Три дня до смерти

Глава 5

69:26

Называть запас оружия в багажнике машины Вайята «складом» только оскорбить то разнообразие и заботу, с которыми всё было собрано. Слово «арсенал» лучше обрисовывало картину изобилия оружия, хранящегося в ящиках под ложным дном багажника. Там лежали револьверы и винтовки с барабанами патронов. Обычные и осколочные пули для тонкокожих целей, таких как гоблины и гремлины. Хотя за пять лет мне ни разу не приходилось охотиться на гремлина, а тем более в него стрелять. Антикоагулянтные[3] пули для вампиров. Серебряные наконечники для оборотней. Кислотные наконечники для горгулий.

Рядом с дымовыми шашками в ободранных ящиках находились гранаты и светошумовые бомбы. Моими личными фаворитами были клинки — достаточно острые, чтобы разрезать бумагу на кусочки. Множество маленьких ножей, гладких и зазубренных, разных размеров. Присутствовали также два заточенных палаша — я обучена ими сражаться, но ненавидела их вес — и пара мачете на бархатных подушечках, около ряда с метательными звездами и кастетами. Я заметила пару собачьих свистков, спрятанных в углу, сверкающих серебром — легкий и недооцененный метод выбивания полукровок и вампиров из колеи с их повышенным слухом.

Я взяла зазубренный нож размером с ладонь и привязала его к правой лодыжке. Закрытый нож-бабочку сунула в задний карман своих джинсов. Вайят пристегнул наплечную кобуру к одному из револьверов и схватил осколочную и антикоагулянтную обоймы — стандартное снаряжение для кураторов, поскольку они действовали скорее как руководство для триад, чем как активный участник нашей деятельности. Я никогда в жизни не видела, чтобы Вайят стрелял из пистолета, но всё изменилось. Он выглядел вполне способным нажать на курок.

Когда мы благополучно сели в его машину и поехали к мосту Линкольн-стрит в центре города, я спросила:

— Так что же ты сделал? Ограбил хранилище департамента до того, как сбежал?

— Конечно, нет, — сказал он. Жалость. — Я совершил набег на них после.

Он улыбался, как будто шутил, но что-то в его голосе намекало на искренность.

— Как насчет маскирующего камня? Ты его тоже там забрал?

— Нет, я обменял его на услугу.

— Ага? И как её звали?

— Его зовут Брут. — Раздражение в его голосе появилось из ниоткуда.

Я повернулась в кресле, перестав разглядывать пейзаж, больше интересуясь едва заметными изменениями, проглядывающими в человеке, которого, как мне думалось, я знала. Всего три дня, и он казался другим человеком.

— Что за услуга?

Он хмыкнул:

— Я что-то вызвал, и он дал мне одноразовый плащ. Мне нужно было держаться подальше от радаров какое-то время.

— Пока ты не вернул меня?

— Что-то вроде того.

— Так что с камнем?

— Бесполезный.

Конечно, потому что иметь под рукой плащ-невидимку было чертовски легко.

— Так ты собираешься рассказать мне о тех синяках? — спросила я.

Он сжал руль с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

— Кто-нибудь ещё знает, что Кэндис…

— Чалис.

— Эта Чалис жива?

Я наклонила голову в сторону.

— Ты имеешь в виду кого-то, кроме двух патологоанатомов, которые чуть не умерли от сердечных приступов, когда я ожила на их столе? — Ещё одна полуулыбка от него.

— Да, кроме них.

— Алекс.

— Как она узнала?

— Он. Поскольку я очнулась голой и брошенной в морге, мне нужны были деньги и одежда. Я нашла адрес Чалис в карте и отправилась к ней домой, чтобы переодеться. Он помешал мне.

— Он видел тебя голой?

— Нет, извращенец. — Я закатила глаза. — И Алекс получает очки за то, что не потерял сознание и не кричал, как маленькая девочка, встретив меня, после того как он вызывал скорую помощь и позже опознавал тело. Он видел её — видел меня — мертвой.

— Как она умерла? — Вайят повернул налево на перекрестке.

— Это имеет значение?

— Думаю, нет. Пока.

Мы оставили позади многоэтажные жилые комплексы, оказавшись на более темных, грязных улицах Мерси-Лота. Старинные кирпичные здания, многие из которых были старыми промышленными цехами, закрытыми на рубеже веков, выстроились вдоль улиц. На тротуарах виднелись разбитые скамейки и переполненные мусорные баки, желоба, заполненные мусором и стоячей дождевой водой. Через несколько часов, когда солнце сядет, неоновые огни вспыхнут, завлекая людей внутрь, чтобы избавить их от с трудом заработанных денег.

Рай для туристов; лучшее место с проститутками. Город будет кишеть жизнью, светом и грехом, и вещами, сопутствующими ночи: существами, на которых я обычно охотилась. Только сегодня вечером, под покровом тьмы, охота будет идти на меня.

— Как ты думаешь, это было убийство? — спросил Вайят.

Почему его это так волнует?

— Я правда не задумывалась об этом, Вайят, но в следующий раз, когда увижу Алекса, обязательно задам ему вопрос, что он почувствовал, когда обнаружил соседку по комнате с порезанным запястьем. Уверена, что этот разговор закончится очень хорошо.

Вайят хмыкнул, глядя на дорогу:

— Извини, Эви. Всё, что я хотел выяснить, была ли эта смерть насильственной, и если да, тогда тот, кто бы это ни сделал, мог сильно расстроиться, узнав, что Чалис жива, здорова и бегает по городу. Нам вполне хватает людей — о которых мы знаем — желающих нас пристрелить, не думаешь?

— Верно подмечено. — К счастью для нас, злейшим врагом Чалис, казалось, была она сама.

Тишина заполнила машину до конца нашей поездки. Мы проехали мимо потрепанного газетного киоска, застрявшего между китайским рестораном на вынос и барной стойкой, рекламирующей стриптиз. Проскочила мысль включить радио, но я передумала. Твердая хватка Вайята на руле выдавала его беспокойство, подкрепленное легким подергиванием мускула на челюсти.

Он поехал на юго-восток, к нижнему краю центра города, где Блэк-Ривер пересекла приток реки Анжан, прежде чем продолжить путь на юг. Центр города был окружен водой с трех сторон, а горы создавали северную границу. По иронии судьбы, верхний город находился к юго-западу от Блэк-Ривер, и когда мы приблизились к Линкольн-стрит, высокие блестящие здания поднялись высоко на противоположном берегу реки. Новый, безопасный и хорошо укрепленный — ничего похожего на район Мерси-Лот.

Мост имел две полосы движения и отдельный железнодорожный мост, проходивший параллельно. Вайят повернул к последнему съезду перед мостом, который привел бы нас к промышленным паркам и фабрикам, расположенным на юго-восточном берегу реки Анжан. Переулок изогнулся на сто восемьдесят градусов, повернув нас в противоположном направлении. Ещё один поворот налево и видна нижняя сторона моста Линкольн-стрит.

Улица с односторонним движением проходила под мостом, оставляя мало места между цементной опорой моста и серой водой Анжана. Вайят остановился на узком пятачке, всё ещё наполовину на дороге, но с достаточным пространством для проезда другой машины. Я выбралась из машины навстречу какофонии из грохота надземного движения и плавного течения реки. Запах масла и гниющей рыбы ударил в нос, настолько знакомый, насколько и отвратительный.

— И ты удивляешься, почему я оскорбил его мост, — сказал Вайят.

— Никогда не говорила, что удивлена. — Я обошла машину и присоединился к нему. — Просто я знала, что лучше ничего не говорить ему в лицо.

Он склонил голову на бок, рассматривая меня с некоторым удовольствием.

— Вот это моя девочка.

Я улыбнулась, согретая его похвалой. Даже будучи новичком, хотела, чтобы Вайят мной гордился. Он всего на десять лет старше меня, но был одним из тех редких одаренных. Он мог подключиться к источнику силы фейри и управлять им ограниченным способом. У каждого из тридцати тысяч людей есть эта способность, многие из них находятся под наблюдением триад — или, как Вайят, работают по контракту. Фейри могут чувствовать их, но единственный верный способ для людей идентифицировать одаренного — это родимое пятно размером с полпенни, обычно расположенное посередине левой ягодицы.

Магические горячие точки существуют по всему городу, но их не могут обнаружить обычные люди. Только Падшие, фейри и одаренные могут их почувствовать. Однажды я слышала, что одаренные рождаются в одной из этих горячих точек — прорывов в мире, где пролилась магия. Даже будучи редким одаренным, способность без разрешения подключаться к источнику магической силы была талантом, который Вайатт, похоже, не решался использовать даже в роли куратора триады.

В некотором смысле это являлось проклятие для одаренных. Хотя они обладали экстраординарными способностями, человеческое тело не предназначено для фильтрации такого рода магической энергии. Манипуляции часто оказывались болезненными и имели физические последствия. Это также (по слухам) сделало их стерильными. И это, скорее всего, пока останется слухом. Я не знала других одаренных, и это не та тема, которую я хотела бы обсуждать с Вайятом. Когда-либо.

Мост грохотал в тридцати футах над нашими головами. Забор из рабицы окаймлял границу с противоположной стороны дороги, якобы, чтобы граффитисты-подростки не могли оставить свои работы по всей нижней части моста. Металлические опорные балки и бетонный уклон остались без брызг краски, но десятки следов покрылись пылью с другой стороны. Художники приходили, но что-то их прогнало. Что-то по имени Смедж.

Вайят отодвинул слабо закрепленный кусок забора, и я проскользнула первой. Он последовал за мной. Забор с мягким лязгом встал на место. Воздух двигался в постоянном вихре, толкаемый дорожным движением над головой, поднимая частицы грязи и песка. Я остановилась у изогнутого основания бетона и топнула ногой по земле.

— Смедж? — позвала я. — Эй, грязная морда, это Стоуни.

— Стоуни? — спросил Вайят.

— Прозвище.

— Я догадался. — Он сделал полный оборот на триста шестьдесят градусов, оценивая обстановку. — Уверена, что Смедж узнает тебя до того, как решит ударить по нам большим каменным кулаком?

— Мостовые тролли слепы, помнишь? — Я снова топнула ногой. — Они не полагаются на пять чувств, как люди. Он узнает меня.

И разумеется, твердый бетон начал вибрировать. Сначала медленно, как легкая дрожь. Затем появился гул, и то, что когда-то было твердым, начало двигаться, как зыбучие пески. Бетон втянулся внутрь, собравшись, как миниатюрный торнадо под мостом. Я подняла руку против ветра, так как каждая частичка грязи тянулась к его центру.

Рука вытянулась из вихря, развернулась и разделилась на четыре пальца. Эти пальцы уперлись в землю у наших ног. Вайят отступил, но я стояла на месте. Вторая рука присоединилась к первой, а затем вытянулась голова, образовавшись из грязи, песка и камня, размером со все мое тело, с ярко выраженными глазами, которые не могли видеть, и ртом, который не мог чувствовать вкус. Шея и плечи выросли последними, пока мостовой тролль Смедж, казалось, вытащил себя из гигантской ямы в земле, только чтобы расслабиться под мостом, совершенно непринужденно.

Звуки грохотали глубоко в его горле, когда он вспоминал, как общаться с другими, более разговорчивыми видами. Мостовые тролли были частью самой земли и общались посредством толчков и вибраций земной коры и ядра, а не голосовых связок. Некоторые из крупнейших землетрясений в истории были вызваны войнами троллей, о чём никто не рассказывал детям в классе геологии.

— Его, — голос Смеджа прозвучал, словно наждачная бумага по металлу — резко и неприятно. — Не… приветствую.

— Я прослежу, чтобы он вел себя хорошо, — сказала я. — Смедж, ты меня помнишь? Это Стоуни.

Песчаные глаза посмотрели на меня, но я оказалась права. Воздух окружал меня, как циклон, лаская кожу мелкими песчинками. Он нюхал меня по-своему, следя за тем, чтобы я говорила правду. Я только надеялась, что его необычные чувства смогут «увидеть» прошлое моего нового облика и идентифицировать меня как его друга.

— Да, Стоуни, — произнес Смедж. — Сказали… мертва… но нет.

— Нет, я жива, но это действительно длинная история. У меня мало времени, и нам нужна твоя помощь.

— Что мне делать?

Я уступила место Вайяту. Я не спросила, почему ему нужно поговорить со Смеджем, поэтому не могла задать вопрос.

— Ты знаешь эльфа по имени Амалия? — спросил Вайят.

Я раскрыла рот. Это его вопрос? Амалия была старейшиной Совета фейри, правителем пяти гильдий эльфов. Пчелиная матка для тысяч рабочих пчел — вот единственный способ описать ряды эльфов. У каждой гильдии имелся старший мастер, который отвечал перед Амалией за безопасность находящихся под его опекой эльфов. Мы никогда не встречались, но я видела её издалека. Высокая и царственная, с внешностью модели и изгибами порнозвезды, она не походила на то, что подразумевало слово «эльф». Её телохранитель Джарон имел фигуру штангиста. Единственная деталь, которая в них выдавала эльфа, а не человека, горящие глаза. Яркие и свирепые, как кобальтовые угли.

— Какое она имеет к этому отношение? — прошептала я.

Он покачал головой — короткий намек не задавать вопросов. Сузив глаза, я повиновалась, представляя, как он будет выглядеть с фингалом под глазом.

— Влиятельная, — сказал Смедж. — Строит.

— Что она строит? — спросил Вайят.

— Могущество. Больше силы. Консол… консол… — прорычал он, не в силах сформулировать слово.

— Консолидировать? — предположила я.

Каменная голова кивнула.

— Почему? — Вайят сделал шаг вперед, дрожа от напряжения.

— Конкурировать. Выиграть. Власть.

— Это как-то связано с нашей последней работой? — спросила я Вайята. — То, что я искала в связи гоблинов и вампиров? Эльфы тоже участвуют?

— Может быть, — сказал он. — Амалия была там ночью, когда мы нашли тебя, Эви. Все, кто находился там, — подозреваемые.

— Выбирать стороны. — проговорил Смедж. — Все. Вы должны.

— Люди должны? — уточнила я.

Очередной кивок.

— Тролли принимают сторону?

Он зарычал и перестал двигаться. Тишина растянулась на полминуты. Над нами гудел автомобиль, но Смедж остался на месте — бетонная статуя в половину человеческого роста, торчащая из-под моста.

— Скоро, — пробормотал он, его внезапный ответ напугал меня.

Таким образом, даже тролли, известные тем, что старались избегать любого межвидового конфликта, решали на чью сторону встать. Сторону битвы, о которой нам никто не рассказывал, и это всё больше и больше походило на игру властителей с чьей-то стороны. Игры за власть нередки для гоблинов. Вампиры ненавидели нас, но редко совершали прямые атаки. Эльфы работали с ними или против них, а тролли выстраивались в ряды, чтобы выбирать команды.

— Мы должны выяснить, кто ещё принимает сторону, — сказала я. — Может ли Совет фейри иметь какое-либо отношение к этому?

Вайят провел пальцами по своим коротким черным волосам.

— Не знаю, но ни в одной из триад не говорили об этом вчера. Это могут быть просто мерзавцы, потянувшие за все ниточки.

— Возможно. Амалия может направлять эльфов, но она всё ещё отвечает перед другими правителями фейри. Перед принятием решения фейри нужно проконсультироваться с гномами, феями, пикси, дриадами и сильфами.

Вайят на меня уставился.

Я нахмурилась:

— Что? Я слушаю, когда ты говоришь. По большей части. Но почему Амалия была там во время моего спасения?

— Потому что один из её стражников нашел тебя и привел нас туда.

— Никакой безопасности.

Я забыла о каменной голове размером с «фольксваген» передо мной. Смедж углубился в бетонный фундамент, создавая тяжелый грохот под нашими ногами. Тролли обладают заведомо коротким диапазоном внимания, и наша аудиенция подходила к концу.

— Никакой безопасности где? Здесь? — спросил Вайят.

— Приходить. Стучать. Идти.

Это всё, что мне было нужно.

— Спасибо тебе, Смедж.

— Друг Стоуни. Будь здоров.

— Буду.

Со звуком, похожим на треск дерева, Смедж удалился в нижнюю часть моста, пока не осталось ничего, кроме гладкого бетона. Мы выскользнули обратно через дыру в заборе, но я запнулась, дойдя до середины улицы, остро почувствовав, что за мной наблюдают. Вайят остановился и посмотрел на меня.

Нечеловечный вой, раздавшийся поблизости, нарушил гул транспорта. Он разнесся под мостом, эхом отдаваясь ещё долго после того, как его источник остановился. Неуклюжая фигура на четвереньках, в ста футах от нашей позиции, выскочила на середину дороги. Существо грациозно остановилось и выгнуло спину, медленно выпрямившись, его задние ноги изогнулись и стали гротескными. Они дрожали от усилия, но тварь сохраняла равновесие. Тонкая черная шерсть покрывала ноги и туловище, но грудь с развитыми мышцами была голой, гладкой, блестящей и белокожей. Руки того же цвета выглядели мускулистыми, с длинными когтями на передних лапах и глубокими локтевыми суставами, идеально подходящими для бега на четырех ногах. Длинный нос с черным кончиком торчал над слишком широким ртом. Мерцающие желтые глаза пылали яростью и любовью к охоте. Заостренные уши, развернутые к нам, прислушивались, покрытые такими же черными волосами, что росли на голове и шее.

Нечто открыло рот, обнажая двойные ряды острых как бритва зубов и клыков. Я смотрела, как монстр сжимает челюсть — стальная ловушка, готовая к убийству. Мой живот скрутило. Никогда не видела ничего подобного, не говоря уже о том, чтобы сражаться с ним, и это действительно была адская гончая из моих ночных кошмаров. Я разглядела признаки, по крайней мере, двух видов. Должно быть, это и есть гибрид из слухов Вайята.

Боковым зрением я заметила, что Вайят левой рукой тянется к плечевой кобуре. Гончая перевела взгляд на Вайята и зарычала. Волосы на шее твари встали дыбом.

— Не надо, — сказала я, едва шевеля губами. Если у существа присутвовали вампирские рефлексы, то оно успело бы наброситься и зубами вырвать ему горло, прежде чем Вайят смог бы нажать на курок. — Когда я скажу, садись в машину.

— Эви..

— Поспорь, и он съест тебя на обед.

— Прекрасно, но я не смогу воскресить тебя дважды.

— Тебе и не нужно будет.

Слишком много времени уйдет, чтобы достать нож-бабочку и открыть. Псина перевела взгляд на меня, лениво проведя языком по клыкам. Пристальный взгляд существа послал волну страха по моей спине. Адреналин подскочил. Все чувства обострились, стали ярче. Тварь снова зарычала. Я напряглась и поднялась на ноги.

— Сейчас!

Вайят развернулся и помчался к машине. Я бросилась на три шага вправо, используя свое тело в качестве барьера между ним и псиной, и упала на колени. Пальцами нашла ручку зазубренного ножа, обхватила её и вытянула.

Упав на четыре ноги, тварь быстро рванула, превратившись в смазанную фигуру из меха, зубов и вони, когда я подняла левую руку в тщетной попытке себя защитить. Существо укусило, крепко вцепившись в мою руку, разрывая кожу и мышцы до костей. Кровь хлынула в мои глаза, окрашивая мир в багровый цвет. Мучительный крик умер в горле, когда ужасная рана мгновенно онемела. Я выбросила вперед правую руку и воткнула зазубренный нож в мягкий живот псины, направила клинок вверх, разрезая её живот, как рыбак, потрошащий свой улов.

Прозвучали выстрелы. Один, два, три, четыре подряд. Гончая завизжала, издавая нечеловечные, гортанные звуки. Густая, болотистая кровь потекла по рукам в мой рот. На вкус как пепел. Псина разжала зубы, отпустив мою руку. Когти, похожие на лезвия, скользнули по моему обнаженному бедру, когда собака упала, разрывая кожу. Огромная туша свалила меня. Я ударилась о тротуар спиной, погребенная под кровью, мехом и мышцами.

Мое бедро и руку разрывало от боли, кровь собаки действовала как кислота на открытых ранах.

— Эви? — закричал Вайят.

— Он мертв, — проорала я, чтобы быть услышанной под моей тюрьмой. — Убери с меня эту чертову штуку!

Мои попытки выбраться из-под туши и усилия Вайята сдвинули труп собаки — уже разлагающийся — достаточно, чтобы я смогла выскользнуть. Я отскочила назад. Никакое количество чихов или глубокого дыхания не вытеснило бы тошнотворный запах его крови из моего носа. С головы до ног я была покрыта слизистой смесью собственной и его крови, окрасившей меня в красно-черный цвет.

Я сплюнула на дорогу, отчаянно пытаясь не заблевать всю улицу. Вайят присел передо мной, широко раскрыв глаза. Он не пострадал — слабое утешение.

Он поднял мою левую руку за локоть, избегая зияющей плоти. Я отвела взгляд, испытывая отвращение при виде подобной раны. Белая горячая боль пронзила раздробленную мышцу и ушибленную кость. Голова кружилась. Мне хотелось лечь.

— Черт, Эви, — проговорил он. — Это потребует больше, чем просто швы.

— У тебя есть что-нибудь, чтобы обернуть это? Нам нужно сойти с дороги, прежде чем появится другой.

Вайят встал и посмотрел на машину. Мне всё равно, использует ли он одеяло или жирную тряпку, пока мне не нужно смотреть на руку. Он бросился к машине и рывком открыл заднюю дверь. Порылся на заднем сиденье, пока не нашел то, что хотел. Кобура спала с плеча, и он бросил её внутрь. Держа бутылку воды и больше ничего, он вернулся ко мне.

Присев, Вайят открутил крышку бутылки.

— Вытяни руку и постарайся не ударить меня, когда я буду промывать рану.

Я сделала, как он просил, шипя сквозь стиснутые зубы, когда он вылил воду на мою руку. Боль была неописуемой, но она смывала кровь собаки, действующую как раздражитель, пока из разорванной плоти не начала сочиться только моя красная, человеческая кровь. Вайят опустил полупустую бутылку и начал расстегивать рубашку.

— Ты только что её надел, — слабо запротестовала я.

— Надену ещё одну.

Пока он разрывал рубашку на две части, я решила сосредоточиться на синяках на его животе. Что-то тонкое и твердое оставило эти следы, и они были слишком точны, чтобы оказаться просто случайностью. Я боролась с вызванным болью мысленным образом фейри, высотой с треть роста Вайята, бьющего его карандашом. На самом деле не смешно. Самодельная повязка, сделанная ранее, всё ещё находилась на месте, практически не залитая кровью. Одной половиной рубашки он забинтовал мою руку, и я зашипела, когда Вайят крепко её стянул. Темный материал потемнел ещё больше. Мое зрение затуманилось.

Другую половину он обернул вокруг моего бедра. Там болело меньше. Эти две раны поверхностные, не такие серьезные. Сильными руками он приподнял меня за подмышки. Я попыталась встать, поскользнулась и упала ему на грудь. Он хмыкнул — вероятно, потому что я чертовски воняла. На обратном пути к машине я трижды наступила ему на ноги.

— Куда мы сейчас? — пробормотала я, глядя на заднее сиденье. Оно выглядело так удобно. Хорошо бы на него прилечь.

— Ко мне. — Он положил руку мне на голову, помогая сесть в машину. Как полицейский, арестовавший подозреваемого. Так мило, что он не хотел, чтобы я треснулась головой.

Тем не менее к нему домой звучало как плохая идея.

— Они знают, где ты живешь, болван.

— У меня есть новое место, тупица. — Он захлопнул дверь.

Я уселась на заднее сиденье, поддавшись искушению растянуться и немного вздремнуть. Всё мое заимствованное тело чувствовало онемение, измученное до костей. Голова упала на сиденье, когда Вайят выехал на дорогу. Я закрыла глаза, оценивая новую позицию.

— Эви? — спросил Вайят, его голос звучал вдалеке. Приглушенно. — Не засыпай, ты меня слышишь?

— Хочу спать, — ответила я. По крайней мере, я так думала.

Даже когда грохот машины меня усыпил, я чувствовала, как колющая боль в предплечье и бедре перешла в сильный зуд, и надеялась, что это хороший знак.