Троллиада и Идиссея

52. Тихо сам с женою я веду беседы...

Долгожданное свидание с Пенелопой началось у Одиссея с головни. Потому что пришла рабыня Меланто, которая явно являлась плодом скрещивания античных вахтёров с античными техничками, и произнесла пламенную речь в духе «ходють тут, ходють… нищеброды без докУментов». И начала гнать одновременно Одиссея и на Одиссея. И уверять, что кинет в него головню, если «бомжара позорный» не исчезнет отсель совсем.

Одиссей, у которого в коллекции «это в меня кинуто» значились уже только за день аж две скамейки (одна реальная и одна виртуальная), головне не обрадовался. И выдал на раз кучу страшных прогнозов: «Зевс всё видит. И Пенелопа видит. И Телемах знает. И Одиссей вернётся и узнает. И все они тебя не лю-бят!»

Тут пришла Пенелопа, чтобы расспросить Одиссея об Одиссее. Хитромудрый скиталец привычно набрал воздуха в грудь…

Ввергнутая в кататонический ступор Пенелопа постепенно узнавала, что Одиссея странник видел двадцать лет назад, по дороге в Трою, а одет был Одиссей вот во что (и нет, как можно забыть, за двадцать-то лет), а теперь Одиссей якобы в стране феспотов, а оттуда он уплыл посещать Додонский оракул, но это ничего, Одиссей явно скоро вернётся!

— По оракулам он поплыл, как же, — сказала Пенелопа, скупо взрыднув.

А потом начала благодарить за новости и обещать, что устроят странника по программе люкс: мягкая постель и мытье ног — всё включено. Особенно мытьё ног. Потому что вот это вот напугает любого сатира, ибо они так звонко по полам не цокают.

Одиссей, который мог косплеить хоббита, в ответ возопил: «А вот и не дам!» И продолжал, бия себя в грудь, о том, что как настоящий странник — ляжет без сна и на голом полу. И с грязными ногами, да. Потому что его в этом доме обидели злые специалистки по метанию головни. Ну, и кому он может, спрашивается, доверить ароматный цветочек своих ступней? Никто же в принципе не готов к такому зрелищу! Хотя, если только есть в доме кто-то такой умудрённый, кого не жалко, потому что он, пережил столько же, сколько несчастный странник…

Дальше под гром невидимых литавров появилась няня Эвриклея, она же античный Мойдодыр. С медным тазом. И с проникновенными речами в духе: «Ах ты, гадкий, ах ты грязный, неумытый поросёнок, ты похож на Одиссея, полюбуйся на себя!»

— Точно, — грустно подтвердила Пенелопа, — посмотри: он и возрастом, как Одиссей, и фигурой как Одиссей, и в целом как Одиссей, только лысый, вшивый и в язвах, но это точно не Одиссей, потому что ОН ТАК СКАЗАЛ.

— А-а-а, да-да, — подтвердил Одиссей, с размаху прыгая в тень очага. — Нам всегда говорили, что мы с Одиссеем очень похожи.

В наступившей тишине на Олимпе собирали ставки на «Догадаются — не догадаются». Ожидаемо победила ставка «да смертные в принципе тупые».

Эвриклея сперва умилилась: «И голос как у Одиссея, ах, как жалко, что это не он». А потом принялась за помывку одиссеевых ног, уверяя, что за свою жизнь видала она и не такое, и ничего ее там точно не удивит… а-а-а-а, ухтыжзевсмойпапа, не может быть!

Причина вопля была все-таки не в гигиеническом состоянии ног печального скитальца. А в том, что, потерев мочалкой, Эвриклея углядела знакомое шрамирование. Полученное Одиссеем в юности при охоте на прыткую и кусачую свинину.

Словом, Эвриклея-Мойдодыр (Мордоклея? Эвридыр?) ударила в медный таз и вскричала: «Вот так раз», и сделала вывод, который позволяет всерьез считать ее прародительницей Шерлока Холмса: «Ты выглядишь, как Одиссей, по возрасту как он, у тебя его голос и его шрам… ты что, Одиссей?!»

Хитромудрый царь попытался было сгенерировать пару версий про «Нет, я его злой брат-близнец, нас поменяли в детстве», «Нет, вообще-то я Зевс. Ну, у него такая традиция, бомжом прикидываться» и «Просто шрамирование сейчас очень модно». Потом махнул рукой и огорошил няньку истиной:

— Ну да, я Одиссей. Я тут, может, маскируюсь и вообще веду разведработу, а ты мне прикрытие срываешь, о неверная! Гляди, раскроешь меня — я буду ужасен в гневе!

Но Эвриклея действительно была человеком пожившим и повидавшим всякое. Потому сходу настроилась на шпионскую волну и заявила, что не сдаст ни явок, ни паролей, а еще и составит список служанок-перебежчиков.

Если кому-то интересно — что делала Пенелопа, пока грохотали тазы и вопили няни, и почему еще не слышен ее голос: «Я вообще-то тоже тут», — то все дело в том, что Пенелопа всей этой кутерьмы не заметила. Потому что из угла отважно прыгнула Афина, прямо на ходу осваивая новую профессию: «Отвлекатель внимания чужих жен».

Когда ноги Одиссея всё-таки были вымыты (мрачная Афина устало поплелась опять в угол), Пенелопа вдруг вспомнила, что не поведала страннику ещё о своем сне. И поведала, что во сне орел растерзал всех ее гусей, и она очень плакала. До тех пор, пока орел не донес замечательную истину: гуси — женихи, он — Одиссей, он скоро вернется. Так вот непонятно, что бы это могло значить?

— Ну… может… что Одиссей скоро вернется? — осторожно предположил царь Итаки.

— Ой, какое странное толкование, — отмахнулась от него Пенелопа. — Да не может такого быть! И вообще, устала я ждать мужа, который плавает по всяким там оракулам. А потому возьму я завтра его лук да колчан со стрелами. Вот кто лук натянет и пустит стрелу через двенадцать колец на секирах — за того замуж и пойду!

«Спасибо еще — стрелы не в болото пускать надо, — хмуро подумал Одиссей, почесывая вымытую ногу, — и без царицы-лягушки сказочка странная».

Но вслух идею Пенелопы очень даже одобрил и опять пообещал, что скоро вернется.

А потом пошел спать и всю ночь обдумывал коварные планы.

Античный форум

Арес: Интересно, а как это Афина отвлекала внимание Пенелопы?

Афина: Олимпийские сплетни. Ни одна царица не пропустит новую порцию олимпийских сплетен.

Зевс: О, профессия «Отвлекатель внимания чужих жён»? А можно…

Афина: НЕТ.

Аполлон: Что она вообще делала там в углу? Она что, всегда сидит где-то в углу на всякий случай?

Афина: Просто посмотри в угол. Я тебе машу.

Аполлон покинул форум.