Троллиада и Идиссея

48. И тут вдруг Родина!

Хто я? Дзед-барадзед!

Абыйшоў белы свет,

А цяпер у ціхі час

Завітаў да вас!

Предположительно, белорусская версия Одиссея

На следующий день порядком поникшие под грузом рассказов Одиссея феакийцы начали готовить корабль к отплытию: грузить богатые дары, пировать и прикидывать, какую скорость нужно развить, чтобы не вспоминать до конца своей жизни байки о троянской войне или острове Калипсо.

Томным вечером Одиссей взошёл на корабль и исполнил свой коронный трюк: безмятежно опочил. Здесь по всем правилам жанра корабль должен был перевернуться, наскочить на рифы, пристать не туда или выкинуть еще какой-нибудь трюк. Но феакийцы о законах жанра не знали ничего, потому попросту за одну ночь довезли Одиссея до Итаки, положили на песочек, рядом положили дары и тихо-тихо на цыпочках убежали на корабль, переговариваясь шепотом: «А вдруг он проснется и опять заговорит!» Чем породили смуту и беспорядок решительно для всех: на Олимпе вдруг осознали, что феакийцы поломали шикарный рейд, за которым можно было наблюдать буквально бесконечно.

Больше всего гневался Посейдон, потому что «я тут их предупреждал, чтобы путников не отвозили домой, а они опять отвозят, причем самого Одиссея, а он моего сыночку обидел». Гневный яжотец отправился спрашивать совета у Зевса — по поводу «феакийцы меня обидели, как мне лучше надуть им в тапки». После продолжительных братских дискуссий («В каком смысле, к Аиду за фантазией?) Зевс подсказал владыке морскому загородить феакийскую пристань какой-нибудь здоровенной бякой. А поскольку нужной бяки в хозяйстве не нашлось, Посейдон просто превратил в скалу корабль, который отвозил на Итаку Одиссея. Поставив таким образом второй со времен аргонавтов памятник мореплаванию.

— Ни фига себе, Церетели, — дружно сказали феакийцы, увидев монумент. — Искусство-то какое. Помолимся, чтобы его отсюда забрали!

И начали молиться и клясться, что больше незаконным морским извозом заниматься не будут.

Всё это время Одиссей, разумеется, спал. Но потом все-таки проснулся, огляделся, увидел вокруг себя неопознанную землю, затянутую туманом и перешел в следующее агрегатное состояние: «Одиссей стенающий». Налицо был дерзкий заговор феакийцев с выгружением Одиссея на каком-то рандомном острове — возможно, с целью превратить его в первую версию Робинзона.

Правда, рядом лежали нетронутые дары, так что стенать Одиссей скоро перестал и принялся печально бродить и выискивать кандидатов на возможного Пятницу. Очень скоро ему повезло: оказалось, что на острове водятся прекрасные юноши. Один такой вырулил прямо на Одиссея и сходу приступил к допросу: «А ты с какого района, пацанчик, и что делаешь на Итаке?»

Стресс от того, что феакийцы таки довезли странника до дома, был мимолётен.

— Да сами мы неместные, — тут же ответил Одиссей, переходя в наиболее привычное состояние «борзоврущий». — Я, вообще-то, с Крита, но я оттуда убежал, потому что убил я там одного Архилоха, который сын Идоменея — это я ему так мстил, в смысле, Архилоху, но, возможно, и Идоменею тоже, и вот с Крита я бежал с финикийцами, хотел я уплыть то ли в Пилос, то ли в Элиду, а финикийцы — такие гады, вот тут меня и бросили, а еще…

На этом моменте юноша возопил: «Да хватит уже, мама моя Зевс!» — и превратился в Афину, держащуюся за голову и повторяющую: «Крит, финикийцы, какие-то архилохи, откуда у тебя это в голове вообще берется?!»

— Я это, — скромно сказал Одиссей. — Оно само. Импровизация. Потому что неизведанные территории и вообще.

— Вообще, это Итака, — соизволила просветить Одиссея Афина. — Сейчас только дымовую завесу сниму…

Без тумана родина резко приобрела узнаваемость, и Одиссей сразу же кинулся её целовать. Афина тем временем радела о скрытности:

— Осторожность — это хорошо. Я тут сама осваиваю навыки партизанской помощи героям, потому что дядя же. Вот как раз до курса маскировки дошла — сейчас я буду сливать тебя с местностью!

Через пару минут Одиссей постарел, приобрел резкую дистрофичность, облысел, потерял блеск в глазах…

— И струпья, — подвела итог Афина, доставая откуда-то грязные лохмотья. — На, переоденься. Вот сумка, вот посох, тебя в таком виде родная мама не узнает!

— Потому что она умерла? — предположил Одиссей, вешая на себя страшноватые тряпочки.

— И поэтому тоже, — отрезала Афина. — Всё, иди, общайся со свинопасом, а я полечу уже в Спарту твоего сына оттуда возвращать.

— Э-э-э, — сказал Одиссей, глядя в небо, где таял след сверхзвуковой Афины. — Свинопас? Мой сын в Спарте? Почему я лысый, вообще?!

Утро явно выдалось насыщенным.

Античный форум

Афина: Видали чудеса маскировки? Ну, видали? Принимаю заказы на грим. Быстро, качественно, неузнаваемо…

Зевс: Гера не узнает?

Афина: Есть вариант с нарывами — никто не узнает!

Зевс покинул форум.

Гипнос: А можно меня в брата? Ну, то есть я понимаю — коренное несходство…

Гермес: А можно и меня под его брата? Потому что если мы да на троих…

Афина: Боюсь, вас заблокирует неповторимый оригинал.

Дионис: А можно меня под алкаша?!

Афина: …