Троллиада и Идиссея

29. Об эталонах доблести

А в это время Ахилл бежал за Аполлоном. Который уже начал было вспоминать об участи Ареса и понимать, что сейчас будет больно бит. А потому решился раскрыть свое инкогнито и возопил: «Бе-бе-бе, я на самом деле бог Аполлон, меня бить нельзя!».

— Но… Диомед же бил Ареса, — напомнил Ахилл.

— Но я же в домике, — напомнил Аполлон.

— А, ну тогда ладно, — ответил герой, увидел Гектора возле Трои и побежал бить Гектора.

Гектор, увидев, что на него несется что-то злобное, орущее и имеющее целенаправленность тарана и скорость средней электрички, понял, что героизм и пафос — хорошо, но бегом от инфаркта — все-таки лучше. Потому взял с места в карьер и галопом поскакал вокруг Трои. Ахиллес в разочарованных чувствах (хотел кровавый поединок, получил легкую атлетику) поскакал следом.

А теперь можно включить у себя в голове музычку из «Шоу Бенни Хилла» и под нее просмаковать вот этот факт: герои вокруг Трои обежали трижды. То есть, вокруг города. То есть, фактически, на четвертом кругу героям уже угрожало превратиться в постоянные спутники Трои («А что это там вращается?» — «А это опять Ахиллес за Гектором… или Гектор за Ахиллесом… Да ладно, мы уже и не особо понимаем, кто за кем»). Но тут Аполлон посмотрел в свой хрустальный шар (ну ладно, на жребий Гектора), подытожил, что «у Стрельцов сегодня неудачный день, я не могу так работать», — и убыл на Олимп, громко скорбя о путях Ананки и гороскопах.

На вахту заступила Афина, которая оказалась зело коварна: остановила Ахилла и обещала победу; остановила Гектора, притворившись родным его братом Деифобом, и обещала помочь.

И, понятное дело, не помогла. То бишь, в момент боя богиня копье Ахиллу вернула оперативно, а вот Гектор остался без копья и с четким осознанием: «Ой-ой-ой! Это был какой-то неправильный Деифоб!»

После чего Гектор предпринял отчаянную попытку кинуться на танк с гранатой, то бишь на вооруженного копьем Ахилла с мечом. После чего получил рану в шею и отправился помирать со словами:

— Ну, ты хоть тело-то мое за богатый выкуп родителям отдай, а?

— Да ни за какие мильёны! — пламенно ответил Ахилл. — Да я вообще готов тут тебя на куски разодрать, и вообще, у меня собаки некормлены.

— Ну, тогда буэ, — опечалился помирающий Гектор. — А, да. Ты скоро умрёшь.

На сим голливудское помирание закончилось, потому что за тенью явился взмыленный Танат, бормочущий что-то о проклятых марафонцах, которых на крыльях не догонишь.

Тут, понятное дело, подоспели греки и начали тыкать в кадавр копьями (рефлексы на уровне енота-полоскуна — добить уже добитое).

А доблестный Ахилл родил из себя доблестную мысль, доблестно проколол убитому врагу (вообще вот безо всякой помощи убитому врагу) сухожилия на ногах, доблестно привязал к колеснице и доблестно решил совершить круг почета.

Ахилл торжествовал, в Трое плакали, кадавр Гектора безмолвствовал.

На Олимпе медленно начинали супить брови.

Назревали похороны, и очень возможно, что не только Патрокла и не только Гектора.

Записки из подземки. Аид.

Приходил Гермес с тенью Гектора. Впервые вижу запыхавшуюся тень.

Приходила Стикс, ломала руки. Орала: «И вот это побывало в моих водах!» Успокоил, услал лечиться вином с Гекатой.

Приходил вымотанный Танат, мечтательно сказал что-то вроде «Я б сам уже укусил его за пятку». Сижу, думаю, что в его случае вино с Гекатой может уже и не помочь.