Творчество

Кино

Путь князя от зверя к Богу

«Викинг» — ильм о крестителе Руси великом князе Владимире стал важным событием — не только культурным, но и общественным.

Фильм режиссера Андрея Кравчука «Викинг» уже стал одним из самых, а может, самым успешным отечественным кинопроектом. К моменту написания статьи он собрал около полутора миллиардов рублей, войдя в топ-10 мирового проката по сборам. Это фантастическое достижение для современного российского кинематографа. На премьеру пришел Владимир Путин — Кравчук говорит, что президент сам попросил показать ему фильм.

«Бесспорно, Владимир Ростиславович (министр культуры Владимир Мединский — ред.) как историк скажет, что есть вопросы, которые с точки зрения специалистов могут быть оспорены, — сказал Путин после сеанса. — Но это же не документальное, это художественное произведение, поэтому уверен, что такие вещи нужны. Безусловно интересно. С удовольствием посмотрю еще раз».

Политический фактор

Надо думать, такое внимание главы государства к фильму вызвано не только его известным увлечением историей, но и темой картины. Она посвящена приходу к христианству киевского великого князя Владимира Святославовича. Интерпретации этого события имеют сейчас огромное политического значение. По крайней мере, с 1988 года, когда пышным празднованием тысячелетия крещения Руси ознаменовался отказ страны от коммунистического эксперимента. А в 2015 году, когда тысячелетие преставления князя торжественно отмечали во всех трех славянских государствах бывшего Союза, он стал камнем преткновения между Россией и Украиной. Президент Петр Порошенко издал указ под примечательным названием «О чествовании памяти князя Киевского Владимира Великого — создателя средневекового европейского государства Руси-Украины». В пику «москалям» — наш князь, а не ваш.

Петра Алексеевича не смутило, что во времена равноапостольного князя никакой Украины не было. Как, впрочем, и России. «Украиной» — «окраиной» эта часть русских земель стала называться, когда вошла в состав польско-литовского государства. При этом Владимир, бесспорно, был одним из отцов русской (в широком смысле) цивилизации. Так что долгожданное открытие 4 ноября прошлого года в Москве на Боровицкой площади памятника ему вполне уместно. Но только не в глазах нынешнего украинского режима.

«В Кремле, возле не похороненного Ленина, они открыли памятник нашему киевскому первоапостольному князю Владимиру. Это демонстрация попытки гибридного присвоения истории», — возмутился Порошенко, неправильно произнеся, кстати, церковное именование князя.

Такая обиженная реакция выглядит несколько по-детски. Как и отказ Украины от проката «Викинга», права на который уже купило более 60 стран.

Равнодушных нет

О том, что фильм не проходной, свидетельствуют многочисленные отзывы на него. Нейтральных нет — хвалят и ругают с одинаковым энтузиазмом. Вот два мнения, причем, из одной части политического спектра — национально-консервативного.

««Викинг» позволит зрителю постичь: как видит русскую историю тот, кто ее не знает и кому она представляется сплошной грязью», — выносит вердикт публицист Егор Холмогоров.

С ним не согласен писатель Дмитрий Володихин, между прочим, доктор исторических наук:

«Те, кто крещен, те, кто еще колеблется, те, кто просто любит свою страну, желает ей добра и уважает ее историческую судьбу, — идите и смотрите! Это НАШ фильм».

Часть обвинений вызвана многочисленными отступлениями от летописных источников. Например, исторический прототип варяга Свенельда никак не мог находиться тогда вместе с Владимиром. В «Викинге» Свенельд заменяет Добрыню, дядьку Владимира. Однако причины на то у создателей фильма были.

«Замена Добрыни на Свенельда продиктована драматургической необходимостью. Важно было связать Владимира с памятью о его легендарном отце», — говорит сценарист фильма Андрей Рубанов.

Речь идет о князе Святославе, чьим приближенным был Свенельд.

«За этим фильмом я вижу, как историк, «перебор версий»: так сказано о Древней Руси X века в хорошо известных источниках, вот так — в малоизвестных. Вот эдак, теоретически, могло быть, а могло и не быть. А вот разэдак точно быть не могло, но это простительная игра сценариста с историческим материалом ради связности и динамичности сюжета», — говорит Дмитрий Володихин.

Как ни странно, многие безапелляционно обвиняют создателей фильма в русофобии. Вплоть до того, что в интернете собирают подписи с требованием запретить на этом основании фильм к прокату в России. В качестве аргументов указывают, что жизнь древних славян показана слишком грязной и убогой.

«Никакой специальной грязи в «Викинге» нет, — отмахивается Андрей Рубанов. — Грязь увидели те, кто ожидал, что ему покажут лубок, былину, условно-сусальную древнюю Русь, как на картинах Ивана Билибина».

Похвала христианству

Вообще-то, контраст между темным и убогим Киевом и сияющей под крымским небом византийской Корсунью — явное противопоставление мира язычества миру христианства. И это — главная идея картины, которая вызвала отторжение у многих из тех, кто лелеет мифы о «светлом и мудром язычестве». В этом отношении российский «Викинг» — еще и своеобразный ответ зарубежным фильмам на тему завоеваний норманнов. Западные телесериалы — и канадо-ирландский «Викинги», и британский «Последнее королевство» — несут явный антихристианский заряд. Именно поэтому, мне кажется, создатели российского фильма дали ему такое название.

Конечно, никаким викингом — то есть, членом отряда северных воинов, выходящих в море ради завоеваний и грабежа — князь Владимир не был. Название лишь подчеркивает коренное отличие героя от, скажем, героя сериала «Викинги» конунга Рагнара Лодброка. Грязь и зверство есть в обоих фильмах — кстати, скандинавские зрители, почему-то, не считают это глумлением над предками. Но если Лодброк гибнет во мраке, в яме со змеями, призывая мщение на головы врагов, то в финале фильма Владимир своих врагов прощает и стоит на коленях в чистом море под сияющем небом.

Именно поэтому равноапостольный князь — настолько раздражающий фактор для части общества.

«Цивилизационный выбор святого Владимира для создания русской государственности был связан с христианством — ненавистным как для крайне правых, так и для крайне левых», — говорит протоиерей Владимир Вигилянский.

Отсюда нападки на фильм и протесты против памятника в Москве. Потому весь юбилейный год СМИ публиковали статьи о том, каким жестоким и развратным человеком был князь. Забавно, кстати, было читать эти «сенсационные разоблачения», давно известные из житий святого. Да, именно так все и случилось: зверь сделался человеком и привел к свету всю страну. Возможность такого перерождения многим непонятна. Отсюда возмущение и недоумение не только светских, но даже и некоторых церковных гуманистов: как можно показывать положительную историческую фигуру столь непривлекательной! Но ведь в этом-то и вся соль.

«Языческая тьма клочьями слезает с Владимира, он сам сдирает ее с болью, с кровью душевной, и становится… не только христианином, но и просто нравственно чистым человеком», — говорит Дмитрий Володихин.

Проблемы русского каганата

Но этот переворот имел гигантские последствия и для страны. Она, кстати, никогда не назвалась «Киевской Русью» — этот термин принят в науке как условный только в XIX веке. Согласно многим историческим источникам, это государство носило название Киевский каганат. Каган — титул тюркский (а не иудейский, как многие почему-то думают), заимствованный, очевидно, у хазар. Население каганата состояло в основном из восточных славян, а правящей верхушкой были русы. Это не обязательно пришельцы из Скандинавии, вероятно, это было германское племя, давным-давно осевшее в Восточной Европе.

Надо думать, ко времени рождения будущего крестителя русы и славяне слились в один народ. Об этом говорит то, что его дед и бабка еще носили германские имена Игорь (Ингвар) и Ольга (Хельга), а отец — вполне славянское, Святослав. Кстати, констатация германского происхождения древнерусских правителей служит поводом для обвинений в поддержке создателями фильма теории норманизма. Очевидно, однако, что обвинители не очень понимают, что эта за теория. А заключается она не в признании непреложного факта присутствия норманнского элемента в Древней Руси, а в идее, что ее государственность и культура пришла из Скандинавии. Сейчас эту теорию не поддерживает ни один серьезный ученый.

«То, как в фильме показаны варяги, не оставляет ни малейшего шанса для сочувствия норманизму. Никакую положительную государственность и никакой мало-мальски устойчивый порядок показанная банда разбойников принести на Русь не могла по определению», — уверен православный публицист Александр Люлька.

Святослав был смелым и удачливым полководцем, но посредственным правителем. По характеру именно он, а не его сын, напоминал диких конунгов эпохи викингов. Война была его единственным идеалом. Разрушив Хазарский каганат, от которого, очевидно, древнерусское государство долгое время было зависимо, он сражался против болгар и византийцев. Похоже, Святослав был фанатичным язычником и врагом христианства, приверженцев которого уже тогда было на Руси много, вплоть до матери Святослава — равноапостольной княгини Ольги. Есть предположение, что князь по возвращении из похода планировал репрессии по отношению к христианам. Однако на обратном пути из Болгарии он был убит печенегами. В «Викинге» вина за это возлагается на византийцев, якобы, предупредивших печенегов о продвижении князя, однако это очень спорный вопрос.

В любом случае, «с гибелью князя-язычника Киевская Русь стала превращаться в тихую и спокойную державу, где христианское учение приобретало все больше сторонников», — писал Лев Гумилев.

Кстати, Андрей Рубанов говорит, что при написании сценария он опирался на работы этого ученого.

Нормальный язычник

Владимир был младшим сыном, да еще и от наложницы — ключницы Малуши. По поводу ее личности есть много гипотез. Известно, что Владимира считали сыном рабыни, «робичичем», что в фильме нашло отражение в сцене его первой встречи с Рогнедой. Так что шансов стать великим князем у него было мало. На Золотой стол Киевский воссел его старший брат Ярополк. Вскоре между ним и двумя другими братьями разгорелась междоусобица, в ходе которой средний, Олег, погиб, а Владимир бежал в Норвегию. Он вернулся оттуда с войском викингов-варягов и воевал с братом. В ходе войны взял Полоцк, отказавший ему, когда он сватался к княжне Рогнеде. По некоторым свидетельствам он изнасиловал ее на глазах отца и братьев, а затем приказал тех убить. В «Викинге» он творит это под воздействием дурманящего зелья. Наконец, Ярополка убили на переговорах с братом его наемники, и Владимир утвердился в Киеве.

Владимир имел нескольких жен и сотни наложниц, «ибо был знатный прелюбодей», — как гласит летопись. Среди них была и жена Ярополка, бывшая греческая монахиня. В фильме ее зовут Ирина, и Владимир испытывает к ней лишь платоническое чувство. Вот таким человеком был будущий святой — нормальный языческий правитель, даже не самый жестокий. Это понимает любой, кто знаком с ранним средневековьем. Конечно, создатели фильма могли предложить привычный былинный образ, однако это было бы весьма далеко от исторической правды.

Язычество — вовсе не идиллический культ природы, а достаточно мрачная система верований, ставившая человека в зависимость от воли божеств. Обладавших всеми слабостями и страстями смертных, в сочетании с потусторонним могуществом. Отсюда и жизненная позиция язычников, имевших, конечно, понятие о добре и зле, но понятие сильно размытое. Арабский землепроходец и писатель X века Ахмад ибн Фадлан оставил описание похорон знатного руса, которые он видел во время своего путешествия в Волжскую Булгарию. Читать это описание, подробно повествующее о человеческих жертвоприношениях и сексуальных обрядах, тяжело…

«Языческий культ — это страшное, сатанинское по своей сути явление, даже если речь идет о гораздо более цивилизованном эллинском язычестве. Не случайно идолы всегда считались местом обитания бесов и их после крещения народа старались уничтожать», — говорит церковный историк Владислав Петрушко.

Непрочные скрепы

Сначала Владимир пытался централизовать языческие верования и использовать их в государственном строительстве — «духовные скрепы» придумали не сегодня. В Киеве воздвигли капище с идолами шести богов: Перуна, Хорса, Семаргла, Мокоши, Даждьбога и Стрибога. Славянскими были только три последних, первый имел балто-скандинавское происхождение, еще два — иранское. То есть новая государственная религия была полиэтнична.

«Любой приехавший издалека мог видеть, что в столице почитаются не только свои, киевские, боги, но и бог его племени», — писал академик Борис Раушенбах.

Служение этим богам было кровавым. Известно, что во славу Перуна в 983 году были убиты отец и сын Феодор и Иоанн, норманны-христиане, ставшие первыми на Руси мучениками веры. Эпизод этого жертвоприношения занимает в «Викинге» одно из главных мест, хотя несколько отличается от того, как события описаны в житии святых мучеников. По фильму именно их подвиг заставляет Владимира сделать первый шаг к крещенской купели. Это вполне законное допущение — в летописях не сказано, что именно подвигло его к отказу от язычества, в любом случае, не одни политические соображения. Об этом свидетельствует высказывание князя после крещения:

«Был как зверь, творил в язычестве много зла и жил как скотина».

«Языческая тьма страшна тем, что она, обещая и даже давая, порой, большую силу отдавшемуся ей человеку, выращивает в нем внутреннего зверя — хищного, злого, беспощадного», — говорит Дмитрий Володихин.

Впрочем, разумеется, имели место и практические мотивы. Через какое-то время стало ясно, что, сколько язычество ни реформируй, на роль идеологии великого государства оно не тянет. Кроме того, очевидно, князя раздражали властные амбиции волхвов. Кстати, фильм критикуют еще и за «неисторичность» этих служителей культа. Однако, во-первых, как выглядели волхвы, точно неизвестно. А во-вторых, в фильме дан их символический образ, намекающий в том числе и на адептов современной гуманистической религии.

Выбор веры

Вероятно, Владимир давно примеривал христианство на место государственного культа. Но была одна трудность: константинопольские басилевсы полагали, что принятие православия автоматически делает страну вассалом Византии. Это категорически не устраивало Владимира, и, скорее всего, именно этим объясняется оставшийся за рамками фильма летописный рассказ о выборе веры — князь думал о вариантах. Трудно сказать, действительно ли произошел при киевском дворе религиозный диспут между православными, католиками, мусульманами и иудеями. Возможно, летописец объединил рассказы о нескольких делегациях разных конфессий, которые князь принял в разное время. Но причины, по которым Владимир все-таки выбрал именно православие, изложены внятно.

Узнав, что ислам запрещает употребление спиртных напитков, Владимир отказал муллам известной фразой: «Руси есть веселие пити». Не стоит преувеличивать приверженность князя алкоголизму, тут другое:

«По русскому обычаю князь делил трапезу с дружиной. Этот обязательный ритуал скреплял дружбу князя с воинами, а что могло быть для князя важнее?», — писал Лев Гумилев.

Католиков князь обескуражил замечанием: «Идите, откуда пришли, ибо и отцы наши не приняли этого». Дело в том, что еще в середине Х века на Русь прибыл епископ Адальберт с миссией крещения, однако потерпел неудачу. Можно предположить, что сыграла роль скверная репутация Рима.

«В 955 году на папский престол воссел 16-летний юноша, нареченный Папой Иоанном XII. Ватиканский двор стал вертепом продажных женщин… Римский первосвященник давал пиры с возлияниями в честь древних языческих богов и пил за здоровье сатаны. Конечно, вести о таких «подвигах» достигали Руси», — предполагал Гумилев.

Что касается иудеев, то в ту пору это могли быть только хазарские евреи, чью страну разорил Святослав. Воспоминания о владычестве Хазарии над Русью были слишком свежи — князь даже не стал разговаривать с раввинами.

Оставалось только православие. Этот выбор давал Руси сильного союзника, претендующего, конечно, на главенство, но с которым можно было договориться — больше всего Византия хотела от Руси прекращения разорительных набегов. Это мирило князя со значительной частью собственного населения, которая уже была православной. Важно отметить, что выбор был не только лично княжеским.

«Если бы плох был закон греческий, то не приняла бы его бабка твоя Ольга, а была она мудрейшей из всех людей», — сказали Владимиру бояре.

Душа правителя

Внешнеполитические события тоже благоприятствовали. В 987 году к Константинополю подошел с войском взбунтовавшийся военачальник Варда Фока и объявил себя императором. Законный басилевс Василий II попросил помощи у Владимира. Тот выдвинул жесткие условия: после крещения он получает в жены сестру императора, то есть становится равной ему политической фигурой. Таким образом Русь превращалась в дружественное Византии, но суверенное государство.

Мятежники были разгромлены, а Владимир принял крещение — вероятно, в Крыму, в Корсуни (Херсонес), который русы взяли в подкрепление княжьих притязаний на политический брак. Но возможно, это было в Киеве или где-то еще — неважно. Этот спорный вопрос, кстати, в фильме аккуратно обойден, а кульминацией стала потрясающая сцена исповеди Владимира священнику Анастасу Корсунянину. Еще есть рассказ, что в Корсуни князь ослеп, но сразу после крещения был исцелен. И надо думать, действительно произошло нечто, сделавшее политический ход искренним личным покаянием. После женитьбы на царевне Анне Владимир отпустил всех своих жен и наложниц, помиловал врагов, низверг идолов и на месте их капищ воздвигал церкви.

Фильм заканчивается сценой массового крещения киевлян в водах Днепра. Принято считать, что это произошло в 988 году, но точная дата не очень важна. Главное, что это событие перевернуло жизнь страны.

«Из крещальной купели святого Владимира разрозненные и враждовавшие между собой племена вышли одним народом», — говорил Патриарх Московский и всея Руси Кирилл.

Многие исследователи отмечают, что крещение Руси произошло по сравнению с другими странами довольно мирно и быстро. Сопротивление, как в Новгороде, объяснялось скорее причинами политическими, нежели религиозными. Дольше всего противились утратившие власть волхвы — вплоть до XI века.

Плоды выбора

Выбор князя и народа предопределил судьбу страны на века.

«Если бы Святослав восторжествовал, он превратил бы Киев в базу разбойничьих набегов, в нечто подобное тому, чем был балтийский остров Руга (современный Рюген). Там гнездились славянские пираты, молившиеся богу Святовиту и наводившие ужас на немецких и датских купцов. Пираты воевали со всеми вокруг и в конце концов были уничтожены», — замечал Лев Гумилев.

Вместо этого настал золотой век Древнерусского государства.

«Все окутано дымкой оптимизма, того оптимизма, который был присущ раннему христианству Киевской Руси», — писал об этом периоде профессор Владимир Мавродин.

В результате крещения наша страна стала самой мощной евразийской державой, каковой остаётся до сего времени.

«Если бы Владимир думал так же, как наши некоторые современники, он никогда бы не сделал свой выбор, он бы остался язычником или стал бы христианином лично, но не крестил бы Русь, тогда не было бы ни Руси, ни Российской православной державы, ни Российской империи, ни современной России», — говорил на открытии памятника Владимиру Патриарх Кирилл.

Интересно, что историей не зафиксировано официальное прославление князя Владимира Церковью. При этом ни у кого не возникало сомнений в его святости. Ещё в середине XI века Иларион — первый русский по происхождению митрополит — сравнивал его с апостолами. Он был прав: по масштабу свершений, по глубине личного перерождения святой Владимир действительно напоминает первых учеников Христа. А самое убедительное доказательство благотворности деятельности Владимира — народное признание, выраженное в его былинном образе Красного Солнышка.

Давным-давно… на планете Арракис

Написано совместно с Богданом Виноградовым

Культовый научно-фантастический роман Герберта «Дюна» имел сложную судьбу — чего стоит только эпопея с изданием «Дюны», которую отказались печатать более двух десятков издательств! Не лучше дела обстояли и с его экранизаций.

От планов снять «пустынную сагу» в свое время отказались Ридли Скотт и Алехандро Ходоровски, а фильм Дэвида Линча получился настолько неудачным, что и по сей день знаменитый режиссер ничего не хочет о нем слышать. Понять это нетрудно — оригинальная «Дюна», мрачная и неторопливая, балансирует на грани между космооперой и философско-психологическим романом. Описания мыслей и чувств героев занимают ее важную часть, а передать это на большом экране очень непросто.

И вот настал черед канадского режиссера Дэнни Вильнева, большого фаната книжного первоисточника. Его авторский стиль во многом сложился под влиянием «интеллектуального кинематографа», не в последнюю очередь — нашего Андрея Тарковского. Получилось ли у Вильнева снять достойную организацию, способную привлечь не только эстетов-киноманов и поклонников творчества Герберта, но и массового зрителя?

Трудно найти рецензию, которая бы не отметила величественность и красоту пейзажей, показанных в фильме, в особенности — пустынь планеты Арракис. И это действительно так. Вильнев не боится крупных планов и длинных кадров, хотя и не перебарщивает с этим, как это порой случалось в предыдущих его фильмах. Правда, иногда его подводит тяга к темному освещению. Значительная часть действия происходит ночью, и режиссер не спешит побаловать зрителя источниками света. Жаль — рассматривать хочется не только пейзажи или монументальную архитектуру, но и игру актеров.

Ведь главные роли сыграли настоящие звезды — от молодого, но очень популярного Тимоти Шаламе (Пол Атрейдес), до известного по роли Кхала Дрого из «Игры престолов» и Аквамена из фильмов DC Джейсона Момоа. Чаще всего персонажи «Дюны» походят на свои книжные описания, или хотя бы соответствуют подходящему типажу, что не всегда получалось даже у Линча.

Кое-кто жалуется, что обилие известных лиц выбивает из погружения в сюжет — но для большинства зрителей такой каст оказался большой удачей. Актеры полностью отрабатывают свое, должно быть, немаленькое жалование, даже если экранного времени им досталось совсем немного. Как, например, зловещему барону Владимиру Харконнену в исполнении Стеллана Скарсгарда, или его племяннику-садисту Глоссе Рабану (его сыграл Дейв Батиста, бывший рестлер, оказавшийся на удивление талантливым и разноплановым актером).

Даже обязательная «политкорректная» составляющая «Дюны» в этом отношении выглядит по меркам 2021 года вполне умеренно. Пол и цвет кожи поменял всего один персонаж, а книжный «джихад» был заменен на нейтральную «священную войну». Объективно это пошло фильму на пользу, хотя вызвало негативные отзывы либеральной аудитории, недовольной, в том числе, и не очень большим, по ее мнению, числом женщин в кадре. Последнее уж совсем несправедливо: в мире Дюны «сильные женщины» играют далеко не последнюю роль, а в первом фильме показать это, очевидно, просто не хватило места.

Из первоисточника в фильм не попало и многое другое. Так, зрители мало что узнали о предыстории вселенной Дюны — войне с мыслящими машинами, после победы над которыми попал под запрет искусственный интеллект. В результате сложные вычисления стали выполнять специально обученные люди, ментаты, употребляющие стимулирующий наркотик. И если недостаток экспозиции простить еще можно — в конец концов, Питеру Джексону тоже пришлось опустить многое из книжного «Властелина колец» — то сами персонажи-ментаты также не сумели раскрыться на большом экране.

Хотя, пожалуй, виноват в этом не столько режиссер, и без того снявший фильм на два с половиной часа, а сам формат большого кино. Увы, сегодня даже длинные фильмы кажутся все более устаревшими на фоне дорогих сериалов.

Но в остальном Вильнев, рассказывая трагическую историю юного аристократа Пола Атрейдеса, прилежно следует сюжетной канве Герберта. Тут будет и смертельно опасный «тест» Преподобной матери ордена Бене Гессерит, в ходе которого юношу спасет Литания против страха, будут огромные пустынные черви и драгоценная Пряность (топливо для межзвездных кораблей, лекарство от старости и наркотик). Будут видения, интриги и предательства.

Как минимум, до кульминационного момента первой половины книги ставки и ритмы нарастают, и зритель проживает драматическую историю падения дома Атрейдесов вместе с персонажами. Батальная сцена пусть и не отличается особенным размахом, но создает напряжение и демонстрирует весьма и весьма приличные спецэффекты. А вот после этого структура дилогии дает сбой — и завершающаяся часть фильма, весьма продолжительная, ощущается лишь прологом к следующему.

Вильнев пошел на большой риск, разделив первую книгу на две независимых части, по каждой из которых намерен снять отдельный фильм. Разговоры о том, что на продолжение ему денег не дадут, давно уже стали хорошим тоном среди любителей кино. Однако ранние сборы в Европе (в Америке прокат начнется только в октябре, одновременно с выходом фильма на стриминговом сервисе HBO Max) дают основания для оптимизма. Вместо спрогнозированных 20 с лишним миллионов долларов, за первые выходные на момент написания статьи «Дюна» собрала уже 36.8 миллионов.

Похоже, что зрители по всему миру изголодались по большой и красивой фантастике, при этом не относящейся к поднадоевшим супергеройским франшизам, и не страдающей чрезмерной запутанностью в духе «Довода» Нолана. Косвенно на это указывает нетипично большая доля проданных билетов в формате IMAX. А это значит, что скорее всего мы еще увидим продолжение истории пророка Муад’Диба. И это радует — ведь в оригинале фильм называется «Дюна: часть первая», а заканчивается он словами «Это только начало!»

Мнение

Обезбоженный мир Дюны

Павел Ганипровский, писатель-фантаст.

Вселенная Дюны, придуманная Фрэнком Гербертом — это мир, куда никогда не приходил Христос. Мир, в прямом смысле слова, обезбоженный, что символизирует сама природа суперпустынной планеты Арракис. Здесь, очевидно, произошло то, в чем недруги всегда обвиняли христиан: ученики иудейского проповедника Иешуа, казненного римлянами, спрятали его тело и обманули историю, уверив всех, что он воскрес. Но он не воскрес, поскольку не был Богом и Христом. Это прямо подчеркнуто тем обстоятельством, что во вселенной Дюны пользуются шестидневной неделей — без воскресенья…

Развитие этого мира шло не по воле Божией, а по мудрости людей, и достигло… И чего оно достигло? Мир, где человечество широко распространилось по вселенной, с потрясающими воображение технологиями, с предельным раскрытием человеческих возможностей, в социальном плане пребывает на уровне средневековья, которое оказалось оптимальным способом организации больших людских сообществ.

Казалось бы, миром этим правят мощные силы, явные и тайные — от императора до супервумен общества Бене Гессерит. Но все они постоянно терпят поражения при не зависящих от них обстоятельствах, что наводит на мысль… да нет, прямо указывает, что есть Высшая Сила, неподконтрольная никому. Собственно, Герберт сам подтвердил все это фразой романа:

«Перед лицом этих фактов мы неизбежно приходим к выводу о том, что удивительно неэффективные действия Бене Гессерит стали результатом действий на более высоком уровне, о котором Бене Гессерит и не подозревали!»

Попытки искусственного создания мессии постоянно срываются. Пол Атрейдес отрекается от мессианства, в пророческом озарении увидев, что у человечества нет надежды. Правильно — здесь же мессия пришел не от Бога, а от людей. Сын Пола, Лето II, становится для этого мира богом-императором, и он действительно бессмертен и всемогущ — почти. Но кто же этот бог? Червь — в прямом смысле! И никто меня не убедит, что это случайная перекличка со строчкой Державина:

«Я царь, я раб, я червь, я Бог».

Только вот не Бог, а бог…

Алексей Балабанов, который шел по лучу

Алексей Балабанов — культовый режиссер, сформировавший менталитет целого поколения российских зрителей.

Смертельный инфаркт достал его 18 мая 2013 года, в 54 года, в сестрорецком санатории, где он, конечно же, работал над новым сценарием.

Смерть и незавершенность — вообще своеобразный «творческий метод» кинорежиссера Балабанова. И дело не в незавершенных проектах, хотя их было много. Не был, например, закончен его фильм «Река» о колонии прокаженных в Якутии, обещавший стать вершиной его творчества — в автокатастрофе погибла главная актриса. В машине тогда был и сам Балабанов с женой и сыном, но его тогда пронесло мимо смерти. Так и не был поставлен фильм про инопланетян с Сергеем Бодровым — Бодров погиб под лавиной. А фильм «Американец» с Майком Тайсоном не случился из-за смерти самого Балабанова.

Однако незавершенность — художественная, социальная, этическая — видна и в тех картинах Балабанова, которые вышли на экраны, прославив его имя.

Смерть и незавершенность — они есть в любой его ленте. Что бы он ни снимал: криминальную драму 90-х годов XX или конца XIX века, или криминальную комедию — еще более трешевую и чернушную, чем драма. Или фильм об афганской войне, тяжело травмировавшей поколение периода упадка СССР, к которому принадлежал он сам. Или картина по рассказу Булгакова о наркотической драме молодого врача.

Везде смерть, везде патология, везде отступничество от жизненного предназначения человека. Везде бесовщина — или материализованная в мире, как в «Уродах и людях», или гнездящаяся в человеческих душах — как во всех остальных его вещах.

Но это ни в коем случае не личные извращенные предпочтения режиссера, как полагают многие простецы.

«Почему всегда, когда я кушаю, ты говоришь про дерьмо?»

Бабабанов сам совершенно очевидным образом страдал от «чернушности» своего творчества. Но отрешиться от нее не мог — потому что для художника истина всегда важнее собственной боли.

Не говоря уж о том, что именно на такой треш имелся в те годы мощный социальный заказ от сограждан, самая активная часть жизни которых пришлась на 80–90 годы XX века. Когда-нибудь историки объединят время конца СССР и начала новой России в общий период смуты и станут скрупулезно разбирать ее исторические, этнологические и социальные механизмы. Но и им, и далеким от исторической науки людям будет очень трудно поставить себя на место наших современников, осознать, что переход из одного типа общества в другой — не только перестройка социума, но и перелом человеческой личности.

Может быть, им поможет искусство. В том числе и фильмы Балабанова, как нам помогают понять внутреннюю трагедию людей начала XX века тексты Алексея Толстого, Михаила Булгакова, Ивана Бунина. Ведь именно благодаря им мы осознаем, что радикальная смена правил социальной игры, изменение «цвета времени» — травмирующее душу событие, способное многих свести с ума. Что в начале и XX, и XXI веков происходило в массовом порядке.

«Что ж такое, были же люди как люди, и вдруг все сразу стали кретины. Парадокс».

Сошли-то сошли, но не все сгинули в психушках — иные кровавые безумцы 90-х, сменив аляповатые рубашки и кожаные жилетки на дизайнерские костюмы, вполне себе остались на плаву и сегодня активно «решают дела». Уже, конечно, не при помощи пули в лоб (хотя и так могут), но методами не менее действенными. И не менее безумными.

«А то, что уже не стреляют. Щас по-другому бизнес делают».

Ощущение потаенного безумия и хаоса под внешне спокойным течением жизни объединяет представителей балабановского поколения. Но он-то был гений, он не ощущал это смутно, тут же отправляя это неприятное чувство на дно сознания. Нет — он все видел ясно, имея при этом возможность воплотить — и воплощая — свое видение в зримые и яркие образы.

Настолько зримые и яркие, что они намертво вплелись в культурное пространство, ушли в народ, стали мемами. И проявляются в реальности.

«Вы мне, гады, еще за Севастополь ответите!»

Кто считает, что не ответили? Правда, еще не в полной мере…

«Скоро всей вашей Америке — кирдык».

Кто-то еще не видит, что постепенно подходит?

«На войне не надо думать. Думать надо до войны. А на войне нужно выживать. А чтобы выживать — надо убивать».

Уже знаем — слишком хорошо. И, не дай Бог, узнаем еще лучше.

«Русские на войне своих не бросают».

Вроде бы, в последнее время стараются. Во всяком случае, есть положительные примеры.

«Вот скажи мне, американец, в чем сила? Разве в деньгах?.. Я вот думаю, что сила в правде».

Кто-то этого еще не понял?..

Во всяком случае, для самого режиссера последнее было аксиомой. Но чтобы добыть эту правду, а потом показать ее людям, ему пришлось обнажать и обжигать душу. Жестоко и многократно. Иначе работать он не умел.

— Для меня отражение всегда сильнее луча, а Балабанов никогда не шел по этой формуле — он шел по прямой, по лучу, — говорил про него Никита Михалков.

Это перекликается со строчками Высоцкого:

Поэты ходят пятками по лезвию ножа.

И ранят в кровь свои босые души.

Да. И сердца…

Но такая жертва никогда не бесплодна. «Треш и угар» Балабанова на самом деле — культурологическая прививка от общественного лицемерия и извращенной двусмысленности. Поглядев в черное балабановское зеркало и увидев свое собственное лицо («оазис ужаса в песчаности тоски», по словам другого проклятого поэта, Шарля Бодлера), человек может стать лучше.

Должен стать лучше.

Потому что людям свойственно меняться.

Искушение «Матильдой»

Когда писалась эта статья, еще не состоялась премьера фильма Алексея Учителя «Матильда», повествующего о романе цесаревича, а потом российского императора Николая Александровича и балерины Матильды Кшесинской. Однако было ясно, что премьера не вызовет большего скандала, чем уже бушевал раньше. Обычные споры вокруг фильма, касающегося одного из узловых периодов отечественной истории, очень быстро перешли чуть ли не в гражданское противостояние. Но почему так случилось?

Достаточно одного пассионария…

Сначала все выглядело, как изолированная инициатива депутата Госдумы, бывшего прокурора Крыма Натальи Поклонской, обусловленная ее личным отношением к последнему русскому царю. После Русской весны Наталья Владимировна стала одной из самых популярных медийных фигур в российском политикуме. Когда она прошла в Думу, большинство наблюдателей решило, что она использует свою популярность обычным образом — для возведения прочной карьеры. Однако не была принята во внимание яркая пассионарность Поклонской, которая заставила ее пойти против майданного режима на Украине, став одним из главных символов сопротивления ему. Оказалось, что эти поступки были не рассчитанным риском, оправданным перспективой будущих преференций в Российской Федерации, а искренним безоглядным порывом.

Более того, оказалось, что этот порыв может быть направлен и к предмету, не слишком популярному в нашем, до сих пор достаточно левом по взглядам, обществе — например, к памяти Николая II. И когда Наталья Владимировна появилась на шествии Бессмертного полка с иконой царя-страстотерпца, в глазах очень многих она перестала быть «нашей няшей». Но более всего новоявленных хулителей вчерашней героини взбесило то, что ей, казалось бы, совершенно безразлична потеря этой самой популярности.

— Если бы я боялась испортить свой «имиджевый портрет», я бы, наверное, очень тихо работала, — говорит по этому поводу она сама.

А потом выяснилось, что в России хватает людей, поддерживающих взгляды Поклонской — и тут все началось серьезно.

Пока все выглядело, как свара известной депутатши с известным режиссером, большинство сограждан с умеренным интересом наблюдали за происходящим, лениво похрустывая попкорном. Когда Поклонская говорила о 40 тысячах россиян, протестующих против «Матильды», это пропускали мимо ушей. Наши люди привыкли к постоянному вранью, на голубом глазу произносимому политиками, и даже уже не особо осуждают их за него. Но сейчас уже очевидно, что недовольных фильмом гораздо больше, чем 40 и даже 100 тысяч — а именно столько подписей за запрет фильма на сегодняшний день собрала Поклонская.

Не маргинальный протест

Но еще более значимым стало то, что ее поддержали многие представители элиты. Против фильма высказались, например, депутаты Госдумы Николай Валуев и Алексей Журавлев (а, по словам Поклонской, ее единомышленников среди думцев гораздо больше), кинорежиссер Никита Михалков, председатель Общественного совета при минкульте Павел Пожигайло, руководители некоторых регионов. Сюрпризом стала позиция руководства Чечни и Дагестана, которое просило не показывать фильм на территории своих республик. Казалось бы, мусульманские области и русский царь, канонизированный Православной Церковью — что между ними общего?.. Оказалось, там память о государе тоже для многих священна. Глава Чечни Рамзан Кадыров вспомнил о Дикой дивизии, состоявшей из кавказцев, которая до конца оставалась преданной монарху. Так что слова Поклонской о неких муфтиях, выразивших протест против фильма, тоже были правдой.

Ну и, разумеется, фильм безусловно осуждает Православная Церковь, причем не только русская. Например, по словам Поклонской, один из протестов поступил от священноначалия Афонского монастыря в Греции, другой — от настоятеля монастыря в американском Сиэтле. Против фильма уже высказались не менее десяти архиереев, возглавляющих епархии РПЦ, и великое множество духовенства рангом ниже.

Вахтанг Кипшидзе, заместитель председателя синодального Отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, напомнив, что на тот момент на имя Патриарха поступило более 55 тысяч протестов верующих против фильма, сказал:

— Мы констатируем поляризацию мнений относительно фильма «Матильда» и убеждены, что настало время для прекращения взаимных обвинений и налаживания диалога, условием для которого с нашей стороны является безусловное уважение к памяти семьи последнего российского императора, вместе с несовершеннолетними детьми зверски убитого нелюдями.

Дольше всех паузу держал сам святейший — очевидно, не желая втягивать в Церковь в очередной «культурный» скандал. Однако дальше молчать было невозможно, и 12 октября, открывая заседание высшего церковного совета РПЦ, Патриарх Кирилл сказал:

— События ХХ века для многих людей — это все еще кровоточащая рана. Царственные страстотерпцы, сонм новомучеников и исповедников за веру, сотни тысяч жертв, уничтоженное духовное наследие, изгнание интеллектуального цвета нации за ее пределы… К сожалению, эти горькие страницы нашего прошлого сегодня часто становятся предметом спекуляций, в том числе и на художественном уровне. Художник имеет право на художественный вымысел. Но художественный вымысел и ложь — это разные вещи. Художественный вымысел является драматургическим приемом и как таковой усиливает интерес зрителя к историческим фактам. Ложь — это не драматургический прием. Ложь грубо искажает историческую действительность и сознательно вводит людей в заблуждение… Хочется надеяться, что все наши воспоминания о событиях недавнего прошлого — в том числе в форме произведений искусства — будут содействовать прежде всего примирению, а не служить источником новых раздоров и гражданских распрей, не становиться поводом для оскорбления чьих-либо чувств и ценностей.

Название «Матильда» произнесено не было, но в Патриархии подтвердили, что речь шла именно ней. Более того, Патриарх связал нынешнее общественное противостояние, вызванное фильмом, и то, которое постигло Россию сто лет назад. Это логично: «Матильда» — чуть ли не единственный художественный фильм, созданный в нашей стране к юбилею катастрофы 1917 года. Получается, что начатое тогда продолжается сегодня. И, казалось бы, поросшая быльем история о зверском убийстве в Ипатьевском доме, укрытая с неизвестно чьим прахом в усыпальнице Петропавловского собора, на самом деле до сих пор кровоточит в сознании народа.

Страх и ненависть

И это очень многих испугало. Мысль о том, что на поставленные сто лет назад вопросы до сих пор не дано ответов, и что рано или поздно их придется давать, многих выводит из себя. Отсюда и цунами обвинений, обрушившееся на ту, кто первой поднял больной вопрос — Наталью Поклонскую. Если сначала ее монархизм и православность воспринимались либеральной и левой (да и некоторой частью правой) российской элитой с жалостливой улыбочкой — мол, что возьмешь с убогой, то теперь Наталья Владимировна вызывает в этих кругах настоящую ненависть.

Хотя в принципе, ничего необычного в таком поведении политика нет — в других странах христианские ценности защищают целые партии.

— Наталья Поклонская не боится защищать именно политическими методами христианские ценности, — говорит глава ВЦИОМ Валерий Федоров. — Негатив по отношению к ней связан с тем, что подобная практика не принята в России, непривычна и кажется чем-то из ряда вон выходящим. Между тем, в последние годы общественные вопросы часто находятся на грани политики и морали, их необходимо решать на законодательном уровне.

Кстати, слова Патриарха, надо думать, подведшие черту под вопросом об официальном отношении РПЦ к «Матильде», выводят Поклонскую из-под обвинения в царебожии, которое периодически бросается ей. Царебожники — маргинальная группа православных, придающих царской власти абсолютную святость. Их учение о «царе-искупителе», под которым они понимают Николая Александровича, прямо противоречит церковному учению, что Искупителем человечества может быть только Христос. Ересь царебожия прослеживается, например, в заявлениях организации «Христианское государство — Святая Русь» (ХГСР), угрожавшего поджогами кинотеатров, которые будут показывать «Матильду».

Этот факт и последующие события — попытка поджога студии Алексея Учителя в Петербурге, автомобилей у офиса его адвоката в Москве и кинотеатра в Екатеринбурге, дали было основания обвинять Поклонскую в призывах к терроризму. Однако она сразу купировала такую возможность, потребовав у генпрокурора проверить деятельность ХГСР. Закончилось это арестом верхушки организации и внесением ее членами Поклонской в «черный список».

Вообще говоря, ХГСР, название которой схоже по звучанию с запрещенным в РФ «Исламским государством», достаточно мутна. Она появилась из ниоткуда и создана людьми с довольно темным прошлым. А учитывая, что силовые акции противников «Матильды» не только не привели к запрету фильма, но и не нанесли ни малейшего ущерба его создателям (например, сожженные в Москве автомобили принадлежали совершенно посторонним людям), поневоле закрадывается конспирологическое предположение, что деятельность ХГСР направлена на дискредитацию движения против «Матильды».

Вековое противостояние

Поклонская сотрудничает с другими православно-монархическими организациями — «Сорок сороков» и «Царский крест», в программных документах которого нет ни экстремизма, ни следов царебожия (хотя не исключено, что такие настроения имеют место у отдельных их членов). Все акции, инициированные этими движениями, до сих пор носили исключительно мирный характер — это молитвенные стояния и сбор подписей за заперт фильма.

— Позиция православной общественности, людей, которые молятся в связи с выходом фильма «Матильда» или направляют обращения в адрес тех, от кого зависит решение о прокате, и акты демонстративного насилия — явления из разных нравственных галактик. Мы осуждали, осуждаем и будем осуждать действия псевдорелигиозных радикалов, какой бы религией они ни прикрывались, потому что подобные действия одинаково чужды мировоззрению любого верующего человек, — говорит Владимир Легойда, председатель Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом.

Однако нездоровая атмосфера вокруг фильма с неизбежностью будет подвигать душевно нездоровых маргиналов на безумные акции.

— Любое кипение общественных страстей провоцирует маргиналов и психически неустойчивых людей к противоправным действиям. Один из моих друзей, к сожалению, предположил, что срывы маргиналов — плохой звонок для той стороны, которую они представляют. Не соглашусь — это ровным счетом ничего не говорит о правоте-неправоте. Если хорошо заварить кашу — маргинальные акции неизбежны, — говорит писательница Елена Чудинова.

Причем, эти акции исходят с обеих сторон конфликта. Так в начале августа психически больной 37-летний новосибирец повредил скульптуру цесаревича Алексея на памятнике ему и его отцу царю Николаю Александровичу. Эта манифестация явно была вызвана разгоревшимися тогда с новой силой баталиями вокруг «Матильды».

— Изуродовать скульптурный лик мальчика — уже однажды зверски убитого, добитого прикладами и штыками… В этом вся их суть — что тут добавить? Они готовы убивать нас вновь и вновь — пока не умрет Честь, пока нормальные русские лица не останутся единственно достоянием музеев живописи… Есть просто они — красные. И есть мы, белые. И есть завтрашний (не вчерашний) день, в котором будет либо право, либо новый лик террора, — сказала по этому поводу Елена Чудинова.

Сказано, может быть, чересчур экспрессивно, но мысль просматривается верная — противостояние столетней давности отнюдь не изжито. Так что удивляться, почему это вокруг обычного исторического фильма кипят такие страсти, не приходятся: может быть и не желая того, создатели ленты задели все еще воспаленный нерв России, и она вновь закричала от боли. Этого не могло произойти раньше, например, по поводу советского фильма «Агония», в котором образ царской семьи тоже был подан не лучшим образом — понятно, что в СССР иначе и быть не может, режиссер Элем Климов и так поднял полузапретную тогда тему. Не произошло это и с недавно вышедшим на экраны фильмом «Викинг», в котором образ другого святого — равноапостольного князя Владимира — весьма далек от умилительно-лубочного. Этим он вызвал возмущение некоторых патриотов — далеких от православия. А на православных, напротив, произвел самое благоприятное впечатление.

— В случае с «Викингом» авторы фильма представили на экране пусть очень горькую, но правду истории. Об этой неприглядной правде нам повествуют древние летописи и жития. Они доносят до потомков поистине ужасающий образ князя Владимира до его крещения и лишь потом говорят о поразительном его преображении из языческого чудовища в того милосердного, мудрого и могущественного Владимира Красно Солнышко, которого более тысячи лет так почитает и любит наш народ. В случае же с «Матильдой», к сожалению, все происходит иначе. Сюжет и сценарий фильма построены на неправде, — объясняет недоумевающим светским людям епископ Егорьевский Тихон (Шевкунов).

Попробовать яд

Тут следует рассмотреть главный аргумент сторонников фильма: что ни один из его хулителей его еще не видел. В этом есть доля лукавства: кое-кто уже и видел на закрытых показах, некоторые, как тот же владыка Тихон, читали сценарий, и очень многие посмотрели несколько трейлеров ленты. Для того, чтобы составить о ней впечатление, этого, наверное, достаточно.

Хотя здесь действительно есть некоторое противоречие: смотреть такой фильм для церковного человека само по себе является грехом. Так что многие его и не посмотрят.

— Говорят, надо посмотреть, чтобы вникнуть. Но во что? В постельную сцену святого угодника Божьего и правителя Российского?.. — вопрошает Наталья Поклонская. — Надо понимать, что, посмотрев фильм, люди невольно уже становятся сопричастны к осквернению православной веры. Чтобы понимать, смертоносный яд или нет, не обязательно его пить, тем более, до конца. Надо лишь почитать сопроводительную надпись на бутылочке. Кто посмеет сказать человеку: «Проверь! Ты же не пробовал, а говоришь, что яд»? Отвечу: тот, кто либо хочет погибели другого человека, либо безразличен к нему… Речь сейчас идет об общеизвестном факте — о сюжете и замысле фильма. А это блудство. Причем блудство не какого-то Семена Семеновича, а блудство святого и правителя России, представляемое немецким порноактером, пропагандирующим сатанизм.

Действительно, выбор на главную роль немецкого актера Ларса Айдингера значительно подлил масла в огонь. Конечно, формально фильмы, в которых он снимался, не подпадают под определение порнографических, однако от благочестия они, мягко говоря, весьма далеки. Да и его антихристианские взгляды тоже, вроде бы, не секрет. А ведь, повторимся, этому актеру выпало воплотить на экране роль святого… Сам актер этого явно не понял и, похоже, от непонимания впал в панику. Так он заявил, что не поедет на премьеру фильма.

— Я боюсь, что кто-то причинит мне боль или нападет на меня, — признался он.

Отказались приезжать на премьеру и другие сыгравшие в фильме иностранные актеры.

Этот испуг, кстати, разрушает одну из конспирологических версий — что скандал вокруг фильма инициирован его создателями в рекламных целях. Возможно, они и рассчитывали на некую православную «движуху» вокруг ленты, но явно были уверены, что это будет весело, не страшно и действительно послужит ее продвижению. Но когда сотни тысяч людей стали выражать протест, когда против фильма выступили власть имущие, когда отдельные кинотеатры и целые их сети стали отказываться от демонстрации фильма, а телеканалы — от его рекламы, стало ясно, что это уже не игрушки.

— Не пожелаю никому такой рекламы, — обронил недавно Алексей Учитель.

Тем более что борьба Поклонской с «Матильдой» не ограничивается протестами. Как бывший прокурор и заместитель председателя комитета ГД по безопасности и противодействию коррупции, она стала поднимать связанные с фильмом юридические и финансовые проблемы. А они есть: например, крайне мутные схемы финансирования картины через кипрские офшоры или тот факт, что первоначально утвержденный сценарий не касался истории Матильды и Николая Александровича, а был лишь повествованием о жизни великой балерины. Не секрет, что отечественное кинопроизводство зачастую служит финансовым интересам могущественных структур. Потому перспектива падения сборов от фильма, похоже, взволновала многих влиятельных людей.

Но самое удивительное в этой истории то, что личность человека, погибшего почти сто лет назад, так волнует множество наших современников. В стремлении защитить память последнего русского царя ощущается буквально личное отношение к нему — словно кто-то оскорбил отца этих людей. И это не спишешь на моду или коллективный психоз — тут угадывается нечто таинственное, не от мира сего.

«Это очень личный вопрос, о котором не хотелось бы говорить», — ответила Поклонская на вопрос об истоках ее отношения к царю-страстотерпцу.

Экспертное мнение

Петр Мультатули, кандидат исторических наук

Из справки об исторической достоверности художественного фильма режиссера Алексея Учителя (по сценарию и двум трейлерам).

1. Образы императора Николая II и Императрицы Александры Феодоровны, их взаимоотношения, подвергнуты глумлению и клевете. Николай II представлен как глупый, никчемный человек, подвергнутый блудной страсти, прелюбодей, участвующий в оккультных сеансах и лишенный чувства долга перед Богом и Россией.

Императрица Александра Феодоровна изображена как оккультистка, фанатичка, гадающая и колдующая на крови, годовая убить свою «соперницу» ножом.

Глубокая любовь, существовавшая на самом деле между Николаем II и Александрой Феодоровной с самого юного возраста, авторами сценария и режиссером Учителем отрицается, и на ее место ставится «страстная любовь» Николая II к Матильде Кшесинской.

2. Исторические события в сценарии и трейлерах фильма «Матильда» искажены коренным образом, как фактическом, так и

морально-нравственном плане, и практически ни в коей мере не соответствуют исторической действительности.

Акира Куросава — ками японского кино

Мало сказать, что Акира Куросава — явление в японском кино, он и сам в какой-то степени нихон эйга, японское кино.

По крайней мере для людей Запада. Ибо долгое время там знать не знали, что Япония является великой кинематографической державой — несмотря на то, что первый японский игровой фильм появился немногим позже первого европейского: в 1899 году, назывался он «Любование кленовыми листьями» и играли в нём актёры театра кабуки — они до сих пор играют в японских фильмах.

Но до выхода в 1950 году фильма Куросавы «Расёмон» по новелле классика новой японской литературы Рюноскэ Акутагавы широкая публика на Западе понятия не имела о нихон эйга, не слышала имена его деятелей — от первого кинорежиссёра Цунэкити Сёдзо, до учителя Куросавы Кадзиро Ямамото.

А вот Куросаву в мире узнали, почти сразу он стал олицетворять кинематограф Страны восходящего солнца и олицетворял его всю свою долгую жизнь. Более того, он оказал огромное влияние на кинематограф мировой, на творчество таких его корифеев, как Федерико Феллини, Андрей Тарковский, Джордж Лукас. Да что говорить, если даже наиболее известный классический голливудский вестерн — всего лишь римейк «Семи самураев» Куросавы…

Но и он сам питался от мирового кинематографа и шире — всей культуры. Ставил фильмы по мировой литературной классике — от Шекспира, до Дэшила Хаммета, перенося их действие в разные периоды истории родной страны. Особенно близка была ему классика русская: уже вторая его самостоятельная лента стала экранизацией романа Фёдора Достоевского «Идиот» — правда, действие происходит на острове Хоккайдо.

«Достоевский всё ещё остаётся моим любимым писателем, и он единственный — как я считаю — кто правдиво писал о человеческом существовании», — говорил режиссёр.

Ставил он фильмы по «Смерти Ивана Ильича» Льва Толстого и «На дне» Максима Горького, а в 1975 году на студии «Мосфильм» поставил фильм «Дерсу Узала» по мотивам произведений Владимира Арсеньева.

Он не только делал кино, но и открывал актёров, ярчайшей звездой среди которых блистает великий Тосиро Мифунэ, которого Куросава снимал с самого начала своей кинокарьеры.

57 лет в кино, более трёх десятков фильмов, шесть из которых входят в 250 лучших лент по версии IMDb, бесчисленное количество наград и премий… Но Куросава больше, чем кинематограф — он стоит теперь в одном ряду с гениями японского искусства всех времён, великими писателями, поэтами, драматургами, художниками. Кстати, в юности он сам начинал как художник — что вполне естественно для национальной эстетической традиции, более всего ценящей визуальную красоту.

Скончавшись в 1998 году, он упокоился в древней столице Японии Камакуре, в синтоистском храме Анъё-ин. И если когда-нибудь эта религиозная традиция решит, что национальному кинематографу необходим свой божественный покровитель — ками, уверен, что им будет провозглашён Акира Куросава.