Уроки черного бусидо Димы Сабурова

Глава 3

Второй раз я приходил в себя тяжело и долго. То и дело проваливаясь в забытьё и выныривая обратно. Когда появился минимальный фокус в глазах — на всякий случай глянул на себя «нового». Нет, всё «по-старому» — чернокожее тело, сильно избитое, местами окровавленное. Да… «отрихтовали» меня морячки здорово. Кулаки сбиты, даже сжать не могу. И тоже все в крови. Мне это напомнило детский кошмар. Лет в пять мать дала нож и послала в подсобку принести картошки. Я разрезал мешок, наколол пару штук. Потом нож воткнулся во что-то мягкое. Я его вытащил и увидел кровь. Она текла по клинку, стекая на рукоять. Я заорал, кинул нож прочь и бросился бежать. Как оказалось, родители положили в мешок с картошкой еще и свеклу.

Все-таки я в прошлом. Была надежда, что всё это какой-то бред воспалённого сознания, но визит на палубу доказал — нет, тут средневековая Япония. Старинное судно в порту, полном джонок, домики с восточной черепицей. Рассмотреть я успел не всё — слишком быстро началась драка. Но то, что увидел… И главное то, чего я не увидел! Столбов под электричество, современных судов, инверсионных следов самолётов в небе… Ничего этого нет.

Я попытался поменять положение тела, и меня тут же пронзила боль в рёбрах. Путём медленного ощупывания и микродвижений удалось выяснить — переломов конечностей вроде нет. Но голову мне опять разбили, на макушке новый, слипшийся от крови колтун.

Спустя пару часов, как я очнулся, в мою каморку зашёл всё тот же священник и всё те же японские «колобки». Последние имели неважный вид и явно меня боялись. Клирик разродился длинной речью, которую никто из присутствующих не понял. Я посмотрел ещё раз на свои ноги, которые были закованы в дополнительные кандалы — теперь совсем всё по-серьезному.

«Колобки» набрались смелости, подошли и начали заново промывать и перевязывать мне голову. Только я уже был в положении «лежа». Священник, раздувая ноздри, смотрел на это всё, потом резко развернулся на каблуках и стремительно вышел. Резкий товарищ.

— Хосю-сан, до каких пор южные варвары будут нарушать «ва» нашей страны⁈ С момента их появления исчезла гармония, начались распри между кланами. Теперь они везут своих демонов к нам. Мало нам их ужасной религии с этим распятым богом…

Сакаи принялся убирать остатки полотна, которым мне перевязывали голову, а также иголку с нитками в короб.

— Говорите тише, господин Токурэй! Вы же знаете, что наш даймё Отомо-сама принял религию южных варваров и теперь дружит с ними. Разрешает строить храмы, проповедовать в своих землях…

— И это предательство веры наших предков! — громко прошептал на ухо врач своему коллеге.

Я, чтобы не выдать себя выражением лица, закрыл глаза. Сделал вид, что заснул — сам же внимательно прислушивался. Но эскулапы уже сворачивались и больше ничего ценного я не узнал. Но и того, что они разболтали, было достаточно. В 1549 году в Японию прибыл первый католический проповедник — Франциск Ксаверий. Его потом, кстати, канонизировали и объявили святым. Первым христианским даймё стал Отомо Сорин — это случилось лет двадцать-тридцать спустя. Точную дату я не помнил, но это и не было нужно. Я нахожусь на острове Кюсю, скорее всего где-то в Нагасаки. Эпоха Сэнгоку Дзидай.

Сначала захотелось завыть от страха, накатила такая тоска — иди вешайся. Родители, Родина, вся моя жизнь пошла коту под хвост… Я не был домашним мальчиком, который падает в обморок от лесного клеща. Но и на супермена с татуировкой «007» на плече и лицензией на убийство я тоже не тянул. Постепенно паника прошла, я смог мыслить трезво.

С трудом сев и прислонившись спиной к стенке, я помедитировал. Потом глубоко погрузился в размышления. Что у нас хорошего в шестнадцатом веке было? А ничего! Россия — задворки Европы. Там сейчас царит и властвует Иван Васильевич, который Грозный. Тот самый, который «Казань брал, Астрахань брал…». Плюс опричнина, неудачная ливонская война. После него, кстати, уже совсем скоро — через пять лет — будет править последний представитель московской ветви династии Рюриковичей — царь Фёдор. Потом начнется Смута — натуральное русское Сэнгоку Дзидай на минималках. Резни поменьше, чем тут, в Японии, зато голода, интервенций и прочих радостей побольше.

В Европе сейчас сильнейшая империя, если не считать османов, — Испания. Владеет Нидерландами, огромными колониями в Новом Свете. Скоро благодаря Иберийской унии завладеет Португалией. Дожимает инков, попеременно воюет с Францией и Англией. Оплот католицизма и инквизиции. В континентальной Европе — начало Реформации. Набирают силу Франция и Англия. Скоро англичане попросят вон испанцев и португальцев из большинства их колоний. Но тут, в Азии, пока очень сильны позиции и тех, и других. В Китае клонится к закату империя Мин, португальцы уже отхватили себе в аренду Макао, неплохо укоренились на японском острове Кюсю, где основали торговые фактории — в Нагасаки и других городах. Ударными темпами христианизируют население. Возят из Китая шёлк, обратно — серебро, на чём делают неплохой бизнес. Некоторые даймё Южной Японии уже приняли христианство.

А что у нас происходит в Центральной Японии? На главном острове Хонсю началась эпоха Сэнгоку Дзидай — период Воюющих провинций. Все бьются против всех. Сёгуны династии Асикага потеряли контроль над страной, и в результате местные князья сцепились в борьбе за власть. В этой банке пауков выживет три крупнейших экземпляра — их ещё потомки назовут «Тремя великими объединителями». Ода Нобунага и его будущие преемники — Тоётоми Хидэёси и Токугава Иэясу. Сын небольшого военного предводителя из провинции Овари, Ода Нобунага, последовательно, в течение двадцати лет, завоюет всю Центральную Японию. А его вассалы — Хидэёси и Токугава — закончат дело. Будут уничтожены или подведены под вассалитет все более-менее крупные независимые кланы, коих насчитывается ровно десять штук. Такэда, Хаттори, Икко-Икки, Симадзу, Мори, Тёсокабэ, Уэсуги, Ходзе, Датэ, Имагава. И несчитанное количество мелких родов и князей небольших провинций. Кстати, два крупнейших клана Кюсю — Симадзу и Отоми — вообще не входят в «большую десятку».

Я задумался о своей судьбе. Очевидно, что негр на португальском корабле, да ещё и в кандалах, может быть только рабом. А это незавидная участь. Впрочем, она незавидна и будь я на свободе — в Японии нынче кастовое, сословное общество. Наверху пирамиды божественный император, под ним даймё с самураями, буддистские и синтоистские бонзы. Еще ниже торговцы и крестьяне. Внизу — каста «эта» или, проще говоря, парии и гайдзины — южные варвары. Которые хуже «эта». А уж чернокожий раб гайдзинов… Даже подумать тошно.

Несколько дней меня никто не трогал — только раз зашёл знакомый моряк с серьгой, морщась от боли в груди и явно нецензурно ругаясь, врезал мне несколько ударов плеткой. Удары пришлись на руки, я постарался скрючиться так, чтобы не прилетело по голове и прочим жизненно важным органам. Вроде получилось — отделался новыми рассечениями и синяками. Заживало на мне всё, как на собаке, кормежки меня никто лишать не стал, так что пара дней, и я уже мог спокойно расхаживать по своему «узилищу», размышляя и строя планы. Надо бежать. И чем скорее, тем лучше. Хидэёси, придя в власти, изгонит из страны почти всех христиан. А многих отправит повисеть на кресте. Нет, такой вариант меня категорически не устраивает!

Увы, ковыряния щепкой в замке кандалов ничего не дало — навыков взломщика у меня не было. Попытки разорвать цепи тоже ни к чему не привели. Силы много, но не настолько, чтобы гнуть железо. Да и особо времени мне не дали — через несколько дней, утром, затопали башмаки по лестнице, сразу несколько моряков с мушкетами и тесаками за поясами ввалились в кубрик, взяли меня под руки. Потащили наверх, к солнцу и морю. Только это был совсем не тот курорт, на котором кто-либо захочет отдохнуть. Меня тычком скинули в ялик возле борта — там тоже была охрана. И мой знакомый священник. Как его называли «колобки»? Каннуси-сан? Ну, это явно японская переделка имени, которое местные не могли выговорить.

На лавку в ялике меня никто не пустил — сел прямо на дно лодки, которое протекало от воды, и моя набедренная повязка тут же намокла. Что, может, было и не так уж плохо — солнце жарило вовсю. Хоть немного охладился.

Гребли моряки недолго и скоро наш ялик уткнулся в пирс. Священник жестом показал мне вылезать, а я ему потряс свои ножные кандалы, которые мешали. Каннуси-сан поморщился, дал команду моему мучителю с серьгой. Среди быстрой речи я разобрал имя Педро. А за дикую обезьяну тут, получается, я. Ага, смотрел «Здравствуйте, я ваша тётя!».

Мучитель достал ключ, быстро отомкнул замок. Ну что же… Как говорил отец, жить стало лучше, жить стало веселее. Почему-то всегда с грузинским акцентом.

Пока все вылезали и выгружали багаж — какие-то корзины, ящики, появилось время осмотреться. Благо я на голову возвышался над всеми и обзор открывался просто отличный. Что я увидел? Залив с кораблями, небольшие горы. Плюс порт и маленький городок из одноэтажных домиков в японском стиле. Улочки узенькие, единственное высокое здание — каменный костёл в центре поселения.

Народу в порту было много, суета сует и прочая движуха. Грузчики тащили и катили бочки, рыбаки сматывали снасти. Стоило нам спуститься с пирса на «землю богов», как вся движуха мигом встала. Священник успел «поймать рикшу», влезть в коляску — тут-то толпа нас и окружила. В меня начали тыкать пальцем, люди норовили прикоснуться к коже, даже потереть её. И всё это с широко распахнутыми узкими глазами. Шок и трепет.

Каннуси-сан принялся размахивать руками и что-то выкрикивать на плохом японском, но говорил он так ужасно, что его никто не понимал. Я в том числе.

Матросы встали по обе стороны рикши, постепенно оттесняя толпу. И тут женский голос крикнул:

— Это гёсе!

— Нет, это чёрный демон-они!

Тут же в нас кто-то кинул гнилой апельсин. Целили в меня, а попали в священника. Моряки церемониться не стали. Прикладами принялись расчищать дорогу — японцы же, обзывая нас по-всякому, разбегались в стороны.

Чайный домик — изысканное место развлечений для состоятельных людей — богатых купцов и чиновников княжеской ставки, находился в самом центре городского квартала Нагасаки.

«А ведь я ещё ни разу не провела тяною — чайную церемонию», — грустно думала Норико-сан. — «С самого открытия здесь играет музыка, танцуют красивые женщины, мужчины едят и пьют, но чаще всего это не чай, а саке». Девушки в кимоно развлекали гостей, исполняя традиционный танец и играя на сямисэне, ожидая момента, когда разгорячённые посетители отведут понравившуюся на верхний этаж. Сама же Норико сидела за ширмами, за низким столиком, покрытым золотой парчой с расположенными на нем курильницей для благовоний, вазой с сезонными цветами и подсвечником. Напротив устроился почтенный Каёши-сан — рыботорговец, что за последний год подмял под себя почти всю торговлю дарами моря в Нагасаки и окрестностях. Именно его люди скупали улов, выловленный окрестными рыбаками. Не чурался грузный, седой торговец и дел с пиратами-кайдзоку. Контрабанда, скупка краденого…

Всё это делало Каёши очень уважаемым человеком, которому попросту не укажешь на дверь. И потому Норико, мило улыбаясь и подливая саке в пиалу гостя, в пятый раз выслушивала историю о том, как он пришёл в Нагасаки голый и босый, и вот посмотрите на него теперь — лучшие торговые склады, рыболовный флот, сундуки ломятся от золота.

— Так может, вы потратите часть своих денег? — не сдержалась Норико. — И отведёте наверх одну из наших девушек.

— Э-ээ, говоря откровенно, Норико-сама, мне бы не хотелось сегодня подниматься наверх.

Рыботорговец почесал живот, допил саке.

— Что же вы хотите, Каёши-сама? — удивилась Норико.

— Я хотел бы, чтобы вы погадали мне, — ответил мужчина.

— Хи-хи-хи, — Норико засмеялась, благовоспитанно прикрываясь веером. — Вы насмехаетесь надо мной, я не занимаюсь гаданиями и предсказаниями.

— Да? А я слышал, что вы предсказали Судзуме-сану, помощнику главы квартала, смерть одного его давнего врага. И он умер. На дороге из Сасэбо в Такэо его убили разбойники.

— Ах, какое несчастье, — печально сказала Норико. — Но что поделать. Разбойники, увы, ещё не перевелись в наших землях.

— Далее. Рисоторговец Такаси спрашивал у вас, удастся ли ему обойти своего соперника — предстоял выгодный заказ и корейцы колебались, не зная, кому из двоих торговцев отдать предпочтение.

— Но достопочтенный Такаси увидел поистине вещий сон, — сказала Норико.

— Да, амбары его соперника сгорели. Все. В одну ночь.

— Боги властны даже над богатыми рисоторговцами, — вздохнула Норико.

— Кроме этих случаев, вы совершенно правильно истолковали сны почтенного Рокэру-сана, золотых дел мастера Тэдэси и многих других, не правда ли?

«Не слишком ли много он обо мне знает», — подумала Норико, а вслух сказала:

— Предсказывать будущее нелегко, не у каждого есть к тому талант, но коль у кого-то он есть — для этого человека не существует тайн.

— Тогда вы сможете истолковать и мой сон?

— Как только вы мне о нём расскажете.

Рыботорговец колебался. Его взгляд рыскал по комнате, задерживаясь на дорогих предметах: тяжелые занавески из золотой парчи, небрежно брошенное на столик ожерелье из крупных рубинов, огромный безвкусный кувшин из яшмы, серебряный китайский светильник, имеющий явное сходство с фаллосом…

— Итак, господин, — Норико решила поторопить гостя.

— Меня душит черный питон, — через силу проговорил Каёши. — Вот уже много ночей подряд. Что мне хотят сказать этим боги?

— Я могу исцелить этот недуг. Лучший способ уничтожить тревогу — уничтожить её источник.

— Да, — сказал он. — Так вы берётесь излечить мой недуг? Уничтожить питона?

— На окраине города расположен храм Такомими, — задумчиво проговорила Норико. — Вам нужно будет в спокойной обстановке побеседовать с богами, рассказать им всё подробно и испросить совета.

— Надеюсь, боги не задержат ответ?

— Боги не любят волокиты, у них много дел и решить нужно всё. Однако для успеха гадания…

— Сколько? Золотом? — быстро спросил Каёши.

— Вот, — Норико показала иероглиф. Каёши поперхнулся и выпучил глаза. — Ну что вы, не волнуйтесь так. Это только первый взнос. Когда тревога ваша уляжется, не забудьте принести в храм два раза по столько же.

Каёши заторможенно кивнул, встал и шатающейся походкой покинул чайный домик. К столику тут же подбежала юная ученица, затереть пол и сменить посуду. Норико тоже встала, вышла во дворик, где на скамейке сидел мощный горбун с татуировками на шее и руках.

— Срочно иди в храм, — сказала Норико. — Предупреди отца — почтенный Каёши только что заказал голову почтенного Дейти, своего конкурента.

— Ха, — воскликнул горбун. — Давай лучше Дейти предупредим. Он за голову рыботорговца в два раз больше даст.

Тоненькие пальчики Норико, скользнув по шеи татуированного, сдавили кадык с такой силой, что тот, упав на колени, захрипел.

— Так вот, значит, как у нас теперь будут дела? Да? — тихо, не повышая голоса, почти прошептала Норико — Теперь всякий репоголовый будет решать — кому жить, а кому умереть? Так что ли?

— Нет! Госпожа, простите, — прохрипел горбун. — Я не то хотел сказать.

— Иди скорее к отцу, он в отличие от меня прощать не умеет.

И Норико в приспущенном с шеи алом кимоно с золотыми фениксами, с огромным бантом впереди, на высоченных гэта из чёрного дерева, с ажурной прической, напоминающей драгоценного паука, засеменила обратно в чайный домик.