Три дня до смерти

Глава 6

58:01

Теплый, острый аромат жареного бекона пробудил меня ото сна. Разлепив липкие веки, быстро оценила свое новое — и чрезвычайно незнакомое — окружение. Я лежала на кровати в углу однокомнатной квартиры. В ногах открытая дверь, через которую можно разглядеть крошечную ванную. Всё остальное занимало жилое пространство. В общей комнате установлен небольшой диван, холодильник, плита и отдельно стоящий шкаф. Входная дверь находилась прямо напротив кровати, запертая на две задвижки и цепь.

Вайят завис над плитой — источником запаха бекона. Он снова переоделся, на этот раз в черные джинсы и черную футболку, и, казалось, не замечал моего присутствия. Сразу две вещи показались мне неуместными: пропал запах крови собаки, и я больше не чувствовала себя вонючей и мокрой. На самом деле я чувствовала себя совершенно чистой.

Моя левая рука всё ещё благословенно онемевшая, была завернута в белую марлю и медицинский бинт. Я напрягла мышцы левого бедра и почувствовала знакомый зуд исцеляющейся плоти. Волосы влажные, как и подушка под головой. Зеленая простыня доходила до талии, прикрывая нижнюю половину тела. На мне была большая футболка. Приподняла простынь, укрывающую меня. Раздражение вспыхнуло в моей груди, нагревая щеки. Вайят не только раздел меня, но и, очевидно, искупал.

Гоблинов сукин сын!

Села, пружины подо мной заскрипели, и я почувствовала головокружение. Зрение затуманилось. Когда всё прошло, я моргнула, встретившись с парой знакомых угольно-черных глаз.

В ярости отвесила ему пощечину. Его голова откинулась в сторону, и он споткнулся о кровать, подняв руку к лицу.

— За что? — возмутился Вайят.

— За то, что увидел меня голой. — Учитывая всё, что он сделал для меня, конечно, нелепо так говорить. Он мог бы бросить меня в ванну полностью одетой, включить душ и оставить там, чтобы проснувшись, я сделала всё сама.

— Это не совсем эротический опыт для меня, Эви. Чертовски трудно тащить тебя на шестой этаж, всю покрытую липкой слизью. Я мог оставить тебя в машине.

Подловил.

— Прости меня.

Он пожал плечами.

— От девушки мне доставалось и похуже, чем пощечина. — Легкая улыбка появилась на его губах. — И если это поможет, клянусь жизнью, я не испытывал никаких чувств, пока ты была без сознания. Теперь ты исцелишься самостоятельно. — Он вернулся обратно к плите и хрустящему бекону. — Через несколько часов рука будет как новенькая. Это довольно удивительно на самом деле.

Я свесила ноги с кровати. Огромная футболка едва доходила до середины бедра, но выглядела достаточно скромной. И Вайяту, похоже, всё равно, даже начни я бегать по квартире в нижнем белье, потому что вид моей обнаженной плоти, казалось, не вызывал в нем ничего, кроме его внутреннего доктора. Я встала, на этот раз без головокружения, и оперлась на левую ногу. Перевязанные порезы ныли, но не тянули и не сильно болели.

— Ну, думаю, это хорошая новость, — сказала я.

— Что именно? — Он разрезал кусочки бекона и положил их на бумажную тарелку.

— Я не могу быть постоянно ранена, пока не закончатся мои семьдесят два часа. — Я осмотрела комнату, но не увидела часов. Или окна. — В любом случае, который час?

Он повернул запястье и посмотрел на часы.

— Чуть больше шести.

— Вечера?

— Утра.

Дьявол, я находилась без сознания почти двенадцать часов. Хороший кусок времени коту под хвост.

— Присаживайся, — пригласил он. — Я приготовил завтрак. У нас много дел сегодня.

— Без шуток.

Я плюхнулась на маленький пластиковый стул, прислоненный к стене у входной двери. Стул был жестким, а поверхность стола покрыта царапинами, но чистая. Никаких признаков муравьев или тараканов. На стене позади меня висел прямоугольник размером с постер фильма, который я сначала ошибочно приняла за плохое произведение искусства. Поблизости я обнаружила тонкие ряды грубой бечевки, потертой со временем. Кусочки её валялись по полу. Это выглядело, как когтеточка.

Крестик Чалис лежал рядом с моей вилкой. Я снова надела его, не зная, почему хочу держать его поближе.

— Так чья это квартира? — поинтересовалась я.

Два ломтика хлеба выскочили из тостера. Вайят добавил их к тарелке с едой.

— Оборотня, который мне задолжал. Хочешь, чтобы я намазал тосты маслом?

Я моргнула, слишком поздно осознав, что это простой вопрос, без всякой двусмысленности.

— Эм, нет, я могу сама.

Он начал носить всё к столу: миску с маслом и нож, стакан молока и наконец тарелку с беконом, тосты и нарезанные яблоки. Меня поразило, насколько домашней выглядела эта сцена. И не к месту. Я редко видела эту сторону Вайята — заботливую, которая показывала небольшие трещины в его профессиональной выдержке. Я привыкла к его сарказму и поддразниванию.

— Ты не ешь? — поинтересовалась я, когда он сел, не взяв себе тарелку.

— Уже поел.

Я поверила ему на слово и начала намазывать кусочек тоста. Еда пахла чудесно, и мой желудок ворчал в ожидании кормежки.

— Итак прошло около четырнадцати часов моей загробной жизни, — я положила несколько кусочков бекона на масляный тост. — Есть идеи, как потратить оставшиеся пятьдесят восемь?

— Немного.

Масло и жир стекали по моему подбородку. Вкус хлеба и бекона на языке был божественен. Я жевала медленно, смакуя каждый кусочек.

— Хочешь поделюсь? — спросила я, кусая тост второй раз.

Он поморщился — возможно, от отвращения, но я слишком наслаждалась завтраком, чтобы думать об этом, — и бросил в меня бумажную салфетку.

Я схватила её со стола и вытерла подбородок.

— Ну? Идеи?

— Это зависит от… Ты помнишь что-нибудь новое?

Я остановилась, с куском яблока на полпути ко рту. Темная пустота всё ещё нависала над частью моей памяти. Я не помнила ничего нового. Не думаю, что мне даже приснился сон прошлой ночью.

— Нет.

— В самом деле?

— Это потеря памяти, Вайят. Это не то же самое, что щелкнуть выключателем.

— Никогда не случается с женщинами.

Я бросила в него кусочек яблока, который он легко отбил.

— Что за ужасные вещи ты говоришь.

— А что это как-то не соответствует действительности?

— Нет, но это всё равно дерьмово звучит.

— У нас последний шанс, Эви. У меня нет времени или терпения быть вежливым.

— Тогда помоги. Это моя жизнь — загробная или какая угодно. Это я умру через два с половиной дня, а не ты.

Вайят замер, совершенно неподвижно, как будто кто-то нажал кнопку паузы на видеорегистраторе. Секунды шли. Он встал, каждое движение было точным и размеренным, пододвинул стул и направился в ванную.

— Вайят, прости.

Ничего. Он зашёл в ванную. Дверь с грохотом захлопнулась. Ни одно ругательство в моем довольно длинном лексиконе не казалось подходящим, поэтому я не успела ничего сказать.

Я забыла, что Вайят вел переговоры о моем воскрешении. Цена, которую он заплатил, оставалась тайной, но я могла догадаться, чего это стоило. Он рисковал своей шеей, идя против триад и Совета. Он спас мне жизнь с собакой. Черт, он даже приготовил мне завтрак. И разве я хоть раз сказала «спасибо»?

Завтрак больше не казался таким замечательным, но я его доела. Мне нужна энергия, особенно если мы наткнемся на другую гончую или патруль гоблинов. Из ванной не доносилось ни звука, даже сердитого топота или стука. Вайят должен быть очень взбешен, если даже не может выплеснуть свою ярость.

Он обладал физической подготовкой и темпераментом (читай: быстро злится), чтобы быть охотником, не говоря уже о дополнительном преимуществе его дара. В единственный раз, когда я осмелилась спросить, почему он стал куратором, а не охотником, он отправил меня в двухдневную слежку в разгар зимы. Больше я не спрашивала.

Я закончила свой завтрак, допив остатки молока и съев два куска не жареного хлеба, но из ванной по-прежнему не раздалось ни звука. Помыла посуду в безупречно чистой раковине и поместила её в сверкающую металлическую сушилку. Вся кухонная зона была неестественно опрятной — по-моему довольно грязному опыту — для одинокого мужчины, живущего с котом.

Всё ещё ни одного звука из ванной, даже по прошествии нескольких минут. Беспокойство перевесило здравый смысл. Я пересекла маленькую комнату и ударила кулаком в дверь ванной.

— Я здесь не умер, — последовал ответ.

— Тогда скажи мне это в лицо.

Дверь распахнулась. Вздрогнув, я отступила назад. Вайят стоял, положив одну руку на ручку, а другая свободно висела. Ни слез, ни покраснения, ни настоящих эмоций на лице. Просто само спокойствие.

— Я в порядке, — произнес он, проходя мимо меня. Остановившись посередине комнаты, он обратил внимание на прибранную кухню. — Я и не знал, что ты такая хозяйственная.

— Я тоже. — Положив руку ему на предплечье, с удивлением обнаружила, что его кожа теплая, почти горячая. — Вайят, мне очень жаль.

Он отступил, отстраняясь от моего прикосновения.

— Под кроватью стоит пластиковый ящик. Подруга Дилана, оставаясь здесь, хранит там свои вещи, возможно что-то подойдет.

Я встала прямо на его пути, заставляя на меня посмотреть.

— Спасибо, — проговорила я. — За всё это. Ты продолжаешь спасать мою жизнь, а всё, что я делаю, это оскорбляю тебя.

— Давай, займись вещами.

Я смотрела, пока не увидела в его глазах проблеск веселья.

— Мне действительно очень жаль.

— Я знаю, правда, всё в порядке. Думаю, я бы тоже разозлился, если бы кто-то нарушил мой вечный покой, потому что у него возникли вопросы.

Я рассмеялась, и он тоже. Это было здорово.

* * * * *

Девушка Дилана была миниатюрной, а я высокой. Её джинсы облегали талию, но доходили лишь до середины икры, как капри. К тому времени как оделась, раны на ноге полностью зажили, так что бинты я сняла. Легкие шестидюймовые шрамы, вероятно, исчезнут через несколько часов. Моя рука, с другой стороны, чесалась безумно. Я отказывалась смотреть на рану, пока этот проклятый зуд не прекратится, но Вайят посмотрел и сказал, что она хорошо заживает. Мне повезло.

В ящике для хранения лежали только две симпатичные блузки на пуговицах. Я схватила ту, что глубокого синего цвета, закатала рукава, застегнула три пуговицы и завязала концы чуть выше талии. Не идеально, но неплохо.

Мы так и не решили с вопросом «Что дальше?» Мой инстинкт подсказывал следить за Амалией, так как она наша единственная настоящая зацепка. Смедж сказал, что она укрепляет свою власть внутри сообщества фейри, готовясь к чему-то большому. У эльфов имелась сила, их не так легко напугать. Они также не слишком остро воспринимали потенциально плохую информацию. Подобно логически мыслящим вампирам, они ждали новостей, а затем реагировали соответствующим образом. Единственная загвоздка — фейри не жили в городе. В отличие от своих Падших собратьев, они предпочитали уединение северных гор.

— Итак, давай ещё раз пройдемся по фактам, — я присела к Вайяту на маленький диван. — Я встретила тебя в ночь на тринадцатое, сразу после того, как триады напали на Сансет-Террас. Я хотела сдаться, но ты отговорил меня.

— Пока верно. Один из моих информаторов рассказал мне о союзе между гоблинами и кровососами. Я хотел это проверить. Ты согласилась.

— Куда я отправилась?

— В смысле?

— Я была охотником, Вайят. Гоблины и вампиры просто так не рассказали бы мне о своем подлом плане, и я не знала никого из их сообщества. После того как мы встретились, я сказала, куда пойду дальше? У меня имелся план?

Сжав губы, он нахмурил брови.

— Ты сказала, что поедешь на Четвертую улицу в верхнем городе, но не сообщила мне подробностей.

Я приоткрыла губы. Я знала только одного в верхнем городе.

— Должно быть, я отправилась к Максу. Если он не мигрировал, он всё ещё может быть там.

— Макс?

— Он горгулья, живет в библиотеке. — Я вскочила на ноги. — Горгульи никогда ничего не забывают, так что он сможет рассказать мне, о чём мы говорили. Улики, Вайят. Давай, пойдем их заберём.

Он ухмыльнулся и на мгновение показался готовым к охоте. Больше похожим на себя прежнего. Встал.

— Хорошо, тогда давай пойдем посмотрим на горгулью.