Туркменская трагедия

ОБМАНУТЫЕ НАДЕЖДЫ

С афганским туркменом Хакназаром Шихберды оглы я познакомился в январе 1980 года, вскоре после того, как в Афганистан вошли советские войска. Наша часть, сформированная в Кушке в основном из рядовых, сержантов и офицеров запаса, в боевых операциях не участвовала, и мы отдельными небольшими гарнизонами охраняли важную стратегическую автотрассу Кушка-Герат-Кандагар, построенную при техническом содействии Советского Союза.

Хакназар, узнав, что в нашей части немало туркмен, пришел в поисках своих родственников, с которыми он и его родители разлучились в годы коллективизации. Хакназар, плотный, сбитый эрсаринец, в европейском пиджаке и в туркменских шароварах, с темными живыми глазами на светлом цвета пшеницы лице, окончивший в Афганистане школу-двенадцатилетку и какой-то бизнес-лицей, свободно говорил по-английски, на фарси и пушту, ездил по коммерческим делам в Пакистан, Индию, Англию, был на редкость общителен.

Зная о моем отношении к юриспруденции, Хакназар больше всего расспрашивал меня о Конституциях Туркменской ССР и СССР, о советском уголовном Кодексе, о возможности принять советское гражданство. Его также интересовало, наказуемо ли вынужденное нарушение границы Советского Союза иностранцем. Рассказывал о своих земляках, тайком переходивших в Туркменистан, где их задерживали, осуждали на какой-то срок и, отбыв наказание, они оставались на туркменской земле.

С Хакназаром Шихберды-оглы во второй раз я встретился спустя долгие годы, осенью 1994 года, в Ашхабаде, куда он приезжал по коммерческим делам и случайно оказался приглашенным на III Конференцию туркмен, созванную Гуманитарной ассоциацией туркмен мира. Он безмерно радовался такому счастливому совпадению и, потрясая республиканскими газетами, опубликовавшими выступление президента Ниязова на этой конференции, восторгался:

— Сам Аллах послал туркменам такого президента! — говорил он. — Вот кто теперь о нас, афганских туркменах, позаботится. Обращаясь к нам “дорогие соотечественники”, он призвал: “Возвращайтесь на Родину сами. Творите добро здесь. У каждого туркмена, в какой бы стране он ни проживал, должно быть такое стремление” (“ТИ”, 27.10.94).

Уж больно пришелся по душе моему афганскому приятелю туркменский президент, особенно своей словоохотливостью и эмоциональной клятвой памятью Огузхана, колыбелью сельджуков:

— Я первым подам заявление на право стать гражданином Туркменистана, — продолжал он. — Мое имя будет в числе этих двух тысяч туркмен, которых Сапармурат Ниязов обещает вернуть к родному очагу.

Спустя два года, в Ашхабаде собралась очередная IV конференция туркмен мира, на которой выступил президент Ниязов, снова повторивший свое приглашение. “Если пожелаете, приезжайте, двери для вас открыты всегда”, но прозвучало оно более сдержано, с оговорками.

Не видели Хакназара и на минувшей V-ой конференции, прошедшей в декабре 1999 года. Оказывается, мой афганский приятель, собиравшийся на конференцию, был арестован и убит сторонниками движения “Талибан”, состоявших из радикальных студентов, богословов, воспитанных на территории Пакистана муллами и военными инструкторами. Талибы в сентябре 1996 года, захватив Кабул, овладели также Газни, Кандагаром, Гератом и стали преследовать туркмен, узбеков, шиитов-хезарийцев, исмаилитов-бадахшанцев, словом, все национальные меньшинства, сотрудничавшие с узбекским вождем Рашидом Дустумом, президентом Бурхануддином Раббани и лидером таджиков Ахмадом Шахом Масудом.

Дела красноречивее слов: вышедшие на границу с Туркменистаном войска “Талибан”, без всяких осложнений и трудностей установили доверительные отношения с туркменским “вождем”. Ашхабад в пику России, обладающей в Средней Азии монополией на транспортировку нефти и газа, по всем существующим трубопроводным веткам, ставит на талибов, отношения с которыми туркменские власти пытаются держать в секрете. Тем более появился проект трубопровода через Афганистан на Пакистан. А поэтому Туркмен “баши” заинтересован, чтобы в Афганистане воцарились мир, стабильность, которые, по его мнению, могут установить только талибы. Однако воинственные богословы пока не могут подняться выше узко национальных пристрастий: в непуштунских районах они ведут себя куда жестче, чем в пуштунских. Так, они немилосердно обошлись с туркменами, узбеками, населявшими многие пограничные с Туркменистаном и Узбекистаном северные районы Афганистана.

С наступлением талибов на районы, где проживают национальные меньшинства, бывший полковник афганской армии, писатель Абдыкерим Язы, предварительно договорившись с туркменской стороной, организовал в афганском селе Маручак группу более чем из ста туркменских семей, готовых переселиться в Туркменистан. Каково же было удивление беженцев, перешедших границу, когда туркменские власти отказали им в убежище и вынудили их вернуться назад, в лапы вооруженных талибов.

Известный общественный деятель, афганский писатель и журналист Шамухаммед Язмаз по просьбе трехсот туркменских семей, эмигрировавших из Афганистана в Иран, обратился к туркменским властям с просьбой предоставить им убежище. Согласие было дано, но когда они перешли нейтральную полосу, то на их пути встал вооруженный кордон из туркменских пограничников.

После объявления Туркменистаном независимости афганские граждане неоднократно большими группами, спасаясь от боевых действий, переходили на туркменскую территорию. К примеру, в дни работы IV-ой конференции туркмен мира, то есть 25 октября 1996 года, когда Ниязов “любезно” приглашал соотечественников в “открытые двери” страны, несколько тысяч афганцев перешли на территорию Туркменистана. Месяц спустя, 2500 членов противоборствующей талибам группировки тоже вынуждено пересекли туркменскую границу.

Во всех случаях тех, кто искал спасения на туркменской земле, задерживали пограничниками и армейскими подразделениями. Затем туркменские власти предавали этих несчастных, всячески добиваясь их возвращения в Афганистан.

Придерживаясь жесткой позиции в отношении беженцев, туркменские власти соблюдают верность своей... двурушнической, демагогической политике: 12 июня 1997 года Меджлис Туркменистана принял Закон “О беженцах”, гарантирующий оказание необходимой материальной и правовой помощи, оформление статуса беженцев и т.д. Но, как говорится, бумага все стерпит. На деле же, ни одно из положений Закона не действует, обращение с беженцами, мягко говоря, не ахти гуманное.

Летом того же года, уже после вступления в силу Закона “О беженцах”, страну облетело сообщение зарубежных радиостанций о том, что афганские туркмены оказывают талибам вооруженное сопротивление (всякая информация в Туркменистане об афганских или иранских туркменах, особенно беженцах, властями упорно скрывается). В конце июня 1997 года до восьми тысяч афганских туркмен, целыми семьями, стар и млад, со всем имуществом и скотом, спасаясь от преследования вооруженных богословов, попытались укрыться на территории Тахта-Базарского района Туркменистана. На их пути встал заслон из сил пограничных войск и армейских подразделений, беженцы были разоружены и размещены в палатках, установленных в прилегающей к границе двухкилометровой зоне. Такая близость к границе лагеря беженцев позволяла регулярно обстреливать его из стрелкового оружия из Афганистана. В результате несколько человек получили ранения, в том числе и туркменские граждане. У беженцев не было необходимых запасов продовольствия и медикаментов, а туркменские власти о том и не думали заботиться. Среди раненых беженцев и детей отмечались случаи со смертельным исходом.

Так, для тысяч обездоленных афганских туркмен Родина предков обернулась злой мачехой. Край отчий — Туркменистан — не стал им роднее даже с объявлением долгожданной независимости.