Ты - наша

23

— Вася, ты с нами?

— А?

— Блин, ты хоть слушала, что я говорила?

— А-а-а… Марин, я что-то отвлеклась…

— Да ты сегодня весь день в облаках летаешь!

Вздыхаю, покаянно опуская взгляд и соглашаясь с претензиями одногруппницы. Я реально сегодня не в себе.

Болит голова, дико хочется есть и еще больше спать. Ночь прошла в разборках с родителями и судорожных метаниях по слишком душной и горячей кровати.

Ну, и утро, естествненно, порадовало невменяемой физиономией в зеркале. Глаза были настолько дикими, что я, отшатнувшись, чуть было не выругалась.

Попыталась привести себя в порядок, но, учитывая, что косметики в доме не водилось, удалось только немного сбить лихорадочный румянец со щек, и на этом все. Волосы тоже ни в какую не плелись, выскальзывали из-под пальцев.

Ну и фиг с ним! Лохматая пойду!

Все три пары я провела в пограничном состоянии, бесконечно проматывая в голове события последних суток.

И с огорчением убеждаясь, что есть в этом мире процессы, которые не поддаются контролю.

Нет, кое-какие успехи у меня все же есть. Непонятно, каким образом, не иначе, святой дух помог, не отвернулся в трудный момент, мне удалось убедить родителей, что замужество я рассматриваю только после окончания универа.

Не скажу, что они были в восторге, отец вообще кричал, что в таком случае, знать меня не желает, и я ему не дочь, но, в итоге, мы с мамой смогли его смягчить.

Пришлось пойти на уступки, конечно, не без этого, так что у меня теперь дополнительная нагрузка в нашем молельном доме, буду помогать прибираться, менять свечи делать всякую другую черную работу, которой всегда много, а желающих, почему-то, не вагон. Это странно, кстати, все же такие верующие… А работать бесплатно на благо создателя никто не стремится…

Озвучивать свои крамольные мысли я не стала, разумеется, просто кивнула, соглашаясь два раза в неделю по вечерам работать в общине.

Все остальные вечера я планировала отдать учебе. И как можно реже появляться дома, а со временем, чем черт не шутит, найти подработку и свалить из родительского дома.

А то, чем больше мозолишь им глаза, тем больше искушения поправить свое положение в общине за мой счет.

Как бы то ни было, но с родитльским контролем вопрос был решен. А вот со всем остальным…

Я очень сильно переживала из-за Тошки и его неожиданных и совершенно не нужных мне признаний.

Плакала, пытаясь придумать, как все вернуть назад, нашу дружбу, наши хорошие отношения. С горечью понимала, что это невозможно. От этого еще больше расстраивалась и плакала.

На этом фоне забыла совсем про Лиса и Камня, просто из головы они выветрились.

И очень даже напрасно, как оказалось.

Потому что прямо утром, на пороге универа, увидела и одного, и второго.

И, вишенкой на торте — Тошку!

Тошка с Лисом стояли вместе и, лениво перебрасываясь словами, синхронно шарили по толпе поднимающихся студентов взглядами.

А Камень просиживал зад на капоте своей черной машины, весь такой буртальный, в авиаторах, кожаной куртке и сногсшибательной ауре бедбоя. Неподалеку от него прыгали несколько уже основательно ушибленных поклонниц, возбужденно покусывали акриловые ноготки и бессмысленно улыбались, но Камню, как обычно, было на всех пофиг.

Очки не давали понять, смотрит ли он на кого-то конкретно, но вот чувствовала я, что запросто и этот товарищ по мою душу может тут отираться.

Преставив себе экшн-сцену с тремя известными мне величинами, я затормозила, а затем и вовсе, развернувшись, рванула прочь от крыльца, пока меня не заметили. Что-то подсказывало, что парни не в курсе о том, что их интересы ко мне не эксклюзивны, и могут сильно удивиться.

Я, конечно, не стадала манией величия, но вдруг еще начнут разбираться? Со мной, в первую очередь. Ославят на весь универ…

Чур меня!

На пары я опоздала, конечно, потому что пошла другим путем, через соседний корпус по крытой галерее, но зато и проблем не поимела.

В коматозе отсидев три пары, спокойно собиралась домой, и тут меня словила Маринка.

И вот я смотрю на нее в недоумении, и все понять не могу, чего она хочет от меня?

— Я говорю, пошли с нами! Прослушивание в группу будет!

— Какую группу еще? — вздыхаю я, уяснив, наконец, суть просьбы. И хочу добавить, что с меня и хора два раза в неделю вполне достаточно, но одногруппница перебивает:

— Как какую? — подпрыгивает Маринка от возбуждения, — ты не в курсе, что ли, что университетская группа занимает первые места на всяких фестивалях, в конкурсах? Если попадем туда, то это гарантия повышенной степухи! И всякие бонусы, типа общаги и оплачиваемой дороги.

— А ты петь умеешь? — спрашиваю я удивленно. Не замечала за ней таких талантов.

— Нет, но ты тоже не умеешь же! Но попробовать надо. Пошли для массовки! Вдруг повезет.

Вздыхаю, прикидывая, что у меня до допов есть еще два часа. Поспать бы… Но дома мне никто не даст, а тут где-то прятаться и кемарить… Ну… Такое…

— Ладно, — вздыхаю я, — пошли.

— О, круто! — воодушевляется Маринка, — двигаем тогда, а то там сейчас первые курсы набегут еще.

Мы идем по крытой галерее в сторону актового зала, я слушаю треп Маринки о том, что, даже если не умеешь петь, то можно прорваться, главное, быть активной и круто выглядеть. Слушаю и молчу, не желая говорить одногруппнице, как сильно она заблуждается. И насчет прорваться, если не умеешь петь. И насчет меня. Потому что, в отличие от Маринки, я петь умею.