можешь.

Я похлопала его по руке.

— А ты можешь призвать только силу солнца. Слабак.

— Очень смешно.

— Главное условие убийства Товина, — продолжила Амалия, — заключается в том, что в момент его смерти время Эвангелины также закончится.

— Если он умрёт, я тоже?

— Да.

Отлично.

— Что за третий путь? — спросил Вайят.

Кобальтовые глаза Амалии вспыхнули.

— Если Вайят умрёт до конца срока, Эвангелина освободится от оков и сможет продолжать жить в своем новом теле.

Дрожь пробежала по моей спине. Я уверена, что у меня отвисла челюсть. За два дня никто никогда не предлагал мне вариант, который включал бы в себя жизнь после семидесяти двух часов. Три дня, так что нет смысла строить планы. Знание того, что такой вариант вообще существует, воодушевляло меня, даже несмотря на то что цена была невыполнима.

— Эви могла бы жить, — проговорил Вайят. Его мягкий, задумчивый тон встревожил меня.

— Пошёл ты, Трумен, — прорычала я, высвобождаясь из его объятий. — Этому не бывать.

— Эви…

— Нет! — Я прошествовала в другой конец комнаты, ударила стену и повернулась к противоположной стороне стола. Посмотрела на него поверх несъеденной еды и питья. — Абсолютно нет, так что, чёрт возьми, забудь об этом. Если ты даже подумаешь об этом, я попрошу кого-нибудь вернуть тебя, чтобы самой тебя прикончить.

Он сузил глаза.

— Это не смешно.

— Согласна, но я абсолютно серьёзна.

— Ты можешь продолжить жить, Эви.

— Я умерла, Вайят, — практически прокричала я, но мне было всё равно. — Я должна быть мертва прямо сейчас, так что какая разница, если снова умру через день? Не хочу этого, но так должно быть. И мне не хочется тратить оставшуюся часть своей жизни на беспокойство о том, что ты можешь попытаться совершить какое-то благородное самоубийство. Предпочту прыгнуть с этой дорожки вниз и разбить себе голову.

— Пожалуйста, — попросила Амалия. — Сейчас не время для таких споров. Самое время поесть и отдохнуть. Вам нужна ваша сила, если вы оба хотите найти решение головоломки, стоящей перед вами.

Вайят и я смотрели друг на друга долгие секунды, которые растягивались в минуты. Никто из нас не хотел отступать. Вайят хотел, чтобы я жила. Но как бы сильно я этого ни желала, не могла знать всего, что он отдал за меня. Я потеряла Джесси и Эш. Я потеряла Макса и Данику. Я потеряла Алекса. Без Вайята у меня не осталось бы ничего. Даже дара жизни было недостаточно.

Он моргнул и отвернулся. Мой гнев утих. Мы молча наполнили серебряные тарелки едой и хрустальные кубки вином. Оставшись на своей стороне стола, я села на длинную гранитную скамью. Вайят присел напротив меня. Он начал резать грушу на половинки, затем на четвертинки.

Я начала с клубники. Её сладкий сок брызнул мне на язык, самая изысканная вещь, которую я пробовала за последние дни. Я медленно кусала ягоду, наслаждаясь вкусом и текстурой.

— Почему это место называется Первый Предел? — поинтересовался Вайят.

— Водопад снаружи не для шоу, — ответила Амалия. — Его воды скрывают врата в святилище, гораздо более сильное, чем охраняемые сверху, и именно поэтому мы поселились здесь под землей. Это главный источник силы для Светлых. Это то, что позволяет одаренным, таким как ты, иметь их уникальные таланты.

— Все ли Падш… все ли нелюди знают, что он здесь?

— Большинство может чувствовать его, да; однако лишь немногие избранные фейри за пределами этого места знают о его точном местоположении в лесу.

— Так вот почему все нелюди переезжают в этот город? Источник магии?

Амалия покачала головой, прямо терпеливая учительница.

— Первый Предел существовал здесь за столетия до того, как в долине был построен город; врата — ещё до того, как началась память моего народа. Многие путешествуют, но они всегда возвращаются, так же, как и мы всегда здесь.

— Они просто не были так явны, как в последние годы.

— Верно.

— Куда ведут врата?

— Вы знакомы с сочинениями Джона Мильтона?

— Мистика? — спросила я.

Вайят фыркнул; я свирепо уставилась на него.

— Нет, — ответила она. — Он написал о падении человека и путешествии через ад. Мильтон замаскировал свою работу под вымысел, но он был не просто человеком. Он был компаньоном принца гномов, который пережил это путешествие и думал рассказать об этом другим. Мы подумывали о том, чтобы замаскировать работу, но нет лучшего места, чтобы спрятаться, чем на виду.

— Так что же это за бассейн? — спросил Вайят. — Врата в ад?

— Именно.

Я перестала жевать миндаль и уставилась на него. Меня охватил холодный ужас. Вайят поджал губы и нахмурил брови. Амалия казалась невозмутимой. Она потягивала вино из бокала, как будто репетировала этот разговор сотни раз и находила его скучным.

— А что на той стороне? — задал вопрос Вайят.

— Существа, давно изгнанные с Земли. Греки называли их титанами. Христиане называют их демонами. Мы называем их Испорченными. Ими движут только инстинкт и чистая эмоция: желание и ярость, похоть и потребность.

— И вы не даете им переправиться?

— Испорченные не могут самостоятельно пересечь разрыв. Видите ли, у них нет свободы воли, только инстинкт.

Я определенно начинала понимать. Проглотила миндаль и запила его глотком вина — сладкого и острого — а Амалия продолжала:

— Тот, кто знает о Первом Пределе и его силе, может вызвать через него Испорченных. Наш долг здесь — защитить Предел от тех, кто попытается. Вызов даже одного из них через разрыв может быть разрушительным для этого мира.

— Эти… Испорченные, — уточнил Вайят. — Может ли их контролировать вызывающий?

— Они неуправляемы — существа чистой жажды и потребления. Как только Испорченный входит в тело своего носителя, он освобождается, и носителя больше не существует.

— Носитель?

— Испорченные не имеют физической формы на другой стороне. Это энергия и эмоции. Частью призыва является предоставление носителя.

Я уронила свой кубок. Он с грохотом упал на стол, разбрызгивая темно-бордовую жидкость по моему платью, но мне было всё равно.

— Вот оно, — осенило меня.

— В чём дело, Эви? — Вайят встал. Встревоженный.

— Всё это, Вайят. Товин, вампиры, моя смерть, твой отказ от свободной воли — ради этого они и держали нас в плену. Теперь всё это обретает смысл.

Вайят нахмурился, не понимая. Я обратилась за помощью к Амалии, и она глубокомысленно кивнула. Она знала это с самого начала; и только ждала, когда мы сами всё выясним. Будь она проклята и благословенна за это.

— Товин хочет власти, а это значит, что он должен обеспечить свое превосходство, — объяснила я. — Что может быть лучше, чем вызвать демона, чтобы он овладел человеком, свободную волю которого Товин уже контролирует? У него будет смертельное оружие, которое не сможет ослушаться.

Я слышала выражение «кровь отхлынула от лица», но никогда не наблюдала его воочию. Кровь сошла с лица Вайята, оставив его смертельно бледным. Черные глаза мерцали, резко контрастируя с бледностью кожи. Даже его губы побелели, когда он сжал их вместе. Ноздри раздулись, он стиснул челюсти так сильно, что я подумала, что он сейчас сломает зубы.

— Мы уверены, что это его план, — подтвердила Амалия.

Её слова, казалось, ускользнули от Вайята. Он уставился на стол, руки на коленях, всё тело напряженно. Я вскочила на ноги и оказалась рядом с ним, прежде чем заметила движение. Он дрожал от напряжения, может быть, даже от страха. У демона будут его силы, а также его тело.

Коснулась его плеча. Он дернулся, как ужаленный. Повернула его лицо к себе. Он избегал зрительного контакта, глядя куда угодно, только не на меня.

— Вайят, — попросила я. — Посмотри на меня, черт тебя побери!

Он послушался. Напряжение немного спало, но Вайят оставался бледным и дрожащим. Его глаза походили на обсидиановые лужи, бесконечные и полные неуверенности. Я никогда не видела его таким уязвимым, даже когда умерла в первый раз.

Мое сердце бешено колотилось. Потому что, сидя рядом с ним, в поворотный момент всей этой долбаной тайны, я наконец вспомнила свою смерть.

Ничего драматичного, как я и надеялась — никаких воспоминаний о важных словах или необходимой информации. Просто отшатнулась от света, как делала всегда, когда открывалась дверь камеры. Онемение, неспособность двигаться и отсутствие энергии, хоть на что-то. Я надеялась истечь кровью и умереть, прежде чем кто-нибудь найдет меня такой, сломленной и разбитой.

Я вспомнила, как Вайят склонился надо мной, освобождая мои руки от наручников. Не чувствую ни рук, ни ног. Смотрю в его разбивающее мое сердце глаза, видя меру его опустошения. Ненавижу себя за то, что причинила ему столько боли. Мой язык распух, во рту пересохло. Я не могла говорить, не могла сказать, что мне жаль или что я люблю его. Мне удалось издать только пронзительный вскрик. Я смотрела на него до тех пор, пока его лицо не потемнело, и агония наконец не закончилась.

Он выглядел почти так же, как и сейчас в доме Амалии — опустошенный, преданный, одинокий. Я задавалась вопросом, мое собственное выражение сильно ли отличается от его.

— Я ничего не говорила, — сказала я. — Когда умирала, я видела только тебя и не произнесла ни слова. Ты ведь не мог знать, что я узнала или нет?

Он медленно повернул голову сначала влево и вправо, затем верх и вниз. Простой кивок. Ещё более простое утверждение, которое оставило меня безразличной. Нас обоих предали и манипулировали люди, которым мы доверяли. Меня выдернули из моей загробной жизни и кормили ложью, замаскированной под добрые намерения. Он был обманут и стал пешкой в адской шахматной игре, получив судьбу хуже смерти.

Но мы не закончили игру, и пешка ещё может стать ферзём.

— Это не твое будущее, — сказала я. — Если Товин когда-нибудь и говорил тебе правду, Вайят Трумен, так это то, что мы принадлежим друг другу. Будь то в жизни или в смерти, мы докажем, что так оно и есть. Ты меня слышишь?

Он моргнул. Проблески прозрения озарили его глаза. Яркие круги румянца вспыхнули на щеках. Морщины на лице разгладились, и на смену ужасу пришла решимость.

— Я тебя слышу. — Его голос был хриплым, но не таким убедительным, как выражение лица. — Я чувствую себя таким дураком.

— Товин играл на твоих эмоциях и манипулировал тобой с самого начала. Это не твоя вина.

Его левый глаз дернулся.

— Не надо меня опекать, Эви.

— Тогда перестань жалеть себя и помоги мне понять, как, чёрт возьми, с этим справиться, ладно?

Он оттолкнул мою руку и повернулся лицом к столу.

Он в порядке, отлично. У Амалия я поинтересовалась:

— Когда у этой твари появится носитель, её можно будет изгнать?

— Да, смерть тела-носителя изгоняет Испорченного, — ответила Амалия. — Он будет на мгновение ослаблен, что сделает его уязвимым для изгнания за границы Предела. Однако отправка демона назад, как и призыв его сюда, требует больших знаний об основах нашей старейшей магии.

— Вы можете это сделать?

Она покачала головой, сверкая драгоценностями.

— Немногие обладают знаниями, и я не знакома ни с одним из них, кроме Товина.

— А как насчет других эльфов?

— В такой поздний час попытка контакта займет слишком много времени, и нет никакой гарантии, что они поделятся своими знаниями.

Я с силой выдохнула сквозь стиснутые зубы.

— Ладно, а как насчет захвата? Допустим, он заражает кого-то, и носитель умирает. Можем ли мы поймать Испорченного прежде, чем он найдет другого носителя? Вроде как в кристалл, что ли?

— Я не знаю такого способа захвата, но это не значит, что его не существует.

Вайят фыркнул. Я сверкнула глазами, но он не обратил на меня внимания.

— Вы можете это выяснить? — спросила я предводительницу фейри.

— Конечно.

Это немного, но это было начало. Только Вайят, похоже, не желал признавать эту обнадеживающую информацию. Я сдалась. Какое-то время он мог утопать в жалости к себе, но я не хотела этого видеть. Положила немного еды на тарелку и налила ещё один кубок вина.

— Амалия, мои извинения, — проговорила я. — Могу я закончить трапезу в своей комнате?

Эльф кивнула, её поведение было хладнокровным и спокойным, как будто наш спор никогда не происходил. Мы уже всё выяснили. Знали, кто наши враги. Нам просто нужно было время, чтобы спланировать контратаку и обыграть Товина в его же извращённой игре.

У двери оглянулась на Вайята. Он не обернулся. Я вздохнула и вышла.