Уезжают навсегда

Каждую ночь он снится ей, и каждую ночь одно:

они живут свою жизнь, похожую на кино

то про шпионов, то про романтику, то бесконечный бой,

то на какую-то скучную ленту попросту про любовь.

Каждую ночь ее насквозь проедает страх:

каждую ночь в финале он умрет у нее на руках.

Каждое это «мы» суть обреченное «мы»,

каждую ночь она забирает его взаймы

у бесконечной пропасти смерти, у черного небытия,

хлещет сквозь ночь обреченность, отравленная струя,

каждую ночь ей нужно его возвратить назад,

но если это ад, то она согласна на ад.

О господи, благословенен твой ад.

Зацикленный на рипите варьируемый сюжет,

на плечи ложатся сотни непрожитых этих лет,

она повторяет: ад, — и ставит свечу на окне,

и снова ложится спать, и жизнь проживает во сне.

И мечется, и дрожит, и сияет ее свеча,

и плачет ее свеча в предрассветный час,

и пламя ее суть вера и суть любовь,

которая может из ада вывести за собой,

поскольку на тысячной ночи прервется круг,

и вспыхнет ярче свеча, и она не отпустит рук

его из своих ладоней, и более никогда

ни смерти, ни сну, ни яви его не отдаст,

поскольку любви достаточно, чтобы ад

попятился, отпустил из кольца своего,

поскольку горит свеча, и сотни свечей горят,

поскольку любви достаточно для всего.

Любви всегда достаточно для всего.