Три дня до смерти

Глава 4

69:47

— Не смешно, — я сжала руки в кулаки. По спине пробежала дрожь.

— Это не шутка, Эви. Ты умерла из-за меня, — нахмурился Вайят.

Толика страха испарилась, сменившись раздражением. Я могла бы ударить его в челюсть.

— Почему ты сразу так не сказал? «Ты умерла из-за меня» и «Я убил тебя» разные вещи.

— Для меня это одно и тоже.

— Это не ты умер!

Он вздрогнул, как от пощечины. Неуверенность промелькнула на его лице, но боль осталась неизменной. Правда, у меня не было полной уверенности в том, что моя смерть каким-то образом его вина — факт, который ещё предстоит выяснить, так как в моей дырявой, как швейцарский сыр, памяти отсутствовала пара важных деталей.

Вайят повернулся ко мне спиной и попытался снять пропитанную кровью рубашку. Она застряла на полпути, обнажая перекрещивающиеся тонкие синяки длиной с карандаш. Они украшали нижнюю часть его спины, как граффити, темно-синие и выглядящие болезненно. Его руки зацепились за липкие рукава, запутав их над головой в клубке, что показалось бы смешным, если бы он не вскрикнул.

Рана от ножа зияла чуть ниже его грудной клетки и всё ещё кровоточила. Глубокая, но не рваная или опасная для жизни, как я сначала предположила. Я повернула Вайята и помогла ему вытянуть голову и руки через рубашку, наконец освободив его от испорченного хлопка. Ещё больше синяков, идентичных прежним, отмечали его грудь и четко выраженный пресс. Он словно прошел через ад. И если бы я узнала, что он сделал это исключительно из-за меня, оставила бы ему такой же синяк под глазом.

— Возможно, надо будет зашить, — я бросила старую рубашку на пол в мокрую кучу.

— Всё в порядке.

— Правда? — положив руки на бедра, я пристально посмотрела на него, надеясь, что эта поза так же действенна в теле Чалис, как была в моем старом. — С каких это пор ты приуменьшаешь опасность от какой-либо раны, Вайят?

Его рот открывался и закрывался несколько раз подряд, пока он, наконец, решил не отвечать. Я порылась в недавно выстиранной одежде, пока не нашла простую белую хлопковую футболку. Оторвала от неё длинную полоску, а затем сложила оставшуюся часть для временной повязки. Когда снова обратила внимание на Вайята, он уже снял окровавленные джинсы и натягивал новые.

— Руку подними, — попросила я.

Он подчинился, закидывая руку за шею и освобождая мне поле деятельности. Я прижала импровизированную повязку к ране. Вайят зашипел, а я вздрогнула.

— Так мы поговорим об этом? — спросила я. — Руку.

Он прижал ладонь к повязке.

— Знаешь, я представлял этот разговор дюжину раз, как пытаюсь объяснить тебе всё. Теперь это просто… сложно.

— Используй слова попроще. — Я обмотала полоску вокруг его талии и поместила её на повязку. Скрутила концы и затянула их в узел.

Он хмыкнул:

— С чего мне начать?

— Как насчет того дня, когда я умерла? — предложила я, завязывая второй узел. Не хотелось сдвинуть повязку.

— Семнадцатое мая.

Три дня назад. Через четыре дня после последнего, что я помнила. Внезапно почувствовала сухость во рту.

— Ладно, хорошо. Тогда пойдем ещё дальше назад? Почему, черт возьми, триады убили Уолкинов? Мне нужно освежить память, если мы продолжим говорить об этом.

Вайят потянулся за свежей рубашкой, но не стал её надевать. Он трогал синий материал, о чём-то размышляя. Я узнала эту задумчивость на его лице. Одним из преимуществ нового тела стало то, что он больше не знал моих жестов и слабостей, как я всё ещё знала его.

— Я, честно говоря, не знаю почему, Эви, но это было слишком, — сказал он. — Официальная версия состояла в том, что руководство Департамента хотело, чтобы ты была нейтрализована любой ценой. Они думают, что ты убила своих собственных напарников по триаде. Они обвиняют тебя в убийстве Эш и Джесси.

Ну, наполовину они правы.

— По всей видимости, в Совете фейри стало известно, что один из членов триады, по их словам, предатель, — продолжил он. — Когда они узнали о проблеме на мосту и о том, что ты замешана, то вмешались.

Будь проклята я и моя печально известная репутация.

— Когда один из руководителей Совета вызывает наше начальство и требует, чтобы тайный отряд охотников за головами нейтрализовал угрозу, они слушаются. Когда руководство узнало, где ты остановилась, они запланировали штурм и приказали триадам его провести.

— Ага, я помню эту часть.

Крики моих друзей, когда они умирали, никогда не исчезнут из моей головы. Даника, которой едва исполнилось шестнадцать, заставила меня бежать. Мне никогда не следовало оставлять Уолкинов одних, чтобы они сражались с триадами, которые не должны были атаковать с самого начала.

Если оставить в стороне простой вопрос о том, как меня выследили до Сансет-Террас (даже я могу ошибаться, убитая горем), атака не имела смысла. Совет фейри является для Департамента тем, кем спонсоры с деньгами для политиков — молчаливые партнеры, которые иногда выигрывают от своей поддержки, но, тем не менее, оказывают влияние. Они также держат магию над нашими головами, как игрушку на веревочке, давая нам время от времени её схватить, но никогда не делятся своими сокровенными знаниями. Даже с нашими одаренными, которые изо всех сил пытаются разобраться и жить со своими необычными способностями.

Учитывая неуклонный рост насилия со стороны Падших в последние шесть месяцев, желание хорошенько проучить ослушавшихся могло показаться хорошей идеей. Идеальное оправдание, чтобы почти уничтожить целый вид и послать ясное послание «Не играйте с нами» другим кланам оборотней.

— Кто-нибудь выжил?

— Я не знаю, Эви. Мне жаль.

— Я звонила тебе. Мы должны были встретиться. Получилось?

— Да, мы встретились. — Он просунул руку в рукав рубашки. Медленные, расчетливые движения, предназначенные для маскировки потока эмоций, отражающихся на его лице. — Ты хотела сдаться, и я пытался отговорить тебя от этого. До меня дошли слухи о крупной сделке, заключаемой между гоблинами и некоторыми из кровососов, и я думал, что если мы сможем накрыть что-то солидное, руководство смягчится.

Гоблины и вампиры? Конечно, их объединяла ненависть к людям и фейри, но они редко работали вместе. Оба вида были очень независимыми и гордыми. Объединение в команду похоже на признание слабости — то, что ни один из них не любил делать.

Засунув другую руку в рукав рубашки, он не потрудился скрыть болезненную гримасу.

— Ты сказала, что вступишь в контакт, посмотришь, что сможешь разузнать. На следующий день тебя схватили гоблины. Они пытали тебя два дня, прежде чем мы тебя нашли. Ты умерла прежде, чем смогла нам что-нибудь рассказать.

Пытаема и убита гоблинами. Это объясняло мое мгновенное отвращение на улице. Я отогнала любые предположения относительно того, что повлекла за собой эта пытка. Я знала гоблинов и их методы. Любые детали, вероятно, заставили бы меня свернуться в позу эмбриона и проплакать несколько часов. Возможно, потеря памяти лучшее для моего рассудка.

Тем не менее это не объясняло, почему мне не дали покоиться с миром.

— Так зачем возвращать меня? Заклинания воскрешения не из дешевых, Вайят. Я что-то узнала о гоблинах и вампирах? Что-то достаточно важное, чтобы заплатить такую цену?

— Думаю, да, но ты не стала говорить. По крайней мере, не среди людей, которые были там, когда мы нашли тебя. Даже умирая, ты промолчала. Я видел по твоим глазам, что ты хотела, но что-то напугало тебя и заставило хранить молчание.

— Что-то или кто-то, — произнесла я, не зная, что мне больше по душе. — Так вот почему ты вернул меня обратно? Чтобы поковыряться в моей голове про мои последние минуты, вот только я не могу их вспомнить?

— Такой был план. Очевидно, мы не учли это конкретное обстоятельство.

— Это довольно серьезный косяк, Вайят.

У него ещё хватило смелости улыбаться.

— Ты не похожа на себя, но, черт побери, звучит так, как будто это ты.

Я показала ему средний палец.

— Кое в чем я становлюсь эгоистичным, — сказал он, вытаскивая кошелек из своих старых джинсов. — Могу извиниться перед тобой.

Новый опыт: вернуть кого-то из мертвых, чтобы в первую очередь принести ему извинения за то, что его убили.

— Ладно, ты прощен.

— Возможно, ты захочешь повременить с этим, пока не вернешь свою память.

Я не знала, было ли это просто самоуничижением (не то, что он делал хорошо или часто) или Вайят говорил всерьез (что гораздо более вероятно), поэтому промолчала.

— Дай мне осмотреть твое плечо, — сказал он.

— Всё в порядке.

— Кто теперь преуменьшает?

Я повернулась кругом. Вайят приподнял мои волосы высоко вверх, которых стало гораздо больше, чем раньше. Я стригла свои прямые светлые волосы чуть выше плеча. Вес волнистых локонов Чалис продолжал меня пугать. Нежными пальцами он гладил мое плечо вокруг зудящего места. Мой живот снова затрепетал от прикосновений Вайята. Это странно.

— Невероятно, — прошептал он. — Уже начинает заживать.

— Правда? — Я потянулась назад и коснулась раны. Конечно же, образовался толстый струп, и он был едва воспаленным на ощупь. Я проверила шрам от порезов на руке — пропал. Следы от уколов тоже.

— Здорово. Так это побочный эффект заклинания, или у Чалис есть сверхчеловеческие целительные силы, о которых мы не знали?

— Кто?

Я развернулась, встав в позу.

— Чалис Фрост, цыпочка, которую мы вернули к жизни. И раз уж мы вернулись к этому, как я оказался в ней, а не в ком-то… не знаю, изящнее?

— Я не уверен. У нас был готов бывший охотник, девушка твоего возраста, которая умерла два дня назад. Обученная. Не знаю, почему ты прыгнула в это тело, как и старейшина, проведший обряд.

Я изучала его лицо, ища правду и находя непонимающий взгляд. Он так старался не допустить эмоций, но они продолжали просачиваться в его словах и действиях. Может быть, он и не знал, что пошло не так, но это значилось в моем списке вещей, которые необходимо выяснить. Позже.

— В конце концов, думаю, не имеет значения, почему, — произнесла я. — Конечно, иметь тело, которое выполняет то, что говорит мой мозг, было бы неплохо, но у всех нас свой крест, который нужно нести. Так что, если Департамент смирится с заклинанием, вернувшим меня, безопасно ли предположить, что они не убьют меня на месте?

Вайят сжал зубы, а затем выбрал этот момент, чтобы забрать свою грязную одежду и выбросить её в единственную мусорную корзину в комнате. Медленные, осознанные движения. Он снова покупал время.

— У магии высокая цена, Вайят, и нет ничего более дорогого, чем это. — Я ткнула себя в грудь, размазывая пятно крови, оставшееся от его раны. Ик. — Кто заплатил, Вайят?

— Руководство не знает, — сказал он, не поворачиваясь ко мне. — Ни одна из других триад. Я не доверяю им, не сейчас. Это одна из причин, почему я остался в плаще.

Я уставилась ему в лицо, обрадованная тем, что теперь нахожусь на уровне его глаз, а не на шесть дюймов ниже. Это облегчило запугивание. Рост и размер компенсировали отсутствие грубой силы, которой не хватало телу Чалис. Он не отступил, но не отвел глаз от пола.

— Кто заплатил? — прорычала я, страстно желая услышать его ответ.

Его ноздри раздулись, когда он тяжело выдохнул через нос.

Я подошла, оставив между нами только небольшое расстояние. Чувствовала его запах: кровь, пот и лосьон после бритья, едва слышный намек на кофе. Крошечное пространство заполнилось электричеством. Короткие волоски на затылке покалывало. Это из-за него или просто мое воображение? Я зацепила пальцем его подбородок и приподнимала, пока не встретились с ним глазами.

В чернильно-черных омутах глаз плескались отчаяние и тревога, и что-то ещё, чему я не смела дать название. Нечто настолько близкое к желанию, что это напугало меня.

— Кто? — спросила я.

Он сглотнул:

— Я.

Я отступила назад, стремясь увеличить расстояние, получив ответ, которой и хотела, и боялась услышать. Хотела, потому что это означало, что он убежден в важности того, что я знала — достаточно убежден, чтобы заплатить огромную цену. Боялась из-за того, что он, вероятно, предложил взамен. Я подумала об этих синяках, и мой живот скрутило.

Для людей использование магии несет физический урон — всегда болезненный, иногда даже калечащий. У одаренных не слишком большой выбор в этом деле, но магические заклинания можно купить за правильную цену, которая часто включает в себя обещание молчать, потому что магия черного рынка не одобряется Советом. Фейри, продающие заклинания, обязательно включат в стоимость доказательство искренности со стороны покупателя. Садистские существа, независимо от того что говорят книги, фейри, по слухам, требуют физического избиения в качестве доказательства.

Волшебство фейри недёшево. Во что он, чёрт возьми, влез?

— Я, должно быть, вытеснила в подсознание один адский секрет, — я надеялась преуменьшить чудовищность того, что это для меня значило.

Он слегка поднял голову вверх, затем снова коротко кивнул:

— Ты пробыла с ними почти три дня, Эви. Когда мы нашли тебя, ты умирала. В основном ты находилась в сознании, но кто-то в той комнате напугал тебя, что ты унесла секрет с собой в могилу.

— И ты думал, что я очнусь и дам все ответы, которые тебе нужны, верно?

— Что-то в этом роде. — Он нахмурил темные брови. — Я никак не ожидал потери памяти.

Я запрыгнула на деревянный стол для белья и откинулась, упершись ладонями, ноги свободно болтались.

— Думаю, тебе следовало заплатить свою цену за сеанс спиритизма, избавившись от проблемы воскрешения, поскольку это, очевидно, не принесёт пользы никому из нас.

Его рука дернулась. Я задела за живое. Хорошо. Мои собственные нервы были порядком изношены. Мне захотелось поделиться богатством.

— Нам просто нужно потрясти твою память, — сказал он, кладя сначала свой кошелек, а затем желтый драгоценный камень в карман джинсов. — Я пока не считаю это неудачей, Эви. Пока часы идут.

Дыхание перехватило. Правильно: часы. Я выдохнула, но мое сердце продолжало биться слишком быстро.

— Вайят, сколько у меня времени? Знаю, что подобные заклинания имеют срок действия, и если бы ты ожидал мгновенного ответа, ты бы не стал торговался за слишком большой период. Неделя? Пять дней?

Он опустил плечи:

— Три дня.

Ад. Семьдесят два часа. Я вздрогнула. Было ли этого времени достаточно? Не тогда, когда приходилось соревноваться со смертью.

Руками Вайят нежно сжал мои колени, предлагая тихую поддержку. Я посмотрела прямо в его глаза. Одной рукой он потянулся и откинул прядь волос с моей щеки, аккуратно заправив её за ухо.

Я поймала себя на том, что смотрю на его слегка приоткрытые губы, удивляясь… что? Нет, не интересно. Желание. Желание чего-то, чего я никогда раньше не хотела.

— У тебя есть план? — спросила я.

Он кивнул, острота его взгляда никогда не ослабевала.

— Я хочу, чтобы ты поговорила со Смеджем. Он всегда разговаривал с тобой, сливал то, что знал, когда ты спрашивала. Он не будет говорить со мной. Я пробовал.

Смедж — один из моих самых верных информаторов. Одной из моих сильных сторон как охотника триад стала моя способность заставить Падших доверять мне, даже если у них не было для этого причин. Может, срабатывала моя улыбка или типичная американская внешность со светлыми волосами и голубыми глазами. Это не имело значения, пока они болтали. Но я не разговаривала с Смеджем уже несколько недель.

— Не думаю, что ты когда-либо вообще нравился Смеджу, — сказала я.

— Мостовые тролли не любят человеческих мужчин.

— Слишком верно, но ты ему действительно не нравился. — Я толкнула его ногу своей. — Хотя не могу себе представить, почему. Ты такой очаровашка при личной встрече.

Он изогнул бровь:

— Я однажды оскорбил его мост.

— Ты не мог!

Вайят отмахнулся. Я ударила его в плечо.

— Что? — спросил он, отступая.

— Никогда не оскорбляй выбранный троллем мост, ты идиот. Черт, даже стажер знает это. — Из всех глупостей говорить другому виду…

— Я извинился позже, — признался Вайят.

— Мост Смеджа на другом конце города. Как мы туда доберемся?

— У меня есть машина, припаркованная в следующем квартале. — Он колебался. — Но там охотится ещё что-то, и это не человек, поэтому мы должны быть осторожны.

— Что-то? — Я вспомнила, как чувствовала нечто, пересекая мост Уортон-стрит. Самое странное это ощущать, будто тебя преследуют, но не иметь этому никаких вещественных доказательств.

— Я сам не видел этого, но до меня дошли слухи. Некоторые называют это межвидовым размножением, но они не знают чьё. Просто у него острое обоняние, и он может отследить что угодно.

— Никто никогда не слышал об успешном межвидовом разведении.

— Как я уже сказал, это слух. Я этого не видел.

— Звучит очаровательно.

— Я упоминал о двойных рядах острых как бритва зубов?

— Ты пытаешься завести меня?

Он закатил глаза:

— Я знаю, тебе нравится убивать, Эви, но это другое.

— Если это реально.

— Это реально.

— Ладно, это реально. Я так понимаю, у тебя есть оружие?

Хитрая улыбка подтвердила мои слова ещё до того, как он ответил:

— Тебе лучше в это поверить.