Тропы в тумане

1

Анаяра

Всё утро этот взгляд прожигал во мне дыру.

Сон давно растаял, но образ из сна будто и не ушёл никуда. Будто он, напротив, по пятам следовал за мною шаг в шаг.

Горящие голубые глаза огромного чёрного волка. Я знала этот взгляд. Я знала этого зверя. Тьма и туман, обнимавшие его силуэт, не могли обмануть меня. Как и прежде, он стоял поодаль и не приближался, словно бы невидимая препона разделяла нас. Раньше волк метался из стороны в сторону и заливался горьким воем, и сердце разрывалось от тоски. Сейчас же он выглядел спокойным.

Но почему он появился снова? Прошло столько времени, а я ничего не знаю о его судьбе.

Тогда в моей жизни были свет и счастье. Сейчас же — лишь чёрная траурная вуаль. И след волчьего укуса на моём плече.

Наваждение от сна всё же отступило ближе к полудню перед повседневностью, перед голосами Академии, перед дыханием магии из каждой аудитории. Я рада, что спустя годы решила закончить обучение. Вот только всё стало по-другому. Всё изменилось. Мой скорбный вид не позволял завязаться ни дружбе, ни товариществу, ни новой любви.

Боль утраты всё ещё глодала меня изнутри спустя долгие годы, но у всего бывает предел. Я бы с радостью сняла этот траур… но тогда я лишилась бы всего. И не я одна.

— Ах, Анаяра! — воскликнула при моём появлении секретарь кафедры реконструкции. — Ваши усилия не прошли даром. Пришёл ответ из канцелярии её величества королевы-регента!

Да неужели⁈

В последнее время я зачастила к порогу кафедры, так как ответ из канцелярии должен был прийти именно на её адрес. Запрос в канцелярию я направила ещё полторы луны назад, зная заранее, что ответ будет идти долго. И вот я дождалась!

«Сим письмом студентке Анаяре Вайли… дозволяется ступить на землю Долины Аверандис и собрать нужные для работы над проектом ресурсы. Сие письмо надлежит по прибытии предъявить Стражу Долины для демонстрации добрых намерений…»

Неужели глаза не обманывают меня⁈ Дозволение! Мне разрешили ступить на заповедную землю и забрать чешуйку древней драконицы! Я так рисковала, выбирая тему для исследования, но в итоге всё получилось!

Видимо, радость и облегчение отразились на моём лице, и секретарь покачала головой.

— Что будете делать, если Страж Долины вас не пустит? — заметила она. — Ваша работа застопорится, а выбрать другую тему уже нельзя. Потратите ещё один год впустую?

— Отчего же Стражу не пустить меня? — удивилась я. — Он служит королеве-регенту. Дозволение из канцелярии приравнивается к прямому дозволению её величества. Он пойдёт против неё? Я не преступница, дурных намерений не имею, Долине и её жителям вредить не собираюсь. Всего одна чешуйка не может быть поводом для отказа!

Секретарь невесело усмехнулась.

— Имеет полное право. Эти Стражи водятся с боги знают какими духами природы и совершенно теряют связь с внешним миром. На каком основании Страж может не пустить — только ему одному ведомо. Но я желаю вам удачи! В последнее время мало кто выбирает такие непростые проекты. Вернитесь со своей чешуйкой и изготовьте легендарный талисман. Любопытно будет взглянуть на него!

— Благодарю вас.

Это однозначно лучшее, что произошло со мной за последнее время.

Младшая сестра моя, Аурика, кажется, обрадовалась даже сильнее, чем я.

— Её величество так милостива! — воскликнула она. — Только бы Страж не отказал! Ещё немного, и ты снимешь эти жуткие чёрные тряпки. Ты сейчас похожа на монахиню! — На этих словах Аурика сморщила нос.

— Пока ты не доучишься, я их не сниму.

— Но до этого же ещё целых два года!

— Значит, два года я буду носить траур. Если не дольше.

В закрытой женской школе, где училась Аурика, шёл день посещений. Мы с сестрой неторопливо прохаживались по мраморным дорожкам ухоженного изысканного сада, разбитого на школьной территории. Было многолюдно — многие родные хотели увидеть своих дочерей. Такая возможность выпадает нечасто.

Мы заняли одну из изящных кованых скамеек под сенью клёнов. Рядом журчал фонтан, раздавались негромкие разговоры.

— Нам давно пора отвязаться от этой семейки, — недовольно сказала Аурика. — Ты свободная женщина. Уже три года прошло! Я бы на твоём месте уже давно сняла траур, только бы вышли положенные сроки. И ноги бы моей не было в этом доме!

Я вздохнула. Она юна и слишком резка в суждениях. Но это не значит, что она не права.

— Я понимаю твою неприязнь к моему покойному мужу и его семье, но побойся богов и вспомни, кто платит за твоё обучение. Вот это всё: ценные знания, которые ты нигде больше не получишь, красивый сад для прогулок, престиж и репутация школы — стоит недёшево. То, что ты здесь учишься — величайшая милость семейки, которую ты не любишь. Имеешь право, конечно. Но будь немного сдержаннее в словах.

Аурика помрачнела, угрюмо рассматривая клумбу с тёмно-бордовыми, почти чёрными ирисами.

Мы уже много раз разговаривали об этом. Однако сестра оставалась непреклонной. Она была довольно злопамятной, и это её качество с годами лишь крепло. Мать моего мужа приняла меня — но не приняла мою сестру, хотя и старалась этого не показывать.

Сейчас свекровь стала лишь тенью себя прежней. Многое изменилось, но кое-что осталось прежним.

— Ты пойми — я закончу Академию, но не смогу сразу же зарабатывать столько, чтобы хватало на твоё обучение. Для этого мне нужна благосклонность свекрови. Чёрный цвет меня не обременяет. И если тебе будет так проще, можешь считать, что я ношу его не только из-за Джера.

— Из-за Сайи? — тихо спросила Аурика.

— Да.

Моя малышка родилась уже после гибели её отца и очень скоро ушла вслед за ним, не прожив и месяца. Надежда, что я смогу оправиться и спокойно жить дальше, угасла тогда, кажется, насовсем.

Аурике тогда было тринадцать.

— Я поняла тебя! — заявила сестра. — Больше не буду. Я помолюсь за твой успех с чешуйкой.

Мы ещё какое-то время сидели и разговаривали. Обсудили, кажется, всё-всё-всё. Аурика жаловалась на строгого учителя танцев и на тоскливые уроки арифметики. Она не унаследовала магического дара, в отличие от меня, и не посещала занятий по магии, о чём временами сожалела. Однако сестра обладала многими другими достоинствами, с которыми не сравнится никакая магия.

Я смотрела на Аурику и невольно вспоминала себя в её возрасте. Внешне мы с ней очень похожи. У неё такие же зелёные глаза и светлые, чуть рыжеватые волосы. Она в бежевом форменном платье с кружевным воротничком и с белой лентой в косе. Лёгкая и непосредственная.

Пусть так будет всегда.

И как хорошо, что она не заговорила о метке оборотня на моём теле. Хотя я видела, как сильно её подмывало это сделать!

Нет.

Как бы там ни было, как бы ни желала того Аурика, я не стану искать его. Наши пути разошлись. Я старалась забыть его облик и его голос, и, кажется, мне это удавалось. Но пронзительные голубые глаза не шли из головы. Их я запомнила на всю жизнь. Они были полны огня и нежности одновременно…

Но полно!

Эта неуправляемая зверюга умудрилась в своё время спланировать моё похищение, да так, что нас не могли найти несколько дней, и, несмотря на моё сопротивление, укусила меня за плечо, причём через одежду и в человеческой форме. Так в их племени принято помечать истинных, как он соизволил объяснить.

К тому времени я уже была беременна, и все в семье об этом знали. Однако после того, как волк меня вернул и ушёл, родня мужа раскрылась с неожиданной стороны. Все внезапно засомневались, а от Джера ли я забеременела? Может, моя интрижка с оборотнем оказалась куда серьёзнее⁈ Может, мы с ним были знакомы раньше и ближе⁈

Право, такой униженной я себя не чувствовала ни до, ни после произошедшего. От оскорбительного целительского осмотра меня спасло лишь ярое заступничество мужа и свекрови — они были единственными, кто мне поверил и перед кем не пришлось оправдываться, давясь слезами. Надо ли говорить, что отношения между мной и родственниками Джера, прежде тёплые, стали натянутыми?

Это истинная причина, почему Аурика так их невзлюбила. Да и я так и не смогла их простить до конца. По моему доброму имени тогда прошлись все, кому не лень.

Но главное, что мне верил Джер. Большего и не требовалось.

А в поместье Серебряных Бабочек — так называлось родовое гнездо рода Вайли — царила сдержанная сухая тишина. Слуги поговаривали, что хозяйка вовсе лишилась рассудка. Они были не вполне правы. Со стороны действительно могло так показаться, ибо она была необычайно молчалива, бледна и замкнута. Дни и вечера напролёт она сидела, укрытая одеялом, на заросшей плющом и вьюнками террасе и бездумно всматривалась в гущу сада. Вдобавок к прочему она почти ничего не ела.

Однако же, несмотря на сумрачное состояние, хозяйка — она же моя свекровь, она же госпожа Изанна — как-то продолжала управлять поместьем.

На резном столике стоял чайник из тончайшего фарфора — солнечные лучи пронизывали его насквозь, и белые его стенки отливали чайным золотом.

Сам же чай медленно остывал, нетронутый.

— Девочка моя, ты не думала выйти замуж снова?

Как обычно, мы сидели молча. Я держала в своей руке прохладную узкую ладонь свекрови.

Молчание прервалось неожиданно, и я непроизвольно сжала тонкие хрупкие пальцы.

— Не думала, — сказала я. — Я должна закончить Академию. Да и не знаю, смогу ли…

Госпожа Изанна прикрыла тёмные глаза, и я содрогнулась. Как сильно она постарела, исхудала… И тёмно-русые пряди, выбившиеся из-под чёрного платка, стали совсем седыми.

— Жить нужно дальше, Яра, — тихо сказала она. — У меня уже не получится, а ты ещё сможешь. Не губи себя под этим чёрным тряпьём. Все сроки приличия давно вышли.

Я не знала, что и говорить.

Кое в чём слуги были правы. А именно в том, что временами хозяйку охватывали истерические припадки, и тогда весь дом замирал в ужасе. Она рыдала, завывала, заламывала руки и проклинала всех повинных в смерти сына. Когда припадок затягивался, она начинала видеть предателей памяти Джера буквально в каждом, и кара настигала немедля. Все обитатели дома, и прислуга в том числе, неизменно ходили в чёрном, чтобы не приведите боги не разгневать госпожу Изанну. Скорбь и страх крепко обосновались в поместье, и серебряные бабочки, живущие в его саду, впитали их в свои лёгкие крылья.

Я и сама из раза в раз боялась попасть свекрови под горячую руку. Обучение Аурики было целиком и полностью в руках госпожи Изанны. Это было жестом её доброй воли и её любезностью. В любой момент она могла лишить нас этого. Поэтому всякий раз советую сестре помалкивать и не накликивать неприятности на наши головы.

И я не знаю, как реагировать на слова свекрови.

— Пока я не думала об этом. Сначала нужно отучиться, а дальше будет видно, — осторожно ответила я.

Госпожа Изанна лишь странно усмехнулась.

— Ты ведь до сих пор любишь моего сына? — спросила она.

— Люблю. Очень, — без раздумий ответила я.

Госпожа Изанна высвободила руку из моей ладони и зябко натянула одеяло по самые плечи.

— Мертвецам не нужны ни любовь, ни верность. Если бы было иначе, жизнь покинула бы этот мир.

— Но вы…

— Мне тоже не нужно ни то, ни другое.

«Но ведь вы живая!» — хотела сказать я, но прикусила язык.

Я тоже живая.

— Госпожа Анаяра! Я уж и не рассчитывал на столь приятную и неожиданную встречу!

Я остановилась, как вкопанная.

Солнце уже стремилось к западу, тени удлинялись, и я спешила домой. Можно было проигнорировать и просто уйти, не глядя по сторонам, но я знала точно — если промолчать и сбежать, нападки продолжатся. Нужно давать отпор.

— Не соглашусь, что встреча приятная.

Меня всегда удивляло, как в некоторых мужчинах умудряются уживаться одновременно и презрение, и похоть. Эту загадку в себе таил кузен Джера, Инро Вайли. Не скрывая своих намерений, он открыто претендовал на место Джера в Поместье Серебряных Бабочек, так как, по его словам, наследовать поместье должен мужчина. И это при живой хозяйке и её дочери Джии, законной наследнице, сестре моего мужа! Инро был молод — двадцать два года. На четыре года младше меня. Он искренне старался соблюдать приличия, однако с каждым разом это у него получалось всё хуже. Жадность и нетерпение с возрастом всё крепли. И я подозреваю (точнее, почти наверняка знаю), что подкреплялось это всё извне, не без помощи других людей, преисполненных собственных интересов.

В последний раз мы с ним сталкивались достаточно давно. Судя по всему, добиться своего ему до сих пор не удалось.

— Не соглашайтесь! Не доставляет ведь удовольствия находиться рядом с тем, кто насквозь видит вашу скользкую иждивенческую натуру? — насмешливо проговорил Инро, неторопливо обойдя меня кругом и смерив липким взглядом. — Вы снова заходили в гости к моей дорогой тётушке? Зачем же? Рассчитывали присосаться к её состоянию? Склонить к себе? Урвать часть наследства, которое полагается её кровным родственникам?..

Ох, ну кто бы сомневался.

— Вы говорите о госпоже Изанне так, словно она уже покинула нас, — заметила я. — Вам следует постыдиться. Она заменила мне мать. Всё, что было моим, я забрала, а чужого не нужно. Вам советую руководствоваться этим же принципом.

— Хм-м… — протянул Инро, и выражение его лица несколько изменилось. — Мы, помнится, заводили с вами эту беседу… Вы всегда можете прийти ко мне, если нужда одолеет. Я не только щедр, но и ласков…

На последних словах он нагнулся ко мне, почти касаясь губами уха, и голос его стал хрипловатым.

Я не шелохнулась. С трудом подавила дрожь отвращения.

Это не впервые. Не впервые с ухода Джера он позволяет себе подобное. Инро никогда не скрывал влечения ко мне, как и жадности до чужого состояния. Это его стремление владеть чужим, этот постоянный взгляд в сторону чужого заложен ещё со времён застарелого внутрисемейного раздора, тянущегося через долгие годы. Я знаю о нём лишь в общих чертах, но смысл более чем понятен.

— Вам не с чего быть щедрым. Иначе бы вы не мечтали о здешних серебряных бабочках и обо всём, что к ним прилагается. Да и в любом случае, за большие деньги или не очень — нет! Хоть и не с первого раза, но всё же поймите и осознайте это коротенькое слово. Нет!

Инро отстранился. На его скулах вздулись желваки.

Определённо семейное сходство во внешности у них с Джером есть. Как же иначе? Кузены.

— Я советую вам отныне крепче задуматься о своей судьбе, — сказал Инро. — И о судьбе сестры в особенности.

— О чём вы? — нахмурилась я.

— Об осторожности.

— Вы мне угрожаете?

Это что-то новое. Раньше до подобного он не доходил.

— Инро! Оставь гостью в покое, будь любезен. Ты сам в гостях, а не у себя дома, — раздался строгий возглас.

Инро вскинул брови.

— Дорогая Джия! — на удивление тепло улыбнулся он. — Рад тебя увидеть! Я как раз хотел с тобой говорить, но ты была занята…

— Мы поговорим. Но завтра. Сейчас вечер, иди отдыхать, дорогой кузен. Яра, пойдём со мной.

Я слушала их диалог, затаив дыхание. Инро помрачнел, но всё же он коротко поклонился Джии и, не удостоив меня взглядом напоследок, ушёл прочь по коридору.

Джия кивнула мне, и я пошла за ней.

— Он угрожал тебе? — спросила она.

Я замялась и не сразу ответила.

— Его слова можно толковать двояко.

Золовка привела меня в свои покои и гостеприимным жестом предложила занять плетёное кресло.

Я любила Поместье Серебряных Бабочек. Что ни деталь, то произведение искусства. Казалось, всё здесь соткано из воздуха, хотя стены и колонны были совсем обычными, каменными. Террасы были обширными, окна — неизменно распахнутыми. Тёплый ветер играл лёгкими занавесками, цветы и деревья в кадках в ответ шелестели листьями. С утра до заката огромный дом был залит солнцем, а полнолунными ночами — белым серебром.

Жаль. Больше мне здесь не место.

Джия устроилась напротив меня. Как и я, она была в трауре. Чёрный цвет по-особенному оттенял её холодную красоту. Как и её брат, Джия была довольно высокой, и черты её лица были твёрдыми и острыми. От взгляда тёмных глаз, казалось, ничто не могло укрыться, он пригвождал к месту и не позволял ускользнуть в тень.

— Я давно хотела поговорить с тобой, — сказала она, сжав в руке край кружевной мантильи.

— Слушаю.

Джия отвела взгляд.

— Должно быть, ты заметила… Дела в поместье идут не очень хорошо. Я стараюсь, как могу. Мама уже не в состоянии держать его, как прежде. Прошу извинить за дурные новости, но у нас больше нет возможности оплачивать обучение Аурики. Прости. Отныне это твоя забота.

Я потрясённо выдохнула.

Нет, я… я в глубине души понимала, что рано или поздно эта новость настигла бы меня. Я чувствовала неловкость, когда в своё время госпожа Изанна сама предложила взять на себя эти расходы. Чувствовала, что мы с сестрой не имеем права на такой щедрый жест. И вот… да.

— Не волнуйся, мы не будем отзывать задаток за следующий семестр! — продолжила Джия, заметив выражение моего лица. — У тебя будет время подумать, что делать дальше. Прошу, не обижайся. Это вынужденно. Ты по-прежнему часть нашей семьи, ты по-прежнему для нас родная.

— Я понимаю. Спасибо за то, что сделали для меня и Аурики. Я очень благодарна.

Джия тогда была одной из тех, кто настаивал, чтобы целитель проверил и огласил публично, кто же отец моего ребёнка. С тех пор многое произошло, но почему это вспомнилось именно сейчас?

— И ещё, — продолжила золовка. — Я всё слышала. Ваш разговор с Инро. Его слова нельзя трактовать двояко, как ты выразилась. Он угрожал тебе. Я прошу тебя больше не приближаться к нашему дому. Я не хочу, чтобы тебе навредили или обвинили в чём-то… ужасном.

— Например? В чём?

— Мало ли в чём, — туманно ответила Джия. — На это у многих людей весьма богатая фантазия. Видишь ли, не один только Инро считает тебя чужой. Ты просто этого не замечаешь, потому что не живёшь здесь.

— Я догадываюсь. Но не понимаю, чем же я мешаю? Я ни на что не претендую.

— Это знаем мы. Но всё может измениться в любой момент. Поэтому не подставляй себя. По понятным причинам я выстою, ты же — нет. Тебе также нельзя навещать матушку. Её состояние может сделать её инструментом в чужих руках. Как и тебя. Клевета, оговор… Чувствуешь, как при желании всё можно обставить? Не обижайся, прошу. Я просто не хочу, чтобы ты попала под раздачу в этой грызне, которая вот-вот назревает. У меня просто слов нет, насколько это мерзко, и зла не хватает.

Вид у Джии был унылый. Не похоже, чтобы она лукавила или увиливала от прямого ответа — я неплохо её знала. Но всё же я не могла сказать и слова.

Это всё произошло неожиданно. Точнее, я знала, что когда-нибудь всё закончится, но не думала, что настолько быстро.

У меня остались сбережения — то, что полагалось после смерти Джера. Хорошая сумма. Её хватило бы, чтобы оплатить всё обучение Аурики со следующего семестра и до самого выпуска. Но я так хотела эти деньги оставить ей на приданое!

— Ты не обижаешься? — спросила Джия, всматриваясь в моё лицо.

— Нет. Я всё понимаю. Спасибо, что предупредила. Я покину поместье прямо сейчас.

Встала и поклонилась Джии, как ранее это сделал Инро.

Я пока что ничего не скажу Аурике. У меня есть полгода, чтобы что-то придумать.

Сейчас же мне нужно позаботиться о своём проекте и визите в Долину Аверандис. Он определит нашу с сестрой судьбу.

…Путь в заповедный край занял куда больше времени, чем я рассчитывала. Караван, к которому я присоединилась, держал путь через лесистую провинцию Акону, которая с некоторых пор была обласкана обильными дождями. Дороги размыло, и это замедлило ход каравана.

В дороге у меня было много времени на раздумья. Самих раздумий же — под стать отведённому времени.

Меня не покидала тревога. Где же взять деньги на обучение сестры? Сумма для меня неподъёмная. Я не смогу, не смогу заработать столько, даже если буду работать не покладая рук! Хорошие заработки я увижу лишь спустя время, когда наработаю репутацию и клиентов. Но времени у меня нет!

Милостивые боги.

Мой проект — артефакт из чешуйки древней драконицы — был бы высоко оценён в случае продажи. Но, увы, выпускные работы, по традиции Академии, не могут продаваться. Они оседают в хранилище Академии.

Знала бы, выбрала бы что-то попроще, а амбиции приберегла бы для других целей.

Когда вверяешь свою жизнь и благополучие в чужие руки, когда охотно принимаешь чужую милость, как должное, потом очень сложно мириться с её потерей.

Путешествие с караваном длилось двенадцать пасмурных дней. До самой Долины Аверандис караван не шёл, разумеется. Остаток пути мне придётся преодолеть самой. А после — портал к входу в Долину, и портал этот просто так не открывается. Нужен допуск. К счастью, у меня он был.

Одно хорошо — я всегда крепко спала, несмотря ни на что, поэтому усталости от дороги почти не чувствовала, как и прочих неудобств. Когда погода благоприятствовала, я выходила из повозки и пешком шла рядом, и порой очень долго. Я не могла надышаться чистым воздухом Аконы, не могла насмотреться на древний, густой, величественный влажный лес, на попутчиков, на повозки и лошадей. Не помню, когда в последний раз покидала город так надолго. И я благодарна судьбе, что наш караван никто не атаковал. Ведь времена нынче неспокойные…

Я сошла с каравана в последней деревне Аконы, на самой её границе. Там меня согласились проводить до портала безо всякого удивления. Видимо, здесь нередко слышат такую просьбу.

Путь длиной в день, и я заворожённо оглядывалась по сторонам. Прекрасная местность! Вдали, подёрнутые синеватой дымкой, виднелись недосягаемые, почти мифические горы. Простым путём до них не добраться. Чем ближе к границам Аконы, тем реже становились леса, тем пуще разрастались луга и выше становились холмы.

Мой провожатый был немногословен и не задавал вопросов, хотя на его месте меня бы глодало любопытство. Наверное, очень разные причины толкают людей на путешествие к Долине, и местные заранее знают, что попытки разговорить путников на эту тему могут быть опасны.

Ну а я что? Я бы рассказала. Мне не жалко.

На подступах к порталу меня так же молчаливо ссадили с телеги и ушли восвояси. Я немного переживала насчёт обратной дороги, ведь тогда мне придётся идти пешком или надеяться, что сюда привезут очередного соискателя и заодно согласятся доставить меня обратно. Я ни с кем не договаривалась заранее, ведь неизвестно, сколько продлятся мои блуждания по Долине. Вдруг затянутся, как и путь каравана?

Портал мерцал желтоватой вязью рун, которая то проступала ярче, то тускнела и замирала. Руны неторопливо плыли по голубому туманному кругу на покрытом узорами портальном камне. Эти письмена и есть замок, которого нет на других, обычных порталах. А ключ я получила из хранилища Академии — плоский бронзовый медальон с недостающим символом, который нужно просто приложить к центру круга, и руны раскроют проход.

Я это и сделала. Голубой туман был чуть тёплым, как и бронза медальона. Руны заметались, затрепетали, их бег ускорился, и ряды стянулись к центру. Круг вспыхнул и из голубого стал зеленоватым. Я убрала медальон. Можно заходить. Как только портал за моей спиной сомкнётся, руны вновь проступят на его глади.

Я шагнула вперёд. Теплота портала объяла всё тело, и на миг я зажмурилась — так ярко вокруг стало. Меня мягко вытолкнуло на ту сторону, и я замерла на месте от восхищения.

Вокруг взмывали вверх обточенные ветрами каменные столбы, вдали изгибались нерукотворные арки. Перед глазами — высокая отвесная скала, покрытая густой изумрудной порослью. В ней, как я поняла, должна быть запечатанная расщелина — вход в Долину. И через неё, сняв печать, меня должен провести Страж.

Говорят, что нынешний Страж беловолос, угрюм и донельзя странен. Впрочем, странность ли, что отшельник, долгое время живущий лишь ради защиты древней драконицы, может показаться кому-то странным?

Все Стражи Долины Аверандис были королевскими рыцарями, принявшими свой долг защищать заповедный край как величайшую милость — или же как жестокое наказание, как вечную ссылку. Случалось, что среди них были и женщины.

Только где сам Страж?

Ах да. Неподалёку виднеется маленькая хижина. Это приют, где можно отдохнуть после долгого пути. Очень хорошо! Дело идёт к вечеру. Солнце заливает янтарём скалы. Я бы отдохнула.

— Что вам нужно⁈

Я вздрогнула.

Этот голос…

На расстоянии от меня стоял высокий человек, и тело его было напряжено, будто я была его злейшим врагом. Более того, он крепко стискивал рукоять меча, и это пугало — ноги похолодели, и пальцы мелко задрожали.

Это и был Страж, без сомнения. Его длинные белые волосы трепал ветер, лицо скрывала гладкая бесстрастная маска. Могучую фигуру укутывал безразмерный тёмно-синий плащ. И как только он появился передо мной так быстро? Как из-под земли вырос!

Я выдохнула. Не сходя с места, учтиво поклонилась Стражу. Трясущимися руками нашарила в дорожной сумке заветный свиток с печатью королевской канцелярии. Облизнула пересохшие губы.

У этого рыцаря с манерами были большие проблемы! Он и правда странный. Невозможно предположить, что у него на уме!

— Приветствую, милостивый Страж! — громко ответила я. — Я смею просить вас о помощи…

— Ступайте своей дорогой, — перебил меня рыцарь. — На мою помощь можете не рассчитывать. Возвращайтесь домой.

— О…

Я не нашлась с ответом. Резкая, непреклонная тирада Стража лишила меня дара речи.

Но… почему? За что?

Поклонилась снова и протянула свиток. К моему великому облегчению, Страж убрал ладонь с рукояти меча и расправил плечи. В мою сторону он не сделал и полшага. Королевский пропуск не интересовал его и явно ничего не стоил в его глазах, но я должна попытаться.

— Любезнейший Страж, её величество королева-регент дозволила мне посетить заповедную Долину. Мне нужна чешуйка хозяйки Долины. Я не потревожу покой великой драконицы, я не таю зла. Я молю вас о помощи. Позвольте мне пройти!

Сжала зубы.

Я слышала смех. Страж смеялся надо мной, над моими словами! Что смешного⁈

— Канцелярия её величества? — сквозь смех переспросил беловолосый рыцарь. — Пятнадцатый отдел? Они раздают пропуски кому попало! Увы, мне приходится восстанавливать справедливость после их работы спустя рукава. Переночуйте в хижине и не попадайтесь мне на глаза после рассвета. С меня достаточно всевозможных проходимцев.

Я потрясённо молчала. Это меня-то он записал в проходимцы⁈

— Милейший Страж! — заговорила я. — Прошу, не отказывайте. От этого путешествие зависит моё будущее и будущее моей сестры. Повторюсь — у меня нет злого умысла. Что мне сделать, чтобы вы согласились?

Страж медлил с ответом. Он неторопливо скрестил на груди руки и задумчиво опустил голову. Я же, затаив дыхание, внимательно следила за каждым его движением. Как же сложно судить о чьих-то мыслях, когда лицо напротив скрыто маской, такой холодной и непоколебимой.

И голос. Смех.

Я точно его слышала! Он такой знакомый…

Нет.

Это не может быть он. Оборотень — и Страж Долины⁈ Вдали от стаи, от родни, от сородичей?

Нет. Это не в их природе. Передо мной сейчас другой мужчина с похожим голосом. Мало ли в мире похожих голосов? Да и волосы — у этого белые, у того иссиня-чёрные.

— Найдите другой способ помочь себе и сестре, — сказал, наконец, рыцарь, и у меня внутри что-то оборвалось. — Отдохните в хижине и возвращайтесь домой. Здесь вы не найдёте того, что вам нужно.

И развернулся спиной ко мне.

Бесполезный свиток хрустнул в кулаках. Если бы я только могла!..

Стражу можно бросить вызов, если уверен в своих силах. Если победишь, он будет обязан провести тебя в Долину. Но я не воин и не боевой маг. Что я смогу против его напоенного магией меча? Ничего! Я просто мирный артефактор-недоучка.

Но и уйти несолоно хлебавши я тоже не могу!

— Я никуда не уйду! — отчаянно крикнула я ему вслед.

Рыцарь никак не отреагировал.

Я обязательно попаду в Долину. Не могу я отступить просто потому, что какой-то странный грубый верзила в маске отказал мне на ровном месте!

Заодно полюбуюсь невероятными видами, которых больше нигде в королевстве нет.

Но в одном Страж был прав — мне не помешало бы отдохнуть. Долину постепенно накрывал полумрак. Кто знает, какие неизвестные науке животные водятся здесь? И опасны ли они?

Хижина ожидаемо оказалась низкой и тесной внутри, однако это не смущало меня. Я остановилась на пороге и прикрыла глаза.

Когда-то в моей жизни было юное счастливое время, наполненное ароматом душистого сена и лёгкой сырости. Здесь пахло почти так же.

В хижине было свежо и чисто. Она была ухоженной, жилой и окружённой вниманием — это я чувствовала совершенно точно. Однако Страж не выглядел человеком, который бы тратил на это время.

Низкая кровать, застеленная лоскутным одеялом, стол, табуретка, погасшая жаровня под столом, кадка воды с ковшом, кое-какая нехитрая посуда — всё, что нужно!

Еда у меня с собой была. Я запасливая — захватила даже свечи на всякий случай, одну из которых сразу и зажгла.

Моя поклажа на самом деле была больше одной лишь дорожной котомки. Ранее я сделала себе пространственный карман в виде неприметного глиняного амулета. Карман нельзя делать шире установленной нормы, но мне её хватало. Вышло даже меньше.

После ужина меня очень быстро сморило, и я с большим удовольствием растянулась на лоскутной постели, которая тонко пахла лавандой. Кто же так ухаживает за хижиной? Это точно не мужская рука…

Как обычно, сон мой был крепок. Проснулась я, когда рассвет только занялся, но вовсе не оттого, что так хорошо выспалась.

— Хм?..

Что же это? Неужели каша⁈

Да, я проснулась от запаха завтрака, который для меня приготовил неизвестно кто. Причём недавно — над тарелкой вился парок. Рядом лежали два кусочка свежего серого хлеба, причём ещё тёплого, а ещё стояли блюдце с мёдом и кружка душистого чая.

Я с подозрением принюхалась. Достала один из моих многочисленных амулетов, поднесла к тарелке. Чисто! Яда нет. Достала второй, похитрее. Никаких проклятий в еде тоже нет.

Тем не менее я мешкала. Вышла наружу, обошла хижину в поисках кого-нибудь, кто мог быть причастен к приготовлению завтрака.

Никого. Совсем. Только могучие столбы-скалы да арки вдалеке. Какая же красота!..

Но что мне делать?

Очевидно, что приготовили для меня. Но кто, зачем, почему⁈ Уж точно не Страж! Я ему не понравилась с первых же мгновений моего появления здесь, и последнее, что ему захотелось бы сделать — это накормить меня.

Впрочем, чего это я? Раз Долина и хижина решили проявить гостеприимство таким образом, значит, надо им воспользоваться. В любом случае, спасибо, кем бы ты ни был!

Пусть еда и была нехитрой, я жмурилась от удовольствия. Как дома. Я почти забыла, что это значит. И я готова была поверить, что я действительно дома.

Однако же не время расслабляться. Мне ещё нужно переубедить непреклонного Стража, что не представляю угрозы для Долины. Правда, не знаю, как именно это сделать. Без понятия, на каком основании Страж мне отказал. На что напирать-то? Какие аргументы приводить?

Ладно. На месте разберёмся.

Он сказал, чтобы к рассвету духу моего здесь не было. Ну, допустим, я не уйду. Что он мне сделает? Убьёт? Ведь не просто так он держался за меч, когда я пришла. Или вышвырнет из Долины через портал и закроется изнутри каким-то способом?

Ну, что ж. Против грубой силы я действительно ничего толком не смогу. Тогда со скорбью признаю, что сделала всё возможное.

Солнце уже поднялось над горизонтом. Рассвело.

У меня впереди долгий день!

Скала перед глазами оказалась дальше, чем я думала. Чем ближе я подходила, тем сильнее, казалось, она отодвигалась, но это было лишь иллюзией. В конце концов я достигла её и пошла вдоль нерукотворной каменной стены, чтобы найти вход в долину. Если я коснусь печати, это наверняка привлечёт Стража, и я смогу с ним заговорить. Надеюсь, он захочет меня выслушать.

Шла я довольно долго. День разгорался, и голова вспотела под чепцом. В городе я носила тонкую вуаль, так как и в трауре должна быть своя красота, а в дороге вуаль сменил вдовий чепец — достаточно нелепый и унылый, чтобы отводить от меня хоть мало-мальски заинтересованные взгляды. Сейчас же чёрная ткань сильно грелась, и я подумывала снять чепец. Только вот непокрытую голову напечёт ещё сильнее!

А ещё ни с того ни с сего начало беспокоить плечо. А точнее — место укуса. Оно неприятно ныло, и противная боль даже отдавала в руку. В чём же дело? Этот укус — просто шрам. Старый уже. Что произошло-то? Боль не уходила от болеутоляющего амулета. Я его сделала, конечно, для других целей, однако действия не ограничивала. Так почему же? И почему именно сейчас⁈

Неужели метка оборотня всё-таки имеет какую-то остаточную силу?..

— Ну наконец-то! — воскликнула я с облегчением.

Расщелина с печатью! Я дошла до неё! Нацепляла на подол травинок и колючих семян, выпила почти всю воду из фляжки, но дошла. Она оказалась дальше, чем я ожидала.

Достаточно узкая. Рослый и крупный человек, вроде Стража, может пройти сквозь неё, задевая стены плечами. Закрывала её переливчатая печать в виде цветка розы. Я осторожно коснулась её кончиками пальцев и отдёрнула руку. Мало ли?

Однако печать лишь слабо вспыхнула в месте касания и сразу успокоилась. Ни выброса защитной магии, ничего. Я коснулась рисунка ещё раз, но уже в другом месте. И снова ничего — по розе пронеслась волна тусклого света, и на этом всё. Она даже не грелась. Лишь равнодушно показывала, что понимала мои прикосновения, но не более того.

Я огляделась в поисках Стража. Давай же, выходи, драконий рыцарь! Я стою у тебя на пороге!

Время шло. Я была совсем одна. Страж не появлялся, а плечо всё продолжало ныть.

Я не выдержала и как следует вдохнула.

— Покажитесь же! — закричала что было мочи.

Мой вопль сочно разнёсся по Долине — по той части, что была мне доступна. Казалось, что на несколько мгновений все звуки замерли, и одно лишь эхо ответило мне, больше никто.

Я и не думала прежде, что одиночество может быть настолько удручающим.

Кажется, Страж не шутил. Я действительно не пройду в Долину.

Ну уж нет! Я покину эти края только с чешуйкой в кармане. А лучше, если не с одной.

День тянулся бесконечно долго. Я сидела напротив расщелины и буравила взглядом печать. Потом я от скуки принялась водить пальцем по каждому штриху, каждой линии розы в надежде, что печать хоть как-то откликнется. Да куда там! Я же не Страж. Если бы откликнулась, всё было бы куда проще.

Когда сидеть надоедало, я принималась расхаживать из стороны в сторону. Ходила-ходила, садилась снова, снова трогала печать, снова ходила туда-сюда. Под вечер я уже начала изнывать от обиды и бессильной ярости.

Да что он о себе возомнил⁈ Он даже не потрудился объяснить свой отказ! Видит же, что я честный человек, и мне нужна помощь!

Проклятая образина.

Вернувшись в хижину, я с удивлением обнаружила на столе ужин: горячую похлёбку с мясом, хлеб и запотевшую кружку какого-то холодного напитка.

Я не видела издали, чтобы в домик кто-то заходил. Пища свежая, только что приготовленная. Я не могла упустить из виду визитёра! Но факт фактом — кто-то здесь всё-таки был незадолго до моего прихода.

— Спасибо! — поблагодарила на всякий случай.

Злость постепенно сошла на нет. Как же тут злиться, когда некто (или нечто?) по доброй воле решает накормить тебя уже во второй раз?

М-м. Яблочный сидр. Лёгкий, но достаточно пьяный, чтобы навалилась сонливость.

Не знаю, от сидра ли, или, может, от переживаний и гнева, но мне снова приснился чёрный волк в тумане. В этот раз он будто звал меня куда-то. Он беспокойно бегал из стороны в сторону, тряс головой и будто силился мне что-то сказать, но не мог, и я не понимала его. Более того, я бы пошла за ним, но препона, что нас разделяла, не пускала теперь меня. Она даже отталкивала меня, мягко, но непреклонно. Плечо разрывалось от боли, словно его коснулось калёное железо, и я впервые за долгое время проснулась среди ночи. Метка оборотня пылала, и от боли я прикусила уголок подушки и тихо застонала. Судорожно стиснула плечо. Больно! Как же больно. Кажется, боль из плеча раскинула паутину на всё тело, проросла сквозь все его ткани, сквозь органы и кости, и горела, горела, выжигала свой след.

Лоб покрылся испариной. Что происходит? Что же со мной происходит? Почему именно сейчас началось, когда я пришла в Долину Аверандис?

Захотелось вернуться обратно. Дома всё было ясно и понятно. Без болящих меток и волков во снах. И враждебных Стражей!

Я подскочила на кровати.

— Кто здесь⁈ — выдохнула испуганно.

Только что тихо стукнула дверь. Кто здесь был? Кто-то был здесь только что. Стоило мне проснуться и застонать от боли, как он тут же покинул хижину.

Быстро встала и подбежала к двери. Распахнула.

— Кто здесь? — повторила вопрос.

Молчание. Только покрикивала какая-то ночная птица, да шелестел листьями ветер.

Ни души.

Мне не могло показаться! Из хижины кто-то вышел. Совершенно точно. Кто-то, кто готовил для меня пищу? Или?..

Ах, какое небо! Я так давно не смотрела на звёзды… Как же их много. Целая россыпь. Я верю, что моя девочка, моя Сайя нашла себе место среди них. Увы, я не могу её узнать. Это не в моих силах.

Пока я засыпала, ночной гость не вернулся. И я не слышала шагов снаружи. Зато утром завтрак вновь ждал меня на столе. Как бы не привыкнуть к такой заботе!

Увы, новый день повторил предыдущий. Я до темноты прождала Стража у печати-розы, а он так и не явился, будто его вообще не было в Долине. Чувствовала я себя, мягко говоря, глупо. На следующий же день это чувство усилилось, и я уже выглядела в собственных глазах набитой дурой, которая пошла на поводу у жизни, а жизнь просто обвела вокруг пальца и оставила ни с чем.

Про меня говорили: «С того света достанет!». Наверное, одно лишь это моё качество, а именно непробиваемое, почти неосознаваемое упорство заставляло меня волочить ноги к запечатанной расщелине и ждать невесть чего. И ещё было жаль затраченных усилий. Разве зря я так долго ехала к Долине? Разве зря я сижу и жду, пока до меня снизойдут? Нет, я не сдамся. Ни запугивания, ни гробовая тишина меня не отправят домой.

Четвёртый день.

Пятый. Тёмный, душный, пугающий, тяжёлый. Только бы не дожди!

На шестой разыгралась буря. Настоящая, свободная, могучая и очень громкая. Ветер подхватывал дождевые потоки, хлестал ими по лицу и срывал чепец. Ни один из моих амулетов-«зонтов» просто не выдержал напора стихии и не сработал, и я вымокла так, словно и не было на мне никакой одежды. Зубы выбивали мелкую дробь, конечности заледенели, сердце сжималось от страха, когда молнии рассекали пополам небеса, когда треск грома сотрясал камни. Поистине я была крохотной и жалкой букашкой перед громадами гор и скал, перед ветрами и дождями, а самое главное — перед чужой непоколебимой волей.

Не знаю, каким чудом мне удалось согреться в хижине в тот вечер. Плечо всё болело. Оно то почти заживало, то распалялось вновь, будто от заражения, и я ничего не могла поделать с этим.

Буря не утихла ночью, не утихла и на следующий день, седьмой по счёту. Я сидела, не шевелясь, поджав под себя ноги, перед печатью. Мои колени утопали в грязи, накидка промокла насквозь. Дождь, как и прежде, натурально вбивал меня в землю — по-другому и не скажешь. Я уже не злилась, не отчаивалась. Эмоций не осталось вовсе. Осталась лишь цель. И пока не достигну её, я не уйду. Он не может избегать меня вечно. Он ещё не знает, с кем связался.

Время тянулось очень долго. Как обычно.

Но что-то вдруг изменилось. А именно — мои плечи прикрыла ткань. Страж удерживал надо мной край того самого широченного тёмно-синего плаща, в котором могли поместиться трое, а то и четверо.

Явился. Явился так же тихо и быстро, как и в первую и единственную нашу встречу. Будто из ниоткуда.

— Почему ты до сих пор не ушла? — громко и с упрёком спросил он.

Я стиснула зубы и не ответила. Было даже всё равно, что он обратился ко мне на «ты».

Потому что!

— Вставай, — велел он.

Я не шелохнулась. Возможно, подчинилась бы, если бы смогла. Но ноги затекли, и я лишь качнулась вбок, подставив руку, чтобы не завалиться.

На Стража я не смотрела. Я видела лишь его ноги в высоких грубых сапогах да подол плаща.

— Вот ведь упрямая! — с досадой процедил он и наклонился, чтобы подхватить меня за локти и поставить на ноги.

Увы, колени подогнулись, и я бы упала, если бы не рука рыцаря, который сейчас был без доспехов, но в бесстрастной своей маске.

— Стой ровно. Потерпи немного.

С едва слышным щелчком расстегнул плащ и укутал меня по самые глаза. Я даже не удивилась и не возразила — просто не было сил, чтобы это осознать. Однако замёрзшее мокрое тело, ощутив чужое тепло, тут же воспрянуло.

— Вот так, — глухо пробормотал Страж. — Пойдём отсюда.

Он подхватил меня на руки так легко, будто я была пушинкой, и, прижав к груди, широкими и быстрыми шагами направился к хижине.

— Зачем ты так? — спрашивал Страж так тихо, будто говорил сам с собой. — Чешуя старухи того стоит?

Я молчала.

Какое ему дело? Да, стоит. Утопая в дожде, я на все лады костерила Стража, и десятидневное несварение — одно из самых безобидных пожеланий. Конечно, стоит! Если бы он просто провёл меня, куда нужно, я бы, скорее всего, уже была на пути домой.

— Обязательно было сидеть под таким дождём? Ты не могла его переждать под крышей? — продолжал рыцарь, и мне захотелось его ударить.

— Не могла. Иначе бы вы не явились, — проворчала я.

Но до чего же знакомый голос! Кажется, я начинаю вспоминать даже манеру речи. Но опять же — этот Страж не может быть тем оборотнем. Не может!

Вот бы увидеть его лицо… Стражи Долины прячут лица от гостей за бесстрастной металлической маской, чтобы держаться в отдалении от внешнего мира и глушить тоску. Эдакий барьер, защита. Не могу судить, насколько это им помогает, но традиция есть традиция. И как бы ни любопытно было взглянуть в его лицо, пусть оно останется скрытым.

Но должна признать, руки рыцаря, несмотря ни на что, были очень уютными и держали бережно. Был большой соблазн положить голову на его плечо, но я сдержалась.

Наконец, как только мы оказались у хижины, Страж поставил меня на ноги, которые противно покалывало, и молча открыл дверь. Сам при этом заходить не собирался, и на том спасибо.

Да, надо бы скорее переодеться. Хоть я и ни разу не болела на протяжении последних лет, но рисковать не стоило.

Я носила платья простого кроя и могла менять их без чьей-либо помощи. У меня было с собой несколько смен одежды. Стиркой и чисткой займусь позже, благо магия может помочь немного. Да и сама я не избалованная Джия, которая с детства не знала ничего грубее тонкой вышивки и плетения изысканных кружев.

Раздался стук в дверь, и от неожиданности я вздрогнула.

Ах, да.

Теперь нам со Стражем надо как-то поговорить.

— Могу войти? — спросил он.

Я помешкала. Вид у меня был не ахти, да и волосы мокрые. Ну да ладно.

Закуталась в одеяло, которое пахло лавандой так же сильно, как и в первый день. Тепло и сухо. Хорошо!

— Можете.

По кожаной куртке, маске, волосам Стража стекали ручьи на земляной пол хижины, и мне стало немного совестно. Снаружи продолжала реветь буря.

Однако же его самого это вовсе не смущало. Он привалился спиной к дверному косяку и скрестил на груди руки. В тусклом свете из окошка было сложно рассмотреть его глаза, хотя их взгляд чувствовался едва ли не костьми — таким пронизывающим он был. Захотелось съёжиться.

— Итак, — заговорила я. — Мне удалось вас убедить в серьёзности моих намерений?

— О да, — хмыкнул Страж. — У тебя было много шансов уйти, но ты осталась. Зачем тебе эта чешуя?

Нет, ну что за фамильярность⁈

— Потрудитесь объяснить, когда мы успели перейти на «ты»? — вспылила я.

Страж замер и заметно напрягся — почти как в первую нашу встречу, когда он был готов выхватить меч. Однако сейчас он был безоружен.

— Давно, — вдруг сказал он. — Мы ведь с тобой давние… друзья. Как поживает твоё плечо? Не тревожило тебя?

— Ты… вы…

Откуда он знает? Он не мог сказать это наобум. Это слишком… пикантная подробность, если можно так выразиться.

Не говоря ни слова, Страж стянул перчатки и неторопливо развязал шнурки, удерживающие маску на его голове. Ах вот какая она! Эти белые волосы… это часть маски. Что-то вроде парика.

А у него чёрные, как вороново крыло. И слегка выдвинутая вперёд нижняя челюсть — совсем немного, настолько, что не портила его облика, но при этом запоминалась.

Почему я не удивлена⁈ Я с самого начала догадывалась. Нет — знала! Знала, что это он. Сердце обречённо ухнуло вниз. Голоса забываются куда быстрее, чем лица или запахи, поэтому я до самого конца не была уверена.

Это просто удар ниже пояса.

— Ты по-прежнему уверена, что тебе нужно в Долину? Я — её Страж. И тебе придётся идти со мной. Подумай ещё раз.

С ответом нашлась не сразу. Я внимательно рассматривала Стража, оказавшегося старым знакомым.

Он ничуть не изменился. Только волосы отросли. А ещё он будто бы немного похудел и ощутимо осунулся. И, конечно же, повзрослел.

На его левой руке, на тыльной стороне ладони была знакомая татуировка — схематичное изображение полной луны. Такие татуировки носят те, кто рождён альфой. И вдвойне странно, почему он, альфа по рождению, оставил стаю и ушёл в изгнание.

Волк в ответ тоже разглядывал меня, неотрывно, цепко, жадно. От этого взгляда хотелось сильнее замотаться в одеяло.

— Ты даже не узнала меня, — с горечью в голосе сказал он.

— Извини! Ты был в маске, — ответила я резче, чем следовало бы.

Волк отвёл взгляд.

— Твоя правда. Мне представиться, Яра? Или ты помнишь моё имя?..

— Эльран. Тебя зовут Эльран, — выпалила я. — Я помню

Вздохнул. Его плечи расслабленно опустились.

Да, Эльран. Немного сложно для произношения. Но он просил как-то раз звать его коротко, по-простому. Нежно и даже несколько женственно.

Элле.

Оно совсем ему не шло.

— Ну так что? — повторил волк. — Ты готова идти со мной?

Я рассмеялась.

— Двенадцать дней пути и семь дней глупого ожидания здесь! Конечно же, я готова. Даже с тобой, Эльран. Ты не самое большое препятствие на этом пути.

Он поджал губы.

— Я… у меня очень много вопросов, — сказал он, продолжая смотреть на меня.

О, я догадываюсь, о чём.

— У меня тоже. Но я не уверена, что хотела бы знать на них ответы.

— Я, пожалуй, задам один. Зачем тебе чешуя старухи? Может, я смогу её для тебя достать?

Я хмыкнула и покачала головой.

— Нет. Страж не может знать, какая именно чешуйка мне нужна. Я должна найти и выбрать её сама. Я заканчиваю Академию магии, и чешуя нужна мне для выпускного проекта. От него многое, очень многое зависит.

— Вот как? — задумчиво протянул Эльран. — Заканчиваешь Академию?

— Что тебя удивляет?

— Нет, ничего, просто… У тебя ведь ребёнок? Как он поживает?

Ох.

Точно. Он не мог не вспомнить про это. Ведь я была беременна, когда вокруг меня разбушевались волчьи страсти.

— Никак. У меня нет ребёнка, — процедила я. — Как и всего остального.

Эльран потемнел лицом.

Не буду я на него злиться, конечно же. Откуда ему было знать? Но если он продолжит…

— Что случилось? — тихо спросил он.

— Ты сам видишь и понимаешь, что случилось! — Я закусила удила и не отдавала себе отчёта в словах. — Я одинока. У меня осталась только сестра. И если ты на что-то ещё надеешься, то напрасно! После всего, что произошло, ничего между нами быть не может!

У волка дрогнула верхняя губа, будто он сейчас гневно оскалится.

— Не бойся. Я давно ни на что не надеюсь. У меня нет ни волка, ни половины души. Я стал почти человеком, как и все вы. Так зачем же ты появилась вновь? Чтобы отнять у меня те крохи, что всё ещё остались? Которые зачем-то заставляют меня жить⁈

Повысил голос и подобрался, как перед рывком. Я же, напротив, съёжилась и затихла. Гнев и боль оборотня пугали. До меня даже не сразу дошли его слова.

Что значит «нет волка»? Что значит «стал почти человеком»?

Он ведь являлся мне во снах. Чёрный волк с голубыми глазами. Звал куда-то. Что же это значит?

— Если я на что-то и надеюсь, то на спокойствие, — продолжил Эльран. — Мне нигде и никогда не было так спокойно, как здесь. Ты, кстати, вовремя пришла. Старуха начала линять, так что найдёшь чешуйку себе по душе.

— Если ты так легко сейчас согласился меня отвести, то почему заставил так долго ждать? — спросила я.

— Я же говорил — я давал тебе возможность уйти. Так было бы лучше для нас обоих.

Да, это точно, теперь я это понимаю. Но чешуйка для меня важнее.

— По правде говоря, — в голосе волка зазвучала сталь, — мне хотелось убить тебя. Сразу, как только увидел. Чтобы никогда больше ты не появлялась в моей жизни. Но моя природа — то, что от неё осталось — никогда не позволит причинить тебе вред. Увы.

Вот, значит, как.

Значит, тогда я всё поняла правильно. То, как он сжимал рукоять меча… В какой-то миг он был предельно серьёзен. Серьёзен он был и сейчас.

Это… неприятно. И очень страшно. Страшно понимать, что я жива лишь благодаря непостижимой для моего человеческого ума звериной сущности Эльрана — той части, что ещё была с ним.

— Ты так быстро узнал меня? — спросила я, только бы перевести тему.

— Конечно, — усмехнулся Эльран. — Я помню каждую черту твоего лица. Я помню, как ты двигаешься, как ходишь. Я помню твой запах. Моё обоняние осталось при мне, несмотря ни на что. Я до сих пор не верю, что мне не мерещится.

— И я не верю, — обречённо вздохнула и покачала головой.

Не ответив, Эльран отошёл от двери и приблизился ко мне. Захотелось забиться в угол — он остановился прямо передо мной, неподвижный, непоколебимый, нависая и подавляя, точно скала-стена, которую он охраняет.

Меня всегда пугали такие большие и высокие мужчины. Я едва дотягивалась макушкой до его плеча. Такой здоровяк с широченными плечами и грудной клеткой мог бы легко переломить мне хребет, да и вообще мог бы сделать с любым своим противником всё, что угодно. Однако, как он сам сказал, он не сможет причинить мне и малейшего вреда.

Но я по-прежнему была напряжена до предела. Вовсе окаменела и похолодела, когда Эльран, всё так же не говоря ни слова, опустился передо мной на колени и попытался взять меня за руки. Я стиснула кулаки, и волк наконец поднял на меня взгляд.

Пронзительно-голубые, глубокие, точно безоблачное небо. Смотрели неотрывно, внимательно и очень-очень нежно. Настолько, что внутри меня что-то дрогнуло. От этой нежности становилось тепло и мягко, словно она окутала меня мягчайшим из покровов, мягче самого ценного пуха.

А дрогнули внутри угрызения совести и чувство вины. Я ведь не смогу ответить равноценно. Как не смогла ответить раньше.

Но я не виновата! Не виновата, что всё сложилось так. Я не становилась намеренно на пути Эльрана. Наши дороги пересеклись, потому что… потому что… просто потому что.

По-прежнему не говоря ни слова, Эльран медленно потянулся рукой к моему лицу. Он выглядел заворожённым. Казалось, ничто в этом мире не отвлекло бы его от меня.

Я отпрянула — кончики его пальцев коснулись щеки.

— Нет! — выдохнула я.

Эльран резко отвёл руку. На лицо его снова легла тень, и челюсти сжались.

— Не мерещится, — сквозь зубы пробормотал он и поднялся с колен.

Он надел свою маску. Волосы на ней всё ещё были влажными.

За стенами хижины всё ещё бушевала буря. Он собрался уходить прямиком в ненастье?

Впрочем, его дело. Явно не первая буря на его веку.

— Выспись хорошо, — сказал Эльран. — И оденься удобнее. Коней Стражи не держат, так что придётся долго идти пешком. Я знаю удобный и безопасный маршрут. Им и пойдём.

— Подожди! Скажи, кто готовит мне еду? Утром и вечером… Это же не ты?

Животрепещущий вопрос. Я прямо-таки мечтала его задать.

— Отчасти я. — Коротко и тихо.

Ну, что бы это ни значило…

— Спасибо.

— Пожалуйста.

Отвернулся и снова отошёл к двери, но выходить не торопился, будто взял время подумать, как бы продлить разговор.

— Хм. Недавно ночью здесь кто-то был, — сказала я. — Я проснулась, и…

— Это был я, — тут же отозвался Эльран. — Это сильнее меня. Я никогда не буду свободен.

— В этом нет моей вины!

— Естественно. Судьба милосердна ко всем по-разному.

Противная маска. Я совсем не понимаю, что волк чувствует! Из-за этого сама теряюсь в собственных эмоциях. Хотя, может, и к лучшему, что не понимаю?

— Отдыхай. До завтра.

Не дождавшись от меня ответного прощания, бесшумно вышел из хижины, в ревущую стихию.

Да, меня не тянуло к Эльрану, как к паре. Я человек, а не волчица. Да и как человек я ничего не чувствовала к нему. Я любила своего мужа, и это было правильно. Почему я должна испытывать вину из-за этого⁈ Но тем не менее испытываю. Постоянно. В течение трёх долгих лет. Даже ещё дольше.

Да, волк был очень хорош собою. Его хочется зачарованно рассматривать, как произведение искусства. За оборотнями также закрепилась слава страстных и неутомимых любовников, отчего многие люди втайне мечтали хотя бы разок-другой разделить постель с кем-нибудь из них.

У меня нет цели крутить романы. Полная безнадёжность — лучший исход для Эльрана, чем призрак надежды с моей стороны. А свою цель я обозначила.

Зато теперь знаю, кто меня кормит и сторожит по ночам. И я на самом деле благодарна за это.

Элле

Уже три года, как волк покинул меня. Он ушёл за далёкой и недостижимой луной, которая должна была стать моей, но не стала. Это почти уничтожило, разбило меня. Не знаю, зачем и почему, но я выжил и даже сохранил разум.

С тех пор я здесь, рядом со старухой Аверандис. Половину души, что унёс с собой волк, заместили собой силы природы. Я могу сливаться с ней, могу становиться травой, деревом, камнем, и никто не увидит меня, если я того не захочу. Мне не нужны укрытия от непогоды и для сна. Моё тело не боится ни холода, ни дождя, ни палящего солнца. Иногда мне кажется, что я мог бы слиться с Долиной целиком и полностью, но нет — что-то меня неизменно держало в рассудке.

Зачем и почему?..

Не знаю.

И вот моя луна появилась в Долине Аверандис. В убогом вдовьем чепце, вся в чёрном, пахнущая усталостью и долгой дорогой. Запаха другого мужчины, который окутывал Яру прежде, на ней не было. Не нужно ломать голову, чтобы понять, что произошло.

Когда-то давно я бы ухватился за этот шанс и ни за что не упустил бы его. Сейчас же со мной нет волка, я ущербен, однако это позволяет рассуждать здраво, заглушая инстинкты.

Она меня не любит. И не полюбит. Я для неё лишь неприятное воспоминание. А раз так, то я выполню обещание и проведу её в Долину, не более того. Пусть ищет свою чешую, какая ей нужна, а потом уходит восвояси и оставляет меня в покое.

Мы встретились на пороге хижины. Яра оделась в мужскую одежду, что было мудро — несмотря на безопасность тропы, там были места, которые преодолеть в платье было бы трудно. Если бы не этот уродливый чёрный чепчик, под который Яра спрятала свои золотистые, точно облитые солнцем волосы, её можно было бы принять за щуплого парнишку.

— Готова? — спросил я.

Яра молча кинула. Она упорно отводила взгляд и держала расстояние. Ну-ну, милая. Я в любом случае не раз буду подавать тебе руку, и ты не сможешь отказаться.

И я должен позаботиться о ночлеге и пище для неё. В приюте с этим прекрасно справлялась Ру, мой дух-помощник, но в дороге это ляжет на меня.

— Спасибо за угощение. Снова, — замявшись, сказала Яра.

— Пожалуйста. Пойдём.

Это снова была работа Ру. Ей понравилась Яра, но самой Яре знать об этом необязательно. Она здесь ненадолго, и симпатии духа-помощника для неё лишние.

Мы дошли до печати. Яра старалась успевать за мной, и я спиной чувствовал её недовольство. Что поделать, я отвык подстраиваться под чужой шаг. Длительное одиночество оставляет след. И пусть лучше моя луна будет позади, чем маячит перед глазами. Так спокойнее.

Я внимательно наблюдал за Ярой, когда она тщетно пыталась разрешить загадку волшебной розы. Я всегда чувствую, когда чужаки прикасаются к ней, а Яра её трогала бесчисленное количество раз.

Она бы никогда не нашла ключ к печати. Потому что ключом выступаю я сам.

Я шагнул сквозь печать. Яра проводила меня удивлённым взглядом. Мы оказались по обе стороны от преграды, и я протянул ей руку.

— Давай руку, — сказал я. — Иначе не пройдёшь.

Несколько мгновений Яра мрачно смотрела сначала на меня, потом на печать, которая запросто пускала меня хоть полностью, хоть частично, и всё же вложила свою ладонь в мою.

Поэтому — перчатки. Всегда, хоть и нет в них необходимости. Если я постоянно буду касаться её манящей кожи, то рискую вновь потерять голову.

И маска. В ней не выйдет поцелуев, как бы я того не хотел.

Яра зажмурилась на миг, когда проходила сквозь розу, и с облегчением выдохнула, когда та осталась позади.

— Здесь, в Долине, всегда делай, как я тебе говорю, — сказал я. — И не нужно смотреть на меня, как на врага.

— Хорошо, — неохотно кивнула она.

— Не отставай.

Расщелина, которую скрывала печать, была очень тесной и узкой. В некоторых местах приходилось пригибаться. Яра старалась не отставать, как ей и было сказано — я слышал её тихие шаги за спиной.

— Темно, — бросила она едва слышно.

Я спохватился. Точно. Не все видят в темноте так, как я. Об этом легко забыть.

Но тем временем за моей спиной вспыхнули тусклые отблески. Я обернулся и увидел, что Яра держит перед собой руку, и с пальца свисает на шнурке стеклянный шарик, наполненный светом.

Что ж, хорошо.

Расщелина была, при всём прочем, ещё и довольно глубокой. Идти пришлось долго. Яра молчала, и я не пытался её разговорить вопреки всем желаниям.

Для нас, волков, необязательно хорошо знать женщину, чтобы признать её парой. Нас сводит судьба, и чаще всего она не ошибается. Увы, со мной и Ярой (как и со многими другими, кому не посчастливилось встретить пару среди людей) она серьёзно просчиталась, однако это не помешало мне прислушиваться и присматриваться к моей луне, исподволь изучать её характер.

Упрямая. Уверен, она бы просидела перед печатью до скончания времён, невзирая ни на дожди, ни на снегопады. С ней придётся нелегко. В Академии она должна быть одной из лучших студентов.

Наконец мы вышли из расщелины. Яра отвела взгляд от солнца, запутавшегося в ветвях деревьев, но очень скоро принялась с любопытством озираться.

— Не привлекай их внимание.

— Чьё⁈

— Растений. Они в общем безобидны, но лучше не смотри так пристально. Фолгия — эндемик Долины. Обвивается вокруг деревьев, но не причиняет им вреда. Ловит птиц и прочую мелкую живность, но иногда тянется к добыче покрупнее. Если что, отбиться будет просто, но лучше до этого не доводить.

— Хм…

Яра не выглядела напуганной. Её лицо оставалось холодным. Она лишь обвела опасливым взглядом деревья и сказала:

— Я поняла.

О фолгии я обычно коротко рассказываю всем немногочисленным гостям Долины. Но ни с кем из них я не хотел завязать разговор так сильно, как с Ярой.

Фолгия обвивала стволы деревьев, подобно лианам. С её гибких зелёных побегов спускались густые кустистые заросли, в которых путались мелкие птичьи косточки. У фолгии есть глаза, незаметные для гостей Долины, а также что-то вроде зачатков разума. Я со всех сторон чувствовал её полные любопытства взгляды, если можно так сказать про растение.

Я знаю, о чём она может думать. Даже не надейся на угощение! Этот гость неприкосновенен. Если в дальнейшем сюда наведается какой-нибудь мерзавец, несущий угрозу Долине, то тогда пожалуйста.

Увы, случалось и такое.

И об их участи Яре знать точно не нужно.

Яра хранила молчание. Я тоже. Я был бы рад поговорить — не так часто в Долине выпадает такая возможность, но на все мои вопросы Яра цедила ответы с такой яростью, что продолжать не хотелось.

Ею двигал страх, который становился всё сильнее. Он ощущался терпко и остро. Будь волк со мной, я был бы почти пьян от этого аромата — так крепко действует на нас чужой страх.

Можно было бы подумать, что её испугала фолгия, но отнюдь.

Она боялась меня. Спустя время, когда я много тысяч раз обдумал сложившуюся ситуацию, мне стало всё понятно. Отсутствие волка в этом смысле играло на руку, и он не затмевал своей жаждой доводы разума. Я её похитил тогда — замужнюю, беременную — и хотел силой привести в стаю. Тогда всё, абсолютно всё, разрывало меня противоречиями. Почему моя луна так сильно боится? Почему не любит меня? Почему не хочет? Почему какой-то человеческий заморыш заявляет на неё свои права и встаёт между нами? Почему она тянется к нему, а не ко мне⁈

Тогда я, кажется, в самом деле лишился рассудка. Полубезумный, разочарованный, разбитый оборотень — жуткое зрелище для человека. Особенно если оборотень взялся угрожать расправой.

Я сказал Джеру, что он не более, чем досадная помеха, и очень скоро исчезнет из нашей с Ярой жизни. Однако я мог поклясться всем, что у меня осталось, что я непричастен к его гибели. Почти сразу я принял решение уйти в Долину и после одобрения королевой-регентом моей кандидатуры поселился здесь. Весь прочий мир просто перестал для меня существовать.

Возможно, Яра меня подозревает, и это не добавляет ей симпатий ко мне. Однако я не стану оправдываться, если вдруг она решит наброситься на меня с обвинениями. Какой смысл, если мы скоро расстанемся и больше никогда не увидимся вновь?

Волк, кстати, уходя, забрал не только часть души, но и солидный кусок тела. Под слоями одежды это незаметно, да и силы природы заместили мне отнятую плоть так же, как и душу, но обнажённым перед посторонними лучше не представать. Зрелище чрезмерно своеобразное.

Одно хорошо — я почти не нуждаюсь в пище.

— Если тебе нужно отдохнуть, мы можем остановиться. Идём уже достаточно долго…

— Нет.

Святые облака, как твёрдо и резко сказано! Точно сталь клинка пронзила насквозь.

Впрочем, надо отдать Яре должное. Хрупкая, невысокая женщина, прожившая много лет в столице, ни единым жестом, словом или взглядом не показывала, что устала. Она шла ровно, не отставала, дышала ровно.

Впечатляющая решимость.

Однако она не заглушает тихого, едва различимого холодного урчания в её животе.

— Уверена? Если ты голодна, то как собираешься продолжать путь?

— Это моё дело.

— Если свалишься на ходу, это станет и моим делом тоже. Не надейся, что я тебя понесу.

Лишь тихий гнев в ответ.

Не понимаю, что происходит. К чему это упрямство и эта гордость?

— Ты можешь расслабиться, — продолжил я. — Ты уже получила желаемое — ты в Долине. Если тебе что-то нужно, просто скажи. Путь неблизкий, так что подумай хорошенько, стоит ли тебе буравить меня таким злобным взглядом.

Молчание.

Ну, хорошо. Пусть так.

Мы продолжили путь.

— А здесь водятся твои собратья? — вдруг спросила она.

— Ты о ком?

— О волках. Обычных, не как ты.

Я засмеялся.

— Водятся. Но близко не подходят.

— А я не привлеку их как добыча?

— Нет. Ведь я рядом.

— Тогда мне нужно остановиться. Здесь же безопасно?

— Здесь — да.

— Я… мне… — Яра замялась.

— Иди, куда нужно.

Она поспешила исчезнуть в кустах. Зарослей фолгии здесь уже не было. Я отошёл подальше.

Она вернулась быстро и выглядела смущённой. Не говоря ни слова, скромно села на край поваленного дерева и развязала котомку, чтобы достать еду. Таким трогательно-неловким был её жест, что я не сдержал улыбки. Яра так старалась выглядеть благовоспитанной дамой, будто её здесь кто-то бы осудил за… да за что? Я даже не могу предположить. Птицам да деревьям нет никакого дела до светских манер.

— Ты свалишься рано или поздно от такого рациона, — заметил я.

— А ты будешь следить за каждым моим движением? — угрюмо буркнула Яра, жуя свою лепёшку с кусочком вяленого мяса.

И в самом деле. Вполне приемлемая пища для долгого похода. Не портится, да и лучше не набивать брюхо, когда долго идёшь.

Но это только в случае, если ты привык к такой пище. А моя луна слишком нежна после сытой городской жизни.

Надо прекращать. Незачем излишне о ней заботиться, как и недооценивать её. Моё дело — провести её, куда надо.

Не забывай об этом, Эл.

Путь продолжился. Мы не заговаривали до тех пор, пока не достигли пещеры, служившей ночлегом для многих Стражей, что были до меня.

— Я ещё могу идти! — заявила Яра.

— Не сомневаюсь, но скоро стемнеет, — возразил я. — И более подходящего укрытия мы пока не найдём. Располагайся и отдыхай. Я позабочусь об ужине для тебя.

— Не стоит.

— Стоит. В убежище ты особо не возражала.

— Я!.. Кхм. Хорошо. Спасибо.

— Пожалуйста. Тебя что-то тревожит?

Яра выглядела растерянной.

— Я бы не хотела терять время. Ведь ещё светло, — нерешительно сказала она.

— От лишней пары часов отдыха ты многого не потеряешь, поверь. Если тебя не затруднит, разведи огонь, пока я охочусь. Постараюсь не задерживаться.

В пещере хранилось наследство от моих предшественников — охотничьи принадлежности. Лук и стрелы, тростниковая трубка с дротиками, манки — и всё под чарами сохранности, которые и по сей день не рассеялись. Не могу уже сказать, кто именно этим озаботился, но уже и неважно.

Не так часто мне приходилось охотиться в последние годы. Здесь, в Долине, я и вовсе озаботился этим лишь раз. Сейчас — второй. Местная непуганая дичь должна быть мне за это благодарна.

Как и за то, что я, кажется, утерял былые навыки. Из-за этого охота затянулась дольше, чем я ожидал, однако же удалось добыть рябчика. Их тут много. Одного более, чем достаточно.

Когда я вернулся, уже начало темнеть. В пещере горел огонь, Яра мыла руки в ручье. Она проводила меня заинтересованным взглядом и задержалась на тушке рябчика в моей руке.

— Ты ведь живёшь здесь один на один со всей этой дикой природой… — начала она.

— Так и есть.

— Ты знаешь, что она… не знаю… думает, чувствует, когда одно из её порождений убивают?

Вопрос был неожиданный, но ответ у меня нашёлся.

— Смотря ради чего. Если это один рябчик и только ради пропитания, то она равнодушна. Это всё в её замысле. А что?

— Просто.

Яра замолчала, задумчиво глядя на пляску пламени.

Аромат жареного мяса почти не производил на меня впечатления, зато моя спутница то и дело посматривала на рябчика с нескрываемым интересом. Подумав о чём-то, она порылась в котомке и нерешительно протянула мне одну из лепёшек, которые успешно сохранили свежесть (наверняка благодаря магии).

Я покачал головой:

— Спасибо.

— Ты разве не проголодался? — удивилась Яра.

— Я не чувствую голода.

— Хм, в самом деле? Совсем?

— Да.

— Питаешься воздухом и солнечным светом? — фыркнула она.

— Почти угадала.

— М-м… — Яра пожала плечами и откусила кусочек лепёшки. — Мне жаль, что тебе приходится возиться с этим. Я не умею готовить пищу вот так, на костре посреди леса и гор. А ты… ты даже не питаешься, а взялся. Я вполне бы обошлась…

— Считай это жестом гостеприимства, не более того.

Говори уже.

Говори, что хочешь сказать по-настоящему. Я отвык от бесполезного словоблудия и явственно чую, когда за ним скрывают что-то другое.

Но Яра замолчала вновь.

За пределами пещеры сгустилась ночь, быстро и неумолимо. Моя луна ела рябчика с удивительным аппетитом, и вся её напускная гордость, которую она так рьяно демонстрировала в пути, стекла, точно с гуся вода.

— Спасибо, очень вкусно! Сама бы я так никогда не сделала.

Я усмехнулся.

— Пожалуйста. Как закончишь, укладывайся спать. Подниму на рассвете.

— Куда ты? — От Яры дохнуло страхом.

Я замер у выхода из пещеры.

— Во сне я тоже не нуждаюсь. Но если хочешь, я останусь.

— Пожалуй, не стоит.

Теперь промолчал я.

«Если замёрзнешь, позови меня. Я буду рядом».

Я снял маску и умылся ледяной водой из ручья. Смочил волосы, вдоволь напился. Зубы ломит.

Жажду я тоже почти не испытывал. Скорее, соскучился по этому чувству.

Но вот чего я никогда не переставал, так это желать её. И стоило ей появиться, как я это осознал в полной мере — настолько, что почти сбило с толку. То тело, что у меня сейчас, вовсе не бесстрастно. А я на него рассчитывал. Думал, что будет настолько же проще, как и с голодом.

Нельзя. Так быть не должно. Эта Долина тесна для нас обоих. Либо она, либо я. Либо мы вместе, но она должна стать моей.

Как она пахнет… Я целовал её тогда, пусть и против её воли. Я мечтал, что она обнимет меня, и в глазах её будет не страх, а любовь. Это несправедливо. Так не должно быть. Я не могу быть отвергнутым.

Судьбе было смешно, когда она устроила всё вот так?

Я тоже хочу посмеяться. И мне будет очень весело.

Впервые за долгое время я вижу сон.

Лужа крови, и я в ней валяюсь — жалкий, разбитый, униженный, побеждённый. У меня нет руки, у меня нет половины тела, но почему-то я жив. И я ползу, опираясь на оставшуюся руку — у меня нет сил встать на ноги. Впереди цель, но мне больно на неё смотреть.

— Не уходи! — хрипло шепчу я, и глаза застилают слёзы. — Прошу, только не ты! Хотя бы ты останься, умоляю!

Рука слабеет, и я падаю, ударяюсь лицом о землю.

Мой волк, моя сущность. Сквозь пелену я вижу его очертания. Он смирно стоит в отдалении и равнодушно наблюдает, с каким трудом я пытаюсь доползти до него. Он забрал часть моего тела, забрал ипостась, забрал мой шанс на выживание. Но в чем я провинился перед самим собой?

Силуэт волка становился всё отчётливее, и за ним угадывается ещё один. Женский. Я не вижу лица. Она стоит, наблюдает — и неторопливо разворачивается и уходит прочь. А за ней и волк.

А я захлёбываюсь в рыданиях.

Он ушёл за ней.

Мой волк с ней, и она даже не догадывается об этом.

Зато я догадываюсь, что нужно сделать для его возвращения.

Жгучая фантомная боль сковывала меня с самого пробуждения. Я с трудом шевелил рукой. Не нужно было вообще думать, что сон — это хорошая идея. Иногда я заставлял себя спать — это помогало привести мысли в порядок, но в этот раз всё вышло наоборот.

Анаяра вновь напустила на себя невозможно гордый вид, и все попытки заговорить пропадали впустую. Хотя она и держалась мягче, чем накануне, и подозреваю, что причиной тому был жареный рябчик, остатки которого она бережно завернула в тряпицу и отправила в котомку до следующего привала.

— У меня болит плечо, — вдруг пожаловалась она. — Очень сильно.

— Где-то ушиблась?

— Нет. Болит твоя метка. Там, где ты меня укусил. Почему так?

А вот это уже интересно.

Я остановился. Яра затравленно отступила на шаг.

— Как именно она болит?

Яра тревожно схватилась за плечо.

— Как будто туда попала зараза. Жжёт и пылает. Я почти не спала ночью. Она словно выжигает меня изнутри… Ты знаешь что-то об этом?

Она описала почти такие же ощущения, что мучили и продолжают мучить меня после пробуждения. Боль, выжигающая изнутри, которая мешает жить и думать.

Не о такой связи между нами я мечтал.

— Не могу ничего сказать, — коротко ответил я. — Я не знаю.

— А ещё мне снился ты! — выпалила Яра, и эти слова пригвоздили меня к месту. — Не в первый раз. Уже раз в третий или четвёртый. Одно и то же вижу, одно и то же…

— Снился я? О чём ты?

— Я вижу волка с голубыми глазами. Он куда-то зовёт меня, но я не могу за ним пойти из-за невидимого барьера. Это же твой волк, который от тебя ушёл? По крайней мере, он очень похож…

Я не сразу нашёлся с ответом, потому что мне казалось, что я ослышался. Но моя луна была предельно серьёзна, и она ждала объяснений.

— И давно у тебя эти сны?

— С того дня, как я получила разрешение из Канцелярии королевы-регента.

— Вот как.

— Ты знаешь, что это может значить?

— Догадываюсь. Но тебе может не понравиться.

Анаяра не ответила. Молчание её было угрюмым. Конечно же, она поняла, о чём речь.

— Может, он бродит где-то неподалёку? — сухо предположила она. — Может, после того, как я найду подходящую чешуйку, мы поищем его вместе? Я помогу тебе в знак признательности…

— О, давай поищем. Он действительно ошивается рядом. Он настолько близко, что ты, видимо, ничего не понимаешь.

— Что именно я должна понять?

Я подошёл вплотную. Яра попятилась, но я ухватил её за плечи и не позволил отойти далеко.

— Он ушёл, чтобы быть с тобой. Ты не просто так пришла сюда. Тебя привёл он. И наша судьба.

— Глупости, — поморщилась она и попыталась вывернуться из моих рук. — Ты просто хочешь вернуть себе ипостась. Я её не отнимала. Отпусти же меня! Я не хочу ни с кем быть в паре! Никогда!

Я держал крепко. Мне нужно было до неё достучаться сквозь её упрямство и страх передо мной. Нужно, как воздух.

Видят святые облака, я пытался. Пытался держаться отстранённо, я пытался внимать рассудку. Но как это возможно, когда она рядом на расстоянии вытянутой руки, когда её аромат неотступно следует за мной, когда больше всего на свете я хочу стать счастливым наяву, а не во снах?

— Я люблю тебя. Люблю просто за то, что ты есть. Мне всё равно, кто ты и какая ты. Если ты моя луна, мы сможем преодолеть всё. Это и есть истинная пара. Я не могу причинить тебе вред, я не могу желать тебе зла. Я не могу больше ни с кем создать семью, я не могу просто забыть всё. Разве не это мечтают услышать человеческие женщины? Нет? Ты не мечтаешь? Может, я внешностью не вышел? Я недостаточно хорош для тебя⁈

Я снял маску и наклонился к Яре так низко, что почти коснулся губами её щеки. Яра отпрянула.

— Моя жизнь сломана из-за тебя! — заявила она. — Вся! Это всё из-за тебя!

— Что именно из-за меня?

— О мою честь вытерли ноги буквально все! — дрожащим голосом воскликнула Яра. — Они думали, что ты… что мы… что я понесла не от мужа, а от тебя! Никто из семьи мне не верил!..

Она отвернулась и замолчала.

— Значит, гниль полезла из твоей родни, а виноват в этом я? Так, выходит?

Молчание.

— Если уж это случилось, то радуйся, что вовремя. Они недостойны, чтобы их словам придавали такое значение, особенно спустя столько времени.

Я надел маску.

Устал. Отвык от разговоров, особенно таких эмоциональных.

Но я признался, как признавался раньше. И буду говорить о своей любви столько, сколько потребуется, и даже после не перестану. И её боль обязательно утихнет, когда у нас появятся дети.

Яра упоминала, что у неё осталась одна лишь сестра. Но почему тогда она так крепко привязана к этой проклятой семейке? Почему она до сих пор так переживает из-за их слов?

Только не говори, что ты чувствуешь себя виноватой перед ними.

Не знаю, что там на самом деле происходило, но, возможно, Яра просто зависит от них материально и потому не решается что-то сказать или даже подумать в их сторону. А в Академии она взялась учиться, чтобы наконец получить шанс жить своей жизнью.

Младшая сестра у неё совсем ребёнок. Сколько ей сейчас? Пятнадцать? Или шестнадцать?

Это многое объясняет.

— Из-за тебя он умер. Это всё из-за тебя…

Сдавленно. Глотает слёзы.

Её изнутри терзала боль. Меня тоже. Но я постарался говорить как можно спокойнее:

— Если ты про Джера, я пришёл сюда, когда он ещё был жив и здоров. Думаю, ты уже оценила оторванность здешних мест от внешнего мира…

— Я знаю! Его убили заговорщики, которых вы не додавили! Но ты накликал. Ты сказал, что он уйдёт с твоей дороги…

— … и он ушёл, — хмыкнул я. — Что же за судьбы у людей, что их можно оборвать лишь сказанными в ярости словами? Не сотрясай воздух понапрасну, прошу.

Яра промолчала, но я слышал, как она давится беззвучными рыданиями.

Если бы всё было по-другому, она бы не знала слёз. Но, увы, всё так, как есть.

— Я бы и пальцем его не тронул. Мы с Джером были на одной стороне. Мы отстаивали права на престол королевы-регента и юного короля, мы защищали их жизни от посягательств других претендентов. Малейшая трещина в наших рядах — и общее дело рушится, как карточный домик, и под ударом оказываемся мы все.

Ни перед кем другим я не стал бы оправдываться, тем более так многословно, особенно когда не в чем.

— Соратники могут желать друг другу зла! — заявила Яра. — И общее дело не препятствие, как и преданность королю или королеве. Если уж родственники готовы… Джер и его двоюродный брат тоже были на одной стороне. И они одной крови. И это не мешает Инро ненавидеть Джера и желать то, что ему принадлежало. Он всерьёз претендует на наследство, несмотря на то, что даже в завещании не указан ни в каком качестве!

— На тебя он тоже претендует?

Яра осеклась.

— Ты же сказала, что он желает то, что принадлежало Джеру. Это относится и к тебе?

Как будто и не было этих трёх лет отшельничества. Ничего не изменилось.

Молчит.

Ладно, неважно. В любом случае, когда Анаяра найдёт свою чешуйку, я наведаюсь к этому Инро и постараюсь, чтобы наша встреча стала для него незабываемой.

Между тем шум реки, прежде едва уловимый, становился всё громче, и даже Яра его уже слышала.

— Я надеюсь, нам не придётся перебираться вплавь? — с сомнением сказала она.

— С такими обрывистыми берегами, как здесь, это невозможно. Вознеси молитву за тех рыцарей Долины, что в своё время озаботились мостами на разных участках.

— Мосты — это хорошо… — задумчиво проговорила Яра. — Но как же они смогли сделать это в одиночку? Кто-то из них был выдающимся магом?

— Можно и так сказать.

Спустя какое-то время Яра окликнула меня:

— Стой! Мне кажется, здесь что-то странное.

— Где? Что именно?

Моя луна принялась рыться в котомке.

— Согласно карте, здесь нигде не должно быть реки! — она развернула достаточно большой свиток, пожелтевший от времени. — Что это значит?

— Дай взглянуть.

Стоило мне посмотреть на карту, как всё стало понятно. Я не удержался от смеха.

— Где ты это взяла?

Яра, кажется, немного смутилась.

— Купила. В книжной лавке. Она стоила недёшево…

— Забудь. Кто станет просто так продавать подлинную карту?

— Неужели картографы никогда не заходили сюда? — удивилась Яра и спрятала карту обратно. — Я не поверю в это. Кто-нибудь же да приходил с целью составить карту Долины!

— Да, картографы посещали Долину, — кивнул я. — Но Долина не хотела раскрывать свои секреты. Поэтому все карты, которые ты увидишь в продаже где-либо, заведомо неверные.

— В самом деле? Значит, подлинных карт не существует?

— Они существуют. Но так легко их не найти.

Я был рад сменить тему. Анаяра успокоилась и больше не винила меня ни в чём.

Шли мы недолго. Река шумела всё ближе и ближе и, наконец, предстала перед нашим взором.

Анаяра помотала головой.

— Как высоко… — шепнула она.

— Бывает и повыше. Это Третья Дочь — один из трёх притоков великой Имайи. Она самая своенравная и ворчливая из сестёр — и самая яркая. Посмотри, как сверкает вода на солнце!

Яра с восхищением смотрела вниз. Действительно, зрелище было прекрасным. Река перекатывалась через валуны и пороги и сияла до рези в глазах.

— Далеко ли мост? — спросила Яра.

— Не очень. Вон он, присмотрись!

— Ах да, точно. Теперь вижу.

Яра сохраняла присутствие духа, но я всё же чувствовал, как нарастает беспокойство внутри неё.

Я оглянулся:

— Всё в порядке?

Она упрямо мотнула головой:

— Всё замечательно! — И нервный смешок в конце фразы.

— Не молчи, если что-то не так.

— Да, да, обязательно.

Мы дошли до моста. Края пропасти соединялись тремя огромными стволами местных сосен, которые потемнели от времени и, кажется, даже срослись между собой.

— А они не гнилые? «Не рассыплются в труху под ногами?» — опасливо спросила Яра.

Я лишь вздохнул.

Над таким даже смеяться грешно.

— Нет, не гнилые. Местная древесина обладает многими уникальными свойствами, и одно из них делает её только крепче с годами. Я пойду первый. И упаду первый, если мост всё же треснет под ногами. Надеюсь, тебя это успокоит.

— Не смешно!

— А кто смеётся? Я серьёзно. Пойдём.

Я ступил на мост и двинулся вперёд. Анаяра же не торопилась идти следом.

Остановился.

— Боишься высоты?

— Нет! — возмутилась Яра.

— Тогда чего стоим?

Помешкав, она всё же пересилила себя и сделала шаг.

— Не смотри вниз, — сказал я. — Смотри на меня. То есть прямо перед собой. Понятно?

— Да!

— Идём.

Яра последовала за мной. Её шаги были мелкими и неуверенными, и она остановилась.

— Элле! — крикнула она. — Стой! Вернись!

— Что случилось?

— Дай руку. Такой ветер, боюсь, что меня сдует.

Конечно же, я это сделаю.

— Держись. И не смотри вниз, — напомнил я. — Смотри на меня.

Вот так, держась за руки, мы продолжили идти. Тонкие пальцы Яры в моей руке тревожно подрагивали, но шаг моей луны стал твёрже, и она осмелела.

— Хвала богам, — выдохнула она, когда мы пересекли мост. — Я действительно не боюсь высоты, просто ветер…

— Не оправдывайся. Ты молодец.

— А дальше будут ещё встречаться такие… сложные места?

— Вынужден огорчить. Нас ожидается гораздо более неприятный отрезок пути.

— Ещё неприятнее этого моста?

— Намного. Но раз ты перешла мост, то и с этим справишься.

— Уверен?

— Да.

— А скоро мы дойдём до этого неприятного места?

— Если будем идти без остановок, то дойдём и перейдём его до темноты.

— О, вот как. Хорошо.

Как бы не храбрилась Яра, как бы ни пыталась убедить меня в обратном, от меня не укрылся её страх высоты. Это осложняет дело. Она едва преодолела мост над бурливой и опасной Третьей Дочерью. А нам предстоит пройти по самому краю пропасти.

Она не могла не знать, какая местность её поджидает. Здесь повсюду обрывы и высокогорные тропы, и человеку со страхом высоты здесь делать нечего. Или же она сама не знала о собственном страхе?

— Но если тебе нужен привал, можем остановиться.

— Нет, нет! Я в порядке. Продолжим путь.

— Как знаешь.

— Но колени всё-таки дрожат!

— Ещё бы. Пообещай, что будешь храброй. Иначе я вряд ли чем-то смогу помочь.

— Всё настолько плохо?

— Для тебя — вполне возможно.

— Тогда обещаю.

— Вот и славно.

Мы продолжили путь в молчании, лишь изредка перебрасываясь фразами по делу. Яра отчаянно старалась идти точно по моим следам, из-за чего её дыхание стало шумным и глубоким.

Нервничает. И с каждым шагом всё сильнее.

— Элле.

— Что?

— Если я вдруг не смогу что-то сделать… то есть если не смогу пройти это неприятное место, о котором ты сказал… пожалуйста, заставь меня. Ты сильнее. Во всех смыслах. У тебя получится.

Очень неожиданно.

— Не разделяю твою уверенность.

— Пожалуйста! Я себя знаю. Если упрусь, то не сдвинусь с места. Вот увидишь, я так и сделаю! Не поддавайся. Стой на своём. Только так со мной можно сладить.

Ого.

— Не уверен, что справлюсь. Ты ведь вынудила меня уступить и провести тебя сюда.

— Справишься! — убеждённо возразила моя луна. — В этот раз справишься. Но я всё же постараюсь, чтобы тебе не пришлось этого делать.

— Уж будь добра. Почему сразу не сказала, что боишься высоты?

— Я не боюсь!

— Не лги. Иначе бы не просила о таком. Значит, знаешь, что испугаешься.

Анаяра не ответила, и я не стал продолжать.

В конце концов, неважно, когда бы она сказала, раньше или позже. Это ничего бы не изменило. Возможно, она действительно не могла предположить, что отреагирует вот так. Такое случается с людьми, и не только с ними.

— И что же нас ждёт? — снова заговорила Яра. — Ещё один мост, только длиннее и… хлипче?

— Увы. Нас ждёт узкий уступ над пропастью. И его мы должны преодолеть.

— О, нет, — упавшим голосом ответила Яра.

— Не переживай. Ты пройдёшь. Я прослежу за этим. Не забывай, сама попросила быть настойчивым.

— Я уже склонна считать, что пошутила.

— Ты — может быть. А я — нет. Там вдоль скалы протянута верёвка, сможешь за неё держаться.

— Слабое утешение. Нам ещё долго? Начинает вечереть…

— Вот-вот придём.

Она понемногу успокаивалась. Шаг за шагом. Дыхание выравнивалось. Я очень чуток к моей луне. Больше, чем хотелось бы. Даже в нескольких шагах, даже спиной к ней я, кажется, слышу бег крови по её жилам, не говоря уже об оглушительном биении сердца.

— Мы пришли.

Лес расступился перед краем очередной расщелины. Она была ещё шире и глубже, нежели та, что пробила Третья Дочь, и история её появления была крайне драматична. Когда-нибудь я расскажу её Анаяре.

— Нам что… туда⁈

Трясущейся рукой она указала направо.

— Да. Это тот самый уступ. Что такое?

Яра не ответила. Её била мелкая дрожь, взгляд остекленел. Лицо её было бледно и блестело от испарины. Я почувствовал запах охватившего её ужаса, и это затуманивало разум.

Хотя мог бы и не спрашивать. Она сама сказала, что именно и как может произойти.

— Я не пойду, — пробормотала она. — Я не смогу.

— Сможешь. Через мост перешла, и здесь пройдёшь.

— Я не пойду! — выкрикнула Яра. Её глаза заблестели от слёз, голос задрожал. — Я упаду!

— Я понесу тебя. Или страх сильнее твоей цели?

Яра отвернулась и закрыла лицо ладонями. Она едва слышно плакала и тряслась всем телом.

Недолго думая, я повернулся к Анаяре спиной и опустился на одно колено. Если она заберётся на спину, я смогу быстро её перенести. От неё требуется лишь закрыть глаза и отрешиться от вида пропасти.

— Залезай, — сказал я. — Залезай на меня. Я тебя понесу. Успокойся и делай, как я говорю.

Я ждал. Однако Яра продолжала сдавленно рыдать. Меня охватило отчаяние. Она невообразимо упряма. Просто так, словами и увещеваниями, её не переубедить.

Я поднялся.

— Это единственный путь. Обходного нет. Не хочешь — можешь повернуть назад. И тогда не закончишь Академию. Оно того стоит?

Я намеренно говорил жёстко в надежде, что так до Яры точно дойдёт. Но я ошибся — она впала в ступор и ничего не воспринимала. Она так и стояла, закрыв лицо, и тихо плакала.

На миг я даже пожелал, чтобы она сдалась. Я смог бы тогда её спровадить прочь, чтобы она никогда больше не появлялась в моей жизни. Действительно, это можно расценить как подарок судьбы, как последний шанс вернуть всё, как было. Однако всё внутри сжалось от этой мысли.

Своими же руками отправить её назад, смотреть, как поглотит её портал… В этот раз по-настоящему навсегда.

Нет, не отпущу.

Она сама просила быть настойчивым и не сдаваться. Да будет так. На любые её возражения я смогу достойно ответить.

Я шагнул к Яре и легко подхватил её на руки — так же, как тогда, перед печатью. От неожиданности она вскрикнула и прерывисто задышала.

— Нет! Поставь меня! Отпусти, не трогай меня! Мне страшно! — заголосила она.

Что ж, главное, что не стала осыпать меня ударами. Это было бы совсем некстати.

— Не смотри туда, — откликнулся я. — Закрой глаза и успокойся. Я всё сделаю за тебя.

— Почему именно ты Страж… — простонала Яра. — Меня всё это раздражает…

— Помолчи.

Я не раз ходил по этому узкому уступу, не держась за протянутую вдоль скалы верёвку. Я не торопился, я сохранял спокойствие. Пропасть меня не пугала, как и порывистый горный ветер, который при неудачном стечении обстоятельств мог бы скинуть вниз неподготовленного человека. Так что опасения Яры на мосту были вполне оправданы.

Яра наконец-то притихла, однако была напряжена до предела. Её дрожь ощущалась в моих руках. Она крепко прижималась к моей груди — прямо там, где сердце. Там разливалось тепло.

Я бы так и нёс её. Целую вечность. Просто держать её в объятиях, такую хрупкую и нежную. Большего я не получу.

Уступ, по которому предстояло идти, был достаточно широким, чтобы по нему шёл человек средних роста и полноты, держась за верёвку. Мне же, да ещё и с Ярой на руках, предстояло идти боком. Упасть я не боялся, потому что это невозможно.

Яра почувствовала, как именно я иду, и распахнула зажмуренные глаза.

— Ты что делаешь⁈ — процедила она.

— Иду.

— Ты меня уронишь! Ты упадёшь!

— Исключено.

Её снова затрясло так, что мне пришлось прижать её к себе ещё сильнее.

— Вдох, выдох. Успокойся. Осталось недолго

Не совсем правда. Но если Яра сумеет правильно себя настроить, то этот путь пройдёт для неё почти незаметно.

— Поставь меня на ноги, — глухо пробормотала Яра. — Я пойду сама. Не надо меня нести.

— Поздно. Закрой глаза и сиди смирно.

Спустя несколько глубоких размеренных вздохов Яра кое-как успокоилась, хотя и подрагивала время от времени. Её остановившийся взгляд смотрел в пустоту. Я неохотно одёргивал себя, чтобы не утонуть в дождливой весенней зелени её глаз.

Когда-нибудь она посмотрит вниз без страха. А на меня — без отвращения.

Когда уступ кончился, и под ногами оказалась твёрдая земля, я не спешил отпускать Яру. Она, кажется, вовсе не обращала на это внимания. Но в конце концов мне пришлось её отпустить, когда она немного оживилась и попыталась высвободиться.

— Ш-ш!

Яра едва не упала — у неё тряслись ноги, и я подхватил её под локоть. Её бледность мне не понравилась.

— Убери руки! — прошипела она и, пошатываясь, поспешила скрыться в зарослях.

Убежала недалеко — рвота настигла её очень скоро.

— Не говори со мной, — хмуро сказала Яра, вернувшись.

Я поднял руки в знак согласия. Немного молчания не помешает.

Самое время расположиться на ночлег.

— Побудь здесь. Я скоро вернусь.

Яра молча уселась на один из валунов и уставилась в одну точку.

Неподалёку росла алия — растение-паразит, поражающее в основном сосны. Период цветения был в самом разгаре — все деревья в округе были усыпаны мелкими синими цветками. Это очень хорошее средство от тошноты — если сжевать два-три цветка, то недомогание как рукой снимет.

Я сорвал несколько штук и повернул назад, но очень скоро остановился.

Я слышал плач.

Анаяра рыдала в голос, громко и горько. Так плачут, когда больше нет сил сдерживаться, и рушатся все преграды.

Внутри меня всё сжималось, и я едва удерживался, чтобы не броситься к ней со всех ног. Ставшие уже ненужными цветы алии выпали из разжатого кулака.

Что она оплакивала? Свою слабость? Свой страх? Свою жизнь?

Кажется, что этот её неуправляемый страх перед высотой обнажил что-то, от чего она так отчаянно убегала. Но вот теперь это что-то её всё-таки настигло.

Я стянул плащ и, тихо приблизившись к Яре, накинул его ей на плечи. Яра вздрогнула и схватилась за края плаща. Отвернула заплаканное лицо и быстрыми движениями вытерла слёзы.

— Я могу чем-то помочь?

Анаяра помотала головой:

— Всё в порядке.

— В самом деле?

— Да. В полном.

Она зябко обхватила себя за плечи и принялась раскачиваться взад-вперёд. Она болезненно вздрагивала, будто любое дуновение ветра причиняло страдания.

Я сел рядом и обнял Яру. На мгновение показалось, что она отпрянет, но нет — она не двинулась навстречу, но и не торопилась отстраняться. Я притянул её чуть ближе, и она позволила это. Кажется, я забыл, как дышать — любое движение могло спугнуть мою луну. Она понемногу успокаивалась и переставала дрожать, и сердце стучало размеренно. Это правильно. Близость истинной пары и должна так действовать. Но Яра… вряд ли она это поймёт.

Я мог бы просидеть так сколь угодно долго, держа в объятиях Анаяру. Но ей пора спать.

Слегка похлопал её по плечу:

— Нужно устраиваться на ночлег.

Анаяра

Пробуждение выдалось не из приятных. Примерно так же я себя чувствовала, когда перебрала хмельного на собственной свадьбе.

Уже совсем рассвело, но вставать не хотелось. Я уснула, завернувшись в плащ стража, точно в кокон. Мне даже не пришлось доставать заговорённое одеяло — таким тёплым и уютным оказался этот огромный кусок ткани. А уж моя способность засыпать в любом месте и в любом состоянии не подвела и в этот раз.

В нескольких шагах располагался догоревший костёр. Глядя на него, я снова захотела разрыдаться.

Какой отвратительный день случился накануне!..

Стыдно. Как же мне стыдно. И перед собой, и перед Стражем.

Перед Стражем — за слабость. Перед собой — за то, что показала её. Какой позор! Меня стошнило от страха. Я думала, что умру на месте от унижения.

Проклятый страх высоты! Я была свято уверена, что поборола его много лет назад, ещё в юности. Теперь он настиг меня и сломал всю выдержку, на которую я рассчитывала в этом походе. И теперь Элле во всей красе увидел, какая я на самом деле слабая и жалкая — настолько, что не могу даже держать лицо.

А какие жестокие слова я ему наговорила! Я застонала, вспомнив всё в красках, и в досаде ударила кулаком по земле. На месте Стража я бы влепила оплеуху за такое.

Я не должна была вымещать на нём свою боль. Конечно, не убивал он Джера. До меня дошли бы слухи. В конце концов, мы оба пострадали от тех событий, каждый по-своему. Элле потерял ничуть не меньше, чем я. Возможно, даже больше.

Мне стоит быть дружелюбнее. Мне самой станет от этого легче. Тем более что минувший день показал, насколько я нуждаюсь в Элле. Я даже позволила обнять себя, и мне было хорошо в кольце его рук. Стража, кажется, вовсе не заботили все безобразные сцены, что я закатила.

Однако это не значит, что я теперь готова сдаться на милость этого наглого оборотня!

У меня есть цель. И я должна её достичь, чего бы это не стоило.

Ах, да. Цель.

Я вздохнула и неохотно села. Протёрла глаза. Пора бы вставать.

По привычке хотела повязать чепец, однако в последний момент остановилась. Я держала его в руке и не отрывала взгляда, будто впервые его увидела. Я не узнавала ни плотную ткань, ни вышивку чёрным блестящим шёлком, ни завязки, которые обычно наматывала на скрученную на затылке косу.

Семья Вайли в лице Джии указала мне на дверь. Закономерный исход. Могла ли я на что-то ещё надеяться? Конечно же, нет. У меня началась новая жизнь. У меня новая, более чем достойная цель. Многого ли я добьюсь теперь, оставаясь в чёрном? Я выжала из траура всё, что могла, и даже больше. В нём больше нет нужды.

Отложила чепчик в сторону и посмотрела на прогоревший с ночи костёр. Как только разведём новый, я сожгу эту тряпку.

Поразительно просто, как я этого не понимала раньше. И как ярко эта мысль вспыхнула сейчас. Именно сейчас. Ох… Аж сердце зашлось, как бешеное. Это нужно обдумать. С этим нужно примириться. Времени у меня для этого предостаточно.

А для начала не мешало бы извиниться перед Элле.

Только вот где он?

Я огляделась по сторонам. Никаких признаков, что Страж где-то поблизости. И что-то мне подсказывает, что отсутствует он уже некоторое время.

Может быть такое, что он вообще бросил меня на произвол судьбы? Решил, что с ненормальной вроде меня ему не по пути?

Надеюсь, что это не так. Он же считает меня своей парой. Вполне возможно, что он ушёл по каким-то своим делам. Мало ли?

Дальше разлёживаться было нельзя. Потихоньку, не торопясь, я привела себя в порядок. Слегка освежила одежду с помощью одного из самодельных артефактов. Расплела косу и вновь удивилась собственной слепоте и безучастности.

Как сильно отросли волосы! Мне не хватает одного движения, чтобы провести гребнем по всей длине. Святые облака! Они почти достигли колен. И я вовсе этого не замечала, когда плела косы и закручивала их на затылке — это было моей неизменной причёской, которую я прятала то под вуалью, то под чепцом.

Покосилась на чепец, небрежно отброшенный в сторону. Может, лучше закопать его где-нибудь в округе? Или утопить в ручье неподалёку?

Нет уж. Лучше сжечь, чтобы наверняка. Дождаться следующего привала и бросить в костёр, чтобы осталась лишь пригоршня пепла.

Подумав так, решила пока не заплетать волосы. Я давно не носила их распущенными, струящимися по спине. Я их любила. Пожалуй, это единственное, что во мне было по-настоящему красивым. Остальное на любителя.

Вдруг затрещали ветки, и от испуга я замерла.

Что это⁈ Кто⁈

Это точно не Страж. Он ходит так, что даже если захочешь, то не услышишь.

Какой-то дикий зверь? Если да, то опасен ли он?..

За несколько мгновений в моей голове пронеслось столько мыслей, что едва не подкосились ноги.

— Кто здесь? — просипела я.

Ответа не последовало.

Кусты больше не шевелились — только от дуновения ветра. Значит, некто улизнул. Или же спрятался так, что я его не вижу и не слышу.

Прислушалась.

Тихо выдохнула.

Наверное, какая-то птица выпорхнула из зарослей. Ничего необычного.

— О!..

Повернулась к расстеленному на земле плащу Элле — и снова сердце едва не ушло в пятки.

Этого свёртка здесь не было. Ещё мгновение назад не было. Здесь не лежало нечто, завёрнутое в льняную клетчатую тряпицу. Откуда оно здесь? И связано ли оно с треском кустов?

Однако… Мне кажется, или пахнет чем-то вкусным? Чем-то очень… городским, цивилизованным, не свойственным дикой Долине Аверандис.

Ладно. Если бы что-то (или кто-то) хотело мне как-то навредить, оно бы уже это сделало.

Я осторожно отвернула край свёртка и замерла от неожиданности. Выпечка⁈ Так вот чем пахло! Сразу же вспомнились нехитрые, но приятные угощения в убежище. Элле тогда уклонился от ответа, но это точно как-то связано с ним. А если так, то опасности нет.

Пирожки таяли во рту. Треугольные с рыбой. Хрустящие с черникой. На свежем и звонком горном воздухе такая трапеза оказалась раз в десять вкуснее, чем в столовой Академии, и мне не пришлось прикладываться к своим грустным походным запасам.

Поев, решила спуститься к ручью. Там умылась и вдоволь напилась ледяной вкусной воды — аж зубы заломило. Настроение улучшалось с каждой секундой, и я не торопилась прерывать эти мгновения волшебства и спокойствия. Многоголосие птиц, журчание воды, шум листвы… Здесь, на каменистом берегу, хотелось остаться надолго — если не навсегда.

Но этот покой очень быстро нарушился.

Поодаль стоял Элле, и мне стало не по себе — пристальный внимательный взгляд голубых глаз прожигал во мне дыру. Со мной что-то не так?

Чувствуя немой вопрос, Элле приблизился и протянул мне руку. С опаской я оперлась на неё и встала на ноги.

— Что-то случилось? — спросила я.

— Ничего, — покачал головой Страж. — Если не считать того, что ты без головного убора.

— Надоел, — невозмутимо ответила я. — Больше не буду его носить.

Элле был в своей неизменной маске, но это не помешало понять, что мой непривычный вид взволновал его. А ещё — что он видит меня насквозь.

— Это хорошо, — сказал он.

Его дыхание заметно углубилось, хоть он и сохранял присутствие духа. Видимо, я со своими волосами впечатлила его куда сильнее, чем показалось вначале.

Перевести тему, срочно!

— Кстати. Произошло кое-что странное. Меня кто-то угостил вкусными пирожками. Это точно не ты. Но вот кто?

Элле отвёл взгляд и усмехнулся.

— Пришла пора открыть небольшой секрет, — сказал он. — Это дух-хранитель. Её зовут Ру. Я не советовал ей сильно привязываться к тебе, но она, похоже, не послушала.

— Привязываться? — нахмурилась я. — Дух-хранитель? Я не понимаю ничего.

Элле вздохнул.

— У Стражей Долины есть дух-хранитель. Одна из его обязанностей — держать связь с внешним миром. Вся та еда, что была в убежище — это Ру позаботилась о тебе. Сначала я её попросил. Потом ты ей понравилась. Она не говорила с тобой?

— Нет. Этого мне только не хватало!

— Понятно. Ну, теперь ты знаешь.

Его взгляд подёрнулся дымкой. Элле стянул перчатку и коснулся моих волос. Очень нежно пропустил между пальцев золотистые пряди и поднёс их к закрытому маской лицу, обозначив поцелуй.

Я стояла, затаив дыхание. Сердце стучало сильнее, чем над пропастью.

Это всё куда опаснее пропасти!

— Мы останемся здесь сегодня? Или нужно идти? — спросила я, лишь бы прервать неловкую ситуацию.

Страж выпустил волосы и надел перчатку.

— Если ты готова, можем выдвигаться, — сказал он.

— Да, пожалуй. Я лишь соберусь. Я быстро!

— Хорошо. Жду.

— Элле, постой! Я хочу извиниться.

— Хм? — Вся фигура Стража выражала удивление.

— Просто за те слова, — стыдливо произнесла я. — Я такой чуши наговорила! Я не считаю тебя виноватым ни в чём. У тебя была своя жизнь, и… Прости. Пожалуйста.

Элле задумчиво помолчал. Пусть бы он и дальше делал вид, что ему всё нипочём, но я обязана была извиниться, чтобы сохранить лицо. Точнее, то, что от него осталось.

— Принято, — коротко ответил Эльран и оставил меня одну.

Всё-таки обиделся.

Ну, неудивительно. Каким бы большим и сильным он ни был, у него есть свои больные места. И я в них попала очень метко.

Что ж, в самом деле пора собираться. Я заплела косу, но укладывать на затылке не стала. Пусть будет так. Удобно — и вполне соответствует новой жизни.

Вот только другой одежды, кроме чёрной, у меня с собой не было. Но это не беда. Вернусь домой и избавлюсь от всех траурных одеяний.

— Впереди ещё будут такие же сложные места? — уточнила я на всякий случай.

— Будут, но нескоро, — огорошил Элле. — И для тебя они будут уже не такими страшными.

— Мне, безусловно, приятно, что ты так в меня веришь, но я всё же сильно сомневаюсь в своих способностях!

— Когда дойдём, видно будет.

— Элле!

— М-м?

— Ты, если что… будь так любезен… без твоей помощи я не справлюсь.

Выдохнула с облегчением.

Вот и ему призналась.

Он хмыкнул:

— Договорились.

И всё же что-то в нём тоже изменилось, как и во мне. Изменился взгляд оборотня. Всё чаще он подолгу останавливался на мне, отчего я неизменно заливалась краской. До нашего злосчастного перехода над бездной Элле старательно прятал глаза — для того, видимо, чтобы отстраниться от меня ещё сильнее.

А теперь… он что, почувствовал какую-то надежду, когда понял, что чепец я больше не надену? Он всё смотрел и смотрел на меня, будто с каждым брошенным взглядом узнавал для себя что-то совершенно новое. Я чувствовала себя книгой, написанной неразборчивым почерком. Элле вчитывался в корявые пляшущие строки, расшифровывал, разгадывал, и с каждой новой раскрытой истиной его жадность до моих тайн всё росла.

Он слишком много о себе возомнил!

Однако, несмотря на эти долгие взгляды, Элле больше не делал никаких шагов. Он держался как проводник, не более. Мы даже не разговаривали особо — он исчезал почти сразу, стоило нам остановиться на ночлег. А в пути не говорили, чтобы не сбивать дыхание. И в то время, как он читал меня точно книгу, сам он оставался загадкой.

— Расскажи о себе, — в какой-то момент попросила я.

— Что тебя интересует?

Я задумалась. Элле сидел у костра в стороне от меня, и отблески пламени плясали на металле его маски.

Она ему самому не надоела⁈

— Тебе… тяжело было уходить из стаи? Ведь ты альфа…

— Был. До тех пор, пока волк не покинул меня. Тогда я стал никем.

Повисло молчание. Я не знала, что сказать.

— Но я сделал так, чтобы об этом никто не узнал, — продолжил Элле. — Я поссорился почти со всей стаей. С родителями тоже. Намеренно. Чтобы мой уход не выглядел подозрительным. Лучше пусть запомнят меня как высокомерного прислужника людей и предателя стаи, чем…

Он замолчал. И я пожалела, что вообще затронула эту тему.

«Я не виновата. Я не знала. Я…»

Да, знаю.

Я не виновата.

Но тогда почему меня гложет и гложет чувство вины? Особенно сильно оно стало донимать именно сейчас. Всё, что связывало меня с семьёй Вайли, меркло с пугающей скоростью.

«Может, стоило тогда уйти с Элле? — лезли в голову непрошенные мысли. — Наверное, это и в самом деле судьба, раз мы тут с ним одни, наедине с нетронутой природой… и друг с другом».

Что за бред⁈

Не ушла бы я тогда никуда. Я не могла поступить по-другому. У меня были семья, любимый муж и желанная беременность. Откуда взялись эти дурацкие мысли⁈

И если на самом деле всё обстоит так, как говорит Страж… Если его чувства именно такие… то, может, и хорошо, что я сюда пришла?

По всем признакам, во сне должен прийти волк. Он всегда появляется именно в такие моменты.

И я с запозданием поняла, что опасно о чём-то спрашивать Элле — ответ может сильно смутить.

— Тебе разве удобно в этой маске? — спросила я в особенно жаркий денёк, когда по спине лились реки пота, а вид металлической маски сводил с ума.

— Удобство в моём случае не главное, — отозвался оборотень. — Я должен её носить перед гостями Долины. Таков обычай.

— Но ведь ты её уже снимал при мне, — настаивала я. — Я тебя видела без неё. Что изменится теперь?

Элле развернулся так резко, что я врезалась в него.

— Ой!..

Он крепко прижал меня к себе. Я замерла, затаив дыхание и услышав, как громко бухало в широкой груди истерзанное волчье сердце.

— Отпусти, — буркнула я.

Элле чуть отстранился, и тут же я ощутила поцелуй — тот, который бы случился, не будь между нами маски. Железные губы прильнули к моей щеке — неподвижные, твёрдые, тёплые от тела и солнца.

— Так понятнее? — шепнул Элле, и его ладонь переместилась с моей талии на затылок.

— Более чем. А теперь…

— Если тебя это устроит, можешь снять её прямо сейчас. Я доверю тебе такое важное дело.

Я покрылась мурашками с ног до головы и невольно вздрогнула. В глубине голоса Стража будто прорезался томный утробный рык.

— Я не знаю, как…

— Я покажу.

— Нет. Отпусти.

Вместо ответа маска коснулась моих губ неподвижным поцелуем.

Элле молча развернулся и пошёл вперёд, как ни в чём не бывало. Я же не могла сдвинуться с места от смятения.

— Не отставай! — окликнул Элле, и мне почудилось недовольство в этих словах.

А потом…

Потом я узнала его самую страшную тайну.

Это произошло ночью. Я резко проснулась, будто от толчка в бок, и открыла глаза. Мы заночевали в этот раз в пещере, где Элле доверил мне развести костёр. Видимо, проспала я недолго, так как огонь пылал во всю силу. Элле сидел перед ним и внимательно всматривался вглубь пламени. Он был без маски, плаща и прочего облачения — даже без рубашки, в одних лишь штанах.

Как любая женщина, я бы восхитилась его безупречным сложением… если бы у него не отсутствовала добрая половина торса.

Элле скосил на меня взгляд и, увидев, что я во все глаза таращусь на него, вскочил с места, как ужаленный. Схватил разложенную рядом рубаху и попытался прикрыться, но было поздно — я увидела всё, и это меня потрясло.

И впервые я увидела оборотня не на шутку напуганным.

— Святые облака! Что с тобой⁈

Я подбежала к Элле, а он, отвернув от меня изувеченную сторону, попятился, прижимая к ней рубашку.

Наконец мы остановились друг напротив друга. Он мог бы скрыться с моих глаз, но лишь на время. Потом всё равно ему пришлось бы объясняться.

— Что с тобой? — повторила я.

Элле не отвечал и не поднимал на меня взгляд. Кажется, я подловила его в самом беззащитном и уязвимом положении, и ему было мучительно стыдно за это.

— Мы можем так вечно простоять. Я с места не сдвинусь, — заметила я. — Я имею право знать.

Элле прикусил губу, но всё же выпрямился во весь рост. Мне же пришлось подавлять желание убежать сломя голову.

Вместо плоти и крови почти всю правую часть туловища занимал плотный серый туман, принявший очертания утраченного тела. Внутри этого тумана вилось что-то очень похожее на корни и побеги растений. Они обвивали коконом сердце и, причудливо переплетаясь, заменяли собою потерянную часть руки и плечо. Кисть с татуировкой луны и запястье оставались нетронутыми.

Понятно теперь, почему я ни о чём не догадывалась.

— Теперь знаешь, — коротко сказал Элле и надел рубашку.

— Но… как? — пробормотала я. — Из-за чего? Ты всегда таким был?

— Не всегда. Уходя, волк прихватил с собой часть моей плоти. То, что ты видишь — это временный дар Долины Аверандис. Силы природы заместили собою ипостась.

— О, боги… — Больше слов у меня не нашлось.

— На самом деле, всё не так плохо. Я не чувствую голода, не нуждаюсь в сне, не мёрзну и не страдаю от жары… Было бы грустно расстаться с такими преимуществами. Но это не моё. Это лишь взято взаймы. Лучше истинной природы ничего нет.

— Мне очень жаль… — начала я, но Элле скривился и поднял руку.

Да уж. Ему только моей жалости не хватало.

— Разумеется, в таком состоянии я не мог рассчитывать ни на что. Не мог — но рассчитывал. Не просто же так ты пришла сюда. Значит, мой зверь вернётся. Он привёл тебя, чтобы всё исправить.

— Так, постой, — запаниковала я. — Я не…

…не закончила.

Теперь меня поцеловали по-настоящему.