Уроки черного бусидо Димы Сабурова

Глава 6

В приоткрытое окно, вместе с полуденной жарой проникал гомон множества людей. Крики, топот, скрип тележек на которых перетаскивали с места на место разнообразные грузы. Предпоходные приготовления совершенно нарушили размеренный быт иезуитской миссии. Дон Луиш взял со столика стеклянный бокал и пригубил, причмокнул от удовольствия. Как же он скучал по вину своей родины. Это мерзкое теплое саке которое приходилось пить в последнее время. Особенно в жару… Сидевший напротив дон Алессандро понимающе усмехнулся, сделав глоток из своего бокала.

— И всё-таки я советую взять с собой больше людей. — Дон Луиш поставил бокал и взял с тарелки кусочек сыра — В окрестных лесах сидят разбойники — ронины. Есть мятежные крестьяне, что сбежали от своих дайме

— А почему бегут?

— Налоги — пожал плечами де Алмейда — Некоторые князья устанавливают до пятидесяти процентов сборов с урожая. А еще требуют долю с рыбного улова, промыслов…

— А ронины — это же не обычные разбойники?

— Нет. Самураи, потерявшие сюзерена. Они на островах считаются опозоренными.

— Думаешь, осмелятся напасть? — дон Алессандро встал, подошёл к окну. За окном Педро, помахивая плеткой, показывал Ясуфу, как ухаживать за вещами. Тот старательно и неуклюже раскладывал одежду на солнце, доставая ее из походных сундуков.

«Надо будет выбрать, какие вещи взять с собой, а что оставить здесь. — рассеянно подумал священник — 'И приказать боцману ускориться с обучением Ясуфа португальскому».

— Кто знает, что придёт в голову этим язычникам. Время нынче неспокойное — покачал головой дон Луиш — третьего дня в городе убили нашего друга — Дейти Сабуро. Поговаривают — его зарезали синоби.

— Кто⁇

— Синоби — кланы тайных убийц, проживающие в горах. Их ещё называют «ямабуси» — воины гор. Настоящее отродье дьявола. Ходят слухи, что от них нет спасения, проникнут через любую преграду, зарежут, задушат или отравят. Местные их до жути боятся и ненавидят.

— И правда, дьявольские слуги. Похожи на арабских ассасинов

— Слышал про исмаилитов? — дон Луиш подобрался

— Читал в одном манускрипте. Первыми с ними столкнулись крестоносцы. От них мы и узнали, что в Фатимидском халифате жел некий Старец горы. Он устроил в неком укромном месте роскошный сад по образу и подобию мусульманского рая. Юношей от двенадцати до двадцати лет он окуривал дурманящими травами, и в сонном состоянии переносил в этот сад, где они проводили целый день, забавляясь с местными женами и девами. А к вечеру их снова окуривали и переносили обратно ко двору. После этого юноши были готовы и на смерть, лишь бы только попасть в рай, не дождутся дня, чтобы идти туда… Захочет старец убить кого-нибудь из важных или вообще кого-нибудь, выберет он из своих ассасинов и куда пожелает, туда и шлет его. А ему говорит, что хочет послать его в рай и как только все исполнит — сразу там и окажется.

— Ну вот нечто подобное и здесь появилось — де Алмейда доразлил вино из бутылки

— А за что же эти синоби убили беднягу?

— Думаю зарезали его люди даймё Таканоби Радзюдзи, так как сам Дейти был человек даймё Отомо Сорин и собирал деньги для его казны. Новый отокодате, я уверен, будет от Таканоби и деньги потекут уже к нему. А слухи про синоби специально распускают.

Раздался осторожный стук и в приоткрытую дверь вошёл монашек.

— Ваши преподобия — поклонился он — Пришел Бэнкэй Микуби.

— Отлично, зови, пусть заходит — оживился дон Луиш, поворачиваясь в сторону Алессандро — Это глава дза (2) носильщиков Нагасаки.

Вошли двое, горбун впереди и мальчишка Ёсио на шаг позади. Горбун с достоинством поклонился и прогудел басом:

— Коничива, почтенные святые отцы. Я Бэнкэй Микуби, покажите мне ваш груз и я приведу к вам носильщиков — хасамибако столько сколько нужно.

— Очень хорошо — сказал дон Алессандро на корявом японском и хлопнул в ладоши.

Давешний монашек вложил в руку Бэнкэю небольшой мешочек, в котором явственно звякнуло серебро.

— Это задаток. Остальное получишь в Бунго, в замке Отомо-сана — добавил дон Луиш — Я слышал, что ты еще и проводником ходил?

— Да, доведу самыми безопасными дорогами — Бэнкэй потер бритую голову — Только добавить бы надо полкабана

Де Алмейда перевел Алессандро, тот согласно кивнул.

— Ёсио-кун — обратился по португальски дон Луиш к парню — Будь добр, покажи нашему гостю багаж. Думаю, нам потребуется пятеро, а может быть шестеро носильщиков.

Японцы ушли, дон Алессандро задумчиво проводил их взглядом, вернулся к столу и допил вино из бокала.

— Послушай — сказал он — похоже, этот мальчишка толковый парень. Явно понимает португальский

— Ёсио, очень толковый. За год сумел выучить наш язык. А я в разговорах с ним вполне улучшил ниппонский. Мы встретились у ворот нашей миссии полтора года назад. Я как раз обустраивал работу больницы и бывало что ночевал за пределами миссии. И вот возвращаюсь под утро, а в воротах, квартальные стражники смертным боем лупят и без того заморенного голодом мальчишку. Появился невесть откуда, лез в квартал нагло, подорожной нет, денег нет, почтительности никакой. Сломал руку стражнику, вот они и озверели.

— Ого — удивился дон Алессандро.

— Я показал им знак даймё Отомо и заплатил пять медных мон. Стражники, оттащили его в сторону, бросили на гравий дороги, освободив ворота. Позвал слуг, занесли мальчишку внутрь. Слава богу ничего ему не сломали. Но лицо разбили и ушибы по всему телу. Пришлось лечить. А как поправился, то и прижился. Сначала помогал в больнице, ухаживал за больными. Чистил голубятню, подметал дорожки. Жалоб на него не поступало. Делал что приказывали, ел что давали. Представляешь⁈ Не чурается и обычного мяса. У меня есть тут один любитель — фазанов отстреливает.

— Буддист⁇

— Местные не держатся за свою веру — Де Алмейда пожал плечами — Именно поэтому наша проповедь так удачна

— И что же этот Ёсио?

— Ничего не просил кроме работы. Как оказалось, очень удобно иметь в доме на подхвате местного с Кюсю. Потом приходил его отец, садовник при языческом храме Такомими. Очень сильно благодарил за спасение отпрыска. Устроил здесь всё это великолепие, а также построил сад камней.

Алессандро скептически покачал головой.

— Как они оказались в Нагасаки?

— История обычна. В одной из войн между местными даймё, их деревню сожгли, жителей убили. Они бежали вдвоём. Добрались до порта. Отец прижился в храме богини Такамими Химэ-но Микото, а Ёсио здесь. Потихоньку готовлю его к принятию святого крещения.

— Как интересно — произнес викарий — Еще одна спасенная душа. Послушай Луиш. А не одолжишь ли ты мне мальчишку, на время похода? Пока ещё Ясуф придёт в себя окончательно, пока язык заново выучит… А тут уже считай готовый слуга. Что скажешь?

— Да бери конечно — дон Луиш благословил коллегу бокалом с вином — Да хранит тебя святой Беннета Ависский, во имя господа!

— И именем его!

Топ, топ нелегки, к коммунизму первые шаги… Вот где я и где светлое будущее человечества? А ведь запало в голову. Иду шагаю во главе цепочки носильщиков — хасамибако, названных так по имени лакированного дорожного ящика или тюка, который тащат на конце палки через плечо. Я так же, как и все,тащу упакованный походный католический алтарь с распятием и шестью подсвечниками. Там же в ящике лежит смена одежды для викария, шкатулка с лекарствами и набором для целебных прижиганий, письменные принадлежности и библия аж в четырёх экземплярах. Правда Книга книг на латыни — успел заглянуть.

Рядом шагает на редкость колоритный человек — горбун с татуировками на руках. Начальник носильщиков. Знакомство наше состоялось довольно своеобразно. Я как раз во дворе миссии занимался своими новыми обязанностями — из двух походных сундуков своего нового хозяина, дона Алессандро Валиньяно, доставал одежду, отряхивал её. Пара ряс, еще два камзола. Штаны почему-то были всего одни и те — укороченные, шарообразные формы на толстой подкладке в районе бедер. Сшиты они были из узорчатой дорогой ткани, а двойная стеганая подкладка шла набитой ватой или чем-то вроде нее. В наличии также был выступающий гульфик. Тоже набитый. Мечта любого балеруна.

— Вы только гляньте на этого здоровяка! — одетый в серое кимоно, разлинованное в тонкую полоску, горбун обошел вокруг меня два раза и в полном восторге хлопнув себя по ляжкам татуированными руками — Для него нужен огромный хасамибако, не будь я Бэнкэй Микуби!.

Ага, вот так и познакомились. Бэнкэй Микуби то бишь Бэнкэй Короткая Шея. Правда тут ему ему явно кто-то польстил. Лично я у него вообще никакой шеи не увидел. Приплюснутая, похожая на репу голова торчала из татуированных, бугрящихся немереной мышцами плеч, а подбородок лежал прямо на бочкообразной груди. Глядя на таких типов отец, говорил — «Мужчина серьёзный. Возможно, даже отсидел». Голос у горбуна соответствующий. Гудит, как из бочки.

— Бэнкэй-сан, этого черного человека зовут Ясуф, он слуга Каннуси-сама, вашего нанимателя — поясняет за меня внезапно возникший из ниоткуда Ёсио. И смотрит так на него… будто жизнь готов отдать. По первому кивку. Явно знакомы.

— Вот оно как — погудел горбун, почёсывая свой сизый нос — ну да в жизни всяко бывает. Ты это. Ежели что, так обращайся. Я человек надежный и сильный. Меня в Нагасаки всякий знает. А будешь со мной и ни единого дня не ляжешь спать голодным. Не будь я Бэнкэй Микуби!

Я озадаченно посмотрел вслед поспешившей вперед парочки. А ведь горбун, похоже, ни секунды не сомневался, что я его понимаю. Вот тебе и ксенофобная нация.

Мы выступили из Нагасаки в день, когда зацвела слива в саду. Солнце еще не встало, мы вышли без завтрака в темное прохладное утро. Город спал, а мы уже топали по его улицам походной колонной: я и ещё шестеро носильщиков — хасамибако, горбун Бэнкэй и ходивший за ним по пятам Ёсио, отряд солдат в составе двадцати пикинёров и десяти мушкетеров. Никто из них не носил доспехов. Все были одеты в льняные стёганки, прошитые конским волосом и шлемы морионы. Ну а возглавлял наше шествие владелец моей нынешней тушки дон Алессандро — викарий ордена иезуитов. Священник берег свои ноги, ему на старте подогнали целый паланкин, который тащили четверо полураздетых японцев.

Была у Алессандро и своя свита из четырёх монахов и одного боцмана по имени Педро. Оный Педро — вот удивительно точно имя характеризует человека! — периодически проходя мимо меня скалил зубы и демонстрировал линек. Дескать, готовься, я ничего не забыл. Чувствую, поездка будет не простая.

За чертой города к нам присоединились те самые два самурая, что так поразились моему облику. Даже сейчас оба косились на меня, но вели при этом себя очень сдержано, переговаривались тихо, чуть ли не шепотом. Они сопровождали денежный ящик, забитый железными гвоздями, опечатанный красными печатями и упакованный в узорчатую ткань. Понятия не имею, сколько там, но слуга-носильщик, тащивший ящик на палке через плечо, усердно и напоказ выбивался из сил. Еще четверо пехотинцев — асигару с копьями несли багаж самураев.

Когда солнце взошло и город уже почти скрылся из виду, я бросил прощальный взгляд в сторону Нагасаки. Вернусь ли еще сюда? А если вернусь, то как меня встретят? Я долго думал о том, есть ли у меня хоть какой-то шанс вернуться в свое время, в родную реальность. Но так ничего и не надумал — только душу растравил. В какой-то момент просто запретил себе вспоминать о семье, о будущем… Как правильно поется в песне:

'Призрачно все в этом мире бушующем

Есть только миг, за него и держись!

Есть только миг между прошлым и будущим

Именно он называется жизнь!'.

Прежде чем горячее полуденное солнце начало припекать еще сырую землю, мы прошли близлежащие, уже пробудившиеся и весьма оживленные деревни. В каждой из которых случалось целое шоу — народ сбегался посмотреть на меня. На крестьян кричали самураи, асигару копьями раздвигали толпу. За деревнями располагались залитые водой рисовые поля, по которым бродили цапли. И уже виднелись горы с белыми снежными шапками.

К моему удивлению, на дорогах периодически встречались доски с объявлением о том, что на окрестности орудует банда некого Белого Угуису(4) — горного монаха-расстриги. Об этом вслух прочитал Бэнкэй на первом же привале. На доске перечислялись леденящие кровь подвиги Угуису, приметы его самого и сообщников. Плюс шли обещания награды — целых десять кабан золотом. В этом месте, Бэнкэй заметно напрягся, подозвал Ёсио и сказал ему, что нам следует беречься странных попутчиков, непонятых женщин на станциях и легких соблазнов за смешные деньги, — часто их предлагают наводчики. Ёсио покивал, пошел к дону Алессандро.

Тут же на привале до меня в очередной раз докопался Педро. Иезуит, повысил его до моего персонального учителя португальскому языку. К делу португальский Петя, отнесся со всей серьезностью. Продолжил вкладывать мне вокабуляр ударами ленька. На четвёртом или пятом слове мне это всё надоело. Я подскочил с земли, ухватился за линек, резко вырвал его из рук. После чего напрягся и, рыкнув, на всю миссию, порвал его на две части. На что опять сбежался народ, пооткрывал рты.

Педро схватился за рукоять палаша, что висел у него на поясе, но тут подошел еще один моряк, успокаивающе положил руку на плечо:

— Pedro Zurita há um mocha e rum. — громко произнёс он — Já tens a tua dose?

Все, что я понял — это слово рам. То бишь ром. Походу где-то выдают дневную дозу и у Педро появились более интересные занятия, чем меня избивать.

На шею уселся слепень, уже собрался вонзить в меня свое жало, как я резким движением прихлопнул его. Японцы, обливаясь потом, шагали, как заведенные. Еще и распевали какую-то заунывную мелодию, с часто повторяющимися словами «Намо Амитабхая Буддхая». Из чего я сделал заключение, что это вовсе не песня, а какая-то сутра. То бишь молитва.

Дон Алессандро на все это морщился, качал головой, но в конфликт с носильщиками не вступал. Только плотнее задергивал зановеску своего паланкина.

Глядя на него в щелочку, я принялся размышлять о своей недавней находке.

После проветривания вещей, мне пришла в голову идея негласного обыска. Ну не может быть, чтобы иезуит не вез чего-нибудь тайного! Подперев дверь кельи священника ящиком, я сначала внимательно осмотрел библии. Пролистал от корки до корки. Ничего. Потом простучал переносной алтарь на предмет всяких полостей. И тоже мимо. Дошел ход до одежды. И тут мне удача улыбнулась в тех самых «штанах-парашютах». В подкладке было что-то зашито. В походном несессере священника, я нашел огромную иголку с катушкой ниток, опасную бритву. Посомневавшись минутку, все-таки распорол штаны по шву. Один секрет местных христиан я уже открыл. Не будем стесняться и насчет второго.

В «парашюты» оказалась зашиты два письма. С красивыми сургучными печатями, сложным автографами внизу. Сами письма оказались очень короткими и были написаны либо по-латыни, либо по-испански. В них я, разумеется, ничего не понял — зато распознал римские цифры. И похоже, они были в посланиях главными. Текста то мало! Я прошелся по комнате, попинал кровать священника. Что-то это мне все напоминало, но что? Точно! Это не письма — векселя. И скорее всего на предъявителя. Иначе было дополнительно шло длинное описание получателя денег — а его не было. Быстро прикинул номинал. Благо римские цифры я знал. Две тысячи и три. Попытался вчитаться в текст векселей и узнал слово Escudo. Кажется так называли испанские золотые монеты? Ясности не было, колясь иголкой, я поторопился привести все в первоначальный вид.

(2) Корпорация дза — аналог средневековых цехов. Монополизировали тот или иной вид производства или деятельности.

(3) Линек (Gasket) — короткая веревка, с палец толщины, с узлом на конце. Служил для наказания матросов в старом флоте.

(4) Угуису — короткокрылая камышовка или соловей. Получается, соловей — разбойник.