Ты - наша

72

— Малыш, вообще не думай про это, — Лис лениво и сыто целует меня, урчит в ухо на мягких оборотах, с сексуальным похрипыванием, — это наши проблемы.

— Ну как это? — удивляюсь я, не желая очаровываться и успокаиваться, смотрю на Камня, медленными задумчивыми движениями наглаживающего мои ступни, — это же… и из-за меня в том числе!

Мы прогуливаем первую пару, если что.

Верней, я прогуливаю, а парни, оказывается, изначально не планировали на нее идти.

Почаса никому ни на что не хватило.

Камень, выведенный до предела “беспределом сивого придурка”, резко свернул с привычной дороги, вырулил к набережной, в закуток, который в нашем городе был всем знаком под названием “тупичок любви”.

Туда по ночам приезжали люди, желающие уединиться для вполне понятных вещей. Я, правда, бы не в курсе такого интересного места… До некоторых пор.

А теперь очень даже в курсе.

Днем, тем более в такое раннее время, ни одной машины там не было, и никто не мог помешать.

Камень, матерно рыча, затормозил, выбрался из-за руля, открыл заднюю дверь, плюхнулся на сиденье и бесцеремонно вытянул меня из-под Лиса.

Я лишь ахнуть успела, а Лис — хлопнуть ушами.

Камень впился в мои испуганные губы жадным поцелуем, попутно лапая везде, где мог достать, зарычал еще сильнее, сладко сжав голые ягодицы, потому что Лис тоже времени не терял, успел раздеть. Камень, обрадованный этим открытием, чуть приподнял меня, оттягивая резинку спортивных штанов вниз, а в следующее мгновение я взвизгнула от неожиданной обжигающей наполненности.

— Ох…уеть… — в два приема выдохнул Камень, не отрывая бешеного взгляда от моего изумленного лица, затормозил, не обращая внимания на пришедшего в себя Лиса, матерящегося громко и с душой, протянул ладонь к моему лицу, неожиданно мягко привлек ближе к себе, поцеловал… Нет, не поцеловал, а погрузился в меня, медленно, жарко, плотно так, что никакой возможности шевельнуться не было.

Я застонала, вцепилась в его мощную шею ногтями, умирая от потребности в движении. Горячем, тяжелом, таком нужном сейчас.

Он приучил к этому сказочному ощущению себя глубоко внутри моего тела.

Показал, как это невероятно, как это вкусно до слюноотделения.

Как небоходимо.

— Камень, сука! — высказывался рядом Лис, тяжело дыша и глядя на меня воспаленными блестящими глазами, — я ее для себя грел! А ты!.. Малыш… Малыш, я тоже хочу…

Камень не отпускал меня, пеленая своими лапами, целуя, целуя, целуя и двигаясь. Медленно, сильно, коротко, практически не выходя. На заднем сиденье машины было довольно просторно, но все равно не выпрямиться, и дышать тяжело, больно!

Лис отцепил мою ладонь от шеи Камня, укусил в запястье от избытка чувств, затем поцеловал туда же, а потом устроил пальцы себе на горячий, твердый член, сжал, не желая ждать, пока Камень меня отпустит.

— Малыш, малыш… — запаленно шептал он, — потом в рот возьмешь? Да? Да?

Камень положил тяжелые лапы на мои бедра, все сильнее двигаясь, горячо дыша мне в губы.

Лис, придвинувшись ближе, повернул меня к себе за подбородок и тоже поцеловал.

Так обиженно-грубо, по-собственнически, сжимая мою ладонь на члене и все быстрее двигая ею по стволу.

И я привычно уплыла в свой кайф, так остро-нежно, мощно и неконтролируемо, что глаза закатились от наслаждения.

Меня трясло, выкручивало, казалось, все суставы сладкой болью, и момент, когда Камень снял меня с члена, передавая в жаждущие руки Лиса, не осознался.

Лис, радостно выдохнув, надавил мне на затылок, безмолвно прося ласки.

И зарычал довольно, когда я легко коснулась губами его напряженного члена.

— Малыш, блять…

Он не умел молчать во время секса, неугомонный.

А Камень умел.

Их запах, смешавшийся в ограниченном пространстве салона, вывел мои эмоции на новый уровень, и я застонала от второй волны наслаждения, выпуская изо рта член Лиса и глядя, как он, не тормозя, перехватывает себя и доводит двумя движениями до финала.

Как часто с ними бывало, от запредельной чувственности, откровенности и безумной наполненности эмоциями, я чуть-чуть потерялась во времени, и пришла в себя уже в их руках.

Там же, на заднем сиденье машины, лежа щекой на груди Лиса, а ногами — на коленях Камня.

Они быстро и методично убрали с себя и меня следы нашего общего безумия, а потом передали из рук в руки бутылку с водой.

— Ко второй пойдешь, малыш, — рассмеялся Лис, поймав мой взгляд на панели машины.

— Боже… — пробормотала я, приходя в себя, — вы невыносимы… Мы же договаривались…

— Сама виновата, малыш, — вздохнул Лис, — какого хера такая сладкая? Нельзя же так. Одни нервы же…

Камень ничего не сказал, но ноги мои потискал со значением. Поддержал, то есть, приятеля.

Я выдохнула расстроенно и решила, раз уж у нас внезапно время образовалось свободное, уточнить по поводу общего бизнеса, про который меня почему-то забыли поставить в известность.

Спросила.

И вот теперь перевожу возмущенно взгляд с одной сытой физиономии на другую, пытаясь понять: они так издеваются надо мной, что ли? Или вообще ни во что не ставят?

Судя по всему, второе, да…

Становится обидно, особенно, учитывая, что они только что со мной делали.

Это такое ужасное ощущение, когда в процессе тебе все нравится, потому что невероятно же! И горячо, и остро, и так, что просто сносит голову напрочь, ни одной мысли разумной не остается в голове!

Словно опьянение.

После которого наступает похмелье.

Горькое.

И все произошедшее кажется уже чем-то пошлым, неправильным. И свои эмоции тоже неправильные.

Они… Они играют со мной, как с куклой.

Как с комнатной собачкой, которую, конечно, гладят, усипуськают, и, наверно, даже любят… По-своему.

Но вот объяснять ей что-то, принимать всерьез…

Медленно убираю ноги с коленей Камня, отталкиваюсь ладонями от груди Лиса, сажусь ровнее, поправляю волосы, ищу взглядом свои джинсы.

И все это — в полном молчании.

Парни настороженно наблюдают за мной, видно, осознав, что что-то не понравилось в их ответах.

Нахожу джинсы, неловко пытаюсь натянуть их, что в ограниченном двумя здоровенными парнями пространстве заднего сиденья очень непросто сделать. Но я стараюсь. Молча.

Застегиваю пуговку на поясе, потом рубашку, тянусь к пуховику.

И на этом моменте парни приходят в себя.

— Эй, малыш! — Лис аккуратно помогает накинуть на плечи пуховичок, заглядывает в глаза, — ты чего, обиделась, что ли?

— А я имею право обижаться? — сухо спрашиваю я.

— Малыш, ну хватит… — он улыбается, очаровательно-весело, привычно пуская в ход все свои хулиганские чары, — просто мы еще сами не особо…

— Я узнаю о том, что вы мутите что-то, от Маринки, — прерываю я его, — а она — от Тигра. То есть, все вокруг в курсе.

Камень тяжело и злобно матерится рядом, проклиная длинный язык “сивого придурка”.

— А чего это я? — тут же переключается на него Лис, — это твой дружбан язык распускает, а не мои! Так что это с тебя спрашивать надо!

— Да я, блять, вообще никому ничего!

— Можно подумать, я чего!

— А откуда тогда?

— Потому что морду надо попроще делать!

— Да кто бы про морду!

— Дайте мне выйти и потом ругайтесь! — рычу, не выдерживая перепалки, парни замолкают, а я, пользуясь их легкой оторопью, пробиваю себе дорогу к свободе, используя более слабое звено. То есть, пиная Лиса ногами, чтоб выпустил.

Камня-то пинать бесполезно.

— Аш-ш-ш… Малыш… — шипит Лис, удачно ударенный мной в бедро, — ты чего?

— Выйти дай! — приказываю злобно, — мне душно тут!

Лис выскакивает на улицу, вытягивает меня за руку, как репку, но не отпускает, прижимает к себе, не давая отступить, вырваться, гладит, шепчет успокаивающе:

— Ну ты чего завелась, малыш? Мы просто сами пока еще не особо в теме, понимаешь? Кое-какие наметки есть, но ничего серьезного…

Хлопает дверь, и через минуту со спины ко мне прижимается Камень, очень правильно и логично замыкая наш треугольник.

Он ничего не говорит, просто тянет к себе, положив руки на живот, вздыхает.

— Ну прости, малыш… — Лис болтает за двоих, пытаясь заверить, задобрить, — мы реально пока ничего сказать не можем… Но да, ты права… Мы хотим общий бизнес. И хотим, чтоб у нас все дальше было, понимаешь? Вот так, как сейчас, вместе…

Замираю, понимая, что сейчас речь идет о нашем будущем. О том самом, о котором я боялась даже помыслить, тщательно запирая все сомнения и страхи на замок.

— А ты, — хрипит Камень мне в макушку, и ладони на животе сжимаются сильнее, — ты хочешь… С нами? Дальше?

Так…

Мне надо воздуха…

Ох, е-мое…

Чуть-чуть отстраняюсь, так, что видеть их обоих.

Позволяют, немного ослабляя путы рук.

И смотрят, невероятно одинаково сейчас. Напряженно.

— Вы… серьезно? — голос от волнения глохнет.

— Да, малыш, — говорит Лис, а Камень кивает.

— Но… Ох… Погодите… Как вы себе это представляете?

— Охуенно мы себе это представляем, малыш! — скалится Лис, — ты себе представить не можешь, насколько.

— Но это же… Неправильно, да? Я думала…

— Ты думала, что мы поиграем и все? — спрашивает Камень, и его тон, жесткий и холодный, режет по живому.

Он умеет задавать правильные вопросы.

И в нужное время.

И не боится ответов.

А я боюсь.

Потому что…

Потому что не думала я! Боялась думать!

— Малыш, даже не надейся… — невесело улыбается Лис, — это надолго. Да, каменная морда?

— Да, — кивает Камень, не сводя с меня взгляда, — надолго. Навсегда.

Боже мой, какие слова…

Мне становится жарко до невозможности, потею в своем расстегнутом пуховичке, перевожу взгляд с одного на второго, выискивая хотя бы следы нерешительности. Сомнений. Шутки.

Ничего похожего.

Все очень, очень серьезно.

— Но как мы?..

— Малыш, нет ничего, чего нельзя было бы решить… — пожимает плечами Лис, — главное, чтоб ты была согласна. А ты же согласна, да?

Они давят на меня своими взглядами, ждущими, острыми.

И, совершенно неосознанно, подаются оба вперед, впиваясь требовательно глазами в мое лицо.

Я не могу отвести взгляда от них.

И понимаю, со всей ясностью, что сейчас мне надо дать ответ.

На мгновение представляю, как говорю “нет”.

Хочу ли я сказать “нет”?

Море “за” за это “нет”…

И только одно “против”.

Мои чувства.

— Согласна, — шепчу я, прежде, чем успеваю все взвесить.

Не хочу ничего взвешивать.

Хочу жить.

И чтоб они были рядом.

Оба.

Это так страшно: в пропасть без оглядки! Жутко! И свободно внезапно.

Потому что в следующее мгновение я взлетаю, высоко-высоко, парю над землей. И мои парни, мои любовники, мои странные первые отношения… Это все — крылья за спиной.

Они кружат меня, передают друг другу, целуют по очереди, смеются. И на лицах их — облегчение. И радость.

И еще… что-то.

То, что я боюсь назвать правильным словом, даже у себя в голове.

— Надеюсь, ничего криминального? — уточняю я уже в машине, на пути в универ, после того, как мы наобнимались, нацеловались, чуть было опять не занялись сексом на эмоциях, еле-еле успев тормознуть, потому что времени оставалось критически мало до начала второй пары.

— Нет, малыш, ну что ты! — улыбается Лис с заднего сиденья, — все в рамках закона!

Камень молчит.

И я не начинаю снова накалять, хотя почему-то кажется, что они не договаривают.

— Пожалуйста, — стараясь быть убедительной, говорю я, — не надо ничего такого! Мы можем работать. Я хорошо буду зарабатывать в группе, я уже столько заработала! И потом… Нам учиться же!

— Разберемся, малыш, — улыбается Лис, — я еще с папашей вопрос решу…

— Вот именно, — серьезно отвечаю я, — помирись с ним.

— А что, без папашиных бабок я скучный тебе? — после паузы уточняет Лис, и я в изумлении оборачиваюсь.

— Ты чего? Мне без разницы! Просто… С родителями надо поддерживать отношения, какими бы они не были… — вздыхаю, вспоминая последний разговор с мамой. Надо будет в самом деле заехать, хоть поздравить…

— Как скажешь, малыш, как скажешь…

Камень все это время молчит, и я посматриваю на него с тревогой. Зачем я про родителей заговорила? Может, ему неприятно…

Но спросить что-то не решаюсь, да и не успеваю, мы подъезжаем к крыльцу универа.

Парни по очереди целуют меня, жадно и горячо, словно не отрывались мы буквально десять минут назад. Кое-как вырываюсь от них, выпрыгиваю из машины.

Наблюдаю, как тачка, чуть юзанув на скользком асфальте, выкатывается со стоянки, иду к крыльцу под внимательными взглядами студентов.

Ежусь невольно.

Никогда не привыкну к этому… И ведь они не в курсе про то, какая я на самом деле скандальная особа!

А если бы узнали?

Ужас…

А у дверей универа меня встречает Тошка.