Троллиада и Идиссея

35. Иго-го какой финал

Поскольку ясно было, что рано или поздно Одиссей наладит экскурсионные маршруты, откроет турбюро и в конце концов будет водить в Трою всех желающих за умеренную плату, вожди обратились к царю Итаки с вопросом: а не может ли он, так сказать, подумать в том направлении, чтобы Трою взять?

Одиссей, занятый подсчетами доходов от будущего турбюро, не нашел ничего лучше, чем сгенерировать по-быстрому:

— Ну не знаю, пусть войска отплывут и спрячутся за углом, а мы возьмем отряд элиты, и поступим как Пасифая, которая спряталась в деревянную корову. Сделаем что-нибудь большое и деревянное, ну хоть коня, троянцы коня к себе в город завезут, а мы как выскочим, как выпрыгнем!

После умеренной реакции («Это что за психоделика?!» — «Одиссей, вечно тебя кроет не по-детски» «Засада в коне, вы серьезно?») эллины наткнулись на ожидаемое: «Ну, идите, придумайте свои планы, их есть у вас?».

-…лошадь так лошадь, — сказали эллины, переглянувшись. После чего вдохновенно сострогали большую коняжку, сожгли собственный лагерь, изобразили скорбные рыдания в духе «Да ну эту Трою, у нас тут семки кончились» — и большая часть войск проследовала в засаду.

Меньшая и самая героическая часть войск осталась в качестве античного спецназа. В коня полезли сам Одиссей, Диомед, Менелай, Филоктет и разные прочие менее известные личности. Аэды доносят, что по мере залезания в коня личности сокрушались и плакали (перспектива достаться в дар троянцам, да еще в коне, да еще сидеть там в комплекте с Одиссеем почему-то никого не прельщала). Философское спокойствие хранил Неоптолем. Он был сыном Ахилла и он уже путешествовал с Одиссеем, так что вариант с конем воспринял в духе «могло быть и хуже».

Троянцы же тем временем увидели, что в лагере эллинов случилось самовозгорание и пошли проверить — а не надо ли там хворосту подкинуть по-доброму, по-соседски. Когда эллинов в лагере не обнаружилось, троянцы впали в радость, начали бродить по пепелищу и ругать «эллино туристо облико морале» за пепелища и набросанный мусор. Потом троянцы увидели посреди лагеря деревянного коня, который под описание набросанного мусора явно не подходил. Версии типа «ну, эллины же должны были как-то время убивать» и «Может, это талисман их сборной» — звучали вяло и абсурдно. Потому кто-то особенно одаренный предложил забрать коня в город и установить в качестве памятника… коня («А боги на это будут смотреть и радоваться»).

Предложение породило горячий отклик, но тут пришел жрец Аполлона Лакоон и пояснил, что а) где эллины — там Одиссей, б) Одиссей — сволочь, в) ничего хорошего от деревянного непарнокопытного ждать не приходится в любом случае.

— Но это же конь, он классный! — стояли на своём троянцы.

— Это огромный подозрительный с виду конь, который звякает как оружие! — не сдавался Лакоон, тыкая деревянную засаду копьем. — Не доверяйте коню! Не доверяйте коню!

— Ахах, засада в лошади, ты серьёзно? — отмахивались троянцы, в душе у которых явно сохранилась мечта о деревянной лошадке.

На этом моменте из кустов, стеная и рыдая, пополз рояль, он же Синон, он же лазутчик Одиссея, которому была дана чёткая установка наврать в нужном направлении. Синон действовал по всем канонам чёрной риторики:

А) бить на эмоции: эллин стонал и рыдал (троянцы проникались).

Б) если первый постулат звучит как истина, то как истина воспринимаются и все остальные утверждения. Синон начал с утверждения «Одиссей — сволочь!» (троянцы хором выдохнули: «Ох ты ж, правда!» и почувствовали неистовое доверие к Синону)

В) сделай из себя жертву, так тебе поверят быстрее. Тут в ход пошла развесистая история авторства Одиссея: «А я родственник Паламеда, и потому Одиссей меня ненавидит, и подговорил он народ, и решили меня принести в жертву, но я вырвался и спасся. В кустах. А-а-а, бедный я, несчастный!» (троянцы хлюпают носами и готовы воспринимать на веру что угодно, от факта глубокого целомудрия Зевса до факта наличия у Афины четырнадцати внебрачных детей).

И тут Синон поведал, что греки уплыли насовсем, потому что война не клеится, да еще и Афина обиделась. За что? А вот за тот самый палладий, который у вас плохо лежал, а мимо проходил Одиссей. Богиня как раз думала, что палладий лежал хорошо, а потому отвернулась она от эллинов и решили они её умилостивить, и построили деревянного коня. Нет, никто не знает, почему вместо изваяния самой Афины ей решили преподнести коня. Может быть, местный художник так видит. Или кто-то решил, что Афина всегда хотела деревянную лошадку. Вообще, что вы хотите, это же эллины! Так вот: этот самый конь — могутный оберег, вы уж его только в Трою втащите, а дальше вам такого счастья попрет, что не увезете. На конях, да.

Троянцы потихоньку проникались все больше, потому что «ну, абсурд же, значит, точно правда», «это же халявный огромный конь, хватайте и потащили». Только Лакоон изображал античного Станиславского, кричал, что несть в нем веры в эту историю, и вообще — если посмотреть вот этак, то тут просто куча халявных дров, почему бы не зажечь во славу богов?

Но тут вступил в силу последний фактор черной риторики:

Г) Если вашего оппонента в споре задушит гигантская божественная змея — вам поверят абсолютно точно. Аргумент в виде плавучих змей обеспечила Афина. Правда, аргументы вместе с Лакооном придушили и закусали его сыновей — но от этого доводы как-то стали только весомее.

— Коня нам! Коня! — сказали троянцы и потащили новый талисман в город. Не обращая при этом внимания на приглушенные ругательства из коня по-эллински, звон оружия и шепотки типа «Может, в кости пока сыграем?» — «Да Одиссей все равно мухлюет».

У врат в Трою троянцы столкнулись с необходимостью впихнуть вневпихуемое: конь в ворота пролезать не желал. Напрашивался вопрос: нужно было разбирать коня или стену. Троянцы пошли оригинальным путем и таки разобрали часть стены. После чего продолжили затаскивание коня внутрь, с ликованием, музыкой и косоглазием. Последнее было вызвано излишним ликованием, а выразилось в том, что при транспортировке троянцы четыре раза неточно попали конем в стенной пролом (изнутри задорно и приглушенно комментировали: «Штанга! Штанга! Штанга! Может, нам уже вылезти и подтолкнуть?!» — но этого никто не слышал по причине музыки и ликования). Но таки хоть и не с первого раза — в конце концов конь был в город втащен.

Кассандра, конечно, сразу же возопила, что, мол, гибель тебе, Илион, горе тебе, крепкостенная Троя, и вообще — вы что, правда разобрали основную часть городских укреплений, чтобы затащить сюда огромного подозрительно звякающего изнутри коня? Но гибель Трои Кассандра предвещала вот уже лет десять, так что к этому относились как к прогнозу погоды. А насчет остального объяснили, что конь не просто конь, а оберег, создан для Афины, и вообще это же лоша-а-адка!

Елена, в отличие от Кассандры, сразу поняла, что взывать к мозгам троянцев бесполезно. Потому начала применять гипноз и шаманские тактики, плясать вокруг коня и звать греков по именам голосами их жён. Кое-кто было даже собрался радостно откликнуться, но Одиссей зажал кое-кому рот и предложил: «Давайте лучше еще послушаем, вдруг она по-утиному крякает, или там как выпь может кричать». Внушение помогло, но концерт долго, увы, не продлился.

Ночью, когда троянцы разошлись пировать, была отдана команда: «Всем покинуть коня!» Греки вылезли наружу, быстренько подали сигнал тем войскам, которые прятались за углом, а потом пошли себе по улицам использовать новую шутку: «Кто? — Конь в пальто!» Дезориентированные и ничего не знавшие о пальто троянцы отбивались дровами и шашлыком, вокруг царили ярость-буря-безумие одновременно с трэшем-угаром-содомией. Выбывшими в финальном мочилове оказались все сыновья и внуки Приама вместе с Приамом и почти что прекрасная Елена. Почти что — это потому что Менелай, который уже собрался было войти в роль Отелло, вспомнил о первопричине войны, понял, что будет как-то и неловко перед друзьями, проникся красотой супруги и выдал, что, мол, пошли уже домой, нагулялась.

Еще в минусе внезапно оказалась Афина, в храме которой искала убежища Кассандра. Кассандра хотела покровительства и полезла к статуе богини обниматься. Аякс хотел Кассандру и не собирался ее аккуратно отцеплять, а потому дернул, как репку, а статуя поступила, как яичко после мышки — упала и разбилась. Тут уже Афина насупила бровь, потому что сколько можно — то палладий украдут, то коня сварганят, то статуи побьют. Но мстю затаила на будущее.

А спасся из героев Трои только Эней. Но это уже совсем другая история. Пока что греки задумчиво посмотрели на горящую Трою и подумали, что как-то, кажется, пора бы и в домой, что ли…

Античный форум

Арес: Но если Одиссей такой хитрый, почему он не додумался до этого плана с лошадью давным-давно?

Афина: По-твоему, до такого можно быстро додуматься?!

Зевс: Наверняка он вынашивал этот план все десять лет.

Одиссей: Ахахахаха, они правда построили этого коня, ахахаха, мы взяли Трою из засады в коне, ахахахах… ну, почему я белочку не предложил-то?!