Уроки черного бусидо Димы Сабурова

Глава 16

— Вы мне предлагаете ее в служанки? Вашу дочь⁇

Лысый хитрозадый староста по имени Хару попивал чаек, поглядывая меня на меня вскользь. Как-бы мимоходом, но остро. Сразу после общего совещания, Хару попросил о личной аудиенции. На которой предложил девушку с водопада в личные служанки.

— Вы не подумайте, Омо-доно — Юми очень сметливая, с трех лет все у нас делает по дому.

— А вам это зачем?

— Мы люди дайме Сорина. Уже больше сотни лет служим дому Отомо. Ваши идеи… Они очень необычные. Я все понимаю! Священная пещера, богиня, небесная справедливость… Но самураи из Фунаи придут к нам в деревню и всех вырежут за предательство. А это больше трехсот человек! И такое в наших краях уже бывало. И ни разу не бывало, чтобы боги вступились.

Я помотал фарфоровую пиалу, устроив в ней небольшое торнадо. Чай уже лился у меня из ушей. Тут то до меня и дошло.

— Вы ко мне хотите приставить соглядатая!

— Это очень резко сказано. Да, Юми будет сообщаться мне все в письмах о самых важных делах, что затрагивают нас. А я уже буду доводить новости до старост. Постепенно, они проникнутся к вам большим доверием. А там останется пара шагов до того, чтобы вы получили необходимых вам асигару.

Я задумался. Наивно было думать, что крестьяне сразу мен поверят и дадут какую-то серьезную помощь. Все будет зависеть от успехов небесного воинства. Или неудач. А их все-равно не скроешь.

— Откуда вы узнали, что я ищу слугу?

— Кукихие-сан разболтал — усмехнулся староста

Вот же болтун! Находка для шпиона…

— И как вы все предлагаете обустроить?

— Подпишите контракт. Юми станет на год вашей мусумэ. Девушка вполне созрела — ей уже 15 лет.

Я поперхнулся чаем. Нефига себе! Дедок то подкладывает под меня свою дочь! Под страшную черную образину. И даже глазом не моргнул. С другой стороны, лучше известный шпион, чем неизвестный.

— Хорошо, я согласен. Где нужно расписаться кровью?

Шутку никто не понял. Хару принялся меня убеждать, что обычной подписи с печатью достаточно. Вот засада! А где же взять личную печать?

— Ты можешь меня побрить?

И не скажешь, что девушке пятнадцать лет. Вполне созревшая, с высокой грудью, взрослой прической в форме сложного пучка на затылке. Эти зеленые глаза не дают мне ни о чем думать, потому налаживать отношения с новой мусумэ я решил с простых вещей. Хоть щетина на негритянских щеках и подбородке росла крайне медленно, еле-еле, но все-таки росла. И начала уже задалбывать.

Юми кивнула, достала из ящика со своими пожитками лакированную шкатулку, этакий нессер XVI века. Вынула оттуда щёточку для взбивания и нанесения мыльной пены, серебряную круглую чашку — мыльницу, кожаную пластину — точилку для тонкой доводки бритвы. и саму бритву — камисори. В отличии от европейских опасных бритв ни разу не складную. С тонкой рукоятью и широким лезвием, похожую на маленькую детскую лопаточку. Девушка взбила густую пену, капнув в мыльницу жидкого мыла и добавив тёплой воды. После чего чёткими движениями, на кожаной пластине заточила бритву. Всё это время я сидел на скамеечке в банном комплексе дома с горячим влажным полотенцем на лице. Наконец Юми отняла от моего распаренного лица полотенце и нанесла на него слой пены. Потом она взмахнула своей ужасной бритвой и раз два три — «ёлочка гори», в два счёта обкорнала меня. Сперва подбрила виски, потом шею, щёки, подбородок и верхнюю губу. Чуть подравняла лоб на самурайский манер и уже нацелилась сбрить мне брови, но я, вовремя спохватившись, категорически запретил. Глядя в маленькое зеркальце из полированного серебра, а больше щупая абсолютно гладкое лицо своё, я испытал натуральное восхищение.

— Юми-тян ты великолепна! — похвалил свою мусумэ — Кто тебя научил так хорошо брить людей?

— Моя мать, Омо-доно — польщенная девушка поклонилась — Сначала я брила брата. Потом мне доверили отца. Наконец, у меня так хорошо стало получалось, что и все девушки из нашей деревне ходили бриться только ко мне.

— Прости, что⁈ — мне показалось, что я ослышался — Девушки? Они ходили к тебе бриться?

— Да, Омо-доно.

— А чего же ты им там брила-то? — глупо спросил я, видит бог без всякой задней мысли. Просто интересно же.

Юми, приоткрыв рот, медленно покрылась красной краской. Вот только что беленькая стояла, а тут бац и хоть сигарету прикуривай. А потом эта не хорошая девочка сделала шаг и прижала к моему нежному, свежевыбритому личику, смоченное в кипятке полотенце.

— Ай! — вскрикнул я по-русски и запрыгал на месте.

На крик в баньку ворвался Кукуха с мечом наголо, но увидев прыгающего меня и пунцовую как варёный рак Юми, тут же испарился, как будто его и не было.

— Позвольте, Омо-доно — невозможные зелёные глаза сверлили во мне дырку — забрать ваши вещи в стирку.

— Конечно бери. — не стал я спорить с человеком так виртуозно владеющей опасной бритвой. Скинул с себя кимоно, штаны хакама, остался в набедренной повязке фундоси.

— А это правда, что богиня Аматэрасу сделала вас полностью черным, чтобы враги не увидели в темноте?

— Кто так говорит? — удивился я

— Люди

— Ровно наоборот. Чтобы я мог напасть на своих врагов темной ночью и они меня не заметили. Иди уже!

Юми схватила в охапку вещи и обдав меня еще одним обжигающим взглядом, выскочила наружу.

Вздохнул, пошел в дом. Там открыл свой модернизированный походный короб, достал шёлковую сутану викария ордена Иисуса Сладчайшего дона Алессандро Валиньяно. Коротковата одежка, в груди не сходится, но как домашний халат сойдёт. И тут мне на глаза попались штаны парашюты. Медленно достал их из ящика. Такахиро жаловался недавно на хроническое безденежье. Так вот они денюшки. Два векселя на пять тысяч эскудо. Правда трудности с обналичкой. Самому идти нельзя, с моим лицом то. Кого-то придётся посылать к менялам. Нет, это лишний риск. Пусть уж лучше пока полежит в ящике.

Сперва, шикоро (21) на шею — раз! А к нему уже пристегнуты руки — содэ — два! Потом доу (22) лямками через шикоро и на талии ремнем схватить — три! А к её подолу заранее пристегнуты хайдате (23) — четыре! Ремни на котэ (24) застегнуть и наручи на кнопку захлопнуть, а это дело двухсекундное — пять! Котэ ремнями сзади затянуть — шесть! Шлем на голову — семь! Перевязь с мечом на бедра — восемь! Восемь движений и я готов убивать. Но убивать я ни кого не стал, а просто вышел из шатра.

Сам вид нашего лагеря понемногу менялся. Исчезли хаотично разбросанные постройки. Появились ровные ряды землянок, шалашей и палаток. У коновязей под навесами стояли лошади. Чуть в стороне расположился плац, где мои хатамото муштровали свои подразделения, добиваясь четкого выполнения команд, равнения в строю и быстрого развертывания. Тут же конные бойцы могли упражняться во владении луком и мечом, проносясь мимо специальных мишеней. Хотя, конницы у нас было не много, около трех десятков, и не она была нашей главной силой. А главная сила — основа армии — пехота. На центральной площади лагеря выстроился весь тайдан (25) Небесного Воинства, все три сотни человек. Ну да лиха беда начало. Со временем развернём в полноценную тысячу. А пока, для поддержания духа воинского братства, я придумал начинать каждый день с поднятия знамени. После утренней разминки и завтрака. Одетый в доспех я торжественно выходил к своей маленькой армии, и полковник Такахиро, я не стал мудрствовать лукаво и ввёл систему званий советской армии: десятник — сержант, полусотник — взводный — лейтенант, сотник — капитан, тайдан — полк соответственно полковник, не менее торжественно печатал шаг мне навстречу. После чего следовал доклад — «Личный состав в сборе, к бою готов». И под барабанную дробь, Кикухиё поднимал на длинном шесте чёрное полотнище с белой ладонью. Прямо знамя Сарумана из Властелина Колец. Изенградская Длань! Только круче. Но местным очень зашло, быстро нашили знамен для каждого из отрядов, да личные стяги уже начали делать. Из тех, что крепятся на древке за спиной. Пока останавливало только недостаток шелка.

А вечером, перед отбоем знамя торжественно спускали. Всем это ужасно понравилось. На построении постоянно присутствовали не только военные, но и гражданское население лагеря, женщины и дети. Отдельными рядами во главе с монахом Сёгеном. Я шёл вдоль строя своих воинов и с горечью понимал, что к подвигам то они готовы, а вот со штатным вооружением беда. Более менее удалось снарядить трофейными доспехами и оружием кавалерию Ючи Омохиро. А вот пехота — кто в лес кто по дрова. Основное вооружение копья, далеко не у всех. Доспех — хорошо если у каждого пятого. Мечи вообще редкость. Остальные держали в руках бамбуковые колья с обожженным на костре острием. У некоторых имелись деревянные дубинки с железными шипами — канабо. Хорошая кстати вещь. Примерно таким же дубьём, под названием «годендаг», пешее ополчение города Брюгге расколошматило гордых французских рыцарей в битве при Куртре в XIV веке. Семьсот пар золотых шпор собрали победители с трупов рыцарей. Ознаменовав этим торжество пехоты над элитной кавалерией. Так что не всё у нас так плохо. Мы ещё покувыркаемся.

— Личному составу — занятия по распорядку — отдал я приказ — а вас Такахиро-сан прошу пройти в мою палатку.

— В тайдане — тысяча человек, — рассказывал Такахиро, все глубже и глубже погружая меня в стратегию и тактику японских сражений. Даже принес ящик с песком, чтобы рисовать палочкой все детали битв. — В каждой сотне шесть десятков асигару, три десятка мечников, десяток лучников. Строят их так: по три линии с промежутками между отрядами — полковник разровнял песок и начертил палочкой, как именно расположены сотни. — Между копьеносцами стоят лучники. А на флангах — мечники.

Ясно. «Шашечный» порядок. Нечто похожее было у римских легионов.

— А конница? — спросил внимательно слушавший я.

— Всадники — это не главное. — покачала головой Такахиро. — Фланги прикрывать или, если противник слаб или побежал, добивать.

Мы с моим командующим сидим в штабном шатре за низким столиком. И я пытаюсь понять местную специфику тактики ведения боя под чаек и рисовые колобки.

— А если конно порядки атаковать — что будет? С разгона.

— Много мертвых всадников будет, — усмехнулся Такахиро. — Не пробить им строй. Он устоит, а всадники в промежутки между сотнями попадут, завязнут…

— А если из луков бить, издали? — спросил я — Проредить строй и потом всадников с копьями.

— Хороший вопрос, — одобрил Такахиро. — Только не помогут луки, Омо-доно. «Татэ» что такое — знаете?

— Ростовой щит. — кивнул я. Есть такой у японской пехоты, похожий на западноевропейские щиты павезы.

— Вот, вот. Ставишь их в первой линии и всё. Стрелой не пробьешь. Нет, всадник против пешего воюет плохо. Коня щитом не прикроешь, а в большую цель и попасть легче. — командующий выпил чаю, что время от времени подливал нам Кукуха, задумчиво повертел чашку в пальцах, медленно поставил её на край столика и продолжил — Но на войне впрочем всяко бывает. Вот помню я битву при «Песчаном ручье». Мой князь Хосино Ёсиканэ с провинции Сацума рассорился с даймё Нииро Тадатомо который был вассалом клана Симадзу. У нас было два тайдана конницы и пять тайданов пехоты. У Тадамоту семь тайданов пехоты и один конницы. Сошлись мы аккурат у Песчаного ручья. Войско даймё Тадамоту встало на высоком холме. Мы их атаковали — сперва шли лучники, сзади пехота, за ними в третьей линии шла конница. Осыпали стрелами, прямо, как вы изволили выразиться — проредили. Потом атака самураями с мечами — попытались вскрыть строй асигару Наконец, атака конницы во главе с дайме. Всё неудачно!

Такахиро пожал плечами…

— Асигару были опытные, закрывали бреши. Наши всадники подъезжали, натыкались на частокол пик и вынуждены были отъезжать. Причём вся эта канитель — лучники, атака пехоты, атака конницы — продолжалась с утра до наступления темноты, и уже вечером, под даймё Ёсиканэ который дрался в первых рядах, убили третью лошадь.

— Однако. — невольно воскликнул я.

— Да, под ним убили третью лошадь, и он упал с коня на глазах всего войска. Конечно, все подумали, что его убили. Раздался крик: «Князь убит!», и всё, наши развернулись и бросились в бегство. Но тут Ёсиканэ схватил коня у ближайшего всадника, снял с головы шлем и поскакал вдоль строя войска, крича, что «Я жив!», а шлем он снял, чтобы все увидели его лицо. А когда наше войско побежало, левый фланг войска даймё Тадамото бросился с холма преследовать, потому что это победа. Но как только люди увидели, что Ёсиканэ жив, вся наша конница немедленно развернулась обратно и атаковала наступавших. Асигару Тадамото потеряли правильный строй, ну и мы их просто растоптали.

Я показал жестом Кукухе, что чайник пуст,

У пехоты потерявшей строй, против конницы — шансов никаких. И вражеский фланг, который только что, считай, одержал победу и пошёл в атаку, был разгромлен.

— Ах, молодцы! — воскликнул Кукуха, но тут же смутился под нашими суровыми взглядами и принялся торопливо разливать чай, почему-то уже в три чашки. Ну да в большой семье…

— После чего наша конница прорвалась сквозь пехоту противника, зашла с тыла и фланга, а остальные войска атаковали в лоб, и армия Тадамото попала в кольцо, их стали просто рубить, избивать и уничтожать. В это время самураи сгрудились вокруг Нииро Тадамото, и ему стрела попала в глаз. Он погиб. Победа полная. Мы отрубили в тот день пять тысяч голов пленным.

— Сурово — покачал головой я.

— Но победа не принесла нам счастья. — продолжал самурай — Так как на нас ополчился весь клан Симадзу. Даймё Хосино Ёсиканэ двинулся в провинцию Ата и подошел к склонам вулкана Каймондаке. Там у него был бой с даймё Симадзу Такахиса. Где он пал он в самом начале битвы. Погиб, смеясь.

— Как это случилось?

— Наш князь зачем-то решил возглавить войско на старинной священной повозке, запряженной лошадьми. Симадзу не оценили такой порыв, сразу выдвинули вперед лучников. Дайме болтал со свитой, над чем-то расхохотался, закинул голову назад и тут стрела вошла меж его бородой и краем шикору и пронзила ему горло. Его люди пали духом и были разбиты. От моего тайдана осталось всего шестеро. Даже пятеро — один потом умер от ран. Я, кстати, привёл их сюда — они до сих пор хранят мне верность.

Мнда… Вот она цена беспечности военачальников. И понтов. Поставь ты свою повозку позади полков и смейся сколько хочешь. Я чиркнул себе галочку в памяти. Обяжу всех своих хатамото — идти позади военных порядков. Никакого показного геройства. Оно очень дорого обходится армии.

— Вот что — я подвинул вперед свой инновационный короб с лямками. Перед встречей я его разгрузил, спрятал вещи в ящик, что стоял в спальне дома — Такахира-сан велите крестьянам плести такие короба. Пусть будет у каждого асигару. В лесах полно ивы,

Самурай повертел в руках изделие, спросил:

— Чем плох старый метод переноски?

— Тут тяжесть груза распределяется сразу на два плеча, если вот сюда вставить валик из чего-нибудь мягкого — я показал где — То не так устает спина.

— Асигару смогут переносить больше груза! — сообразил самурай, передавая короб Кикухиё, который тоже все внимательно изучил.

— В два раза больше груза! — покивал я — Что же… Если со стратегией все, то пойдемте устроим занятия кэндо. Я кажется обещал вас обучить новым связкам?

(21) Шикору — шейный щиток.

(22) Доу — нагрудный доспех, состоящий из железных и кожаных пластин различных размеров и, форм с подвесками.

(23) Хайдате — набедренные щитки, которые обвязывались вокруг талии и прикрывали бедра.

(24) Котэ — наручи.

(25) Тайдан — организационное подразделение средневековой японии в тысячу воинов.