Тропы в тумане

16

— Что должно получиться из этой чешуйки? Ради чего столько усилий?

— О! Из таких получаются одни из лучших накопителей магии! Артефакты такой силы… их можно по пальцам пересчитать. Тех, что сейчас существуют.

— Ты довольна? Это точно то, что нужно?

— Ещё бы! Особенно вот эта, с трещиной. Уникальная форма. За такой экземпляр можно выручить круглую сумму…

Яра задумалась над собственными словами и погрузилась в работу. Точильный камень мягко скользил по чешуйкам, сглаживая сколы и неровности. Вид у Яры был воодушевлённым, а движения — ловкими и умелыми.

— Вот думаю теперь, какую из них использовать для дипломной работы, — проговорила она. — С треснутой у меня больше шансов защититься, но её потом запрут в хранилище, и она не сможет никому достойно послужить. И я не заработаю себе имя. С гладкой чешуйкой на защите будет не так интересно, зато надёжно. Но всё же есть возможность для новшества…

И снова затихла.

Я промолчал. Вряд ли она ждёт от меня совета.

Потолок хижины был очень низким, и приходилось сгибаться в три погибели, чтобы не получить увечье на ровном месте. Я оставил Яру наедине с её занятием и вышел за порог.

Только вчера мы добрались до приюта у портала. Почти весь обратный путь Яра спала беспробудным сном, лишь изредка шагая на своих двоих. Меня не затрудняло нести её на себе, и в определённой мере дорога из-за этого была проще, однако такой долгий и крепкий сон был свойственен скорее беременной эльфийке, чем человеку.

— Со мной такое случается иногда, когда слишком уж устаю, — зевая, пояснила Яра. — Прости, что тебе приходится меня тащить, но я ничего не могу поделать с этим. Я просто проваливаюсь в беспамятство, и всё.

О, милая моя луна, это меньшее, что я способен для тебя сделать.

— Кажется, мы договорились не прощаться.

Голос Ру прервал мои размышления. Я отошёл от хижины достаточно, чтобы наша беседа с хранительницей не донеслась до слуха Яры.

— Может, духу это и ни к чему, но у смертных принято прощаться перед расставанием. Тем более я терзаюсь чувством вины. Как будто отправляю на смерть лучшего друга.

Ру не сразу ответила, и я не решался посмотреть на неё. Вдалеке виднелись причудливые скалы и каменные арки, обточенные ветрами за многие тысячи лет.

— Я не первый дух-хранитель. И не последний. Мои предшественники заканчивали свой путь вот так. Это же ждёт и моих последователей. Вы ведь как-то миритесь с неотвратимостью собственной смерти. Вряд ли это чем-то отличается от ухода духа-хранителя.

— Ру, только благодаря тебе я не растворился в Долине. Благодаря твоей заботе моё тело жило, несмотря на увечье. И мне тяжко осознавать, что я возвращаю тебе долг… забирая твоё существование.

— А может, это лучшая плата? И ты один из немногих, что называли меня другом. И, Элле… Будь я смертной, я бы полюбила тебя.

Признание было поспешным, и голос Ру дрогнул — совсем как у настоящей смертной. Я же стоял в остолбенении, не зная, что ответить на такое. Потрясение было примерно таким же, как и при появлении Яры.

— Как и любого другого из Стражей.

— О, нет! Только тебя. Ты удивительный. Ты особенный. Никого прежде Долина не принимала, как собственного сына. Так что ты выжил вовсе не благодаря моей заботе, как ты сказал. А благодаря себе самому. Твоя луна не понимает, как ей повезло. Надеюсь, что ещё поймёт.

— Да. Очень надеюсь.

Теперь моя душа никогда не обретёт покой. После такого-то признания от Ру.

Но я не смогу поступить по-другому. Я смертный, и я должен прожить свою смертную жизнь, коль судьба так пожелала.

— Ру, прости меня.

— Я ни в чём не виню тебя. Просто будь счастлив.