Условный рефлекс

Глава 10

Роджер, работник студии, появившийся весьма кстати, любезно помог ей не потеряться. Если бы не этот милый молодой парень, примерно одного с ней возраста, то она бы, вероятно, так и не смогла разобраться, за что браться в первую очередь и как вообще нужно правильно всё организовать. Ведь, вылетев из кабинета Брендона, как ошпаренная, Натали даже не подумала узнать у него тему съемок, без которой становилось невозможным подобрать декорации. Слава Богу, что Роджер был обо всем осведомлен. Его ей определенно ниспослали Свыше.

Итак, во-первых, и это стало для неё большим сюрпризом, съемка должна были проходить не в отеле, как она наивно полагала ранее, а на яхте, которая – и это Натали не совсем поняла – принадлежала то ли компании, то ли самому её владельцу. Но, если говорить откровенно, после личного водителя и частного самолета, второму варианту она бы даже не удивилась.

Во-вторых, и эта новость удивила Натали куда сильнее, хотя она и сама не понимала, почему, Брендон дал своё согласие стать официальным лицом новой парфюмерной линейки Каролины Соло – одной из самых популярных парфюмерщиц современности, чьи ароматы считают ровней ароматам самых известных в мире дизайнеров. В народе Каролину прозвали «огненной Коко», из-за того, что своей внешностью она безумно напоминала известного модельера Габриэль Шанель, только вот её волосы, в отличие от темных локонов Коко, от рождения были ярко-рыжими. Каролина обладала таким же тонким умом и выдающимся характером, в котором любовь к свободе сочеталась с беспрестанной тягой к одиночеству, но она была намного мягче и смиреннее своего «кумира».

Натали очень хотелось спросить у Роджера, что связывало Каролину и Брендона – а она чувствовала, что что-то их связывало, и что её новый знакомый знал больше, чем говорил – но сдержалась. Как бы то ни было, интимные подробности из личной жизни босса не должны были её волновать. Вообще. Совсем.

Удостоверившись в том, что вся необходимая для съемок техника, как и декорации, находились на своих местах, Натали встала по правому борту и облокотилась о металлический релинг яхты. Погода сегодня выдалась солнечная и безветренная – идеальная для предстоящих съемок. Тезисами ролика, о чем так же вкратце поведал ей Роджер, должны были стать свобода и простота, непринужденность и естественность, нежность и чувственность. Натали всё никак не могла увязать некоторые из этих качеств с вальяжностью, властью и страстностью, которые были присущи характеру Брендона. Ей казалось, что он не может быть простым, как и казалось, что в нем, сокрытый от посторонних глаз, существовал необъятный океан чувственной нежности, неумолимо зовущий её к себе.

Глубже вдохнув свежесть океанского воздуха, Натали слабо улыбнулась и, пока они не тронулись с места, позволила себе прикрыть глаза. Океан она обожала с детства. Правда вот старалась любоваться им на определенном расстоянии, потому, как совсем не хотела, случайно утонуть в его водах или разбиться об отвесные скалы. А она могла, с её-то координацией.

– Элегантно, дорого, со вкусом, – послышался оценивающий женский голос, заставивший Натали повернуться, – весьма недурно, мне нравится. Мои вещи отнеси вниз, я переоденусь в каюте. Брендон уже приехал?

– Ещё нет, мисс Ланкастер, – ответил Роджер, и не сумев побороть любопытство, Натали выглянула из-за угла, – но должен прибыть с минуты на минуту.

– Хорошо, – она сняла свои короткие нежно-голубые перчатки, а затем убрала их в дизайнерскую сумочку, висевшую на сгибе её локтя, – сообщи, когда он будет здесь, мне нужно поговорить с ним до начала съемки.

– Разумеется.

Даже в элегантном шелковом платке небесного оттенка, которым была покрыта её голова и в дорогих солнечных очках, скрывающих цвет глаз, Натали почти сразу же без труда узнала Габриэллу. Сегодня на ней было облегающее платье цвета слоновой кости, выгодно подчеркивающее каждый изгиб её идеальной фигуры, и в тон ему изящные босоножки на высокой шпильке, которые делали её и без того длинные ноги ещё длиннее. Она излучала сексуальность, аристократичность и величественность за милю, и Натали вновь невольно залюбовалась безупречной Богиней, сошедшей к ним в Небес.

– Ты. – Внезапно взгляд Габриэллы остановился на ней. – Подойди. – Немного помедлив, а затем всё-таки сделав несколько опасливых шагов, Натали спустилась по лестнице и остановилась неподалеку от Афродиты. – Не могу отделаться от мысли, что уже где-то тебя видела. – Задумчиво протянула она, внимательно разглядывая её лицо, фигуру, одежду – всю целиком, от чего, если честно, сразу же стало как-то не по себе. Натали хотела было объяснить, почему эта мысль её не покидает, но не успела. – Не важно. – Качнув головой, Габриэлла сняла свои очки. – Сделай одолжение, приготовь мне двойной эспрессо с белым и темным шоколадом; без сахара, но со взбитыми сливками. От этой жары голова трещит так, что сил нет, а ещё несколько часов придется позировать на камеру.

Вот вроде бы её только что приняли за обслугу, в какой-то мере, возможно, даже унизили, но сделали это так исключительно и профессионально, что не получалось ни отказать, ни оскорбиться. Либо она просто настолько слабохарактерная.

– Конечно. Принесу вам в каюту.

Габриэлла кивнула, а затем взглянула на блеснувшие на солнце наручные часы.

– До съемки осталось пятнадцать минут, Брендон уже давно должен быть здесь. – Натали ощутила совершенно нехарактерный для неё укол ревности, но изо всех сил старалась не обращать на него внимания. – Ладно. Не задерживайся с кофе, хорошо? Мне нужно успеть прийти в себя до приезда Микаэля, не то ведь снова придется слушать, что я оставляю слишком мало времени на сон.

– Хорошо. Я потороплюсь.

Последние её слова Габриэлла, скорее всего, уже не услышала. Отвернувшись, она прошествовала в сторону капитанской каюты, а самой Натали ничего не осталось, как направиться к кухне. Войдя в небольшое помещение внизу, она бросила мимолетный взгляд на находящегося там Роджера, а затем начала по очереди открывать дверцы шкафчиков.

– Помощь нужна?

– Немного, – призналась Натали, понимая, что совершенно не представляет, где здесь и что лежит, – я хотела приготовить кофе.

– Третья полка. – Указал Роджер, а затем потянулся к нужным банкам. – Какой предпочитаешь?

– Двойной эспрессо с белым и темным шоколадом, без сахара и со взбитыми сливками, – отчеканила она, заставляя уголки губ парня дернуться в грустной улыбке.

– Возьму на себя смелость предположить, что этот кофе вовсе не для тебя. – Натали промолчала, но ответ ему и не требовался – он итак всё понимал. – Габриэлла такая. Кто-то привыкает, а кто-то выступает на тропу войны, но таких смельчаков очень мало; точнее, их попросту нет.

– Нет?

– Никому не хочется связываться с четой Ланкастер. – Объяснил он, и когда Натали непонимающе захлопала глазами, уточнил. – Ты знаешь, кто её брат? – Отрицательно мотнула головой. – Самый безжалостный и скандальный юрист в Лос-Анджелесе, не проигравший ещё ни одного дела.

– И почему же он скандальный и безжалостный? – Не без любопытства спросила она, одновременно наблюдая за тем, как Роджер наливает топленый шоколад в чашку.

– Потому, что такой человек, как Шоннери Ланкастер, в стремлении получить желаемое, снесет все препятствия на своем пути и ни перед чем не остановится.

– Это означает, что он очень целеустремлённый.

Роджер усмехнулся, а затем принялся взбивать сливки.

– Настолько, что засудил собственных родителей.

– Шутишь? – Когда парень мотнул головой, Натали даже на мгновение замерла. – За что? То есть… разве можно засудить своих родителей? Конечно, есть те, которые, возможно, заслуживают, но…

– Они были вполне обыкновенными людьми. Добрыми, трудолюбивыми, честными, но строгими и знающими цену деньгам. Шон рос совершенно не таким. Он любил кутить и тратить, не выносил родительскую опеку и жаждал получить полную свободу над своей жизнью. Для многих до сих пор остается загадкой, как он смог получить стипендию в юридической академии, а по её окончании ещё и открыть своё агентство.

– Он засудил своих родителей лишь за то, что они старались быть родителями? – Догадалась Натали, ужаснувшись подобной мысли. Роджер кивнул. – И Габриэлла позволила?

– Вряд ли он спросил бы у неё дозволения. – Его губы вновь тронула ухмылка. – К тому же, в ту пору она была ещё ребенком и безумно любила брата. Шону к тому времени уже исполнилось двадцать четыре, и он забрал сестру к себе. Взял её воспитание и обучение в свои руки.

– И давно это было?

– Кажется… лет десять-одиннадцать назад.

– А что стало с их родителями?

– Погибли в авиакатастрофе несколько месяцев спустя. – Натали замолчала, опустив взгляд вниз, а Роджер, тем временем, протянул ей чашку. – Поэтому я и говорю: врагов тоже нужно выбирать.

Всю свою недолгую дорогу до каюты Натали никак не могла выкинуть из головы историю из прошлого Габриэллы и Шона. У неё просто в голове не укладывалось, как один ребенок мог столь омерзительно поступить с людьми, подарившими ему жизнь, а другой совершенно спокойно это принять.

Решив пока не думать об этом, Натали перенесла вес подноса на левую руку, а правой осторожно постучала в дверь.

– Да-да, войдите.

Так же осторожно коснувшись ручки, она толкнула дверь и переступила порог.

– Ваш кофе, – тихо объявила Натали, а затем, почувствовав до боли знакомый запах, подняла глаза.

– Ох, как же ты вовремя, ещё немного, и моя голова превратилась бы в жерло вулкана. – Габриэлла практически подлетела к ней, а затем забрала с подноса чашку, чем, скорее всего, спасла её от позора опрокинуть всё это на пол. – Ммм… божественно получилось. – Прикрыв глаза, прокомментировала она, делая небольшой глоток. – Точно не будешь? Я могу попросить принести и для тебя.

Натали словно оторопелая смотрела на мужчину, к которому обращалась Афродита, и была не в силах пошевелиться. Всё это время, обнаженный по пояс Брендон стойко выдерживал её взгляд, а ей хотелось лишь одного – убежать, и как можно дальше.

– О, ты можешь идти, – не дождавшись ответа, махнула ей Габриэлла, а затем улыбнулась, – если что-то понадобится, мы позовем.

– Конечно. – Задержав свой взгляд на Брендоне ещё на пару секунд, Натали повернулась и, стиснув пальцами края подноса, вышла за дверь. Роджер оказался на её пути весьма кстати. Вручив ему поднос, на немой вопрос в его глазах она мотнула головой. – Мне нужно подышать.

Оказавшись на палубе, она вдохнула в легкие как можно больше океанского воздуха, понимая, что только он один сейчас способен помочь ей отрезвить мысли. Вцепившись пальцами в металлическую конструкцию, Натали слабо усмехнулась. А чего она ожидала? Ведь знала же, что они вместе. С самого начала знала. Идиотка. Ещё и мечтала. На что-то надеялась. Как же глупо.

Прикрыв глаза, она услышала, как неподалеку закричала чайка, после вторая и третья. Вскоре на причале их обосновалась целая стая, а затем среди птичьих голосов послышались человеческие.

– Звук. Свет. Грим. Костюмы. Камеры. Каждый из вас знает свою обязанность. – Хлопки в ладоши. – За работу, за работу, за работу. Время не ждет!

Натали неторопливо повернулась, и её взгляд упал на мужчину среднего роста и в меру худощавого телосложения. Его светлые волосы были стильно уложены, создавая наверху небольшой творческий беспорядок, на нем была надета темно-синяя рубашка, штаны персикового оттенка, зеленые мокасины и небесно-голубой удлиненный к низу пиджак. Шею украшал обмотанный в несколько раз сапфирово-изумрудный шелковый шарф, а глаза полностью скрывали стеклянные очки. Даже никогда не видя этого человека прежде, Натали ни минуты не сомневалась в том, что это был Микаэль Маркони собственной персоной – известный сценарист и режиссер, который должен был снять рекламный ролик нового аромата Каролины.

Натали хотела отвернуться, но весьма не вовремя попалась «маэстро» на глаза.

– Девочка! – Оглядевшись и, поняв, что, кроме неё, в этой стороне больше никаких «девочек» не было, она удивленно приподняла брови, вынуждая Мику тут же кивнуть. – Да-да, ты! Ты подойдешь.

– Подойду… – «для чего?» собиралась было спросить она, но не успела. Мужчина сделал подзывающий жест рукой, заставив какую-то девушку тут же подбежать, а затем оценивающе уставился на Натали, как на самый любопытный в его жизни экспонат. Ей Богу, по-другому и не назовешь.

– Моя помощница совсем не вовремя потеряла голос. – Прищурившись и задумчиво скользя большим пальцем по указательному, скорее себе, чем ей, сказал Микаэль. – Ты её заменишь.

– Я, что?… – Закатив глаза, Мика вновь махнул рукой, и та же девушка, которая, по всей видимости, и являлась его безголосой помощницей, прикрепив к её одежде какую-то странную аппаратуру, сунула ей в ухо наушник. – Послушайте, я раньше никогда не делала ничего… – прижав к себе папку, которую ей передали в руки, Натали закончила, – …подобного.

– Не страшно. Такие, как ты, обычно быстро учатся.

Господи, ну что с ней не так, в самом деле?! Почему все так любят ставить над ней опыты?!

– Я не…

– Несите камеры плавнее! Плавнее, говорю! – Отчитал своих работников Мика, а затем вновь повернулся к ней. – Будешь направлять моделей. В съемочном плане всё есть. – Натали собиралась было спросить, что это за план такой, и Микаэль, видимо, это понял. – Он в твоей руке, девочка.

Отлично. Ей только этого не хватало.

– Я не уверена, что у меня получится… – вновь попыталась откреститься Натали, но вновь не вышло.

– Ничего трудного нет. – Забрав у неё из рук папку, Мика открыл её, а затем повернул к ней. – Просто переворачивай странички, находи описанный в таблице нужный кадр и соотноси его с происходящим на площадке. Время, затраченное на съемку одной сцены, должно полностью соответствовать плану. Раскадровку найдешь без труда, она указана вот здесь. – Подсказал Мика, тыкая пальцем в один из столбцов. И, пробежавшись по нему взглядом, Натали успела заметить, что кадров по сценарию будет двадцать. – Если мы тратим больше отведенного времени или что-то забываем, твоя задача – на это указать. Форс-мажорные обстоятельства я не рассматриваю, надеюсь, что на этот раз их и не будет. Сначала снимем мастер-план – основной кадр, – он вновь ткнул на нужное место в таблице, – затем перейдем к второстепенным перебивкам… – Натали только-только собиралась спросить, что это означает, но сегодня ей, видимо, это вообще не светило, – …нет-нет, солнце переместилось, это никуда не годится! Будем снимать в той стороне! Себастьян, ненаглядный мой, найди Джеймса и оттащите аппаратуру на новое место! – А затем закончил тише. – Не Карли же будет это делать, Пресвятой Боже.

Пробурчав что-то на незнакомом ей языке – вроде бы ругательства и вроде бы на итальянском – Мика возвёл руки к небу, а затем направился к своей команде, оставив Натали растерянно стоять посреди тиковой палубы.

Она всё загубит. Наверняка перепутает сцены или испортит кадры, вовремя не сообщит о задержке или и того хуже – совершенно случайно выведет из строя яхту стоимостью в несколько миллионов долларов… Господи, ей же по гроб жизни такой суммы не выплатить!

– Если тебе станет немного легче, обещаю, что, пока будут продолжаться съемки, я не отойду от тебя ни на шаг, – Натали взглянула на вставшего рядом с ней Роджера; он скрестил за спиной руки, а затем тихо, как-то игриво добавил, – столько подобных планов за свою жизнь отработал, что, кажется, если бы был симпатичной брюнеткой, Мика переманил бы меня к себе ассистенткой.

Ощутив, как тело слегка расслабляется, Натали даже непроизвольно улыбнулась, заставляя уголки губ Роджера, когда тот посмотрел на неё, тоже поползти вверх. Стало легче, правда, ненадолго. Стоило Натали повернуться обратно, как она тут же столкнулась с потемневшими синими глазами, в прямом смысле того слова, превращающих каждую клеточку её тела в безжалостную горстку пепла. По пояс обнаженный, босой и одетый в удлиненные пляжные шорты, Брендон смотрел на неё с таким необъяснимым… – гневом? – что захотелось плотно поджать губы, стыдливо отвести взгляд и беспомощно провалиться сквозь деревянный пол. И именно это спустя всего каких-то несколько секунд она и сделала. Кроме, разве что, последнего пункта.

Чем именно она заслужила праведный гнев этого Дьявола? Почему он смотрел на неё с такой откровенной злостью? Или же она просто что-то не так поняла? – это она могла. Нет, навряд ли она ошиблась. Исключено. Хотя… если хорошенько подумать…

Остановив поток въедливых мыслей и, решив не забивать голову подобной чепухой, Натали сосредоточилась на плане, который держала в руках. В сторону Адониса она тоже пыталась больше не смотреть. Пока что. Ведь стоит только его партнерше появится на площадке, и взгляд придется сразу же поднять. Габриэлла, словно услышав её, вышла на палубу ровно через сорок три секунды. Да, она считала. В эффектном раздельном купальнике в морском стиле, с распущенными светлыми волосами и с подходящим к съемке естественным макияжем, получившая от неё имя Афродита, девушка выглядела ещё бесподобнее, чем прежде, полностью исключая одну лишь возможность, что где-то поблизости был кто-то столь же божественный по своей красоте. Совсем неудивительно, что в свои спутницы Брендон выбрал именно её. Наверное, будь Натали мужчиной, и сама пленилась бы точно такими же чарами.

Несмотря на заверения Микаэля, съемки проходили более, чем трудно. И дело было вовсе не в чертовом плане, с которым ей успешно помогал Роджер, а в атмосфере, которая тяготила Натали намного сильнее, чем она предполагала.

Сцена первая. Дубль первый. Камера. Мотор.

Сидя на носу яхты, Брендон улыбался, обнимая Габриэллу за плечи, шепча что-то ей на ухо, а она, то смущенно отводила взгляд, удобно устраиваясь на широкой груди, то, прижимала ладонь к сердцу своего мужчины, разглядывая его лицо с непритворной нежностью и любовью. Наблюдая за счастливой парой, отражающейся в объективе видеокамеры, Натали невольно спрашивала себя – а понимал ли Брендон, что для его партнерши, как в кадре, так и за ним, всё это была вовсе не игра? Но больше, чем это, ей хотелось знать – что в эти мгновения чувствовал он сам; играл ли или для него это было нечто большее?

Снова дубль. Ещё один. Сцена. Дубль. И ещё. Снова камера. Снова мотор. Снова сцена. И так по кругу.

Мика руководил операторами, вынуждая аппаратуру лавировать вместе с постоянно перемещающимся солнцем, чтобы не потерять идеальное освещение. Кадры постоянно сменялись, и Натали, как бы сильно ей не хотелось всё бросить и уйти, приходилось заставлять себя продолжать. Она следовала точным указаниям Роджера, вовремя обнаруживая огрехи и несколько раз даже сумев поймать на себе одобрительные взгляды режиссера. И не только его взгляды. И не только одобрительные.

Натали до последнего не была уверена в том, что эти взгляды замечал кто-нибудь ещё и понятия не имела, будет ли это заметно при монтаже. Она не понимала, почему Брендон смотрел на неё, но, когда очередная мысль, появляясь в голове, пыталась подкинуть ей какой-нибудь ответ, тут же гнала её прочь.

Съемки закончились довольно быстро. Часы показывали без малого шесть вечера, когда вся рабочая группа, отсняв необходимый материал, начала разносить аппаратуру по машинам. По меркам Натали, пять с половиной часов, которые потребовались им для снятия минутного ролика, тянулись так долго, что казались бесконечными, по меркам же Микаэля Маркони, да и рекламной индустрии в общем, это оказалось самое минимальное время, которое только могло быть затрачено на весь процесс, учитывая необходимые перерывы, смену закадровых декораций и костюмов, обсуждение деталей сценария и некоторые изменения, которые приходили спонтанно и вносились по ходу съемки. В общем и целом, как по окончанию работы заключила сама Натали, съемки рекламного ролика прошли успешно.

Когда контролировать и проверять было уже больше нечего, а съемочная группа начала понемногу расходиться, поняв, что на этот раз окончательно выбилась из сил, она выдохнула и, опустившись на ступеньку лестницы, прикрыла глаза. Полностью изнеможенная, ощущая, как гудят ноги, ещё больше, чем скинуть чертовы туфли, она мечтала стать женской версией доктора Стренджа, обладать своим Шаром Агамотто и иметь возможность телепортироваться в любую точку мира, в какую только пожелает. И сейчас этой самой точкой стала бы её теплая, уютная постелька, в которую она, не раздеваясь, нырнула бы, с головой накрывшись одеялом, а затем забыла этот день, как самый долгий и кошмарный в своей жизни сон.

Жаль только, что и Шар, и красавчик Доктор Стивен, оба являлись не более, чем вымыслом.

Именно поэтому ей предстояло взять себя в руки, сойти с этой яхты, а затем постараться не уснуть в автобусе, чтобы не дай Бог не проморгать свою остановку.

Открыв глаза, Натали заставила себя встать, а затем, оглядевшись вокруг, начала кое-как на ватных ногах подниматься по лестнице, вспоминая, что, вроде бы, в последний раз видела Брендона именно наверху. И не ошиблась. Одетый в белоснежно белые брюки и такого же оттенка рубашку, он стоял на помосте рядом со штурвалом и огромным пультом управления и, запустив одну руку в карман брюк, другой переключал какие-то кнопки. Понимая, что могла бы любоваться этим мужчиной до самого утра – и не важно, что именно он делал – Натали мысленно одернула себя и подошла немного ближе.

– Члены команды разошлись… – Брендон тут же неторопливо повернулся, – …всю аппаратуру забрали, материалы обещали начать обрабатывать сегодня же. – Она очень старалась надолго не задерживать на нем свой взгляд. Ей вообще нельзя было надолго оставаться с ним наедине. – Уже начало седьмого… если я больше не нужна вам, могу я считать, что мой рабочий день окончен?

Секунда. Вторая. Как же сердце колотится…

– Ты взяла на себя очень много работы и в последнее время всё время задерживаешься допоздна. Мне не хотелось бы нагружать тебя делами ещё и сегодня.

– Слава Богу, – облегченно выдохнула Натали, а затем, поняв свою оплошность, смущенно мотнула головой, – то есть, я хотела сказать, большое спасибо. Мне как раз нужно заехать в супермаркет, купить кое-что из продуктов. И, кстати, вам совсем необязательно подвозить меня! – Вдруг вырвалось у неё, а затем она прикусила губу. – Если, конечно, вы вообще собирались это делать… но даже, если и не собирались, ничего страшного! Вы ведь не обязаны, а я бы и не настаивала… – Брендон медленно отвернулся, снова нажав что-то на пульте. Ей показалось, или он улыбнулся? – К тому же, вечер обещает быть теплым. Я бы с удовольствием добрела до автобусной остановки, а затем прогулялась бы пару кварталов пешком. Такая прогулка помогает расслабиться, кроме того, она ещё и полезна для здоровья. Особенно, при офисной работе. Знаете, вам бы тоже не мешало больше ходить. Вы никогда не думали пользоваться машиной немного реже?

Брендон повернулся и прислонился к бортику аппарата управления, а Натали уже перебирала в голове возможные варианты отступления. Ну почему, почему она не может держать свой язык за зубами?! Разве это так сложно – вовремя замолчать и думать прежде, чем раздавать свои дурацкие советы?!

– Подумаю, Натали, обязательно.

– Хорошо, – она вновь замотала головой и всплеснула руками, сделав попытку исправиться, – то есть, я не давлю на вас. Нисколько. Это ваше право. Хотите – ездите на машине, хотите – ходите пешком. Если пожелаете, можете хоть на личном вертолете прилетать. – Она нервно усмехнулась. – Не сомневаюсь, что у вас и он тоже есть. Наверное. Я так думаю. – И любопытство взяло верх. – Есть же?

– Закончила? – Выдержав недолгую паузу, спросил он, и Натали, мысленно ругая себя, прикусила губу. У-уф! Она никогда не научится!

– Извините. Лучше я пойду, пока не наговорила ещё чего-нибудь, о чем после пожалею и за что вам, возможно, придется меня уволить. – Она вновь глупо усмехнулась, а затем сделала шаг назад. Брендон не останавливал её, просто продолжал с интересом наблюдать за ней, скрестив руки на груди. Решив больше ничего не говорить – так риск ляпнуть что-то ещё хуже сводился к нулю – Натали повернулась, собираясь было уйти, но внезапно посмотрела за борт и растерянно замерла. У неё… с головой что-то было не так или эта махина действительно плыла? Медленно переведя взгляд на то место, где должен был находиться причал, Натали едва не ахнула. Нет, с её головой всё было в порядке! А вот причал стал намного дальше! – Мы плывем? – То ли себя, то ли Брендона спросила она.

Ответ не заставил себя долго ждать.

– Плывем.

И всё? И это всё?! Резко развернувшись, Натали взволнованно посмотрела на своего босса.

– Почему мы плывем? У нас проблемы? Двигатель отказал? Нас сняли с якоря? – Она выставила вперед ладони и нервно прикрыла глаза. – Вы знаете, что я совершенно не разбираюсь в технике, особенно, в такой громадной, поэтому даже не представляю, почему мы можем плыть!

– Потому что я завел мотор, – невозмутимо объяснил Брендон, и смысл его слов, как ни странно, дошел до сознания мгновенно и оказался понятен более, чем предельно.

– Вы? – Переспросила Натали, а затем решила уточнить. – То есть, хотите сказать, что сами осознанно завели мотор этой яхты? – Кивок. – Но зачем?

– Захотел поплавать.

Он что, серьезно??

– Но ведь… вы даже не позволили мне сойти!

– Не любишь плавать?

Этот простой, произнесенный спокойным тоном вопрос, вынудил Натали даже на какое-то мгновение растеряться.

– Люблю. Наверное. – Затем замотала головой. – Не знаю, я никогда не выходила в открытый океан.

Уголки губ Брендона удовлетворенно приподнялись.

– Приятно, что столь многое впервые ты делаешь именно со мной.

Тело естественно отреагировало на его двусмысленную фразу, но Натали, несмотря на мурашки и учащенное сердцебиение, заняла оборонительную позицию.

– Вы сказали, что мой рабочий день окончен, – как можно более ровно произнесла она.

Брендон кивнул.

– И не солгал. Он действительно окончен.

– Но мы плывем! – Оборвав крик и мысленно досчитав до трех, Натали продолжила уже тише. – Мы плывем, а вы сказали, что я могу ехать домой.

– Я сказал, что ты взяла на себя очень много работы и в последнее время всё время задерживаешься допоздна, а ещё, что мне не хотелось бы нагружать тебя делами ещё и сегодня. – Брендон привстал, а затем приблизился к ней. – Но я ничего не говорил о том, что ты можешь ехать домой.

Господи, а ведь и правда. И даже не поспоришь.

– Да, но… – когда расстояние между ними сократилось и Натали вновь ощутила его одурманивающий запах, всю храбрость мгновенно как волной смыло, – …я думала, что одно подразумевает другое.

– Неужели тебе совсем не хочется прокатиться? – С любопытством спросил он, не отводя от неё своего горящего вольностью взгляда. – Мне казалось, тебе нравится проводить со мной время.

Божечки-кошечки, если бы он только знал, как сильно ей это нравится!

– Только рабочее.

Его брови едва заметно взлетели вверх.

– Ты поцеловала меня.

Она тут же нашлась с ответом.

– Под воздействием алкоголя.

– Дважды, – напомнил он.

– Третьего не будет, – так же быстро заверила она, ничуть не уступая ему в игре.

Секунда. Ещё одна. И ещё. Брендон улыбнулся, а затем отстранился и вновь вернулся к штурвалу.

Господи, спасибо, надолго бы её не хватило!

– Так мы можем вернуться? – Набравшись смелости, но всё же неуверенно спросила Натали.

– Я могу повернуть назад в любой момент. – Переключая что-то на панели, ответил Брендон. – Если только ты убедишь меня, что прогулке на яхте предпочитаешь поездку в душном автобусе и малозанятный вечер на диване за просмотром шоу Опры. – Откуда ему известно, что она смотрит это шоу?! Оставив её немой вопрос без ответа, он улыбнулся шире и повернулся к ней. – Сумеешь?

Натали могла бы. Только вот не хотела. Наверное, именно в этом и крылась основная причина, из-за которой она сдалась.

– Ладно. – Убедив себя в том, что ничего дурного за пару часов точно не произойдет, она опустилась на диван. – Можно немного и прокатиться. День был трудный, и я это заслужила. – Кожу от стоп до щиколоток тут же неприятно закололо, и, поджав губы, Натали вновь вспомнила о том, как до чертиков сильно ей хотелось скинуть с себя эти дурацкие, хотя и безумно красивые итальянские туфли. Ноги ломило от того, что они совсем не привыкли проводить столько часов на высокой шестидюймовой2 шпильке. Обычно их пределом был каблук, не превышающий отметки «3».

– Можешь снять.

– Что? – Подняв голову, непонимающе спросила она.

– Туфли. – Объяснил Брендон. – Можешь их снять.

– О, нет, всё в порядке, – отмахнулась Натали, а затем выпрямилась и театрально добавила, – они такие удобные, что ещё до утра в них протанцевать бы могла. – Ой не могла бы, совсем бы не могла!

По всей видимости, разгадав правду, Брендон улыбнулся.

– Натали, даже модели устают от каблуков. В том, чтобы снять их, ничего постыдного нет.

Она собиралась было возразить, но внезапно вспомнила, каким поистине хищническим взглядом, а лучше сказать – с какой неприкрытой похотью, Брендон осматривал её туфли сегодня утром. Возможно, если она снимет их, процент того, что случится что-то непоправимое, уменьшится в несколько раз. А это ведь хорошо, так?

Немного помедлив, она вновь наклонилась к своим одеревеневшим стопам, а затем поочередно скинула уже изрядно пережавшие их лодочки. Натали неосознанно прикрыла глаза и едва не застонала от облегчения, которое мгновенно испытала, избавившись от убийственных «кандалов». Глаза она открыла не сразу, а, когда открыла, Брендон смотрел точно вперед, но, как бы Натали не надеялась, что-то подсказывало ей, что эйфория, отразившаяся на её лице, не осталась для него незамеченной.

– Хочешь попробовать? – Неожиданно услышала она, понимая, что ничего не понимает. Заметив её растерянность, он улыбнулся шире, а затем объяснил. – Встать за штурвал.

– В смысле просто встать или…

– Поуправлять, – подтвердил Брендон, когда она выдержала короткую паузу.

– О, нет-нет-нет, это не для меня. – Испуганно открестилась Натали, уже в картинках представляя, как яхта терпит крушение. – Я нерасторопная, глупая и совершенно безнадежная. Мы обязательно куда-нибудь врежемся, что-нибудь пробьем, нас затопит, а затем, как в Титанике, мы будем пытаться не замерзнуть на маленьком обломке до тех пор, пока нас кто-нибудь не обнаружит. – Не выдержав, Брендон весело рассмеялся, вынуждая Натали немного обиженно возмутиться. – Вам смешно? Очень зря. Потому что я ходячая катастрофа, и вам это прекрасно известно.

– Известно, – немного затихнув, согласился он, – но мы находимся не настолько далеко от берега. А ещё, едва ли по пути нам встретится айсберг.

– В жизни всё может случиться.

– Хорошо, – кивнул Брендон, – а если я скажу, что здесь есть спасательная шлюпка, тебя это успокоит?

Она открыла было рот, чтобы заметить, что какая-то шлюпка не спасет их от диких кровожадных акул, но передумала. Наверное, это было бы уже слишком.

Брендон чуть отодвинулся, освобождая ей место у штурвала, и фактически не оставляя иного выбора. Немного помедлив, Натали поднялась с диванчика, а затем приблизилась к пульту управления и, повернувшись к механизму лицом, обхватила пальцами руль:

– И всё равно это очень плохая идея.

– Не волнуйся, я рядом, – наклонившись к её уху, прошептал он, а затем отщелкнул какой-то рычажок, заставив яхту заметно прибавить в скорости.

От его близости всё тело мгновенно задрожало, а появившийся прохладный ветерок с каждой секундой лишь усугублял её и без того шаткое положение. Мужские руки не отпускали штурвала, помогая ей справляться с водоходной громадиной, которая, однако, несмотря на свой весьма не крошечный размер, с легкостью рассекала океанские волны. Натали знала, что скорость была не предельной, и была благодарна Брендону за то, что он продолжал стоять за её спиной, пускай это и сильно путало её мысли. Чувствовать его запах, ощущать небрежные, будто бы случайные прикосновения к телу, когда он тянулся к очередной кнопке или выравнивал направление курса, было невыносимо тяжело, но, если бы сейчас она ушла, если бы выказала слабость, он был всё мгновенно понял.

«А ты думаешь, что он всё ещё ничего не понимает?» – покатисто смеялся дьяволенок, свесив ножки с её левого плеча. И так, как ангел по другую сторону беспомощно молчал, Натали осознавала, что, по всей видимости, маленькая нечисть была права.

Показав ей несколько основных кнопок, включая кнопку включения автопилота, и рассказав, что и за чем следует, как правильно заводить мотор и как его глушить, приблизительно через двадцать минут обучения Брендон отпустил руль, позволив ей управлять яхтой самостоятельно. Но при этом не отошел.

Солнце уже начинало клониться к закату и небо раскрашивалось самыми невероятными из существующих на земле красок, которые, отражаясь от поверхности океана, создавали красоту, от которой в прямом смысле слова перехватывало дыхание. Ничего подобного Натали в жизни не видела. Горизонт горел золотистым, медным, лиловым, розовым, бардовым, и для полной живописности здесь не хватает лишь самых удивительных на свете детей моря – дельфинов.

– Почему кофе для Габриэллы варила ты? – Внезапно спросил Брендон, заставляя порхающую Натали спуститься ближе к земле.

– Она попросила, – вообще-то, здесь, вернее будет сказать приказала, – а мне было несложно помочь.

Натали старалась говорить, как можно более равнодушно, но сердце внутри всё равно ныло от доселе неведомой ей боли, словно кто-то нарочно сжимал его в тисках.

– Это не входит в твои обязанности, и ты должна была дать ей это понять.

Почему он на её стороне?

– Не важно, – вслух закончила свои мысли Натали, а затем сильнее стиснула пальцами руль, – я не увидела проблемы в том, чтобы сварить вашей девушке кофе.

– Габриэлла – не моя девушка, – внезапно поправил её Брендон, – а всего лишь модель, у которой с моей компанией контракт.

– Но вы с ней спите, – вырвалось у неё.

– Не сплю, Натали, – вновь поправил её он, – имею сексуальную связь.

– Разве это не одно и то же?

Она сама не понимала, почему говорила и спрашивала подобное. Почему вообще продолжала всю эту тему. Почему просто не замолчала, но знала, что остановиться уже не могла.

– Даже засыпая с кем-то, на утро я предпочитаю просыпаться в одиночестве, – негромко ответил Брендон, и в девичьей груди что-то зашевелилось, то ли от радости и осознания того, что Габриэлла так мало для него значит, то ли от боли за то, что и сама она может значит ровно столько же и не суметь занять в его жизни чуть больше места.

– Всегда? – Тихо спросила она.

– Всегда, – после недолгой паузы так же тихо повторил он.

И говорить что-то ещё больше просто не требовалось. Натали уже заранее знала каждое слово, которое он мог бы произнести. Знала каждый ответ на каждый свой последующий вопрос. Знала, что этот мужчина мог быть обходительным и нежным, но ему были чужды романтика и сантименты. Знала, что мимолетное, наполненное страстью удовольствие, он предпочитал выдуманным людьми отношениям на всю жизнь. Она знала его. Теперь. Но даже это не могло заставить её побороть то чувство, которое с каждой минутой, проведенной рядом с ним, всё сильнее разгоралось внутри.

Она не могла побороть желание ощущать его, чувствовать, осязать. Пускай и всего раз. Пускай лишь на одну ночь. И пусть это будет мимолетно, пусть не будет значить для него ровным счетом ничего. Пусть потом ей будет больно. Всё равно. Ведь это будет потом. Не сейчас.

Опустив взгляд на панель управления, Натали нашла глазами нужную кнопку, а затем, осторожно нажав на неё, разжала пальцы, всё это время сжимающие штурвал. Чувствуя, что яхта замедляется, с бешено колотящимся сердцем она неспешно повернулась, мгновенно встретившись с глубокими синими глазами, в которых отражались последние краски закатного неба. Брендону потребовалась всего секунда на то, чтобы, задержав на её лице свой взгляд, считать с него её самые потаенные мысли и желания. Но он не торопился. Снова. Как и в прошлый раз, он предоставлял ей право выбора. Давал возможность самой принять решение. Первой сделать шаг.

И Натали сделала. Обняв мужскую шею руками, она потянула её вниз, а затем накрыла теплые губы своими, лишь после этого осознавая, как сильно по ним скучала. Брендон ответил на её поцелуй сразу же. Сначала немного нерешительно и мягко, но вскоре более уверенно и властно. Натали открылась ему, и его язык настойчиво пробрался внутрь, а руки скользнули вниз по пояснице и выгнувшимся ему навстречу бедрам. Где-то в затуманенном сознании она вдруг поймала себя на рассудительной мысли, что на этот раз, даже, если она захочет, ей не удастся всё переиграть и включить задний ход. Она сделала свой выбор, сделала его сама, и теперь, как неоднократно давал понять ей Брендон, этому выбору ей придется следовать до самого конца.

Не став медлить больше ни секунды, мужские руки нашли края её и без того не очень длинного платья, а затем, умело задрав эластичную ткань вверх, подхватили женские ягодицы, усаживая Натали на свободную панель корпуса. Разведя её ноги в стороны, Брендон идеально уместился между ними и, прижав к себе податливое тело, а затем и заставив ощутить силу своего возбуждения, вынудил глухой стон непроизвольно слететь с дрожащих от страсти женских губ. Натали зарылась пальцами в его волосы, чувствуя, как пульс становится запредельным, а кислорода в легких не остается даже на ничтожный вдох. Его руки блуждали по разгоряченному телу, нагревая его ещё сильнее, делая это даже через чертову ткань, а затем нашли застежку молнии и осторожно, но стремительно потянули её вниз. Обнаженную спину до самого копчика мгновенно обдало вечерней океанской прохладой, от которой Натали задрожала сильнее. Следуя его примеру, она скользнула ладонями по его шее и груди, а затем начала торопливо расстегивать пуговицы рубашки, желая как можно быстрее избавить его от ненужной вещи; от всех вещей, которые волей или неволей возводили между ними преграды.

Отбросив рубашку в сторону, Натали коснулась разгоряченной груди Брендона, а затем опустилась ниже, чувствуя, как напрягается его тугой пресс. Она едва удержала в себе стон чувственного, ни с чем несравнимого наслаждения, которое накрыло её, как только она ощутила каждую мышцу и каждый нерв мужского тела, до которого так долго горела желанием дотронуться. Стоило ей лишь добраться до края брюк и расстегнуть на них пуговицу, как из горла Брендона моментально вырвался глухой рык. Подхватив Натали за ягодицы, прижав к себе и вынудив обхватить ногами его бедра, при этом, ни на миг не прерывая поцелуя, он задвигался в неизвестном ей направлении. Она понятия не имела, как именно он спустился по лестнице, понятия не имела, как с закрытыми глазами нашел нужный курс, но, когда ощутила отсутствие ветра и услышала, как негромко захлопнулась дверь, догадалась, что Брендон принес её в каюту. В ту самую каюту, в которой мог быть с Габриэллой или любой другой, и мог быть не раз. К той самой кровати, в которой мог доставлять удовольствие одной, двум или, может даже, десяткам самых разных женщин. Она собиралась отдаться мужчине, который водил на эту яхту и в эту каюту, возможно, каждую, с кем мимолетно или же нет, но имел сексуальную связь. Собиралась отдаться мужчине, который… а, да плевать. Ощутив под собой мягкость шелковых простыней, Натали распахнула глаза и, когда Брендон отстранился, судорожно вдохнула, пытаясь поймать ртом как можно больше воздуха. Их взгляды снова встретились, но ни в одном из них не промелькнуло и тени сомнения. Лишь желание. Лишь страсть. Лишь решимость. Обоюдно.

В окно комнаты, располагающееся на самом верху, проникал тусклый свет от почти полностью ушедшего за горизонт закатного солнца, и только лишь благодаря ему они оба могли достаточно хорошо разглядеть все эти чувства в глазах друг друга. Секунда. Вторая. Третья. Брендон очень осторожно стянул с неё платье, оставив в одном кружевном белье, которым неприкрыто восхитился, и которое, кстати говоря, Энди утром фактически со скандалом вынудила её надеть. «Нужно будет не забыть сказать спасибо», – промелькнуло в голове у Натали, а затем, отбросив мысли о подруге, она вновь потянулась к мужским брюкам, которые вскоре, точно также, как и платье, оказались бесполезно отброшенными в сторону.

Технично расправившись с застежкой бюстгальтера, словно это было так же легко, как открыть банку с газировкой, Брендон бросил его на пол, а затем слабо царапнул зубами мочку её уха, вынудив Натали поджать губы и, чуть выгнувшись, закрыть глаза. Неторопливо опускаясь, он проделывал нежную дорожку из поцелуев вдоль её шеи, к ключице, заставляя крохотные мурашки бежать по горящему от желания телу, а затем ниже, к обнаженной груди. Когда его рот накрыл один её сосок, Натали замерла, а когда он стал покусывать и посасывать его, неосознанно стиснула пальцами простынь. Сладостное наслаждение длилось целую вечность – так ей казалось – и оно растянулось ещё на одну точно такую же бессменность, когда всё то же самое он проделал со вторым, затвердевшим под стать первому, соском.

Скользнув ниже, Брендон опустился к напрягшемуся животу, целуя каждый участочек её тела, сводя её с ума, а когда добрался до кружевных трусиков, осторожно отогнул их и с не меньшей бережностью, чем прежде, потянул вниз. И вновь Натали не засомневалась и не остановила его, лишь приподнялась, помогая избавиться от очередной, но последней ненужной вещи, предвкушая наслаждение, желая с головой добровольно броситься в пропасть.

Брендон осторожно поцеловал внутреннюю сторону её бедра. Затем ещё и ещё. А после приник губами к чувствительному бугорку между ног, вынудив Натали, не сдержав судорожного вдоха, выгнуться и сильнее стиснуть пальцами шелковую ткань. Его язык умело пробрался внутрь, без промедления начав совершать свои искусные манипуляции и, понимая, что теряет ощущение реальности, Натали больнее прикусила губу, инстинктивно подаваясь вперед, желая, чтобы он наполнял её больше и глубже, умирая от электрических зарядов, неумолимо прошибающих насквозь каждую клеточку её тела. Извиваясь под его ласками, не осознавая, сколько времени длятся её терзания, она едва сдерживалась от того, чтобы не закричать. Хотя в открытом море их навряд ли бы кто-нибудь услышал. Понимая, что Натали находится на грани между удовольствием и пыткой, Брендон продолжал мучить её, совершенно бесспорно испытывая от этого ничуть не меньшее блаженство. Ей хотелось умолять его, принуждать, требовать, но плотно стискивая зубы, она терпела; терпела и молчала, желая хоть в чем-то помучить и его.

И у неё получалось. Не без ущерба для самой себя, но всё же получалось.

Не вытерпев, Брендон накрыл её губы своими, ещё жарче и неистовее, чем прежде, а затем внезапно наполнил её, заставив томно застонать. Вцепившись в широкие плечи, Натали раскрылась сильнее, а затем обхватила ногами крепкие бедра, прижимая их к себе, заставляя его проникнуть глубже. Толчок. Второй. Третий. Оторвавшись от её губ, он заглянул в затуманенные страстью синие глаза, а затем замедлился и замер, намеренно лишая свою партнершу последних остатков самообладания и вынуждая её лихорадочно выдохнуть, а после впиться ногтями в мужскую спину. Безмолвно велев не отрывать от него взгляда, пленив своим греховным омутом, Брендон совершил новый толчок, затем ещё один и ещё, не переставая наблюдать за тем, как с каждым его движением меняется выражение на её лице. Ускоряя темп, он двигался в ней чаще и жестче, и захлебываясь наслаждением, Натали бесконтрольно стонала, заглушаемая пламенным мужским поцелуем. Полностью отдавшись во власть желанного мужчины, она принимала его в себя, выгибалась ему навстречу, кусала губы и извивалась, всем своим естеством теряясь в нем, растворяясь, пропадая.

Брендон наполнял её, поднимая всё выше и выше, к точке, к которой Натали и безумно хотела, и так же безумно боялась приближаться. Ведь приближение к ней означало конец. Означало, что они оба вновь вернуться в реальность, к своим обыкновенным жизням, возможно, даже предпочтя забыть обо всем, что здесь произошло. Не она, нет, но Он может захотеть забыть. И эта мысль пугала её. Что бы она не говорила и как бы не храбрилась, эта тягостная мысль неожиданно сильно её пугала.

Словно заметив её тревоги и не дав ей поразмыслить о них больше ни единой лишней секунды, Брендон добрался до самого эпицентра её самой главной эрогенной зоны, вынудив Натали, ощутив знакомую неконтролируемую дрожь, застонать громче и несдержанно царапнуть кожу на влажной мужской спине. Исступленное чувство начало нарастать, приближая её к своему апогею, а затем всё тело свело теплой судорогой, вынудив всё внутри и вокруг взорваться самым прекрасным в её жизни фейерверком. «Словно под каждым дюймом кожи распустилось по цветку», – подумала она, невольно улыбнувшись, а после почувствовала, как Брендон вновь накрыл её губы и ответила на поцелуй. Вдыхая хмельной запах мужчины, которому безропотно отдала себя, Натали зарывалась пальцами в его волосы, стараясь больше не забивать свою голову болезненными мыслями о том, что с ними обоими будет на утро.

Как однажды сказала Кэти Скарлетт О’Хара: «Я не буду думать об этом сегодня, я подумаю об этом завтра». И, чувствуя, как мужские губы вновь опускаются ниже, именно так Натали и поступила.