Тропы в тумане

36

Спустя недолгое время Аурика ушла спать, убедившись, что со мной действительно всё в порядке. Я уверила её, что постараюсь уснуть, но так и не сомкнула глаз. Я размышляла, как же теперь поступить. Ведь для дипломного проекта всё же нужно пользоваться магией, как ни крути.

Надо уведомить комиссию в Академии, что и через три месяца я тоже не появлюсь на защите.

Представляю, как они будут цокать языками. Мол, давно пора ограничить приём женщин в Академию, ибо всё у них в итоге заканчивается одинаково. Такие разговоры были нередки в стенах Академии, но переходить от слов к делу никто не торопился. Пока.

Ну и пусть говорят, что хотят! Не их это дело.

Элле появился очень скоро. Он ничего не сказал, лишь опустился на колени рядом с кроватью и взял меня за руки. Я тоже молчала, наблюдая, как он прижимает к щеке мои прохладные ладони, как покрывает их поцелуями.

Чувствует ли он себя виноватым? Наверняка. Но я ни слова не скажу ему в упрёк. Мы оба не виноваты.

— Ничего, — сказала я. — Это не самое страшное. Для меня это небольшая жертва. Да даже не жертва.

Элле вскинул голову.

— В такие моменты я уверен, что я не твоя судьба, а твоё проклятие, — глухо произнёс он.

— Вовсе нет! — поспешно возразила я. — Просто… мы, наверное, ещё не до конца вернули долг провидению. За то, что были так строптивы. Точнее, я была.

Элле погладил меня по щеке.

— Ты, кажется, ещё большая фаталистка, чем кто-либо из нас, — невесело усмехнулся он.

— Иногда просто стоит признать очевидное. Порой даже людям не скрыться в тумане от судьбы. Я тому подтверждение.

Фаталистка? Да. Изменилась так, что сама себя не узнаю.

Спустя некоторое время последовал ещё один удар. Я решила позвать заключённую в чешуйке Ру. Это я могла делать без вреда для себя и ребёнка, ведь артефакты создаются и для людей без магии, к которым я теперь была, по сути, приравнена.

Ру не сразу откликнулась на мой зов. Чешуйка засияла, и у моих ног, постепенно обретая чёткие очертания, возникла уже хорошо знакомая звёздная кошка. Она безжизненно лежала на боку, будто мёртвая, и это встревожило меня.

— Ру? — позвала я. — Ру!

Нет, она была жива, но не торопилась откликаться. Когда она наконец медленно и неохотно открыла глаза, мне показалось, что она меня не узнала. Ру приподнялась на лапах, огляделась — и по-прежнему ничего не сказала, только испуганно уставилась в одну точку. Прежде чем я успела открыть рот, она вскочила и выбежала в приоткрытую на улицу дверь.

Вернулась Ру, когда солнце уже клонилось к закату. Где она была всё это время, я понятия не имела. Я искала её по всей деревне, но безуспешно.

— Милая Ру, что с тобой? Тебе плохо? — заговорила я, когда хранительница запрыгнула на скамью и села рядом, уставившись на меня огромными и бездонными кошачьими глазами.

В ответ она боднула меня в плечо.

— Ру, ты…

Меня осенило.

Если бы Ру могла, она бы непременно заговорила со мной, и была бы куда многословнее, чем прежде.

— Ру, ты не можешь говорить?..

Хранительница сокрушённо покачала головой и зажмурилась.

Мои мысли судорожно заметались от одной догадки к другой. Что случилось? Почему⁈

— О, Ру… Ру, это моя вина. Прости меня! Я даже не могла предположить, что так получится…

Ру лишь тронула лапой мою руку, а потом забралась ко мне на колени и прижалась к груди. Я обняла кошку и ткнулась носом в звёздную шерсть.

Хранительница расплатилась возможностью говорить за возможность выжить в чешуйке. Казалось, что способность менять облик — это достаточная плата, но нет. Потребовалась ещё и речь.

Я не могла предположить подобного. И не знала, как всё исправить.