Тюмень без секретов, или Как пройти на улицу Павлика Морозова

В перечень памятных дат России введен День партизана и подпольщика. Он отмечается 29 июня. Именно в этот день в 1941 году вышла директива ЦК ВКП(б), призывающая создавать партизанские отряды для борьбы с врагом.

Дипломат или партизан

Партизанское движение ведет свою историю с 1812 года. Тогда в тылу наполеоновских войск и на их коммуникациях действовали крестьянские отряды старостихи Василины Кожиной (Сычевский уезд Смоленской губернии) и Герасима Корина (район Богородска Московской губернии), а также кавалерийские подразделения русской армии под командованием Дениса Давыдова и Александра Сеславина.

Сочетание народного протеста и офицерской чести, скоморошество и гусарская удаль, любовь и ненависть – все это достаточно правдоподобно, интересно и зрелищно показано в двухсерийном художественном фильме-вестерне «Эскадрон гусар летучих», где фехтовальщика, повесу, поэта Дениса Давыдова замечательно сыграл трагически погибший на съемках очередного героического фильма Андрей Ростоцкий.

Что касается более ранней «Гусарской баллады» режиссера Эльдара Рязанова о кавалерист-девице Шурочке Дуровой, то поручик Ржевский в исполнении Юрия Яковлева стал наряду с Чапаевым и Штирлицем любимым персонажем анекдотов.

Лидер большевиков Ульянов-Ленин не спешил записываться в партизаны. В своей статье «Партизанская война» (1906) он рассуждал: «Говорят, что партизанская война неизбежно приближает сознательный пролетариат к опустившимся пропойцам и бродягам». И вынужденно признавал: «Это верно!».

Но как и на что содержать никогда и нигде не работавших профессиональных революционеров? Сам Ленин только недолгое время занимал должность помощника присяжного поверенного, то есть числился в адвокатуре. Однако неизвестно ни об одном из выигранных в суде юристом Ульяновым деле. Более господин Ульянов не работал и жил на средства партии. А жить любил за границей, прилично одеваться, читать, питаться три раза в день, посещать кинематограф, кафе, пивные. Партия и ее вожди отчаянно нуждались в деньгах.

Поэтому, по мнению Ленина, партизанская война – конфискация (экспроприация) денежных средств у правительства и частных лиц, и даже бандитизм и разбои должны принимать сознательные и организованные формы.

Таким криминальным бизнес-предприятием большевиков стала созданная в 1905 году «боевая техническая организация», которой руководил Леонид Борисович Красин.

Его имя и судьба крепко связаны с нашим городом. Прадед был городничим в Тюмени, дед судьей, отец окружным исправником. Сибирская пресса так отзывалась о тюменском исправнике Красине: «Человек, завоевавший себе в людях, очевидно, знавших его, такую прочную и живую уверенность в его честности, приобретший с их стороны такие прочные симпатии». Непонятно, правда, на чем возникли и окрепли эти «симпатии», и если на основе честности, то уже неплохо. Ялуторовские политические ссыльные, к примеру, отмечали, что исправник Красин хотя и не давал им льгот и отказывал в просьбах, но «не позволял себе ни оскорблений, ни излишней жестокости».

Детство и юность Красина-младшего прошли в Тюмени, в доме № 7 по улице Семакова (тогда она называлась Подаруевской). На этом двухэтажном деревянном доме была когда-то мемориальная доска с надписью: «Дом, в котором провел юношеские годы Красин Леонид Борисович (1870–1926) – выдающийся дипломат советского государства». И хотя этот дом подлежал охране как «всенародное достояние», но зимой 1993 года таинственно сгорел. Теперь там современная высотка, на которую уже не сподобились перенести памятную табличку.

В 1967 году на здании сельхозинститута укрепили еще одну мемориальную доску с барельефом Красина и надписью: «Здание бывшего реального училища (построено в 1878 году). В 80-х гг. XIX века здесь учился Красин Леонид Борисович, известный советский дипломат».

Сам Красин вспоминал: «...Один из наиболее выдающихся учителей нашего училища, химик Ф.Г. Багаев, сам был старым технологом (выпускник Петербургского технологического института), знавал лично Перовскую и Желябова и, будучи в хороших отношениях с учениками старших классов, делился с ними кое-какими воспоминаниями... Реальное училище в Тюмени (школа по тому времени очень хорошо организованная) дало мне порядочные знания в области математики и естественных наук, в частности химии».

Можно предположить, что в пашем городе будущий бизнесмен, боевик и дипломат не только узнал о террористах–народовольцах, но и научился изготовлению в домашних условиях взрывчатых веществ.

Окончив в 1887 году Тюменское реальное училище, Красин продолжил образование в технологическом институте в Петербурге. Считался неплохим инженером–технологом, четыре года работал на нефтяных промыслах в Баку и шесть лет представлял в России германскую электротехническую фирму «Сименс и Шуккар». Зная о положении на мировом нефтяном рынке и о долгосрочных стратегических интересах крупнейших иностранных компаний, Красин преуспел в отмывании крупных денежных средств, добытых лихими партизанскими провинциальными отрядами.

В феврале 1906 года латышские боевики под руководством известного специалиста по экспроприациям Яниса Лутера (Бибиса) совершили нападение на русское отделение Гельсингфорсского государственного банка, где похитили около 50 тысяч рублей.

Отличился позднее воспетый писателем Аркадием Гайдаром уральский налетчик Лбов, от фамилии которого даже появился термин «лбовщина». Этот боевик со своей партизанской дружиной ограбил на Каме самый большой и быстроходный пароход, названный «Анной Степановной» в честь жены основателя Камской пароходной компании И.И. Любимова (второй такой же пароход назывался соответственно «Иван Иванович). Захваченные партизанами средства (более 30 тысяч рублей) предназначались для финансирования важных боевых акций.

Другим известным боевиком был легендарный Камо (Тер-Петросян). Одна из его крупных экспроприаций в центре Тифлиса (Тбилиси) состояла в захвате денег при их перевозке с почты в казначейство. При нападении на инкассаторский конвой трое было убито и несколько десятков ранено. Похищено более полумиллиона казенных денег (по тем временам огромные деньги). В этой акции принимал участие молодой Иосиф Сталин. По некоторым данным, сто схватила тогда полиция, а адвокатом стал господин Вышинский – так состоялось знакомство будущего вождя пародов и будущего Генерального прокурора СССР, главного государственного обвинителя на всех политических процессах 30-х годов.

Добытыми преступным путем деньгами (революционеры не считали такой разбой преступлением) Сталин не воспользовался, о чем свидетельствует отправленное им из туруханской ссылки письмо депутату Государственной думы Роману Малиновскому, тому самому, разоблаченному позднее в сотрудничестве с царской охранкой и расстрелянному по решению ВЧК.

Письмо провокатору Малиновскому сопровождается следующей справкой начальника Енисейского жандармского управления полковника Байкова: «4 января 1914 г., г. Красноярск. Совершенно секретно.

Представляя при сем агентурные сведения за № 578, имею честь донести вашему превосходительству, что автором таковых является гласнонадзорный Туруханского края Иосиф Виссарионов Джугашвили. Адресат таковых член думской фракции с.-д. Роман Вацлавович Малиновский. Меры к недопущению побега Джугашвили мною приняты».

Далее такая бумага:

«От Иосифа Джугашвили.

Конец ноября. Здравствуй, друг. Неловко как-то писать, но приходится. Кажется, никогда не переживал такого ужасного положения. Деньги все вышли, начался какой-то подозрительный кашель, в связи с усилившимися морозами (37 градусов) общее состояние болезненно, нет запасов ни хлеба, ни сахару, ни керосина (все деньги ушли на очередные расходы и одеяние с обувью). А без запасов здесь все дорого: хлеб ржаной 4 коп. фунт, керосин 15 коп., мясо 18 коп., сахар 25 коп. Нужно молоко, нужны дрова, но деньги... нет денег, друг. Я не знаю, как проведу зиму в таком состоянии. У меня нет богатых родственников или знакомых, мне положительно не к кому обратиться, и я обращаюсь к тебе, да не только к тебе – и к Петровскому, и к Бадаеву (депутаты Госдумы от социал-демократов. – А.П.).

Моя просьба состоит в том, что если у соц.-дем. фракции до сих пор остается фонд репрессивных (своего рода «общак» на поддержку – «грев» заключенных и ссыльных единомышленников – «братвы» – А.П.), пусть она, фракция, или лучше бюро фракции выдаст мне помощь хотя бы в руб. 60. Передай мою просьбу Чхеидзе и скажи, что я и его также прошу принять близко к сердцу мою просьбу, прошу его не только как земляка, но, главным образом, как председателя фракции. Если же нет больше такого фонда, то, м.б., вы все сообща выдумаете что-нибудь подходящее. Понимаю, что вам всем, а тебе особенно – никогда нет времени, но, черт меня дери, не к кому больше обратиться, а околеть здесь, не написав даже одного письма тебе, не хочется. Дело это надо устроить сегодня же и деньги переслать по телеграфу, потому что ждать дальше – значит голодать, а я и так истощен и болен. Мой адрес знаешь: Туруханский край, Енисейская губ., деревня Костино, Иосифу Джугашвили... Ну–с, жду от тебя просимого (в этом злосчастном крае, где нет ничего, кроме рыбы, деньги нужны, как воздух). Крепко жму руку, целую, черт меня дери... Привет Стефании, ребятам... Неужели мне суждено здесь прозябать 4 года... За все свое пребывание в туруханской ссылке получил всего 44 руб. из-за границы и 25 руб. от Петровского. Больше я ничего не получал. Твой Иосиф».

В отличие от Сталина и других боевиков Красин в ограблениях банков, налетах на почтовые поезда и пароходы не участвовал, бомбы в жандармов не бросал, маузером не размахивал. Поэтому в тюрьмах не сидел и в ссылках от безденежья и тоски не страдал. Ленин называл Красина «ответственным техником, финансистом и транспортером партии». Сегодня по-новому звучат слова писателя Горького: «Обаяние Красина было неотразимо, его личная значительность сразу постигалась самыми разнообразными людьми». Попробовали бы они «не постигнуть»! Странная связь с Красиным погубила легендарного московского предпринимателя Савву Морозова: в мае 1905 года на берегу Средиземного моря, в номере «Ройяль-отеля» 44-летний ситцевый магнат застрелился. Говорили, что накануне ничто не предвещало трагической развязки – Савва Тимофеевич собирался в казино и был в нормальном расположении духа. О точных размерах морозовского капитала сегодня можно только догадываться. «Т–во Никольской мануфактуры Саввы Морозова, сын и К» входило в тройку самых прибыльных производств России. Морозовские изделия вытесняли английские ткани даже в Персии и Китае. Но недаром побаивалась матушка Мария Федоровна: «Горяч Саввушка!.. Увлечется каким-либо новшеством, с ненадежными людьми свяжется, не дай бог».

Увы, Бог не уберег его от актрисы Художественного театра Марии Федоровны Андреевой, по иронии судьбы тезки его матери. «Товарищ феномен», как называл ее Ленин, сумела заставить влюбленного Савву Тимофеевича раскошелиться на нужды революции.

Решение уйти из жизни вряд ли было внезапным для крупнейшего российского капиталиста. Под давлением Красина Морозов застраховал свою жизнь на 100 тысяч рублей. Страховой полис «на предъявителя» он передал Андреевой. Значительная часть этих средств поступила в фонд социал-демократической рабочей партии, на помощь которого так рассчитывал в туруханской ссылке Джугашвили-Сталин.

Дела и поступки Красина разными людьми в разное время оценивали по-разному. В книге Игоря Бунича «Золото партии» дана такая характеристика: «...Знаменитый Красин, которого, казалось бы, не надо представлять, если бы о нем за последние 75 лет написано хоть одно слово правды. Одаренный инженер, он имел душу и навыки профессионального преступника, а потому чутьем и интуицией тянулся к большевикам... Диапазон его увлечений мог бы составить несколько томов уголовного дела: от организации налетов на банковские фургоны и подготовки к выводу из строя столичной кабельной электрической сети до изготовления фальшивых денег и тривиального убийства... Дерзкий и решительный авантюрист, любивший рискованные действия, Красин разочаровался в Ленине, открыто издевался над приходящими из Цюриха его статейками, призывающими к революции в Швейцарии. Когда в Петроград прибыл известный партийный курьер Георгий Соломон с целью собрать средства для бедствующего в эмиграции вождя мирового пролетариата, Красин вынул бумажник и протянул две пятирублевые купюры. Соломон с возмущением отказался, заявив, что обойдутся и без Красина. «Как хотите, – пожал тот плечами, пряча банкноты обратно в бумажник. – Не сердись, Георгий, Ленин не заслуживает помощи. Он охвачен манией разрушения и непредсказуем. Никто не знает, какая мысль родится завтра в его татарской башке. Шел бы он к черту. Давайте лучше пообедаем...».

После Октября 1917 года Красин не снискал особой славы в переговорах в Бресте с немцами о заключении мирного договора: от России отторгались Финляндия, Польша, Литва, Латвия, Эстония, Украина, Крым, Закавказье; оккупированные области Белоруссии и России оставались у немцев до выполнения Советами всех кабальных условий договора: на Россию налагалась контрибуция в 6 млрд. марок золотом, плюс уплата немцам убытков, понесенных в ходе революции, – 500 млн золотых рублей... Фактически Россия попадала в полную экономическую зависимость от Германии.

Как наркому торговли и промышленности (с марта 1920-го нарком внешней торговли) Красину не удалось реализовать идею сдачи нефтяных промыслов Баку и Грозного в концессии капиталистам нейтральных стран и использования нефтепродуктов как одной из статей советского экспорта. Инженер и экономист Красин, в отличие от других профессиональных, но малограмотных революционеров, сразу осознал, что нефть может не только давать доход в валюте, но и служить мощным оружием во внешней политике. Оставаясь в душе партизаном, хранитель подпольного партийного «общака» слишком много знал о том, как добывались деньги «для диктатуры пролетариата» и на что действительно расходовались. Поэтому жил недолго: обстоятельства странной смерти 24 ноября 1926 года в Лондоне полпреда Красина все еще неизвестны.

19 июля того же года неожиданно умер в Москве еще один хранитель партийных тайн – основатель и руководитель ВЧК Феликс Эдмундович Дзержинский.

Двумя годами раньше, катаясь на велосипеде, угодил под автомобиль главный добытчик партийных денег боевик Камо.

Сталин, возглавив партию и государство, отмежевался от участия в бандитских нападениях и предстал только теоретиком и несгибаемым борцом-революционером. Никакого криминала!

31 января 1928 года президиум Тюменского горсовета постановил: «...по ходатайству учащихся Тюменского мелиоративного техникума имени Л.Б. Красина переименовать Телеграфную улицу в улицу Л.Б. Красина».

Имя революционера-партизана, инженера-нефтяника и советского дипломата в названии техникума – сельхозинститута – академии забылось (и зря!). Но улица, берущая начало у реки Гуры и, пересекая улицы Республики и Ленина, сбегающая к оврагу у общежития университета, осталась.

Верховная законодательная и исполнительная власть извлекла свои уроки из недавнего революционного прошлого и поставила на государственное финансирование политические партии, представленные в Государственной думе («Единая Россия», «Справедливая Россия», ЛДПР, КП РФ). 7ак что все налогоплательщики, вне зависимости от своих политических пристрастий, в равной степени поддерживают основные политические силы.

Такая «толерантность» исключает партизанщину.

Партизаны «затерянного мира»

Гражданская война на окраинах России (Сибирь не исключение) была по своему содержанию партизанским движением. Особенно в 1918 году. Горькая песня гайдаровского Бумбараша ярко характеризует партизанское состояние той жизни:

Бывшие красные партизаны представляли значительный слой советского общества 20–30-х годов. В период Гражданской войны их участие в борьбе против белогвардейцев, особенно на таких широких пространствах, как Сибирь, имело для большевиков решающее значение. Организовав но собственной инициативе крупные военные отряды и даже целые армии в тылу войск адмирала Колчака, партизаны обеспечили быстрый успех частям Красной армии.

Очевидец, приехавший путем пастернаковского доктора Живого из Петрограда в Сибирь, рисует следы буйства партизан, которые «приуготовили падение Колчака и легкое торжество Ленина и Троцкого...».

«Что подняло их с пиками в руках против режима, утвердившего их собственнические права, – спрашивает мечтатель–интеллигент. – Отчасти бесчинства атаманов, поборы, побои и хищничество, чинимые самовольно местной воинской властью... Но лишь отчасти... Мятежная вольница тайги восстала против порядка как такового... Когда саранча эта спускалась с гор на города с обозами из тысячи порожних подвод, с бабами – за добычей и кровью, распаленная самогонкой и алчностью, граждане молились о приходе красных войск, предпочитая расправу, которая поразит меньшинство, общей гибели среди партизанского погрома...».

И Ленина пугала партизанщина. В марте 1919-го на VIII съезде РКП(б) он заявил: «...Пора уже изжить эти остатки партизанщины, которые были необходимы в определенный период... те традиции героизма будут памятны, но теперь период другой – на первом плане должна быть регулярная армия... Как огня надо бояться партизанщины, своеволия отдельных отрядов, непослушания центральной власти».

Можно понять чувства Ильича, если бравый сибирский партизан Тряпицын, именуя себя то большевиков, то эсером, то анархистом, носился по Амуру, сея кругом смерть и разруху. Из-за резни тряпицынским отрядом японских граждан в Николаевске-на-Амуре и убийства 80 иностранных солдат у Советской России едва не начался очень несвоевременный тогда вооруженный конфликт с Японией. Но когда Ленин телеграфировал обезумевшему от крови партизанскому командиру немедленно прекратить резню, от Тряпицына в Москву ушла недвусмысленная ответная депеша: «Тебя самого, Ленин, поймаю – повешу!».

Пришлось отправить в Приамурье «укротителя сибирских партизан», уроженца Тобольска, командира «Отряда северной экспедиции» Александра Лепехина, награжденного за чекистско-войсковую операцию по освобождению от белогвардейцев Тобольского, Сургутского и Березовского уездов почетным революционным оружием – шашкой с вызолоченным эфесом и наложенным на него орденом Красного Знамени (этим особым видом награды были отмечены за Гражданскую войну всего двадцать военачальников, почти всех их расстреляли в 30-е годы по вымышленным обвинениям как «врагов народа»).

Чекистский спецназ Лепехина тайно захватил штаб партизана Тряпицына и ликвидировал его вместе с любовницей Лебедевой–Кияшко, зверствовавшей не меньше своего друга.

Тем не менее услуги партизан после окончания Гражданской войны и разгрома вооруженных белогвардейских отрядов, рассеявшихся по всей Сибири, были достойно оценены новым режимом. Лидеры и активные участники партизанского движения получили боевые награды, различные привилегии и официально признавались социальной опорой Советской власти. На местах создавались комиссии и секции бывших красногвардейцев и партизан – такие объединения имелись в Тюмени и Тобольске (в Государственном архиве социальной и политической истории Тюменской области сохранился устав этой секции).

По ходатайству бывших партизан улицу в заречной части Тюмени назвали именем Лазо. Сергей Георгиевич Лазо в истории революции и Гражданской войны в Сибири и на Дальнем Востоке стал известен не столько своими героическими действиями и организаторскими способностями, сколько своей мученической смертью.

Его, не называя по имени, прославил в 1924 году в поэме «Владимир Ильич Ленин» поэт Владимир Маяковский:

Считалось, что захватившие в 1920 году власть во Владивостоке японские интервенты арестовали Лазо и после пыток сожгли его в топке паровоза.

С обстоятельствами гибели переданных японцами белым казакам атамана Семенова партизанских вожаков Лазо и Сибирцева, а также бывшего офицера военной разведки царского Генштаба в Японии Алексея Луцкого, служившего после 1917 года в Иркутской ЧК, до сих пор нет полной ясности.

Но все советские люди на протяжении многих лет знали, что кровожадные японцы повинны в смерти юного комсомольца Виталия Бонивура и большевика Лазо, сожженного в топке паровоза. Потому что читали в школе стихи поэта Иосифа Уткина: «Мальчишку шлепнули в Иркутске, ему семнадцать лет всего...», и смотрели кинофильмы «Сердце Бонивура» и «Сергей Лазо».

Мало кто при этом задумывался о причинах и условиях пребывания на восточных окраинах России японского экспедиционного корпуса и особенностях господствовавших в тех местах партизанщины и атаманщины. Самозваные атаманы Забайкальского и Уссурийского казачьих войск Семенов и Калмыков, как и наследовавший затем их дело барон-атаман Унгерн фон Штернберг, то признавали верховную для всех белых власть Колчака в Омске, то вновь отвергали, становясь то белыми, то зелеными полубандитами-полупартизанами.

Но и захвативший в Монголии Унгерна народно-партизанский вожак в Сибири Петр Щетинкин, вступивший позднее в РКП(б) и в ГПУ, в бурные годы Гражданской войны своим бойцам и крестьянам в селах вдоль Енисея так излагал поначалу свою политическую платформу: «Я монархист, я за государя императора, я против свергшей его февральской революции и стоящих за нее разрушителей России – белых Колчака и Деникина».

И тут же рассказывал ошарашенным сибирякам: «А вы знаете, что в Москве монархисты во главе с великим князем Николаем Николаевичем Романовым в союзе уже с Лениным и Троцким, и все они с нами за сильную неделимую Россию, а Колчак с Деникиным против нее – они дружки Керенского. Призываю всех православных встать с князем Николаем и Лениным против белых на защиту святой веры и России от поругания кадетами!».

И как только люди того смутного времени в этом потоке идейного бреда со всех сторон вообще умудрялись ориентироваться в жизни! Впрочем, послушать иных нынешних больших политиков, почитать их научные труды – недалеки их «национальные идеи» от воззрений сибирского партизана Щетинкина.

Свои или чужие

Наш край не относился к ярко выраженной партизанской территории. Видимо, местное население было более законопослушно и терпимо к смене политических режимов. Своих, доморощенных партизан, для того чтобы их именами назвать тюменские улицы, не нашлось. Кандидатуру бывшего начальника штаба Красной гвардии в Тюмени и партизана Василия Злобина, возглавлявшего в 30-е годы в нашем городе правление артели инвалидов «Свой труд», на заседании секции красногвардейцев и партизан отклонили. Злобин провел до этого решения беспокойную жизнь. Еще в 1916 году в Омске, где учился в коммерческом училище, вступил в подпольную большевистскую организацию другого уроженца Тобольска Залмана Лобкова (расстрелян белыми в 1919 году в Челябинске, а его именем названа улица в тюменском микрорайоне Парфеново). Злобин участвовал в Октябрьском перевороте в Петрограде, в марте 1918–го вместе с карателями из «первого Северного морского отряда» Михаила Запкуса расстрелял в Тюмени «близ каталажной тюрьмы без соблюдения формальностей 14 горожан, среди которых были помощник начальника уголовной милиции Кальченко и прапорщик Сарычев, которых подозревали в организации антисоветского восстания».

После оставления 20 июня 1918 года красными Тюмени Злобин воевал с белыми в составе 29-й стрелковой дивизии.

В 1921-м с должности военкома 256-го полка переведен в Тюмень ЧУСНАБАРМом (чрезвычайным уполномоченным по снабжению армии), недолго служил в Тюменском отделе ГПУ, дважды исключался из партии за моральное разложение (точнее, за пьянство), трижды судим за растрату казенных денег, страдал алкоголизмом и эпилепсией...

Из-за отсутствия своих достойных партизанских кадров еще одну улицу в Парфеново назвали именем Артема Избышева, руководителя отряда дезертиров, скрывавшегося от колчаковской мобилизации в Тарском уезде. Под новый, 1919 год, 29 декабря, когда в школе села Седельниково шел новогодний спектакль, на который, понятное дело, собрались и стар и млад, включая местную милицию, «...в село въехали неизвестные лица, приблизительно 7 чел., и открыли из винтовок стрельбу вдоль улицы. Во время столкновения с милицией один из милиционеров был убит, остальные разбежались... Благодаря урманной местности и глубоким снегам преследование преступников даже высланным воинским отрядом не привело к благоприятным результатам...».

Партизанская война в Прииртышье была полна экзотики. «...Для устрашения врагов мешочки с порохом подвешивались к высоким деревьям и взрывались. Шум и страшный треск ломающегося дерева наводили панику на колчаковские власти. Партизаны смело вступали в деревни, ежели там не было белогвардейских отрядов, ходили по улицам с песнями (непременно с революционными), агитировали о свободе, хвалились своей силой. Вволю попев, партизаны уходили за околицу, давали залп из всех ружей, затем с шумом, с песнями, временами стреляя, медленно двигались к селу Новомихайловскому (считалось базой местного партизанского движения. – А.П.)».

Колчаковцы всполошились после того, как в июне 1919-го партизаны Избышева обстреляли пароходы, курсировавшие по Иртышу Управляющий Тарским уездом доложил в Омск: «Положение в с. Седельниковском все более и более ухудшается. Первоначально маленькая шайка Избышева превратилась в довольно внушительную... Распускаются слухи, что в Седельниковской волости оперирует банда в 3000 чел., которая скоро займет Тару и двинется на Омск».

Колчак направил в мятежную волость карательный отряд полковника Франка, усиленный поляками полковника Кадлеца и флотилией под командованием капитана Фомина.

Решающий бой произошел 27 июля 1919 года у Унарского моста через реку Уя. Избышев еще 26 июля отправился в Седельниково, чтобы организовать оттуда помощь унарцам, но задержался в пути и прибыл в село, когда его уже заняли белые. Попавшего в засаду предводителя тарских партизан расстреляли, по другим сведениям он застрелился.

Полковник Франк донес Колчаку: «Ни в одном из порученных мне районов нет больше вооруженных шаек, все они разбиты и разоружены. Главный руководитель восстания Тарского уезда Артемий Избушев (Избышев), а также его главные помощники: два брата Дубко, Коклемин и приехавший из Советской России агитатор Маргевич – частью казнены, частью убиты в сражениях». Далее в донесении Франк отметил: «...польский отряд полковника Кадлеца ограбил несколько селений начисто, включительно до белья и одежды».

Заигрывание советских властей с бывшими союзниками – партизанами, численность которых в Сибири составляла десятки тысяч человек, прекратилась в 1929 году с началом коллективизации. Большевикам никак не удавалось расколоть партизан, обособив их «кулацкую верхушку». Этому сильно препятствовали традиционная сибирская внеклассовая спайка и былая боевая солидарность партизан. В некоторых округах Западной и Восточной Сибири они возглавили крестьянские восстания против насильственной коллективизации.

В партийной печати, включая тюменскую газету «Красное знамя», заговорили о «плохих партизанах», потом был введен запрет на проведение съездов, конференций и собраний «из одних партизан».

ОГПУ насадило в основных партизанских районах сеть тайных осведомителей и агентов – таким образом контролировалось поведение бывших партизан. Местная агентура обязана была «освещать... политико-моральное состояние партизанских авторитетов, отношение партизан к коллективизации, а также выявлять наличие организованных видов контрреволюционной деятельности и повстанческих тенденций среди бывших партизан».

Подводя итоги общесибирской оперативной разработки «Свои люди», ОГПУ указывало: «Часть лиц этих категорий, принимавшая участие в партизанском движении и впоследствии занимая те или иные ответственные посты, – позднее вследствие неумения работать на советских должностях, – оставшись без службы, принуждены были возвращаться или к сельскому хозяйству, или в производство. Это обстоятельство послужило причиной обиженности...».

Очередной этап уничтожения партизан начался в 1936 году после ареста и расстрела организатора партизанских отрядов на Урале, комбрига сформированной в Тюмени 51-й стрелковой дивизии, командующего войсками Приуральского военного округа (Екатеринбург) и первого начальника строительства БАМа Сергея Мрачковского.

НКВД громило бывших героев-партизан во всех районах их проживания: на Алтае, в Кузбассе, Восточной Сибири, на юге Красноярского края, в Иркутске, в Тобольске. «Весь 1938 год вскрывались «районные» и «поселковые партизанские ячейки», производились аресты членов семей партизан. В списке арестованных и расстрелянных оказались многие известные в то время партизанские командиры: Василий Яковенко, Ефрем Рудаков, Николай Малышев, Григорий Шаклеин, Иван Третьяк, Родион Захаров, Михаил Перевалов... После XX съезда КПСС их имена были возвращены улицам сибирских городов. Тогда же именем расстрелянного в 1938 году в Омске югорского партизана Платона Лопарева назвали улицы в Ханты-Мансийске, Тобольске и Тюмени.

Выполняя партийно-чекистские приказы по уничтожению бывших партизан, начальник Тюменского отдела НКВД Николай Петров и сменивший его Павел Прищепа хотели «развернуть» из спившихся и нездоровых местных «красногвардейцев и партизан» свою «троцкистскую организацию».

В феврале 1938 года бывшего начальника штаба Красной гвардии в Тюмени Злобина арестовали «за связь с руководителями право-троцкистского блока». Через десять лет ему припомнили, как в 1928-м через Тюмень в Тобольск в ссылку под конвоем чекистов везли бывшего члена ЦК ВКП(б) Карла Радека, чье имя гремело в партии и в мировом коммунистическом движении. Тогда работавший киоскером «Союзпечати» на железнодорожном вокзале Злобин крикнул проходившему мимо его киоска партийному оппозиционеру: «Привет, Радек!».

Легко добившись от Злобина признательных показаний, чекисты провели в мае 1939 года в Тюмени судебный процесс. Но к тому времени репрессивно-политическая конъюнктура изменилась: Ежова на Лубянке сменил Берия, и в чекистских рядах началась очередная чистка.

На суде Злобин отказался от своих «признаний» и заявил, что «подписанные мной показания являются легендой, составленной самим следователем Акимовым, применявшим ко мне меры психического воздействия, а именно: держал меня на конвеерных допросах, где неустанно твердил, что я враг Советской власти и должен расколоться и подписать все материалы следствия...».

Следователь Акимов написал, что «...Злобин специально встретил Радека на станции Тюмень, где получил от него задание по вербовке троцкистских кадров. Будучи по состоянию своего здоровья психически больным человеком, близким к сумасшествию, я решил подписать все, что мне подсунул следователь, так как мое сопротивление было бесполезным».

Перед лицом прибывшего в Тюмень высокого судебного начальства Злобин воскликнул:

- Как известно, все политические преступники, а в особенности такой, как Радек, не мог следовать без конвоя – это первое. Второе – никогда бы Радеку не разрешили вести беседу с посторонними лицами, а выходит, что я в присутствии московской охраны и начальника Тюменского отдела ОГПУ разговаривал с Радеком и получил от него шпионское задание. Отсюда вытекает: или все это сплошная нелепость и фантазии следователя, или сопровождавшие Радека чекисты тоже были троцкистами, которые дали мне, продавцу киоска «Союзпечати» Злобину, возможность свидания с Радеком для получения от него шпионских инструкций...

В такой ситуации суд направил дело Злобина на доследование, и оно было прекращено УНКВД по Омской области в сентябре 1939 года при новом начальнике – Захарове – прежние Валухин и Волохов сами ждали в тюрьме расстрела, а следователь Акимов был уволен из органов НКВД и исключен из ВКП(б).

Общая численность исчезнувших в 30-е годы партизан Гражданской войны не поддается учету. Однако можно определенно утверждать, что в годы «большого сталинского террора» основная часть этой социальной группы была уничтожена. Причина террора состояла не в том, что бывшие партизаны или хотя бы верхний их слой из наиболее сплоченных и мужественных людей могли представить потенциальную опасность для режима Сталина. Просто этот режим не признавал никакой общественной консолидации вообще, кроме той «управляемой», которая непосредственно отражала бы интересы тирана.

К началу 1937 года в Советском Союзе была создана обстановка для того, чтобы физически устранить не только всех бывших противников Сталина, но и ликвидировать прочие общественные силы, сохранившие относительную самостоятельность. Предоставленную возможность расправиться с партизанской вольностью как угрозой «единству партии и народа» сталинские опричники использовали до конца.

Ахтунг! Партизанен!

Великую Отечественную войну нельзя представить без партизанского движения. Однако в сталинской военной доктрине «малой кровью, могучим ударом, на чужой территории» не было места партизанам.

Опытный диверсант–подрывник Илья Григорьевич Старинов, руководивший в НКВД особой группой минеров, свидетельствовал: «...Большинство подготовленных и переученных нами в конце 20-х и начале 30-х годов партизан... были репрессированы. Никто разработкой планов партизанского движения в тылу врага не занимался. Постановки вопроса о создании специальных диверсионных средств не стояло.

Если бы перед войной уделяли внимание партизанам, то наши партизанские отряды были бы в состоянии отсечь вражеские войска на фронте от источников их снабжения в самом начале войны...».

Сталину и сто стратегам требовались для наступления только диверсанты, причем действовать они должны были в Польше, Германии, Чехословакии и Румынии. К тому же диверсионные группы следовало набирать не из белорусов или украинцев, а из поляков, немцев, чехов, словаков, румын. И, как утверждал тогдашний командир находившегося в СССР чехословацкого легиона Людвиг Свобода, с ним и представителями чешского правительства в изгнании в Лондоне советский Генштаб в апреле - мае 1941 года «достиг договоренности о подготовке десанта парашютистов, проведении саботажа и обмене информацией».

Внезапное германское нападение помешало реализации этого замысла.

Вермахт отбросил Красную армию к Москве. К декабрю первого года войны во вражеском плену оказалось более 3,5 миллиона советских военнослужащих. Оставшиеся в тылу наступающих немецких войск красноармейцы, которым посчастливилось избежать плена, стихийно сбивались в партизанские отряды. Разочаровавшиеся в оккупантах как освободителях от большевиков местные жители стали помогать партизанам, пополняя их ряды и снабжая продовольствием и одеждой. Оружие и боеприпасы черпались партизанами из брошенного частями Красной армии при отступлении.

Поражение немцев под Москвой способствовало развитию партизанского движения. Многим стало казаться, что немцы скоро покатятся назад к границе под мощными ударами советских войск.

Появились первые герои, именами которых назвали улицы в Тюмени. Прилегающая к нынешнему Комсомольскому скверу (заложен в апреле 1961 года) улица получила имя Зои Космодемьянской.

Впервые о судьбе десятиклассницы 201-й московской школы написал военных корреспондент «Правды» Петр Лидов. К нему из документов разгромленной в январе 1942 года под Москвой немецкой дивизии попала фотография, обошедшая позднее весь мир: девушка с петлей на шее и табличкой «Поджигатель».

Тогда Лидов не знал ее настоящего имени. Свой очерк, опубликованный 27 января 1942-го в «Правде», он назвал «Таня». Потом труп партизанки, повешенной в деревне Петрищево, эксгумировали – так опознали Зою Космодемьянскую.

Страна остро нуждалась в героях: немцы все еще стояли под Москвой. Уже 16 февраля Зое посмертно присвоили звание Героя Советского Союза. 18-летняя комсомолка–партизанка стала первой из героинь–женщин (это звание за всю войну получили 86 женщин, в том числе 29 летчиц, 17 санинструкторов и 26 партизанок...).

«...Зоя подкралась к конюшне на краю села, там стояло больше двухсот лошадей. Достала из сумки бутылку с бензином, плеснула из нее и уже нагнулась, чтобы чиркнуть спичкой, и тут ее сзади схватил часовой».

Так описывался в советской литературе подвиг Зои Космодемьянской. В действительности она не была партизанкой. Мобилизованную комсомолом девушку в ноябре 1941-го направили в войсковую часть 9903, которой командовал майор Артур Спрогис. В пригороде Москвы Кунцево, в здании детского сада вчерашних школьников обучили навыкам диверсионной работы: закладывать взрывчатку, бросать бутылки с бензином, поджигать...

Через четыре дня после такого обучения – 23 ноября – группу из десяти человек, в которую включили Зою, перебросили на занятую немцами территорию Наро-Фоминского района.

17 ноября 1941 года вышел приказ Сталина разрушать и сжигать все населенные пункты в немецком тылу. Такая политика Сталина вполне согласовывалась с его отношением к населению СССР, с одной стороны, и собственному партийному курсу – с другой.

По словам историка Дмитрия Волкогонова, люди для Сталина «никогда не имели значения. Никогда! Сотни, тысячи, миллионы мертвых сограждан давно стали для него привычными». Приказав уничтожать продовольствие, предприятия, жилые дома, «отец народов» совершенно не считался с оставленным на оккупированных территориях населением.

18 ноября журналист Илья Эренбург описал политику «выжженной земли»: «Немцы нашли у нас пустые амбары, взорванные верфи, сожженные корпуса заводов. Вместо домов они завоевали щебень и сугробы».

Отправляя в тыл противника неопытных диверсантов, Спрогис знал, что они попадут в руки немцев – из пяти тысяч добровольцев в/ч 9903 уцелело лишь около тысячи.

Прощаясь, Спрогис вручил Зое револьвер: «Если попадешься, то лучше застрелись. Ты слишком хороша, чтобы они просто так тебя повесили».

Пять дней диверсанты блуждали в подмосковных лесах. Четверо отстали по дороге. Трое смалодушничали. Других поджигателей задержал 55-летний лесоруб Верейского лесхоза Семен Свиридов и передал немцам. Зоя не успела застрелиться. На допросах упорно молчала, даже свое настоящее имя не выдала. Пытки не помогли. Утром 29 ноября ее повесили.

13 сентября 2008 года Зое Космодемьянской исполнилось бы 85 лет. Ее земляки-тамбовчане (она родилась в селе Осиновые Гаи Тамбовской области) обратились в местную епархию с просьбой канонизировать героиню. Специальная комиссия по канонизации при Московской патриархии отнеслась к этой идее настороженно. Историки доказали, что в домах, которые пыталась поджечь девушка, не было гитлеровцев (лесоруба Свиридова «за пособничество врагу» приговорили 4 июля 1942 года к расстрелу).

Но во время войны мученическая смерть Зои Космодемьянской, воспетая Маргаритой Алигер в поэме «Зоя» и показанная в одноименном кинофильме (режиссер Лазарь Арнштам), а также названные в ее честь улицы в советских городах призывали сверстниц к такому же самопожертвованию.

Среди тех, кто, повинуясь душевному порыву, оказался в тылу врага, была эвакуированная в Тюмень 19-летняя Марите Юозовна Мельникайте.

В мае 1943 года после окончания курсов подрывников ее в составе диверсионной группы забросили на территорию оккупированной гитлеровцами Литвы.

К тому времени Москва уже поставила партизанское движение под свой контроль. Сначала им руководили военные советы соответствующих фронтов и находившиеся при них представители НКВД, а также компартии союзных республик и подпольные обкомы оккупированных областей РСФСР. 30 мая 1942 года при Ставке Верховного главнокомандования был создан Центральный штаб партизанского движения во главе с первым секретарем компартии Белоруссии Пантелеймоном Кондратьевичем Пономаренко.

Но в Прибалтике и Бессарабии массового партизанского движения так и не возникло. Население прибалтийских государств в подавляющем большинстве не питало никакой симпатии к советскому строю и смотрело на германскую оккупацию как на меньшее зло. А в Молдавии из 2892 партизан этнических молдаван было лишь семеро, а основную массу составляли русские, украинцы и белорусы. Так что песня про «смуглянку-молдаванку», собирающую партизанский молдаванский отряд, не более чем поэтическая фантазия.

Партизанский отряд, в котором находилась Марите, просуществовал недолго. В ночь с 6 на 7 июля 1943 года местные жители навели на остановившихся на одном из лесных хуторов партизан литовских полицейских и немецких карателей. Девушку схватили. Подорвать себя самодельной гранатой она не смогла. По примеру Зои Марите снесла все пытки. Мольбы о пощаде враги от нее не услышали. 13 июля ее расстреляли.

Перед освобождением Прибалтики от немецких оккупантов и для активизации внутреннего сопротивления антигерманских сил Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 марта 1944 года литовской партизанке (единственной в Литовской Республике) было присвоено звание Героя Советского Союза.

Позднее, 29 декабря 1958 года, проектируемая новая улица в Тюмени была названа ее именем (первые дома построены здесь в 1963 году).

Появление в нашем городе «партизанских» улиц предопределил приказ наркома обороны Сталина от 1 сентября 1942 года «О задачах партизанского движения». Там говорилось: «Партизанское движение должно стать всенародным. Это значит, что существующие сейчас партизанские отряды должны не замыкаться, а втягивать в партизанскую борьбу все более широкие слои населения... Основные задачи партизанского движения: разрушение тыла противника, уничтожение его штабов и других военных учреждений, разрушение железных дорог и мостов, поджог и взрыв складов и казарм, уничтожение живой силы противника, захват в плен или уничтожение представителей немецких властей».

Сталин был недоволен тем, что «действиями партизан еще не охвачены города». Поэтому требовал: «Партизанским отрядам, отдельным организациям и диверсантам обязательно проникнуть во все города, большие и малые, и широко развернуть там разведывательную и диверсионную работу...».

В качестве пропагандистского примера был выбран город Краснодон в Ворошиловградской области, в котором после его оккупации 20 июля 1942 года стихийно возникли несколько молодежных подпольных групп, объединившихся 30 сентября (то есть после вышеупомянутого приказа Сталина) в организацию «Молодая гвардия». Тайком слушали по четырем спрятанным радиоприемникам сводки «Совинформбюро» о положении на фронте, выпускали и распространяли листовки, вывесили в канун 25-й годовщины Октября восемь красных флагов...

После хищения из немецкого обоза рождественских посылок для солдат и офицеров вермахта созданная оккупантами из местных жителей уголовная полиция легко вычислила «молодогвардейцев». Замученных до смерти, а некоторых и живых юношей и девушек (71 человек) в январе 1943-го сбросили в шурф шахты № 5. Руководителей молодежной подпольной организации Олега Кошевого и Любовь Шевцову (на нее возлагалась связь с НКВД) расстреляли 9 февраля.

15 сентября того же 1943-го в «Правде» был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героя Советского Союза Ульяне Громовой, Ивану Земнухову, Олегу Кошевому, Сергею Тюленину, Любови Шевцовой и о награждении орденами и медалями других молодогвардейцев (посмертно). В той же газете поместили очерк Александра Фадеева «Бессмертие», развернутый им в 1945-м в роман «Молодая гвардия» и экранизированный через год режиссером Сергеем Герасимовым (первая редакция фильма была забракована Сталиным и послужила началом пересмотра концепции не только киноленты, но и книги Фадеева).

О юных краснодонцах узнала вся страна. В Тюмени на окраине тогдашнего поселка Железнодорожников появилась улица и переулок Молодогвардейцев. Позднее к ним добавилась улица Олега Кошевого. Другие улицы, названные в честь Громовой, Земнухова, Тюленина и Шевцовой, располагавшиеся у Вторых путей между нынешними улицами Белинского, Таврической и Клары Цеткин, исчезли в 70-е годы.

Сегодня «Молодой гвардией» именует себя юная часть политической партии «Единая Россия», хотя под классическое «партизанское» определение сил, «борющихся против реакционного государственного режима», не подходит.

Преемственность поколений исчезла: фадеевский роман в школе на уроках литературы не изучают (и зря!), герасимовский фильм даже на 60-летие выпуска на экраны первой серии (11 октября 1948 года) не показали. А ведь из этого фильма, как из гоголевской «Шинели» вышли актеры и режиссеры, занявшие ведущее место в отечественном кино: С. Бондарчук, И. Макарова, Н. Мордюкова, В. Тихонов, Л. Шагалова, К. Лучко, Г. Юматов, В. Авдюшко, С. Гурзо, М. Крепкогорская, Т. Носова, Е. Моргунов, О. Иванов, Ю. Егоров, Т. Лиознова, Ю. Победоносцев, С. Самсонов.

Но осталась в Тюмени улица Краснодонская (бывшая Шестая Большегородищенская, а с ноября 1922 года – Паурова, командира красного кавалерийского эскадрона, убитого повстанцами в 1921-м под Ялуторовском). Улицей молодогвардейского города она стала в 1954 году. Этот небольшой шахтерский город остается не только родиной «Молодой гвардии», но и местом энергетической концентрации духовного нетерпения и сопротивления насилию и оккупации. Не случайно Краснодон дал Отчизне вместе с молодогвардейцами 19 Героев Советского Союза.

«Партизанская» литература и кино

В изданной в 1985 году энциклопедии «Великая Отечественная война» численность советских партизан определена как «более миллиона». Однако знакомство с документами военного времени заставляет уменьшить ее, как минимум, вдвое.

Командиры партизанских отрядов и соединений порой сознательно завышали численность партизан, надеясь получить от штабов партизанского движения больше оружия и боеприпасов. И наград за установленные приказом Пономаренко от 3 августа 1942 года своеобразные «нормы» подвигов для награждения партизан «Золотой Звездой» Героя. Она полагалась за «крушение военного поезда не менее 20 вагонов, цистерн или платформ с живой силой, техникой, горючим или боеприпасами с уничтожением состава с паровозом... за уничтожение складов... за нападение на аэродром... штаб противника, а также радиостанции и за другие выдающиеся заслуги».

Сталин поддержал идею начальника ЦШПД Пономаренко о чисто партизанском ордене имени партизана Отечественной войны 1812 года Дениса Давыдова. Но потом функции партизанского ордена «присвоили» ордену Богдана Хмельницкого (учрежден 10 октября 1943 года). В феврале того же года учредили медаль «Партизану Отечественной войны» двух степеней. Сталин разрешил использовать для этой медали изображение двух вождей – своего и Ленина. Медалью первой степени награждены 56 тысяч человек и второй – около 71 тысячи.

Звания Героя Советского Союза удостоены 249 партизан (командиры партизанских соединений Сидор Ковпак (1887–1967) и Алексей Федоров (1901–1988) – дважды).

Почему из такой героической партизанской когорты Тюмень выбрала для названия своих улиц только двоих – Лизу Чайкину и Константина Заслонова? Эти решения были приняты под воздействием художественной литературы и кинематографа (как и в случае с Зоей Космодемьянской и молодогвардейцами).

О расстрелянной фашистами по доносу предателя 22 ноября 1941 г. в селе Пено Калининской области Лизе Чайкиной страна узнала благодаря очерку Бориса Полевого «Жанна Д’Арк верхневолжских лесов», поэме Николая Тихонова «Лиза Чайкина» и повести Николая Бирюкова «Чайка», удостоенной в 1951 году Сталинской премии.

Вышедший в 1949 году фильм режиссера Файнциммера «Константин Заслонов» стал, как сейчас выражаются, «культовым» для тюменских железнодорожников.

Устроившийся в ноябре 1941-го в оккупированной немцами Орше Витебской области начальником русских паровозных бригад инженер московского депо имени Ильича Заслонов организовал подпольную диверсионную группу. Мины, замаскированные под куски угля, стали попадать в тендеры паровозов, уничтожая железнодорожные составы с подмогой для гитлеровцев под Москву. После разоблачения диверсантов Заслонов увел их в леса Оршанского района – труппа стала отрядом, бригадой, потом соединением.

Гитлер лично отдал приказ об их уничтожении, для чего с фронта сняли несколько дивизий. Командующий всеми партизанскими силами Оршанской зоны Заслонов погиб 14 ноября 1942 года в бою с немецкими карателями у деревни Куповать Сеннепского района Витебской области. Тогда партизаны понесли большие потери. Общие же безвозвратные потери советских партизан за всю войну оцениваются, как минимум, в 100 тысяч человек.

Одним из первых о легендарном командире партизанского соединения Белоруссии Герое Советского Союза Заслонове написал военный корреспондент газеты «Известия» Эзра Виленский, ранее отличившийся в информационном освещении арктической экспедиции героев-папанинцев.

В январе 1948 года ознакомиться с представленным на соискание Сталинской премии спектаклем «Константин Заслонов» в Минск приехал Соломон Михоэлс – руководитель Государственного еврейского театра, народный артист СССР. В свое время Гитлер заочно приговорил его к смертной казни. Но получилось, что приговор в исполнение привели по приказу Сталина, который считал Михоэлса руководителем «антисоветской еврейской националистической организации». В Минске работники МГБ расправились с ним, инсценировав автомобильный наезд на глухой улице.

В пропагандистский стандарт популяризации героев–партизан входили прозаическое, драматургическое, стихотворное, музыкальное произведения (роман, повесть, пьеса, поэма, опера или песня), скульптурные памятники, наименования предприятий: заводов, фабрик, колхозов, совхозов, пионерских организаций, школ, лагерей и названия улиц (реже населенных пунктов).

В послевоенной Тюмени улица Лизы Чайкиной была «знаменита» тем, что примыкала к городской «толкучке», так тогда назывался вещевой рынок (молодым тюменцам, привыкшим к супермаркетам и торговым центрам, этого не понять).

Улица Константина Заслонова была по ведомственному принципу «привязана» к железнодорожной ветке в прибрежной части Тюмени. Имена партизан носили также пионерские лагеря в окрестностях Тюмени: авиаторов – Лизы Чайкиной (потом «Лайнер»), путейцев – Константина Заслонова (сейчас «Красная гвоздика»).

И о литовской партизанке Мельникайте режиссером Строевым в 1945 году снят фильм «Марите», а поэт Кирсанов сочинил поэму и назвал «Мария Мельникайте». Но улица ее имени не могла тогда появиться в Тюмени, потому что наш край стал для литовцев местом массовой ссылки.

Под влиянием выпущенных в 1942–1943 годах на экраны кинофильмов «Александр Пархоменко» (реж. Луков) и «Котовский» (реж. Файнциммер) имена этих партизанских вожаков времен Гражданской войны, павших от рук «врагов народа», получили выходящая на Московский тракт и примыкающая к областной больнице улицы. Фильм о Щорсе, который в известной песне «шел под красным знаменем... голова обвязана, кровь на рукаве», был снят до войны, а его улица в Тюмени между Индустриальной и Елизарова застраивается в настоящее время элитными домами.

Однако в Тюмени нет улицы знаменитого героя Гражданской войны и столь же популярного персонажа анекдотов Василия Ивановича Чапаева. Почему-то тюменцев не привели в восторг ни книга Дмитрия Фурманова «Чапаев» (улица самого писателя выходит к улице Осипенко), ни одноименный кинофильм братьев Васильевых. А ведь когда-то именем лихого партизана, ставшего начальником 25-й стрелковой дивизии, называли не только улицы, но и города, ударные бригады, передовые колхозы, пионерские отряды.

О Чапаеве и чапаевцах

Образ легендарного начдива Чапаева и обстоятельства его гибели в действительности были не совсем такие, как показаны в фильме.

Удачливому в боях с белыми Василию Ивановичу не везло на «любовных фронтах». В 20 лет он женился на 16-летней работнице кондитерской фабрики Пелагее Метлиной. Девушка была на редкость красива. И все же, несмотря на массу поклонников, остановила свой выбор на сыне плотника. Незадолго до венчания во время строительства сельской церкви он сорвался с 20-метровой высоты, но, ко всеобщему удивлению, отделался легким испугом. Невеста слышала рассказы очевидцев: «Будто ангелы небесные подхватили его и мягко опустили на землю».

Через год у молодоженов появился старший сын Александр, затем еще двое детей – Клавдия и Аркадий. Вскоре грянула Первая мировая война, и Чапаева мобилизовали в армию.

В стране царил тогда необычайный патриотический подъем: многие шли в армию добровольцами. План мобилизации был блестяще выполнен (в 1914–1918 гг. в российскую армию мобилизовано 15,5 млн человек). В начале 1915 года Николаем II учреждена медаль «За труды по отличному выполнению всеобщей мобилизации 1914 года» с портретом государя императора, ставшей последней медалью Российской империи.

Сражался Чапаев храбро, отличался редкой выносливостью. А ведь родился семимесячным и настолько крохотным, что помещался в теплой отцовской рукавице. Первые недели родители–бедняки частенько засовывали его в эту варежку и укладывали греться в остывшую после топки деревенскую печь.

На фронте Чапаев получил Георгиевские кресты всех четырех степеней – «полный бант». Из каждого разведывательного поиска но неприятельским тылам он возвращался с пленными «языками». Во время боев под Перемышлем Василий Иванович выручил свой Белгорайский полк, сумев вывести его из окружения.

Одним из друзей Чапаева в то время был Петр Кашемирцев. В одном из боев он, смертельно раненый, просил, умирая, позаботиться о своей семье. В 1917 году вдова Петра Пелагея Кашемирцева стала гражданской женой Чапаева, но произошло это после того, как Василий Иванович узнал об измене своей законной супруги.

Столь бурные потрясения в личной жизни совпали с крушением государства. После очередного ранения Чапаев получил назначение ротным фельдфебелем в размещенный в Николаевске 138-й запасной пехотный полк. Здесь его и застала Февральская революция.

Несмотря на свой статус Георгиевского кавалера, Василий Иванович не относился ни к монархистам, ни к демократам – сторонникам войны до победного конца, ни к большевикам.

После Октябрьского переворота беспартийного Чапаева выбрали командиром полка. Скоро он распустил личный состав по домам и сформировал из добровольцев партизанский отряд. Когда Урал и Поволжье запылали в огне Гражданской войны, оперировавшие здесь партизанские отряды были сведены в 25-ю стрелковую дивизию. По мощи она напоминала армию, включая в себя 11 пехотных и 2 кавалерийских полка, 2 разведывательных кавдивизиона, 24 орудия, 4 броневика, 4 аэроплана и курсантскую школу. Костяк этого соединения составил полк иваново-вознесенских рабочих. Командир этого полка Дмитрий Фурманов получил при начдиве Чапаеве должность комиссара, а дивизионный политотдел возглавил Николай Долгирев, будущий начальник Тюменского губотдела ГПУ. Первое время их отношения складывались довольно сложно, однако потом переросли в тесную боевую дружбу.

Чапаевцы удачно действовали под Бугульмой и Белебеем, но на рубеже реки Белой красное наступление застопорилось. Пытаясь сбросить противника в реку, белые бросились в штыковую атаку. Этот эпизод был показан в фильме братьев Васильевых. Только в кино она изображена неверно. У командира 1-го Поволжского армейского корпуса генерала Владимира Оскаровича Каппеля не было офицерских полков, черно-белой марковской формы, корниловских черепов вместо кокард и черных махновских знамен. А ижевцы и у Колчака продолжали воевать под красным знаменем, а в атаки ходили с «Варшавянкой».

Белых встретил шквальный огонь чапаевских орудий и пулеметов. Неся огромные потери, каппелевцы все же сошлись врукопашную. При налетах неприятельских аэропланов были ранены Чапаев и Фрунзе, командовавший 4-й армией Восточного фронта.

Вечером 9 июня 1919 года чапаевцы ворвались в Уфу и перерезали железную дорогу на Челябинск. Корпус Каппеля начал отход к Уральским горам. После поражения между Волгой и Уралом Белое движение на востоке медленно, но неуклонно покатилось к своей гибели.

В Уфе Долгирев перехватил письмо Фурманова к Чапаеву, в котором комиссар следующим образом оценивал приставание начдива к своей жене: «...Я Вас считал за грязного и развратного человека... и Ваши прикосновения к ней оставили во мне чувство какой-то гадливости. Впечатление получилось такое, будто к белому голубю прикасалась жаба: становилось холодно и омерзительно».

К тому времени гражданская жена Пелагея Кашемирцева изменила Чапаеву с одним из снабженцев дивизии, и взбешенный Василий Иванович прогнал ее.

Долгирев, зная о любовных поражениях начдива, считал, что именно Пелагея навела белых казаков на чапаевский штаб в Лбищенске.

Однако, судя по архивным чекистским документам, о местонахождении Чапаева и силах его охраны противник узнал из перехваченных донесений в штаб Восточного фронта. Оценив ситуацию, уральские казаки разработали план операции но ликвидации ненавистного большевика. В ночь на 5 сентября 1919 года казачий отряд в 300 сабель при одном орудии и пулемете под командой генерал-майора Бородина наскочил на Лбищенск. Красных там было больше – 300 курсантов дивизионной школы, штаб и политотдел дивизии. Но налет белых был стремительным и неожиданным. Казакам помогало местное население, указывая дома, где стояли красные. Поначалу заспанные красноармейцы сдавались почти без сопротивления, затем выстрелы стали раздаваться то в одном, то в другом конце станицы.

Наиболее жестокий бой разгорелся у здания штаба Чапаева. Раненный в руку начдив сплотил вокруг себя бойцов, даже устремился в контратаку. Именно здесь, как установил позднее Долгирев, был сражен пулей в голову командовавший белогвардейцами генерал Бородин.

Красные пытались прикрыть отход любимого начальника, но исход боя оказался предрешен. Остатки чапаевцев бросались в воду и плыли через Урал. Казаки с высокого обрыва стреляли но ним из винтовок и из захваченных у красных пулеметов. Доплыть до противоположного берега удалось немногим. Всех уцелевших в том бою бойцов опросил Долгирев. По их показаниям, жители Лбищенска принимали непосредственное участие в истреблении колчаковцев. Принявший дивизию Кутяков сжег дотла Лбищенск и изрубил всех пленных и «подозрительных», включая изменницу Пелагею (по другой версии – она сошла с ума).

Считается, что в числе утонувших в реке Урал был и Василий Иванович. Однако двое венгров-интернационалистов свидетельствовали, что они переправили раненого Чапаева на противоположный берег на деревянной створке ворот, что он скончался у них на руках. Однако показать место захоронения начдива не смогли. И сети не подняли мертвеца.

Отраженная в кинофильме история гибели Чапаева основана на показаниях одного из связистов штаба. Но уцелевшие после кутяковской расправы жители Лбищенска держались на допросах одинаково: «Небесные силы его забрали, потому что из народного заступника стал он разбойником. Не ищите его, не найдете. Придет час, сам объявится...». Видимо, этот час еще не наступил...

Слава киношного Чапаева скрыла реальную судьбу начдива 25-й. Игра в чапаевцев на многие годы стала любимой игрой советской детворы. Мальчишки приходили в кинотеатр и спрашивали: «У вас Чапаев?» – «Чапаев». – «Тонет?» – «Тонет». – «Значит, это не здесь. Пошли, ребята. Есть где-то такое кино, где он не тонет...».

И наступило время, когда Чапаеву пришлось выплыть. В первые дни Великой Отечественной войны выпускались боевые киносборники. В агитационном фильме «Чапаев с нами» раненый Василий Иванович плывет по реке Урал, а на другом берегу его ждут бойцы 1941 года: пехотинец, танкист и летчик. От них слышит Чапаев о нападении фашистов на Советский Союз. Вскочил начдив на коня и помчался впереди красных войск навстречу врагам...

Походить на Анку–пулеметчицу старалась и Антонина Макарова, прославившаяся особой жестокостью к советским партизанам. Будучи призванной на фронт в качестве санинструктора, 18-летняя девушка осенью 1941 года оказалась в окружении под Вязьмой. Три месяца она скиталась по лесам, пытаясь пробиться к частям Красной армии или найти партизан. В январе 1942 года вышла к деревне Красный Колодезь Локотского автономного округа. Это административное образование было создано на оккупированной немцами территории Орловской и Курской областей для борьбы с партизанами.

Одним из организаторов Локотского самоуправления стал Бронислав Каминский, исключенный из ВКП(б) и отправленный в ссылку за критику коллективизации в село Суерское Упоровского района и в Шадринск, где работал технологом на местном спиртзаводе. Перед войной его перевели на Орловщину в поселок Локоть. Вполне вероятно, не случайно: «28 марта 1940 года Шадринским отделом НКВД Каминский был завербован под кличкой “Ультмарин” для разработки ссыльных троцкистов».

Однако, поселившись в Локте, где значительную часть интеллигенции составляли, по мнению органов НКВД, «политически неблагонадежные лица», «агент “Ультмарин” к работе относился недобросовестно, задания точно не выполнял».

Приказом командующего 2-й немецкой танковой армии генерал–полковника Рудольфа Шмидта Каминскому поручили организацию самоуправления в Локотском административном округе, население которого составляло 581000 человек, и формирование антипартизанских вооруженных сил.

Интересно, что за два дня до выхода этого приказа начальник Орловского областного управления НКВД Фирсанов в докладной записке на имя начальника 2-го управления НКВД Федосова предложил расправиться с Каминским руками оккупантов: «Не считаете ли вы целесообразным выдать Каминского немцам как секретного сотрудника НКВД? Подписка его, выданная Шадринскому райотделу НКВД, имеется». Почему это не было сделано – сказать трудно. Впрочем, даже если бы документы, изобличающие Каминского в тайном сотрудничестве с НКВД, и попали бы в руки немцев, вряд ли это повлияло на их отношение к новоявленному обер-бургомистру Локотского округа и одновременно командиру сформированной им «Русской освободительной народной армии» (РОНА).

Немцы характеризовали Каминского следующим образом: «Бывший инженер. Отсидел срок в Сибири. После освобождения осел в Локоти с “минусом”. Минус – это ограничение жить в определенных местах. Они были разные. Каминский имел минус сто, то есть живи в районном центре и больше никуда. Приход немцев он воспринял с радостью, что вполне естественно. Инженер-химик но профессии, зэк по воспитанию и отношению к советской власти. Человек волевой, властный, командный, обращавшийся к любым приемам и средствам, в которых был воспитан и научен за проволокой. И с такой же психологией. Он стоит на позициях: все равно с кем, хоть с чертом, лишь бы большевиков резать. Хорошие немцы, плохие, а мне какое дело... В Локотском округе Каминский завел строгий порядок и руководил очень жестко. С немцами заключил соглашение об их невмешательстве... Порядок, заведенный Каминским, в принципе, был советский».

Не случайно одним из первых приказов Каминского закреплялось переименование улиц, площадей, населенных пунктов: «В целях полного искоренения из памяти населения нашего округа бывшего жидо-большевистского владычества приказываю: Все бывшие советские названия населенных пунктов в сельских местностях, а также установленные при советской власти названия улиц в городах, поселках городского типа и крупных селах аннулировать, восстановив по таким населенным пунктам и улицам их прежние названия дореволюционного времени или присвоив им новые наименования в русском национальном духе, а еще лучше установив эти названия но фамилиям местных жителей, павших смертью храбрых за укрепление новой власти».

Вооруженные силы Локотского мини-государства, получившие название «Русская освободительная народная армия», насчитывали в своем составе но состоянию на 16 января 1943 года 9828 человек. На вооружении частей РОНА, кроме винтовок, пулеметов, минометов и артиллерийских орудий, имелось 8 танков (один КВ, два Т–34, пять БТ), бронемашины, танкетки, автомашины. Запасы вооружения и боеприпасов пополнялись за счет сбора военного имущества, оставленного красноармейцами–окруженцами в лесах.

Помимо РОНА в Локотском округе существовала так называемая «самоохрана», представлявшая собой ополчение из местного населения. В функции «самоохраны» входила охрана дорог, урожая, имущества крестьян, волостных и районных управ, объектов социального назначения (школ, клубов, больниц, детдомов), а также охрана правопорядка и предотвращение мелких правонарушений. Зачастую «самоохрана» привлекалась к участию в антипартизанских операциях.

Задержанная бойцами «самоохраны» Макарова высказала им свою давнюю мечту: «Меня в медсестры призвали, а у меня другая мечта была – я хотела на пулемете строчить, как Анка–пулеметчица из «Чапаева». Правда, я на нее похожа? К вам выбралась, на пулемет прошусь...».

Доставленной в Локоть «Тоньке-пулеметчице» Каминский предложил стать... палачом Локотской окружной тюрьмы, расположенной в конюшнях местного конезавода, и расстреливать партизан и их пособников из пулемета.

В 1978 году на допросе в Управлении КГБ по Брянской области Макарова пояснила, что никто из бойцов РОНА до нее не соглашался расстреливать партизан и членов их семей, поэтому для Каминского она стала незаменимым исполнителем.

Ей выделили комнату в одном из помещений бывшего конезавода и выдали пулемет, который она хранила дома.

«Все приговоренные к смерти были для меня одинаковые. Менялось только их количество. Обычно мне приказывали расстрелять группу из 27 человек – столько партизан вмещала в себя камера. Я расстреливала примерно в 500 метрах от тюрьмы у какой-то ямы. Арестованных ставили цепочкой лицом к яме. По команде начальства я становилась на колени и стреляла из своего пулемета по людям до тех пор, пока замертво не падали все... Я не знала тех, кого расстреливаю. Они меня не знали. Поэтому стыдно мне перед ними не было. Бывало, выстрелишь, подойдешь ближе, а кое-кто еще дергается. Тогда снова стреляла в голову, чтобы человек не мучился. Иногда у нескольких заключенных на груди был подвешен кусок фанеры с надписью «партизан». Некоторые перед смертью что-то пели. После казней я чистила пулемет в караульном помещении или во дворе. Патронов было в достатке... Я просто выполняла свою работу, за которую мне платили. Приходилось расстреливать не только партизан, но и членов их семей, женщин, подростков. Об этом я старалась не вспоминать. Хотя обстоятельства одной казни помню – перед расстрелом парень, приговоренный к смерти, крикнул мне: «Больше не увидимся, прощай, сестра!..».

Летом 1943 года при подходе советских войск к Локтю Макарову, заразившуюся к тому времени венерической болезнью, отправили в немецкий тыл на лечение. Ее след потерялся и обнаружился лишь в 70-е годы.

Как оказалось, Макарова в конце войны, оказавшись на территории, освобожденной от немцев, устроилась медсестрой в госпиталь, где познакомилась с раненым офицером Гинзбургом и вышла за него замуж, взяв фамилию мужа. После войны супруга Гинзбург поселились в г. Лепель Витебской области, где Антонина Макаровна считалась весьма уважаемой участницей Великой Отечественной войны, ветераном труда. Ее постоянно приглашали в школы, где она рассказывала о своих вымышленных фронтовых подвигах.

Напасть на след Макаровой–Гинзбург органам КГБ удалось лишь благодаря тому, что один из ее братьев, заполняя в 1976 году в Тюмени анкету перед выездом за границу, перечислил в ней всех родственников, в том числе Антонину, которая от рождения числилась не Макаровой, а Парфеновой, и указал ее адрес в Лепеле.

Об обстоятельствах изменения фамилии рассказала позднее сама «Тонька–пулеметчица»: «В нашей семье много детей. И все мы Парфеновы. Я – старшая, как у Горького, рано вышла в люди. Такой букой росла, неразговорчивой. Пришла как-то в школу деревенскую, в первый класс, и фамилию свою позабыла. Учительница спрашивает: “Как тебя зовут, девочка?”. А я знаю, что Парфенова, только сказать боюсь. Ребятишки с задней парты кричат: “Да Макарова она, у нее отец Макар”. Так меня одну из нашей семьи Парфеновых во всех документах и записали».

Боясь подставить под удар репутацию столь уважаемой в Лепеле «фронтовички», сотрудники КГБ целый год вели за ней скрытое наблюдение и возили в этот город выживших свидетелей для ее опознания. Когда все сомнения отпали, Парфенову–Макарову–Гинзбург арестовали и этапировали в Локоть на следственный эксперимент (в районе конезавода обнаружили захоронение около полутора тысяч расстрелянных ею партизан и членов их семей, около двухсот из них удалось установить). Суд приговорил «Тоньку–пулеметчицу» к смертной казни. Приговор привели в исполнение ранним утром 11 августа 1978 года. Это был последний в СССР смертный приговор в отношении женщины.

Лжепартизапы

Уже с 1942 года партизаны стали представлять для вермахта и оккупационной администрации на востоке серьезную проблему.

Признание того, что партизаны сильно осложняли жизнь германским войскам, содержится в отправленном 17 сентября 1943 года из Могилева письме капитана Вольфганга Фидлера. «...Борьба с партизанами, – сообщал Фидлер, – не похожа на борьбу во фронтовых условиях. Они всюду и нигде, и на фронте трудно создать себе верное представление о здешних условиях. Взрывы на железной дороге, путях сообщения, диверсионные акты на всех имеющихся предприятиях, грабежи и т.д. не сходят с повестки дня. К этому уже привыкли и не видят в этом ничего трагического. Партизаны все больше наглеют, так как у нас, к сожалению, нет достаточного количества охранных войск, чтобы действовать решительно...».

Для борьбы с партизанами немцы нередко использовали «добровольческие» подразделения, сформированные из советских военнопленных. Один из таких отрядов возглавил подполковник Владимир Владимирович Гиль, которого называли «самым блестящим командиром Красной армии». Неудивительно: Гиль единственный из всего выпуска 1940 года окончил на «отлично» Академию Генерального штаба.

Во многом благодаря его военным знаниям и личной смелости возглавляемая им 229-я стрелковая дивизия успешно сдерживала наступление противника в Белоруссии. В этой дивизии часто бывал писатель Константин Симонов: Гиль стал прообразом комбрига Серпилина – одного из главных героев опубликованной во время хрущевской «оттепели» книги «Живые и мертвые».

В июле 1941 года раненый в бою возле г. Толочин Гиль оказался во вражеском плену и согласился на сотрудничество с гитлеровцами. Под фамилией «Родионов», чтобы его не принимали за немца, он сформировал лжепартизанский отряд, выросший вскоре в 1-ю русскую национальную бригаду «За Русь» численностью до трех тысяч человек. Начальником разведки бригады Гиль–Родионов назначил бывшего командира 48-й стрелковой дивизии генерал-майора Павла Васильевича Богданова, сдавшегося в плен 17 июля 1941 года. Он выдал немцам политработников своей дивизии – полкового комиссара Фоминова и старшего политрука Колобанова (их расстреляли) – и написал два воззвания, переданных по радио: «К русскому народу» и «К генералам Красной армии» (в последнем он отказался от звания генерала и советского гражданства).

Начальником штаба бригады стал бывший капитан Красной армии Эдуард Семенович Блажевич, также добровольно перешедший на сторону врага и сформировавший по заданию немецкого командования «русскую дружину СС» – в ней насчитывалось до 200 человек, и она влилась в марте 1943 г. в бригаду Гиля – Родионова.

Каковы были мотивы сотрудничества с гитлеровцами этого действительно незаурядного советского офицера? Обратимся к воспоминаниям о встречах с Гилем – Родионовым шефа политической разведки Третьего рейха Вальтера Шелленберга.

«...После нескольких бесед с русским подполковником у меня, – отметил бригаденфюрер СС, – начало складываться впечатление, что если первоначально он и был противником сталинской системы, то потом его позиция претерпела изменения. Он считал, что обращение немцев с русским гражданским населением и военнопленными должно привести к катастрофическим последствиям. Но я просил Гиля не забывать, что обе стороны прибегали ко все более жестоким и беспощадным методам ведения войны. Если посмотреть на партизанскую войну непредвзято, то вряд ли можно утверждать, что русские неповинны в таких же зверствах, что и немцы; возможно, они даже превзошли немцев в жестокости. Родионов напомнил мне, в свою очередь, об утверждениях нашей пропаганды, что русские люди “недочеловеки”. Я отметил, что он не зря употребил слово “пропаганда” – ведь на войне так трудно провести четкую грань между моральным и аморальным. Я был убежден, что белорусы, украинцы, грузины, азербайджанцы, туркмены и представители других национальных меньшинств воспримут эти лозунги должным образом, именно как пропаганду военного времени...».

В конце марта 1942 года в расположение бригады Гиля – Родионова был доставлен пленный генерал-лейтенант Дмитрий Михайлович Карбышев. Офицер старой русской армии, кавалер восьми боевых орденов: Св. Владимира 4-й степени, Св. Анны 4-й, 3-й и 2-й степеней, Красного Знамени и Красной Звезды, известный фортификатор, профессор Академии Генерального штаба Карбышев наотрез отказался от предложения своего лучшего ученика возглавить антисоветскую организацию «Боевой союз русских националистов».

Несмотря на заступничество Гиля – Родионова немцы бросили Карбышева в концлагерь – сперва в Дахау, потом в Заксенхаузен и Маутхаузен. Он погиб за восемьдесят дней до Победы, не сломленный духом, предпочтя мученическую смерть бесчестью[29].

14 августа 1943 года бригада Гиля – Родионова почти в полном составе перешла на сторону партизанского отряда имени Железняка (командир капитан Титков). Накануне перехода Гиль–Родионов арестовал Богданова (позднее он был передан в Главное управление военной контрразведки «СМЕРШ», а 24 апреля 1950 года приговорен к высшей мере наказания – расстрелу).

В своих мемуарах Шелленберг отметил: «Случилось то, чего я боялся. “Бригаду” в очередной раз привлекли для участия в операции “по прочесыванию” в Белоруссии деревень, в которых укрывались партизаны. Когда “бригада” конвоировала длинную колонну пленных партизан, Родионов приказал своим людям атаковать отряд СС, сопровождавший конвой. Все немцы – около 200 человек – были застигнуты врасплох, и русские перебили их всех, до единого, самым зверским образом. Так люди, которые сначала искренне сотрудничали с нами, превратились в наших закоренелых врагов» (тогда же Гиль – Родионов застрелил оказавшего сопротивление Блажевича. – А.П.).

Для Сталина переход на сторону партизан сформированного гитлеровцами из военнопленных достаточно крупного и боеспособного соединения не остался незамеченным. По его приказу 20 августа 1943 года в тыл противника была заброшена оперативная группа НКГБ СССР «Август» с заданием проверить «политические настроения» в бригаде Гиля–Родионова, переименованной в «1-ю антифашистскую бригаду». Чекисты разоблачили 23 агента противника, внедренных в «бригаду», и подтвердили надежность ее командира. После этой проверки, утверждал Шелленберг, «Родионов вылетел с секретного партизанского аэродрома в Москву. Там он был принят лично Сталиным и награжден “Орденом Сталина”».

К тому времени в немецком плену находилось около 4 миллионов бойцов и командиров Красной армии (всего в войну сдалось и было захвачено 5 миллионов 734 тысячи 528 военнослужащих). Принято считать, что в плен сдавались в основном попавшие в окружение раненые и деморализованные красноармейцы. Частично это верно. Но нельзя не учитывать и тот факт, что целые подразделения уходили к врагу организованно с оружием в руках, иногда под музыку и со знаменами (особенно в первый период войны, когда они еще не представляли, какой «порядок» установят немцы на оккупированных территориях). Сейчас известно, что в сформированных немцами из советских военнопленных частях служили один генерал–лейтенант, бывший командующий 2-й Ударной армией А.Л. Власов, шесть генерал-майоров, один бригадный комиссар, один комбриг, 42 полковника, один капитан первого ранга, 23 подполковника, два батальонных комиссара, 49 майоров... Сталин, конечно, понимал, что переход на сторону Германии множества способных и хорошо подготовленных командиров Красной армии вызван серьезными просчетами в его политике, прежде всего уничтожением военных кадров в 30-е годы.

Заманчиво было использовать в своих целях оказавшуюся в тылу неприятеля огромную силу военнопленных. Но прежде их надо было публично простить, покаявшись в своих собственных ошибках и представив пленение (во всех формах – добровольное и вынужденное) досадным недоразумением. Награждение командира первого формирования военнопленных, выступивших против немцев, «Орденом Сталина» Шелленберг принял за начало такого процесса. И в очередной раз ошибся. Сталин считал предателями независимо от обстоятельств пленения всех военнопленных со всеми вытекающими для них и семей трагическими последствиями (практика таких репрессий была отменена только в июне 1956 года правительственным постановлением «Об устранении последствий грубых нарушений законности в отношении бывших военнопленных»). «Ордена Сталина» в советской наградной системе не было, хотя окружение вождя неоднократно предлагали учредить такую награду по аналогии с орденом Ленина. Сталин, несмотря на внешне выраженную марксистско-ленинскую убежденность, был суеверен и мистически опасался своего увековечивания в орденах. Другое дело – совмещение сто имени и изображения с символами победы. Поэтому описание «Ордена Сталина» изменили: вместо профиля вождя в центре звезды из платины поместили изображение Кремля и учредили 8 ноября 1943 года этот наградной знак как орден Победы.

Гиль – Родионов получил из рук Председателя Президиума Верховного Совета СССР Калинина орден Красной Звезды, а Сталин подарил новый автомат ПГГПТ, с которым командир партизанской бригады возвратился в тыл противника. Это соединение активно участвовало в вооруженной борьбе с немецко-фашистскими захватчиками вплоть до освобождения Белоруссии в июле 1944 года. Полковник Гиль погиб 14 мая 1944 года около села Ушачи Витебской области при прорыве вражеской блокады «партизанского края». Судьбу командира 229-й стрелковой дивизии первого формирования Гиля странным образом повторил начальник штаба 229-й стрелковой дивизии второго ишимского формирования подполковник Матвей Мелешкевич[30].

Наши в оккупированной Европе

Кроме нашей страны партизанское движение во Второй мировой войне получило развитие и на территории оккупированной нацистами Европы. В этом Сопротивлении участвовали бежавшие из вражеского плена бойцы и командиры Красной армии. К примеру, в мае 1944 года во Франции участники «армянского национального легиона», сформированного немцами в 1941–1942 годах из военнопленных армян, отказались служить гитлеровскому режиму и создали «1-й советский партизанский полк во Франции».

Однако Сталин продолжал и после войны считать предателями всех военнопленных, независимо от обстоятельств пленения и заслуг перед антигитлеровской коалицией в партизанской борьбе против общего врага.

Поэтому после прохождения фильтрации в немецком городе Цербет «1-й советский партизанский полк во Франции» переформировали в «рабочий батальон» и отправили в декабре 1945 года в Тюмень на завод № 639 (судостроительный). Их бараки стали называть Лагерной улицей.

После XX съезда по инициативе министра обороны СССР маршала Жукова Г. К. СССР и Совет Министров СССР «осудили политику огульного политического недоверия к бывшим советским военнослужащим, находившимся в плену или окружении противника, как противоречащую интересам Советского государства...» и обязали Министерство обороны «представить к награждению бывших военнопленных... совершивших побег из плена», а Министерство культуры – «включить в тематические планы издательств, киностудий, театров и культурно-просветительных учреждений подготовку художественных произведений, посвященных героическому поведению советских воинов в фашистском плену, их смелым побегам из плена и борьбе с врагом в партизанских отрядах».

Звание Героя Советского Союза было присвоено бежавшему в 1945 году на захваченном фашистском самолете Михаилу Девятаеву (1957) и участнику движения Сопротивления в Италии Федору Полетаеву (1962). Полетаев воевал в пехоте и летом 1942 года, как и сотни тысяч красноармейцев из-за просчетов высшего советского командования попал в плен под Харьковом. Когда в Италии после падения режима диктатора Бенито Муссолини (25.07.1943) и оккупации страны немецко-фашистскими войсками началась национально-освободительная война против оккупантов и их пособников, Полетаев бежал из лагеря близ Генуи и присоединился к партизанам. Спасая жизнь своих товарищей, погиб в бою. Удостоен высшей военной награды Италии золотой медали «За военную доблесть» (посмертно).

Обо всем этом Хрущеву рассказал секретарь Итальянской коммунистической партии Пальмиро Тольятти, входивший после 1944 года в состав правительства Италии.

После публикации в «Правде» Указа о присвоении звания Героя Полетаеву его именем назвали в Тюмени улицу в районе Гилевской рощи.

Настоящим откровением о трагедии плена стала первая режиссерская работа Сергея Бондарчука «Судьба человека», поставленная по рассказу Михаила Шолохова. Рассказ этот был опубликован в двух номерах газеты «Правда»: в последний день 1956 года и в первый день 1957-го. После «Науки ненависти» писатель вновь обратился к теме плена. Кульминация фильма – сцена в комендантской: здесь жизнь и смерть оказались в одном кадре.

Лагерное начальство празднует выход своих войск к Волге. Пьют шнапс, веселятся. Комендант Мюллер приказывает доставить к нему строптивого военнопленного Соколова, приговоренного к расстрелу. Но прежде он хочет уничтожить его морально, заставив выпить «за победу немецкого оружия».

В этом психологическом поединке Соколов одерживает верх. Он выпивает в два глотка стакан водки за свою погибель, но от закуски отказывается: «Я после первого стакана не закусываю».

Лишь после третьего стакана Соколов откусил маленький кусочек хлеба, положив остаток на стол. «Захотелось мне им, проклятым, – говорит рассказчик у Шолохова, – показать, что хоть я и с голоду пропадаю, но давиться ихней подачкой не собираюсь, что у меня есть свое, русское достоинство и гордость, и что в скотину они меня не превратили, как ни старались». Выдержав самые страшные пытки голодом и близкой смертью, Соколов сумел остаться человеком и сохранить силу духа и желание свободы.

Картина была высоко оценена в нашей стране. В год выхода (1959) ее просмотрело более тридцати миллионов человек. Ее создателей удостоили Ленинской премии.

Однако политическая «оттепель» и терпимость к соотечественникам, не но своей воле попавшим в плен, продолжалась недолго. Отставка Жукова, а затем Хрущева привела к возобладанию в партийном, советском и военном руководстве прежних оценок истории Великой Отечественной войны. Из военных энциклопедий и справочных изданий вымарали упоминание о Девятаеве, Полетаеве и других генералах, офицерах и солдатах, не сломленных во вражеском плену.

Возвращение партизан

На самом деле особенно эффективными были операции не многочисленных, но плохо обученных и оснащенных партизанских отрядов, а действия небольших, специально подготовленных и владевших самыми современными средствами борьбы диверсионно-террористических групп, которые взрывали важные военные объекты и уничтожали высокопоставленных чиновников оккупационной администрации.

Так, группа подрывников во главе со специалистом минного дела Ильей Стариновым осуществила в ноябре 1941-го в Харькове радиоуправляемый взрыв зданий, где разместились немецкие учреждения. Погибли начальник гарнизона генерал–лейтенант Георг фон Браун и десятки немецких офицеров.

14 сентября 1943 года в крупном железнодорожном узле Овруче бойцы из спецотряда НКВД «Олимп» (командир Герой Советского Союза В.М. Карасев) взорвали гебитскомиссариат, погибли более 40 немцев, в том числе гебитскомиссар Венцель, комендант города Залзберг и другие высокопоставленные лица.

Провести эту операцию, приуроченную к 10-летию прихода Гитлера к власти, было чрезвычайно сложно. Разведчик спецгруппы Батян связался со слесарем городской водопроводной сети Федосенко, имевшим пропуск в здание гебитскомиссариата, а через него – с истопником котельной здания Каплюком. Из Москвы отправили в отряд два самолета со взрывчаткой. Каплюк многократно проделывал нелегкий путь в 40 километров из Овруча в расположение «Олимпа» и оттуда уносил тол к себе домой. Его жена и маленькие дети вместе с обедом передавали взрывчатку по частям в котельную. Таким образом удалось накопить 150 килограммов тола. Затем в котельную, также по частям, перенесли взрыватель.

В составе чекистской опергруппы «Победители» полковника госбезопасности Д.И. Медведева действовал легендарный разведчик–боевик Николай Иванович Кузнецов, учившийся в 1926 году в Тюменском сельскохозяйственном техникуме. В 1943–1944 годах он застрелил в оккупированных немцами Ровно и Львове рейхскомиссара Украины по судебным делам Альфреда Функа, вице-губернатора Галиции Отто Бауэра и похитил командующего особыми войсками на Украине генерала фон Ильгена.

Наиболее громкий теракт – убийство генерального комиссара Белоруссии Вильгельма Кубе 22 сентября 1943 года – было организовано группой, таившей суть своего задания и от минского подполья, и от руководства партизанских отрядов Белоруссии. Возглавлял группу капитан госбезопасности Сергей Казанцев. Завербованные им агенты сумели убедить горничную генерального комиссара Елену Мазаник подложить в кровать хозяина мину с часовым механизмом. Ранее пытались уничтожить Кубе с помощью взрывчатки, заложенной в минском драмтеатре, где 22 июня 1943 года должно было состояться торжественное собрание в связи с годовщиной начала войны против СССР. Но Кубе покинул театр раньше, чем мина взорвалась. Погибли десятки мирных горожан, не имевших никакого отношения к оккупационной администрации. Казанцев же считал, что взрыв все равно принес пользу – теперь жители Минска будут остерегаться ходить на мероприятия, организуемые германскими властями.

За убийство Кубе Мазаник и ее родственница Мария Осипова получили золотые геройские звезды, а Казанцева произвели в майоры госбезопасности (освобождение Минска 3 июля 1944-го он встретил командиром партизанского соединения из трех бригад).

Деятельность Кузнецова стала основой для фильма «Подвиг разведчика» (1947), а события в оккупированной столице Беларуси отражены в киноленте «Часы остановились в полночь» (1958).

Памятник Николаю Кузнецову был установлен в Тюмени в декабре 1967 года у входа в здание бывшего сельхозтехникума, здесь же на стене укреплена мемориальная доска в честь разведчика (ул. Республики, 7).

Считается, что боевые друзья Кузнецова весной 1958 года нашли его могилу на окраине села Боратина Львовской области. 17 сентября 1959 года найденное захоронение было вскрыто и «труп предполагаемого Кузнецова Н.И. эксгумирован, однако установить сто личность данными следствия не представилось возможным...». Тем не менее знаменитый в то время Михаил Герасимов, прославившийся тем, что по черепам восстанавливал портреты давно умерших людей, подписал акт с выводом: «Полное совмещение морфологических данных черепа с прижизненной фотографией дает право считать, что череп, присланный на исследование, действительно принадлежит Николаю Ивановичу Кузнецову».

27 июля 1960 года эти останки торжественно захоронили в Львове на Холме Славы. Позже в городе установили памятник Герою Советского Союза Кузнецову, его именем назвали бывшую улицу Клеперовскую.

Казалось, все вопросы об обстоятельствах гибели знаменитого разведчика-боевика и исчезнувших вместе с ним партизан Каминского и Белова сняты.

Первые публикации о противоречиях в официальной биографии Кузнецова появились в украинской печати накануне 80-летнего юбилея героя (27 июля 1991 года). Тогда авторы статей еще предлагали КГБ СССР опровергнуть (или подтвердить) архивными документальными материалами новые версии и предположения о судьбе нашего земляка. С такой же просьбой обращались в солидное ведомство музеи из Ровно, Луцка, Талицы. Никакой реакции.

Многих историков молчание КГБ удивляло и настораживало. Ведь догадаться о существовании в спецхранах документов о деятельности оперативной группы НКГБ СССР «Победители» под командованием Медведева было несложно.

Руководству Комитета госбезопасности направлялась специальная записка с предложением рассекретить хотя бы часть этих архивных фондов. Тогда можно было бы опровергнуть домысли и слухи вокруг Кузнецова, дать новую историческую трактовку его жизни и смерти, не принижая высокого значения самопожертвования этого человека. Человека, превращенного в идеологический символ.

Однако председатель КГБ СССР В.А. Крючков дал указание придерживаться образа героя, «укоренившегося в художественной литературе, кинематографе и массовом общественном сознании». На робкие возражения о том, что «разговоры» о Кузнецове будут продолжаться, член Политбюро ЦК КПСС генерал армии Крючков отрезал: «Поговорят и перестанут!». До августовского путча ГКЧП, в котором Крючков играл не последнюю роль, оставалось меньше месяца. Сейчас известно, как предполагалось восстановить утраченные идеологические позиции. Но танки оказались плохими аргументами в исторических спорах, а «разговоры» о Кузнецове окончились сносом его памятников в городах Западной Украины, разграблением мемориальных музеев и переименованием улиц, носящих его имя.

Демонтированный во Львове и обреченный на переплавку бронзовый монумент Кузнецова (вес с постаментом составлял 70 тонн), благодаря хлопотам администрации Талицкого района и принципам «народной дипломатии», привезли на родину Николая Ивановича и установили на центральной площади города Талицы.

Современная детвора не играет ни в чапаевцев, ни в разведчиков. Время изменилось: другие люди, новые увлечения, виртуальные герои – вампиры, человек-паук, черепашки-ниндзя...

Но в стране, где растет пропасть между богатыми и бедными и число униженных и оскорбленных людей, не забылась партизанская терминология.

Кажется, современная российская молодежь очень хочет почувствовать себя наследницей славных партизанских времен.

В июне 2010 года в Приморье ликвидировали банду, в состав которой входили шестеро (двое из них покончили с собой при задержании, четверо находятся под стражей). Им инкриминируется нападение на милиционеров – два стража порядка были убиты, четверо получили ранения.

В ходе преследования банды в лесах Приморья обнаружено много схронов. Кроме одежды и продуктов в них хранились оружие, боеприпасы, взрывные устройства, а также литература радикального толка.

Анонимные пропагандисты Интернета, ангажированные правозащитники и журналисты поспешили объявить обычную преступную группировку когда-то «хороших мальчиков» приморскими «партизанами». На волне ненависти к милиции (точнее, ее конкретным перерожденцам-беспредельщикам и коррупционерам в погонах) чистая уголовщина вдруг стала неким явлением общественно-политической жизни. Или какая жизнь – такие у нее и герои?

Президент Российской Федерации Д.А. Медведев предостерег общественность от употребления в отношении преступников терминов, которые носят другую нагрузку. Называть террористов и убийц «партизанами» значит пытаться неким образом их оправдывать. И заодно кощунствовать над исторической памятью. Ведь партизан для любого нормального россиянина – это, в первую очередь, участник вооруженного сопротивления нацистской агрессии, это герой Великой Отечественной войны.