Туркменская трагедия

“МЫ ПОЙДЕМ СВОИМ ПУТЕМ”

В августе 1993 года, в интервью американской газете “Лос-Анджелес Таймс” и Бельгийскому телевидению Ниязов заявил: “Мы пойдем своим путем”. Эти слова он повторил и чуть позже в сентябре того же года на встрече со студенческой молодежью Туркменистана. “Сегодня, — сказал президент, — заново открываем для себя свою собственную страницу, свою собственную историю”.

Насколько они искренни, эти слова, насколько велико стремление претворить их в жизнь? В жизни нередки случаи, когда между словом и делом пролегает “дистанция огромного размера”. А не верить Ниязову оснований у туркмен больше, чем достаточно.

“Свой путь” — это чаще всего демагогия, это уловка, отвлекающая народ от реальных трудностей, проблем, ибо Туркменистан ни одного дня не развивался по последовательной реальной программе, у страны нет грамотной экономической программы, составленной с учетом реалий жизни. Туркменский “лидер”, стремясь поскорее укрепить независимость Ашхабада от Москвы, возлагал особую надежду на поддержку братьев-турок и ближайших соседей — иранцев.

Вначале Туркменистан, выбрав чуждую турецкую, с оглядкой на иранскую, модель общественного развития, попытался их скопировать и тем загнал себя в угол. Правда, Ниязову импонировала турецкая система с мобильной армией, крупным полицейским аппаратом и другими органами подавления. Но бывшего первого секретаря ЦК КПТ не устраивала и “чрезмерная” светскость Турции, и ориентир на американский образ жизни, в частности, эмансипация женщин. “Хватит, — заявил он, — этой свободы мы насмотрелись у России, покусившейся на наши национальные обычаи — калым, яшмак — платок молчания”.

Туркменский президент, однако, отдает больше предпочтений иранской модели: там сильно влияние религии, суровее порядки, исходящие из канонов ислама, но зато, по его мнению, они стоят на страже государства. Симпатии Ниязова к Ирану особенно ярко проявлялись, когда президентом соседней страны был Рафсанджани. Но смена правительства в Иране вызвала заметный холод в отношениях двух стран. Тем более в СМИ промелькнуло сообщение о том, что одна из европейских стран, кажется, Бельгия подала в суд на бывшего президента Рафсанджани, обвинив его в вопиющих нарушениях прав человека. Вот только теперь неизвестно, как поведет себя его “брат” Ниязов, некогда чутко внимавший советам и пожеланиям своего иранского коллеги и наставника. Будет ли он по-прежнему носиться с мыслью сбежать за горы, то есть в Иран, как он однажды заявил корреспонденту “WE/МЫ”.

Министр иностранных дел Туркменистана Борис Шихмурадов, не владеющий туркменским языком, почему-то берет на себя смелость утверждать, будто туркмены предрасположены к Ирану. Видимо, он, зная о симпатиях Ниязова к модели соседней страны и ее бывшему лидеру, угодливо подыгрывает своему хозяину.

Впрочем, если смотреть на Иран глазами кипчакского сироты, то не так уж он и плох. Сосед как сосед, самый ближний, под боком, не так далек, как Турция. Ниязову больше всего нравится отношение иранского государства к женщине — чадра, затворничество, многоженство, ранние браки. Может быть, поэтому туркменский президент издал указ, разрешающий браки в 16 лет, а калым — выкуп за невесту и “кайтарму” — возвращение молодой женщины в родительский дом, пока не будет уплачен весь калым? Ныне на это невероятное бедствие, позорный пережиток патриархальщины, с одобрения президента, смотрят сквозь пальцы и даже поощряют, считая это “национальным обычаем”.

Президент Ниязов предпочитает не говорить конкретно о реформах, либерализации, переустройстве Туркменистана. Его речи изобилуют прописными истинами, банальными историями с экскурсом в седую старину, но чаще всего он только прикрывается демагогическими фразами о “чуде возрождения”, о “туркменской модели”, о “самобытности и верности национального пути”, которые ему видятся в “огромных энергетических запасах”, в “гигантском экономическом потенциале”, заложенном в стране.

А сами туркмены ни на йоту не верят президенту Ниязову, ибо знают, что хваленый “свой путь” в действительности — это мир, созданный больной фантазией, где смещены нравственные ценности и где ложь выдают за правду, предательство за верность, вероломство за достоинство, бесчестье за порядочность, и всем людям цена едина: и тому, кто усердно носил воду — источник