Троллиада и Идиссея

55. Мирись! Мирись! И больше не дерись!

Пока Пенелопа и наконец-то возвратившийся Одиссей вели нежно весёлые разговоры (от которых на Олимпе тихо седели даже те, кто привык к любому трэшаку) — Гермес оптом поставлял женихов Пенелопы в Аид. Женихи жаловались и стенали, по словам аэдов, совсем как летучие мыши.

На хоровой жалобный ультразвук пришли полюбопытствовать тени Ахилла, Патрокла, Агамемнона и прочих героев. И закономерно заинтересовались — чего это тут всякие-разные толпами ходят:

— Буря? Бедствие? Чума? Война?

— Хуже! — дружно отвечали женихи. — Одиссей!

Тени изобразили клинически-понимающие кивки — мол, уй, как вас так угораздило…

А Агамемнон начал бурно радоваться, что вот, хоть кому-то так свезло, так неописуемо свезло, и у кого-то жены бывают верными, а моя-то, моя…

Так начались муки женихов в царстве Аида.

А Одиссей с утра решил принарядиться и навестить папу. Папу Лаэрта Одиссей застал в его саду. Лаэрт копал, был хмур и слегка бомжист — настолько, что верный сын даже прослезился.

«Надо его как-то приободрить, — пронзила мозг хитромудрого великая мысль, — анекдот рассказать, частушку спеть… о, есть же испытанный прием — притворюсь, что я это не я!»

А дальше уже, с небольшими изменениями, пошла сцена, которую мы наблюдали не единожды.

Одиссей: кто ты, о хмурый садовник, что деревце нежно копает?

*Одиссей называется чужим именем, рассказывает, что видел Одиссея и принимал его у себя, а теперь вот решил съездить в гости. И интересуется — а на Итаке ли он*.

Лаэрт: о, чужеземец прекрасный, что болен морским кретинизмом!

*Папа рассказывает, что да, да, ты на Итаке, странный ты мужик, только вот теперь тут власть совсем поменялась. Как, говоришь, тебя зовут и где ты видел сынка моего? *

Одиссей: Пять миновало уж лет, как я привечал Одиссея…

*Лаэрт громко плачет и рвет волосы*.

Одиссей: Сюрпрайз, папа! Это я так пошутил, а на самом деле я твой блудный сын! Я уже вынес женихов, я правда тут…

Лаэрт, гордым тоном Станиславского: НЕ ВЕРЮ!

Одиссей: …и почему это все время так происходит, я даже не знаю.

Но опыт доказательств в духе «Аз есм Одиссей» у Хитромудрого уже имелся изрядный. Так что первым делом он показал папе рубец на ноге. Потом продемонстрировал идеальную память, без запинки перечислив все деревья в саду. Одиссей собрался уже удариться в детские воспоминания, но тут папа трогательно схватил его в объятия и поверил.

А сразу же после этого поинтересовался: что-что там сын сделал с женихами?

— Вынес! — бодро отвечал Одиссей, вид имея лихой и придурковатый. — Тела спрятали, во дворце празднуют, не бойся, папа, у меня всё схвачено!

…именно в этот момент возле дома Лаэрта объявилась разъяренная толпа.

Родственники женихов, натурально, не теряли время зря. Они как-то быстро поняли, что во дворце поют и пляшут слишком весело, заявились во дворец и вынесли оттуда тела. После чего собрались на площади и начали советоваться — а не убить ли им, так сказать, Одиссея.

— А чего б и не убить, — решили самые ярые родственники женихов, схватили копья, включили форсаж и кинулись искать хитромудрого.

— Кажется, тут намечается нехорошая прогрессия, — доложила на Олимпе Афина Зевсу. — А Одиссей-то уж в раж вошел. Он так всех своих подданных перережет — я его знаю. Делать-то что?

Зевс был в благодушном настроении, потому махнул рукой, сказал, что насчет женихов уговор был, насчет Итаки — не было, так что иди, дочь моя, мири уже там всех со страшной силой.

— Брось в них копье, — сказала Афина на ухо Лаэрту. Она всегда понимала мир по-своему.

Лаэрт послушался и бросил. Копье (наводчица Афина!) попало в бошку самому ярому родственнику женихов. Толпа начала слегка сомневаться.

— Ребята, не Лаэрт ль за нами? — надрывно спросил Телемах, начиная методичный вынос присутствующих.

— Я ходил в Аид, и вам билетики привез! — радостно завопил Одиссей, начиная косить подданных с другой стороны!

— Всем разойтись! Работает Олимп!! — добавила паники в ситуацию Афина.

Отчего принесла в души итакийцев мир, гармонию и желание убежать подальше. В душу Одиссея, правда, зрелище бегущих итакийцев принесло желание оным напинать. Так что богоравного героя пришлось, натурально, удерживать с аргументами, что запас подданных — не бесконечен, давай не будем так жестоко с демографией…

А потом обе стороны быстренько помирились и скрепили это дело взаимными клятвами. Потому что когда вас мирит Афина — это вам не хухры-мухры.

Олимпийский форум:

Асклепий: Мне действительно кажется, что это ненормально. Это называние чужими именами, желание показаться кем-то другим… может, это раздвоение личности?

Афина: Такое бывает?

Гермафродит: Не бывает, конечно.

Геката: Ну не знаю, мое левое тело полагает, что нет. Правое вот сомневается.

Герион: Вот кто бы у меня спросил!

Гера: А вот если час назад был муж как муж, а как увидит нимфу — становится похотливым сатиром…

Зевс: ?!

Гера покинула форум.