Условный рефлекс

Глава 3

Достав бутылку из холодильника, Натали откупорила её – безмолвно поразившись тому факту, что пробка со свистом не отлетела ей в лоб: а она бы не удивилась и этому, – а затем, немного помедлив, всё же потянулась за бокалом. Несмотря на всё её хреновое состояние, она, как мантру, помнила слова Энди: «как бы жизнь порой не швыряла тебя циферблатом об асфальт, никогда не позволяй себе глушиться алкоголем прямо из горла; полная безысходность – это когда ты лежишь в гробу, остальное, пускай не сразу, но можно исправить». И как она интересно – даже, если и не сразу – исправит то, что произошло в том дурацком клубе? Заставит Брендона Макгила вернуть ей поцелуй?

Нет… это как-то совсем неправильно прозвучало.

Заставит его обо всем забыть? Или лучше скажет, что ночью с ним была вовсе не она, а её сестра-близняшка? Ведь чисто теоретически у неё могла быть сестра близняшка, да?

Боже, какую чушь она несет!…

Рухнув на диван и, сильнее закутавшись в теплый плед, Натали налила бордовую жидкость в бокал, включила телевизор и сделала первый глоток. Непривычный, чуть кисловатый вкус очень скоро стал довольно-приятным и даже чарующим, а попавшийся на глаза сериал – неожиданно расслабляющим, пускай даже у него и не получилось полностью отвлечь её от гнетущих мыслей.

Когда женщина на экране подошла ближе к парню, Натали воскликнула:

– Только не целуй его, милая, будь умнее меня, – она наполнила пятый – или это уже шестой? – бокал, а затем развела руками, – представляешь, что будет, если в следующий серии откроется, что он твой босс? Тогда все твои мечты о карьере просто рухнут. Рухнут, понимаешь? Вот так. – Натали попыталась щелкнуть пальцами, а, когда у неё не вышло, нервно хихикнула. – Тебе ещё и маме нужно будет что-то сказать. А что ты скажешь? – Обратилась она к женщине. – Что напилась и едва не отдалась мужчине после пяти минут знакомства?… О, нееет… – её улыбка стала шире, – …не пяти… трех! Трех минут… – повторила Натали, а затем истерично рассмеялась, – …едва не отдалась мужчине, от которого теперь зависит вся твоя жизнь. Умора, правда?

Натали продолжала смеяться, поэтому не сразу осознала, что знакомый до боли звук, который она услышала был звуком открывающейся входной двери.

– Нат? – Энди скинула туфли, а затем прошла в гостиную. – Послушай, я купила нам два… – переведя на неё взгляд и, наверное, быстро и верно оценив обстановку, она бросила сумку в кресло и устало выдохнула. – Решила выпить?

– Чуть-чуть, – весло приблизив к глазам два параллельно расположенных друг от друга пальчика она попыталась показать подруге это самое «чуть-чуть». Жест получился, надо признаться, весьма нескладным.

– И что за повод? – Опускаясь на край столика, терпеливо поинтересовалась Энди.

Стараясь проглотить нервный смешок, Натали поднесла к губам бокал.

– Праздную свои похороны.

– А, если серьезно?

– А я серьезно. – Она улыбнулась шире. – Что ещё можно праздновать после того, как поцеловала собственного босса.

– Стоп, что? Погоди-ка, ты верно шутишь. – Натали отрицательно мотнула головой. – Нет? Ты действительно поцеловала своего босса? – Теперь утвердительный кивок. – Женщину-босса?

Натали вновь мотнула головой.

– Другого босса. – Ответила она, выставив вперед указательный палец и едва не расплескав содержимое бокала. – И он мужчина.

Когда Натали попыталась сделать ещё один глоток, Энди перехватила её руку и практически выхватила бокал из ослабевших пальцев.

– Хватит на сегодня. Ты достаточно в себя влила. – Натали попыталась было воспротивиться, но слова застряли где-то между звуками «о» и «а». Голова кружилась, однако соображала она всё ещё более или менее нормально. – А теперь рассказывай.

Серьезно посмотрев на подругу, она кивнула, а затем, чуть собравшись с мыслями, ответила:

– После всего, что произошло, для меня есть только два пути. – Убедившись в том, что подруга внимательно её слушает, Натали выговорила. – Меня либо уволят… – призадумавшись, она немного помолчала, и улыбка расползлась по лицу сама собой, – …либо уволят.

– Раньше с арифметикой у тебя было куда лучше, – пристально разглядывая её, шутливо заметила Энди, вынуждая Натали улыбнуться шире и, подавшись вперед, прошептать:

– Это всё алкоголь. И, кажется, с недавних пор он стал причиной всех моих бед.

– Именно поэтому ты продолжаешь напиваться? – Серьезно спросила подруга, вынуждая девушку, откинувшись назад, пожать плечами. – Рассказывай. О каком мужчине идет речь.

Взглянув в глаза подруге, Натали не увидела в них ни толики шутки, и нервно-игривое настроение исчезло так же быстро, как и появилось. А, может быть, вино просто перестало на неё действовать.

– О Брендоне Макгиле, – очень осторожно ответила она, а затем добавила, – моем боссе.

Энди на мгновение замерла, а затем, словно голову её посетила какая-то очень забавная мысль, внезапно улыбнулась.

– О, я поняла. Ты решила меня разыграть, так? Браво, Нат, ведь я почти попалась.

Выдохнув, Натали безвольно уронила голову на спинку дивана, ощутив, как после безудержной веселости и легкости, которые так ненадолго подарил ей алкоголь, теперь она ощущает точно такие же апатию и тяжесть.

– Из стольких людей в том чертовом клубе… именно он подошел ко мне… – вспоминая вчерашний вечер, бормотала она, разглядывая незамысловатый рисунок на обоях, – …и именно его я, вконец лишившись рассудка, поцеловала. Из стольких компаний в этом чертовом городе меня определили именно в «Трифолиум»… и именно его владелец по воле случая оказался моим «парнем на одну ночь». – Едва заметно усмехнувшись, она заключила. – Жизнь решила растоптать все мои мечты.

Пока Энди переваривала произнесенные под алкогольным опьянением признания Натали, сама она мысленно считала отпущенные ей до неминуемого позора часы.

– Погоди… хочешь сказать, что тот парень, с которым ты вчера танцевала… это был Брендон Макгил?! И ты целовалась с ним?! – Ошеломленно ахнула Энди, которую новость о том, что её подруга с кем-то вообще целовалась поразила меньше того факта, кем этот мужчина был. Натали неосознанно кивнула, чем вынудила подругу, подорвавшись, забраться рядом с ней на диван. – Поверить не могу, что ты поцеловала незнакомого парня!

– Сама не могу… – выдохнула Натали, плотнее кутаясь в теплый плед.

– И как он тебе? – Прикусив губу, спросила Энди. – Такой, как о нем говорят?

Натали неторопливо перевела свой опустошенный взгляд на подругу.

– Серьезно? Тебя сейчас именно это интересует?

– Ну… это несомненно очень важная информация, – осторожно начала оправдываться она, – но больше, чем это, я, конечно же, хочу знать, что вы собираетесь с этим делать. – Её глаза загорелись, и, призадумавшись, она даже улыбнулась. – Что ты решила? Переспишь с ним или отошьешь? Хотя, второй вариант здесь вряд ли уместен, ведь он твой босс, да и к тому же, самый закоренелый дон-жуан в городе…. – неумышленно напомнила ей Энди, чем заставила Натали вымученно застонать и, безвольно свалившись на бок, с головой укрыться пледом.

– Завтра же напишу заявление об уходе, – пробормотала она, а затем ощутила, как её подруга подпрыгнула.

– С ума сошла? – Энди сдернула с неё ткань. – И думать об этом забудь!

Натали закрыла лицо руками и снова застонала.

– Я не могу там работать… просто не могу…

– Сможешь! Иначе, что скажешь своей матери, если уйдешь? Она никогда не поверит, что ты уволилась из самой солидной в городе компании по собственному желанию.

Если что-то и могло отрезвить больше, чем добротная пощечина, так это упоминание об Элеонор Хейворт – женщине-карьеристке с железным и властным характером, которая, пойдя против системы, стала одной из самых уважаемых в городе, и которая совершенно точно ждала от своей дочери не меньшего энтузиазма.

– Она убьет меня, – резко сев на диване, осознала Натали, – о, Энди, мне точно конец!

– Успокойся! Ещё не произошло того, из-за чего стоило бы так паниковать.

– По-твоему, не произошло? – Повернувшись к подруге, судорожно выдохнула она. – Перебрав в клубе с алкоголем, я поцеловала незнакомого мужчину, а затем пришла ассистенткой к нему в компанию! Что, если это попадет в газеты и слухи дойдут до мамы? – Застонав, Натали схватилась за волосы. – Она открутит мне голову и повесит в гостиной, как трофей, а из всего остального смастерит чучело!

– Я бы очень хотела успокоить тебя, убедив в том, что ты преувеличиваешь, – коснувшись её плеча, прошептала Энди, – но, даже имея возможность видеть Элеонор Хейворт всего раз, понимаю, что она вполне на это способна.

– Моя жизнь кончена. – Словно не слыша её, вновь повторила Натали, а затем нервно усмехнулась. – Я праздновала не те похороны. Думала, что умру от стыда, когда в очередной раз встречусь с Брендоном Макгилом взглядом, но нет, вероятнее всего, меня убьет моя родная мать!

– Ну всё, хватит. – Не выдержав, её подруга поднялась с дивана, а затем перехватила плед, который Натали уже собиралась было вновь натянуть до самых своих ушей. – Слушай меня очень внимательно. Сейчас ты оставишь все свои дурные мысли о похоронах, заберешься под одеяло и постараешься поспать. А завтра утром примешь душ, выпьешь чашку ароматного капучино, оденешься и, взяв себя в руки, поедешь на работу своей мечты.

Натали очень часто замотала головой.

– Не поеду.

– Поедешь.

– Не поеду! – Безапелляционно заявила она, вскакивая с дивана, как ошпаренная. – Пусть сам Везувий разверзнется, но моя нога больше никогда не переступит порог этой компании! – Переведя дыхание и, сильнее натянув рукава свитера на заледеневшие ладони, она повернулась к подруге, продолжив уже спокойнее. – Как я осмелюсь снова посмотреть этому мужчине в глаза? Как смогу работать с ним, зная, какого он обо мне мнения? Тот поцелуй был ошибкой, чертовой ошибкой, но как я смогу убедить в этом человека, который твердо убежден в том, что я сделала всё это намеренно?

– С чего ты это взяла? – Поднимаясь с дивана, спросила Энди. Не переставая буравить её взглядом, она включила свой «дьявольский сканер». – Есть что-то, о чем ты умолчала? – Внезапно до чертиков сильно захотелось крикнуть: «да!», но, сильнее стиснув зубы, Натали сдержалась. Наверное, подруга заметила это, потому что подошла ближе и изучающе заглянула ей в глаза. – Ты же знаешь, лгать мне бесполезно. Да и выходит это у тебя, скажем так, неважно.

«Думаешь, после того, что между нами произошло, будет благоразумно обращаться друг к другу на «вы»?». Его мягкий с возбуждающими нотками голос, неосознанно всплывший в памяти, заставил всё тело моментально покрыться целым ворохом крошечных мурашек. Натали не хотела думать об этом человеке, но никак не могла выбросить из головы мысль его наполненных азартом и огнем глазах, его сильных и властных руках, его запахе и тех ощущениях, которые пробудил в ней тот случайный, будоражащий кровь поцелуй. Натали хотела бы обо всем забыть, правда, хотела, но не могла. Это было выше её сил. Особенно, учитывая, в каком хмельном состоянии она была.

Понимая, что выговориться ей необходимо намного больше, нежели выспаться, она выдохнула и, собравшись с духом, начала свой рассказ.

***

Голова после вечернего запоя и выпитого целебного настоя от Энди всё ещё гудела и, вылезая из такси, Натали мысленно ругала себя за то, что поддалась пагубной привычке, за которую в её семье, если бы это было возможно, приговаривали бы к расстрелу. Элеонор Хейворт терпеть не могла алкоголь, а особенно, когда им настолько слабовольно злоупотребляли. И, если бы она узнала, чем занималась её единственная дочь, тут же забрала бы её домой, не позволив даже словом возразить в ответ, и посадила бы под домашний арест до конца её жизни, которая в одночасье стала бы мучительно скучной и настолько же никчемной.

Расплатившись с водителем, Натали вошла в здание, прошла по такому уже знакомому ей холлу, а затем остановилась возле лифта и нажала кнопку вызова.

Ночью, после разговора с Энди, она приняла решение. Возможно, неправильное, но однозначно сводящее на нет все её проблемы и избавившее от необходимости заказывать самой себе похоронный марш. Подруга поддержала её, и это стало той самой каплей храбрости, которая была ей так нужна.

Войдя в раскрывшиеся двери лифта, вчера более или менее разобравшись с замысловатым механизмом, Натали отправила его на нужный этаж.

Так и не найдя подходящего объяснения для мамы – а они с Энди за эту весьма долгую ночь перебрали чертову тучу вариантов – подругами было постановлено данную информацию просто-напросто скрыть. «Меньше знаешь, крепче спишь», – гласит одна весьма мудрая поговорка, и Натали решила, что та как нельзя кстати подходит к её ситуации. Если Элеонор Хейворт не будет знать о предложении о стажировке от «Трифолиума», которое поступило её дочери, то и новость о её уходе станет для неё абсолютно бесполезной и совершенно ненужной информацией, а значит, решится и вопрос с похоронами.

Всё ещё пребывая где-то в мире своих отягчающих мыслей, Натали совсем не заметила, как подошла к кабинету. Машинально отжав ручку двери и, толкнув её, она переступила порог.

Томный, едва ли сдержанный, но всё-таки приглушенный стон окутал сознание, вынуждая Натали безотчетно поднять глаза. Блондинка с длинными вьющимися волосами и с не менее длинными – жаль, что не вьющимися – ногами сидела на рабочем столе Брендона Макгила, пока он сам, возвышаясь над ней, зарывался лицом где-то между её силиконовых грудей. Почему силиконовых? Да у таких «вечно ахающих» блондинок они просто не могли быть натуральными. Ей понадобилась всего секунда для того, чтобы уразуметь, что именно происходило на этом самом столе, но мозг, несмотря на свою уникальную понятливость, отреагировал на сие «действо» далеко не сразу. Лишь, когда блондинка в очередной раз застонала и, запрокинув голову, вцепилась своими наманикюренными ногтями мужчине в плечи, она, наконец, пришла в себя.

И Натали была бы не Натали, если бы она смогла выйти из кабинета незамеченной и, не попав, при этом, впросак.

Резко попятившись назад, она зацепилась за непонятно откуда взявшийся провод – снова, что б его! – споткнулась и едва не упала. По инерции схватившись за высокую стойку у двери, на которой лежал какой-то незамысловатый серый шар, Натали случайно уронила его, заставив с тяжелым звуком удариться о пол и покатиться по паркету.

Неосознанно вскинув голову, она увидела две пары впялившихся в её глаз и, поняв, что сдала себя со всеми потрохами, вскрикнула:

– Ох, Боже правый! Простите-простите-простите! – Натали резко отвернулась, чтобы не смущать своего босса и его невесту – а, возможно, в первую очередь и саму себя – а затем скривилась и с силой прикусила нижнюю губу. Дура-дура-дура! И почему же ты такая неуклюжая! – Мне очень и очень жаль! – Повторила она, пытаясь хоть немного себя обелить. – Я… зайду попозже.

Практически вылетев из кабинета Брендона, Натали остановилась у стены и, прижавшись к ней спиной, прикрыла глаза. Сердце колотилось, словно бешеное, а дыхание, отчего-то, стало необъяснимо сбивчивым. Страх. Это был страх. Что же ещё могло вызвать в ней такие ощущения?

– Дура-дура-дура… – тихо, но теперь уже вслух ругала себя Натали, – …мало тебе ночного прецедента в клубе, так ты ещё и босса решила застукать в таком… неудобном положении. Дура!

Приближающийся стук каблучков в кабинете вынудил её выпрямиться и постараться во что бы то ни стало взять себя в руки. Этот звук, словно часы, отсчитывал секунды до её полного и неминуемого краха. Может быть, ещё не поздно убежать? Спрятаться под лестницей или затеряться среди других работников? Взгляд упал на красную кнопку в стене, спрятанную под защитной белой крышкой. Безумная идея мгновенно пробралась в голову. А, может быть, включить пожарную сигнализацию? Тогда, возможно, во всей этой суете все забудут о её позоре, и ей не придется краснеть перед самим Брендоном Макгилом, который, о Боже, сейчас был, наверное, дико зол!

Её размышления о скорой смерти прервал звук открывающейся двери. Та блондинка, которая буквально пару минут назад сидела полуголая на столе её босса, теперь, улыбаясь, смотрела точно на неё. «Красивая, – промелькнуло в голове у Натали, – и даже очень. Большие зеленые глаза, кошачьи; ровные белые зубы; дерзкий и уверенный в себе взгляд; осанка; длинные до ушей ноги… Афродита, не иначе».

– Брнедон просил передать, что теперь ты можешь зайти. – Сладким голосом пропела Богиня с ярко-красными губами. Немного помедлив, но всё-таки взяв себя в руки, Натали сделала шаг к двери, и уже собиралась было взяться на ручку, но сладкий голос заставил её остановиться. – Ах да, милая, будь так любезна, в следующий раз, когда захочешь войти в этот кабинет без предварительной записи, не забудь постучаться. Кто знает, в какой позиции мы будем. Не хотелось бы ненароком тебя травмировать.

Улыбнувшись ещё шире, она поморщила маленький вздернутый носик, а затем направилась прямиком к лифту, при этом, сексуально виляя своими идеальными бедрами.

В ней вообще были изъяны?

Решив не думать больше об Афродите и не обращать внимания на её последнее весьма едкое замечание, Натали неторопливо отвернулась. В любом случае, она навряд ли ещё когда-либо пересечется с «Мисс идеальные ножки». По крайней мере, уж точно не здесь.

Выдохнув, она поднесла кулачок к двери, собираясь постучать, но замерла. Какое решение при данных обстоятельствах будет наилучшим: зайти в кабинет или же не зайти? Ко второму, если говорить откровенно, она склонялась больше. Но как же поступить? И тут, словно услышав её вопрос, в два ровных столбика в голове начали вырисовываться плюсы и минусы её мыслей о «побеге». Брендон уже видел её, и совершенно точно понимает, что ей что-то было нужно – это минус. Ко всему прочему, он ждет её – именно так, уходя, сказала Афродита – и это также минус. С другой стороны, Натали может избежать его праведного гнева – это плюс. К тому же, побег исключает возможность натворить что-то ещё, что лишь ещё больше усугубит её и без того хреновое положение – и это тоже несомненный плюс. Правда вот само слово «побег» совершенно её не устраивало. Да, она не отличалась самоуверенностью и не была бесстрашной, но и трусихой выглядеть совсем не хотела.

Хотя, если то, что она собиралась сделать не трусость, то тогда, что?

– Ну же, Нат, ты справишься. Всего-то пара минут позора, неужели ты не выдержишь? И не через такое проходила. – Успокаивала себя Натали, понимая, что минусов у её решения сбежать определенно было намного больше, нежели плюсов, и большую часть из них она просто не хотела озвучивать.

Сделав глубокий вдох, Натали встряхнулась, а затем, отбросив бестолковые мысли прочь, осторожно толкнула дверь. Готовила она себя, надо признаться, к самому худшему. В голове мелькнул ни один возможный образ Брендона Макгила: от яростного до чрезвычайно яростного. Но каково же было её удивление, когда, подняв на своего босса глаза, в ответ он… улыбнулся ей.

Брендон Макгил, мужчина, чьему удовлетворению она так бесцеремонно помешала, улыбался ей, словно чеширской кот, во все свои безупречные тридцать два зуба, и, кажется, ни капельки не злился.

Разве такое вообще может быть?!

Натали понимала, что должна что-то сказать, однако обнаженная мускулистая грудь, так соблазнительно выглядывающая из-под расстегнутой белой рубашки мешала и сосредоточиться, и начать думать. Точнее она думала, только вот явно не головой. Та была беспорядочно завалена похотливыми и абсолютно бесстыдными мыслями, которые, обескураживая, заставляли молчать, выставляя её перед начальником полной и совершеннейшей дурой.

– Хотели сказать что-то, мисс Хейворт, или пришли просто посмотреть?

Несколько раз сморгнув и немного придя в себя, Натали подняла глаза чуть выше и увидела, как губы Брендона изогнулись в самодовольной ухмылке. Вот же шмель мохнатый! Он ещё и насмехается! И, да, почему ей в голову внезапно пришел именно шмель она понятия не имела.

– Не могли бы вы… рубашку застегнуть, – попросила она, стараясь не смотреть на его офигенно крутое тело, от которого – Господи, что греха таить – её бросало в самый настоящий жар.

– Вас смущает вид моей обнаженной груди?

Вот не мог без этого вопроса обойтись?!

– Нисколько, – выдавила из себя Натали, очень надеясь, что он не расслышит в её голосе фальшивые нотки, – можете хоть вовсе снять её, мне-то что.

Ну вот и зачем она это сказала? Мало ей той ситуации с клубом, она решила окончательно опустить себя в его глазах?!

Ей казалось, что Брендон вновь скажет что-то колкое, но, вместо этого, он улыбнулся и медленно опустился в своё широкое кожаное кресло:

– Если с этим разобрались, могу я, наконец узнать, по какой причине вы так торопились войти в мою дверь, что даже не потрудились в неё постучаться?

– Как будто вы потрудились её запереть, – пробормотала она себе под нос.

– Вы что-то сказали?

– Говорю, если бы знала, что вы заняты, то не посмела бы войти. – Громко сказала Натали, решившись поднять на него взгляд. Слава Богу, что все пуговицы этой чертовой рубашки были застегнуты! – Мне очень жаль, что я помешала вашим… переговорам.

По всей видимости, подобное наименование, которое она дала происходящему здесь всего пару минут назад грязному совокуплению, позабавило Брендона, потому что он тут же улыбнулся веселее и шире.

Да что она, черт подери, делает не так?!

– Вы что-то принесли? – Он посмотрел на листок бумаги, который она всё это время сжимала в руках и Натали поняла, что, кажется, делала это слишком сильно. Она слегка ослабила пальцы, а затем, на свою беду, вновь ощутив, как страх покрывает кожу маленькими крупицами мурашек, вспомнила, зачем собственно сюда пришла. Прежняя смелость моментально испарилась, словно её и вовсе никогда не бывало. Секунды текли, а подходящий ответ всё никак не приходил в голову. К счастью, он и не потребовался. Брендон всё сделал за неё. – Позволите?

Когда он протянул руку, она немного помедлила, но затем всё-таки отдала ему треклятый листок.

Ну, была не была.

По мере того, как глаза синеглазого Адониса – она совершенно не поняла, как дала ему прозвище – бегали по тексту, лицо его неумолимо менялось. Наконец, брови Брендона слегка приподнялись, а затем он нарушил тишину:

– Подаете в отставку? После одного дня стажировки? – Отчаянно глуша в себе осуждающий голос подруги, Натали хотела было всё объяснить – по крайней мере, постараться – но он не позволил ей и слова вставить. – И в чем же причина такого вашего решения, мисс Хейворт? Вам настолько не понравилось у нас, что вы решили уйти? Что именно вас не утроило? Может быть, вы разочарованы масштабами компании? Или не удовлетворены окладом? А, может быть, работники отнеслись к вам недостаточно радушно?

– Дело вовсе не в этом… – начала было говорить Натали, полагая, что синеглазый Адонис вот-вот её перебьет, но ничего подобного он не сделал, и слова как-то сами собой снова застряли в горле.

– Продолжайте, мисс Хейворт. Я весь внимание.

«Ну, хватит, Нат, не трусь. Скажи этому мужчине всё прямо и в лицо. Ты должна сделать это. Тебе ведь и самой это нужно, так? В конце концов, произнести несколько заранее отрепетированных слов – не так уж и трудно. По крайней мере, ей так казалось утром перед зеркалом…».

– Полагаю, будет крайне неуместно стажироваться в вашей компании после произошедшего в клубе.

Вот так, девочка, ты молодец.

Не так уж и страшно, верно?

– А что произошло в клубе? – С явной заинтересованностью вдруг спросил Брендон, подаваясь вперед и сцепляя свои пальцы в замок. От подобного вопроса Натали даже невольно замерла.

Он что, издевается?

– Думаю, что вы прекрасно понимаете, о чем я говорю, мистер Макгил.

– Возможно. – Согласился он. – Но, несмотря на это, мне бы очень хотелось услышать о произошедшем именно от вас, Натали.

От того, с какой необъяснимой чувственностью Брендон произнес её имя, дыхание бессознательно перехватило, а по позвоночнику забегал обжигающий мороз. Сердце забилось быстрее, а в горле, при одном лишь воспоминании о том треклятом поцелуе, мгновенно пересохло. Господи, да что с ней такое? Никак не находя ответа на собственный же вопрос, она продолжала молча смотреть на синеглазого Адониса, который вне всяких сомнений получал колоссальное удовольствие от того, в каком неудобном положении заставил её оказаться. Однако ни это, ни даже то, какой задницей он сейчас был в её глазах, ни на толику не угомонило её гулко отстукивающего пульса.

– Мисс Хейворт?

Его мягкий голос вывел её из оцепенения.

– Вы пригласили меня на танец, – почти прошептала она, наотрез не понимая, как у него получается так ловко ею манипулировать.

– И?

– И я выпила достаточно много для того, чтобы согласиться, – протараторила она, наивно полагая – а больше даже надеясь – что таким ответом он удовлетворится, но ошиблась.

– И это всё? – Играя с ней, Брендон подталкивал Натали к признанию, которого она так надеялась избежать. Но все её надежды, как это обычно и было, рухнули, как карточный домик. В один миг.

Ну и плевать. Хуже уже вряд ли будет.

Сглотнув, чтобы хоть немного смочить образовавшуюся пустыню внутри, она очень тихо прочистила горло, а затем ответила:

– И я вас поцеловала.

Господи, дай ей сил…

– Что? Не могли бы вы повторить чуть громче? – По-видимому, сдерживая своё бушующее веселье, попросил Брендон, нахально делая вид, что не расслышал её слов.

Он что, хотел, чтобы она повторила? Ну уж нет, хватит с этого напыщенного хорька!… Хорек? Причем здесь вообще хорек?

– Прошу вас, подпишите моё заявление, и давайте покончим с этим как можно скорее.

Эти слова она произнесла достаточно громко, желая поскорее убраться из этого кабинета и здания, чтобы больше не видеть его лица, не ощущать запаха и не вспоминать горячие, настойчивые губы, которые уже второй день не просто сводили её с ума, а превращали в ополоумевшую неврастеничку.

Слышала бы её сейчас Энди, точно не похвалила бы. Накричала бы. А в добавок ещё и обвинила бы в бесхребетности и отсутствии силы воли. Вот, чего-чего, а с волей у них, на самом деле, отношения были на исключительно «вы». И, если бы проблемы ограничивались лишь бесконтрольным поглощением фисташково-миндального мороженого…

– Простите, Натали, – твердый голос Брендона прервал её размышления, – но я не подпишу заявление.

Не ожидая подобного, она резко вскинула голову, столкнувшись теперь уже, по всей видимости, с серьезной стороной его многогранной личности.

– Что? Но вы не можете не подписать! – Когда его брови вновь взлетели вверх, осознав свою ошибку, она сделала попытку исправиться. – То есть… это моё решение, и я прошу вас его уважать.

– Я уважаю. – Без тени язвительности ответил он. – Но считаю, что, когда человек – не важно, работник компании или же просто ваш сосед – берет на себя какие-либо обязательства, вместе с ними он также и возлагает на себя некоторую ответственность. – Невольно посмотрев на поднимающегося со своего места Брендона, Натали изумилась тому, как быстро мягкость в его глазах стала жестким и непрошибаемым льдом. – Придя в эту компанию, вы зарекомендовали себя, как ответственного работника, а приняв предложение Корделии Вудс – возложили на себя ответственность за её проект. Вы ведь всё ещё помните про этот проект, мисс Хейворт?

Конечно же, она помнила. Более того – ей безумно не терпелось стать его частью. Когда вчера Натали покинула этот самый кабинет, у дверей её перехватила Корделия и, не желая слушать возражения, уволокла в кафе наверху для того, чтобы в тишине и приятной, неформальной обстановке обсудить некоторые детали предстоящей им совместной работы. Натали влюбилась в этот проект моментально, потерялась в нем, пропала и полностью растворилась. Голову тут же посетило бесчисленное количество идей и замыслов. Она уже видела многие дизайнерские решения для магазина и даже представляла, какой может быть хорошая, завлекающая реклама. Вот только, как бы сильно человеку порой не хотелось остаться, бывает, что он вынужден уйти.

– Уверена, что вы очень быстро найдете другого человека на это место, – с горечью ответила она, стараясь, однако, изо всех сил не выказать, как сильно её это расстраивало.

– Вы правы. – Признался он, медленно огибая стол и приближаясь к ней. – Я без труда нашел бы вам замену, вот только всё дело в том, мисс Хейворт, что Корделия Вудс требует для своего проекта именно вас. И никакая иная кандидатура на это место её не интересует.

Натали никак не ожидала подобного поворота. Неужели владельцу одной из самых крупных компаний в мире действительно выдвинули подобное условие?

– Но ведь… мы познакомились только вчера… – обретя дар речи, пробормотала Натали, пытаясь всё сказанное торопливо разбросать по полочкам.

– Бывает, что и одного короткого мгновения вполне достаточно. – Тихо ответил Брендон, и лишь после этого она заметила, что синие глаза Диониса не только находятся слишком близко к её, но ещё и – черт возьми! – мастерски электризуют и намагничивают всё внутри, заставляя чувствовать совершенно неестественную для неё неловкость. Ту, которую не мог вызвать в ней ни один другой мужчина.

– Я… всё же прошу вас подписать заявление, – словно мантру, повторила Натали, не переставая мысленно твердить себе, что она всё делает правильно.

– От вредных привычек нелегко избавиться. – Внезапно произнес он, и уголки его губ легко и безумно сексуально приподнялись. Снова намекал на то, что она любит сбегать? Снова… Иисусе, что делала с ней его улыбка… а ведь они были знакомы без года сутки!… Разделяемые ничтожно малым расстоянием, они оба не отводили друг от друга пристальных взглядов. Натали могла бы поклясться, что её сердце в эту самую секунду билось, как у той крохотной птички колибри – так же бешено и гулко – и она не понимала, как такое большое оно умещается внутри. – Хорошо, мисс Хейворт. Раз вы всё окончательно решили, я подпишу заявление.

Его голос завораживал, лишая её возможности рассуждать здраво… стоп. Она не ослышалось? Подпишет?

– Подпишите? – Выдохнула Натали, понимая, что её только что словно обухом по голове шарахнули.

Он кивнул, а затем, отвернувшись, предоставив ей возможность свободно дышать, направился к своему столу. Подпишет. Брендон Макгил подпишет её заявление. Она должна бы прыгать до потолка, так почему же тогда её одолевают совершенно противоположные чувства?

«Нет, Натали, не смей. Приняла решение – теперь, не сворачивая с этого пути, иди по нему до самого конца. Это то, чего ты хотела. И это то, что решит все твои проблемы».

– Только сперва решите, как объясните всё своей матери. – Внезапно добавил Брендон, пододвигая к себе заявление. – Она была весьма польщена, узнав, что вы стали частью моей компании, каково же будет её разочарование, когда вы скажете ей, что решили уйти.

Натали не поверила своим ушам. Ей казалось, что она спит, и все его слова – лишь дурной сон, от которого до чертиков сильно хотелось очнуться. Это не может быть правдой. Просто не может.

– Вы говорили с моей мамой? – Одними губами прошептала она, всё ещё надеясь, что вот сейчас он удивленно посмотрит на неё, всем своим видом давая ей понять, что всё это глупости, которые она сама себе и придумала. И что слов, которые она услышала, он не произносил вовсе.

Однако все её надежды, словно замок, возведенный на песке, размыло ледяным приливом, как только Брендон дал свой ответ.

– Не я, мой секретарь. Для того, чтобы заполнить некоторые пробелы в личном деле, Хайди пришлось разыскать номер ваших родителей и задать им соответствующие вопросы.

– Вы… – Натали едва дышала. Всё пропало! Господи, всё, в самом деле, пропало! – …Разве ваша секретарша не могла вначале позвонить мне?

– Она сделала это первым делом, – спокойно ответил он, открывая какую-то папку, – но вы, по всей видимости, были настолько заняты, что решили просто-напросто отключить свой телефон.

Натали вспомнила, что, действительно, сделала нечто подобное. На утро она обнаружила четыре пропущенных вызова с неизвестного номера, но решила не перезванивать, подумав, что тот, кому она понадобилась, если будет нужно, позвонит снова. Или найдет иной способ связаться с ней.

Дура, и как ей вообще в голову пришло отключить телефон?!

– Теперь моя мама знает о стажировке… – пробормотала она голосом, которым обычно осужденным зачитывают их приговор, а затем безвольно упала в широкое кожаное кресло и, не сдержавшись, нервно усмехнулась, – …мне конец.

Оторвавшись от бумаг, Брендон неторопливо поднял на неё глаза. Даже не смотря на него, она улавливала – чувствовала – его сосредоточенный взгляд.

– Что, если она узнает о той ночи? Что, если… – застонав, она закрыла лицо ладонями, – …она убьет меня. Теперь мне точно из этого не выбраться. Я обречена и меня похоронят молодой!

– Вы в порядке? – Осторожно осведомился Брендон и Натали резко одернула руки, со всей яростью, с какой только могла, посмотрев на своего всё ещё начальника.

– Нет, мистер Макгил, я совсем не в порядке! Вы загубили мою жизнь! Дважды!

Его брови изумленно взлетели вверх.

– Загубил вашу жизнь?

– Уничтожили меня! – Резко вскочив с кресла, она начала ходить по кабинету. – Похоронили мою карьеру! И сделали самой ужасной дочерью в глазах во всем идеальной матери!

– Тем, что велел своей секретарше позвонить? – Так же осторожно спросил он, всё ещё ничего не понимая.

– Тем, что велели ей выложить про меня всю правду! – Сделав вдох, Натали немного тормознула себя – то, что она кричала на своего все ещё начальника показывало её не с самой лучшей стороны. Слышала бы сейчас свою дочь Элеонор, и это добило бы её окончательно! Завертев головой, она на мгновение прикрыла глаза, а затем выдохнула. – Мама не должна была узнать о том, что я устроилась в «Трифолиум».

– Считаете это настолько постыдным?

Его вопрос заставил её открыть глаза.

– Я считаю вашу компанию лучшей среди прочих, мистер Макгил. И то, о чем я писала в своей анкете – чистая правда. Я действительно хочу здесь работать.

– Так что же вас останавливает?

– Вы знаете, – на выдохе призналась она, уверенная в том, что синеглазый Адонис всё поймет, и оказалась права.

Брендон снова поднялся со своего места, а затем, не отводя взгляда от её лица, вновь обогнул стол, но на этот раз остановился от неё на достаточно позволительном расстоянии.

– То, что произошло между нами в клубе, здесь и сейчас не имеет для меня значения. – Без единого намека на иронию, начал говорить он. – Вы были изрядно пьяны, и я тоже. Именно поэтому случилось то, что случилось, и изменить это, насколько вы понимаете, мы оба не в силах. Но, если вы готовы попробовать начать всё сначала, я так же готов обо всем забыть. – Мысли в голове путались, и Натали знала, что, если этот мужчина сделает ещё хотя бы шаг по направлению к ней, она перестанет мыслить здраво. Эту свою новую особенность она с легкостью уяснила меньше, чем за сутки. – Я действительно вижу в вас потенциал, Натали. И для того, чтобы не лишиться клиента, мне нужно, чтобы проект магазина вели именно вы. Для вас же, я полагаю, при данных обстоятельствах лучшем решением будет остаться, так как, насколько мне стало понятно, ваша семья не одобрит столь скоропостижный и необоснованный уход из этой компании. Таким образом, выходит, что мы поможем друг другу.

В общем-то, за исключением некоторых несущественных деталей, Брендон попал в точку. Конечно же, Натали ни за что не станет говорить ему о том, на что была способна Элеонор Хейворт, а способна она была, увы, слишком на многое. Эта женщина ни за что и никогда не поверила бы в то, что её дочь по собственной воле отказалась от карьеры в одной из самых солидных и перспективных компаний в мире, не имея на то адекватных и обоснованных причин. Придумать таковую она бы всё равно не смогла – да даже если бы и смогла, ей бы никто не поверил – а говорить правду было бы равносильно самоубийству. Лучше уж сразу застрелиться.

По итогу, не добившись от своей дочери ничего, кроме очевидного вранья, Элеонор начала бы своё собственное расследование, которое закончилось бы лишь тогда, когда она докопалась бы до истины. А она докопалась бы. Убрав со своего пути всё и вся, узнала бы и про клуб, и про алкоголь, и про поцелуй. И ещё вдобавок нарыла бы кучу другого грязного белья, которое вытаскивать перед матерью Натали хотела ещё меньше, чем работать с Брендоном Макгилом.

И выбор у неё, скажем так, был не шибко большой.

– Если вам нужно ещё время, я могу вам его предоставить, – нарушил тишину синеглазый Адонис, вынуждая Натали прервать свои размышления. Его глаза вновь смягчились, и на какое-то мгновение ей даже показалось, что она увидела в них слабое, едва заметное смятение.

– Вы действительно смогли бы забыть о той ночи? – Тихо спросила она, не ожидая от себя подобной смелости, но, вместе с тем, не смея отступать. – Словно мы совсем не знакомы? Будто бы вы не знаете меня? Действительно смогли бы сохранить всё в тайне?

Ответ не заставил себя долго ждать. Брендон сделал к ней шаг.

– Если это единственное, что удерживает вас от работы в «Трифолиуме»… – короткая пауза, взгляд, смотрящий прямо в душу, – …да, я смогу разыграть этот спектакль и сделать вид, что той ночи никогда не было.

Натали не знала, играл ли с ней один из самых знаменитых повес в городе, или же говорил чистую правду, но кивнула, понимая, что у неё нет другого выбора.

– Хорошо. Давайте начнем сначала. – Она подняла на него взгляд, а затем вытянула вперед руку. – Натали Хейворт. Ваш новый стажер.

Ей почудилось, что в глазах Брендона заплясали обжигающие огоньки, распространяющиеся по кабинету искрящимися вспышками. Уголок его рта дернулся почти незаметно, что могло показаться, этого не было и вовсе, а затем он протянул руку в ответ.

– Брендон Макгил. Владелец компании «Трифолиум».

Когда их ладони соприкоснулись, Натали ощутила, как сквозь кожу прошло невидимое глазу и необъяснимое разуму электричество, заставляющее всё тело моментально отреагировать на опасную близость. Наивно полагая, что сумеет со всем справиться, она даже не представляла, как сильно обманывается, как и то, насколько круто после этого дня изменится вся её жизнь.